Эрик-вампиреныш. Глава 3

Ну, подумаешь – палец. Большое дело! Это же не голова. И даже не целая рука. Чего из-за него так шуметь? Не пройдет и года, как эльфы этому Карреоздро новый вырастят. Точно такой же, как был. А если он захочет, то и еще лучше. Например, более длинный. Или способный гнуться в любую сторону. А что? Для эльфов это – раз плюнуть. Вон, сосед дедушкин – Стефан Кейльдорфский – после того, как с акулой поплавал, и вовсе щупальца себе отрастил. Говорит, очень удобно, когда зелья варишь. Всегда все под рукой. То есть под щупальцем.

Что ни говори – преимуществ масса. Только от расправы меня это все равно не защитило.

После бегства доктора Карреоздро (а он исчез с замка в тот же день) мама закатила грандиозный скандал. Объявила, что лучше бы ей умереть, чем родить на свет такое кровожадное чудовище. Она почему-то все твердила, что я поедаю своих учителей. Возмутительная ложь! Никого я не поедал! Даже не думал! И палец тот злосчастный выплюнул сразу же – прямо в классе. Хотя разве меня слушали? Ведь мама, помимо всего прочего, вдруг решила припомнить папе, что он совсем не занимается моим воспитанием. Вроде воспитание детей – это его масштаб. Вроде она не знает, что отца сразу же после свадьбы приучили не размениваться на мелочи. Он всегда занимался только самыми важными, серьезными вопросами. Такими, например, как будет ли война в Тахране, существует ли бог или есть ли жизнь на Марсе. А второстепенные – планирование семейного бюджета, покупка мебели, найм и увольнение слуг – это мамины хлопоты.

Но в честь пальца Карреоздро мать забыла о привычном разделении обязанностей. Так что пришлось Георгу Ужасному спуститься на землю и покарать свое "хищное" чадо.

Разгневанный родитель для приличия рявкнул, потом запретил мне месяц выходить из комнаты и лишил карманных денег на полгода вперед. Напоследок он схватил меня за шиворот и поволок к себе в кабинет. Я сопротивлялся, как мог – пятой точкой чувствовал, что это не к добру. Интуиция подсказывала, что, похоже, пришло время моей заднице познакомиться с ремнем. Но отец был неумолим. Входя в кабинет, он осмотрелся по сторонам и запер дверь на ключ. Я весь сжался и приготовился к худшему. Однако папа тоже оказался чудотворцем. Такому чуду позавидовал бы и Карреоздро. Да что там Карреоздро – сам дедушка Артур лопнул бы от зависти!

Как только мы остались одни, отец подошел к письменному столу и достал оттуда… Его – пластиковый пакетик с донорской кровью. Этот драгоценный сосуд был специально украден слугами в человеческой больнице, и я тогда впервые попробовал божественный напиток третьей отрицательной группы. Она до сих пор моя любимая. А ночные кровопития у нас с отцом стали традицией. Нашей маленькой тайной – чтоб мама не знала. Она ведь потребление крови не приветствует. Негигиенично это, видите ли. А от вида донорских пакетиков ее и вовсе мутит. Потом только и разговоров, что о болезнях, которые у людей через кровь передаются. Но, поскольку еще ни один вампир такими болезнями не заразился, мы с отцом были спокойны.

В целом же с тех пор у меня началась вполне сносная жизнь. Даже несмотря на месяц домашнего ареста. Идея сделать из меня истинного мага если еще и лелеялась матерью и дедушкой, то только где-то в глубине души. Во всяком случае, я легко вытребовал себе назад старую одежду, забросил магические принадлежности и вернулся к полностью ночному существованию.

Диктат Усатой Хельги и тот стал мягче – без манной каши…

Странная она вообще женщина, нянька эта. Когда Карреоздро удрал, она почти две недели со мной не разговаривала. А дулась, так и вовсе чуть ли не полгода. Чудачка – сначала набрасывается на доктора, царапает его до полусмерти, кричит что убьет, а когда я нахожу способ от него избавиться – обижается. Да другая "спасибо" сказала бы! Ан нет – ходит, шипит, вздыхает, письма пишет. А уж если получает помятый, пропахший ромом конверт – сияет, как лысина у нашего привратника. Еще и тролля пугает. Не нарочно, разумеется, но пугает.

Тролля этого к моей спальне приставили – на время заточения. Перевели его с Восточной башни. Тоже мне, сторож. Неужели родители думали, что он сможет меня устеречь? Как дети малые!

Тролли и в целом не отличаются развитым интеллектом, а наш Леокадиус даже по тролльим меркам туповат. Еще и суеверен. Свято верит всем тем небылицам, которые рассказывают друг другу тролли за кружкой грога. Например, он думает, что после первой в жизни супружеской измены человеческие самки мечут в песок яйца. И если в полнолуние найти такую кладку, выбрать оттуда тринадцатое на запад яйцо, окропить его кровью эльфийской девственницы и выносить 250 дней подмышкой, то оттуда вылупится гомункулус. Маленький такой человечек, наделенный даром предвидения и умеющий превращать свинец в золото. Шутки шутками, а Леокадиус мне проходу не давал. Все выспрашивал, не узнал ли я от магов место ближайшей кладки. Маги-де только так и богатеют. На любые научные аргументы он страшно обижался. Даже заподозрил магов и вампиров в международном заговоре против троллей. Пришлось мне ему подсунуть обычное индюшиное яйцо, якобы похищенное из дедушкиной коллекции. Где он достал кровь девственной эльфийки, даже представить боюсь. Но яйцо он таскал долго. Пока оно, наконец, не протухло. Хорошо, что он хоть сам его ненароком разбил. Иначе бы снова кого-нибудь в заговоре подозревать начал.

Но эта суеверность мне пригодилась.

Леокадиус имел как-то неосторожность раскрыть мне глаза на упырей – наших ближайших родственников по эволюции. Бедные упыри – они даже не подозревали, что у них во время продолжения рода женщина, оказывается, откусывает голову мужчине. Как самка самцу у богомолов. Я сначала посмеялся. Но через пару дней, когда сидеть взаперти мне наскучило, решил этой милой сказочкой воспользоваться. Неуемная страсть Усатой Хельги к парфюмерии для этого оказалась тоже как нельзя кстати.

Уличив удачный момент, я шепнул нашему премудрому троллю, что фрау Деффеншталь так поливается духами неспроста. Это она маскирует запах приворотного зелья. И приворожить она хочет не кого-нибудь, а самого Леокадиуса – его ведь никто не хватится и не будет искать, когда ему отгрызут голову. Бедняга поднял меня на смех. Но от Усатой Хельги стал держаться подальше.

Потом я подменил ему чашку для грога. Подсунул разбитую. Чтоб подвох раньше времени не обнаружился – склеил осколки капелькой клея. Разумеется, когда доблестный страж решил освежиться очередной порцией напитка, чашка рассыпалась у него прямо в руках. Ох, как же он испугался! Я и не ожидал такой реакции.

У троллей весьма странное отношение к посуде. Разбить тарелку – для них хорошая примета. Это к счастью. Разбить же чашку – наоборот, очень дурное предзнаменование. К беде. А уж если чашка сама рассыпается без видимой причины – так это и вовсе знак скорой неминуемой смерти.

С той поры Леокадиус шарахался от Хельги, как от огня. Стоило мне только распылить у своей двери немного нянькиных духов, как тролль начинал меня умолять постоять на посту вместо него. От страха он даже не соображал, что, по сути, просит бедного узника посторожить самого себя. Но я не гордый. Всегда милостиво соглашался.

Обретенную таким образом свободу я потратил на исследование окрестностей замка. Интересного там оказалось мало. Я давно знал, что в прилегающих рощицах жило всего лишь несколько дриад да одна-единственная ведьма-баньши. При ближайшем знакомстве дриады оказались неимоверными занудами. А баньши была настолько нелюдимой, что встретиться с нею мне удалось лишь пару раз, и то случайно. Потому скоро я заинтересовался более далекими местами.

Особенно меня привлекала Северная черта. За нею наш магический мир заканчивался. По ту сторону жили люди. Те самые, которым Карреоздро меня грозился продать. Но они совсем не похожи на наших людей – примитивных смертных – скучных и суеверных, как Леокадиус. О тех, других людях говорили, что они строили удивительные, хоть и лишенные магии города, создавали немало диковинных вещей и даже умели летать по воздуху на железных машинах. А еще говорили, что они очень злобные и жестокие твари. Отец не раз рассказывал жуткие истории о том, как они охотились на вампиров. Несчастную жертву связывали и забивали ей в грудь осиновый кол. Потому не удивительно, что даже приближаться к Северной черте мне было строго-настрого запрещено. Впрочем, даже если бы я к ней и приблизился, пересечь все равно не смог бы. Охранная магия была там очень сильной.

Я бы, наверное, так и смирился, что на другую сторону никогда не попаду, если б не случай. Где-то через пару лет после истории с пальцем, наш сосед проиграл в карты свое поместье. Северная черта проходила как раз через его земли. Смена владельца – всегда долгая и сложная процедура. А уж если речь идет о приграничном участке – так и вообще затягивается на неопределенное время. Пока команда магов начисто снимает старые заклятия и накладывает новые – иной раз несколько месяцев проходит. Какова же была моя радость, когда я ненароком подслушал, что защиту Северной черты на несколько дней сняли.

Дело было зимой. На дворе трещали морозы и выли метели. Однако упускать такую возможность было бы непростительно. В тот же вечер я позаимствовал у гардеробной моли объедки шубы и направился за черту.

Путь через зимний лес оказался куда тяжелее, чем я предполагал. Замерз, как вервольф перед полнолунием. Но отступать не собирался. Тем более впереди показалось дрожащее марево Северной черты. Я чувствовал себя Алисой, направляющейся в Зазеркалье. Однако за чертой был такой же лес, снег и холод. Мне пришлось пройти больше мили, прежде чем впереди замаячил поселок.

Поселок этот меня тоже разочаровал. Обычные дома, обычные улицы, обычные люди. Разве что немного чище, чем в наших человеческих деревнях. Сколько не смотрел в небо – ни одной железной машины не увидел. Наверное, им непогода летать мешает. К тому же я продрог настолько, что не чувствовал ни рук, ни ног. Пальцы одеревенели и не слушались, а зубы против воли выстукивали какой-то причудливый рваный ритм. Я понял, что если срочно не согреюсь – назад до Мэйрлстона не дойду.

Начал я искать хоть какое-то убежище от мороза. На глаза мне попалось высокое, немного похожее на замок, здание с крестом на шпиле. Я подумал, что это церковь – читал о таких в человеческих книгах. Над дверью надпись "добро пожаловать". Значит не прогонят, если войду.

Вошел я и обомлел. Такой красоты никогда и нигде мне видеть не приходилось. Через цветные оконные стекла пробивался слабый свет уличных фонарей. Этот свет вместе с блеском множества зажженных свечей заставлял отделанное золотом внутреннее убранство искриться и переливаться радужными огоньками. Перед огромным распятием расхаживали какие-то люди в длинных черных одеждах. Кроме них внутри никого не было. Я тихонечко прокрался поближе и сел на отделанную шелком скамеечку. По телу сразу поползло тепло. Запах ладана напомнил раннее детство – у нас ладаном простуду лечат. Хорошо-то как!

Однако блаженствовал я недолго. Вскоре люди начали тушить свечи. Затем ко мне подошел какой-то старик в рясе. Сел рядом. Поздоровался, улыбнулся. Я с ним тоже поздоровался очень вежливо, тоже улыбнулся – все как Хельга учила. Но старику это почему-то не понравилось. Он вытаращился на мои клыки и попятился от меня по лавке. Еще и принялся бормотать что-то про исчадие ада. Я посмотрел по сторонам – никакого исчадия нигде не заметил. Старик же схватил висящий на шее крест и начал мне показывать. Я для приличия хотел уделить внимание его украшению. Протянул руку, чтоб потрогать. А этот ненормальный вскочил и с криком убежал. За дверью он что-то громко уронил и стал кого-то просить поскорее принести воды. Воду он назвал святой. Вот меня всегда интересовало, почему люди ее так называют? Водопоклонники они, что ли? Решил я глянуть, что с ним – может ему плохо и нужна помощь. Но не успел я преодолеть и половину пути, как старик вернулся. На этот раз он сжимал в руках большущее распятие – красивое, очень похожее на то, что стояло в храме. Размахивая им, он бросился прямо на меня. Я отпрянул от неожиданности. А этот псих замахал крестом прямо у меня перед носом.

И тут я, наконец-то, сообразил, что он хочет. Стараясь говорить как можно мягче, я сказал, что с радостью куплю у него этот сувенир на память. Только зачем же им так размахивать? Можно же ненароком и стукнуть кого-нибудь. Старик растерялся. Однако уже в следующую секунду прибежал еще один человек. Тоже в рясе, но помоложе. В руках у него была вместительная серебряная чаша. Пока я соображал, хватит ли у меня денег купить и ее или стоит ограничиться крестом, новоприбывший без предупреждения окатил меня с ног до головы водой. Ох, она и холодной оказалась! Я взвыл и подскочил чуть ли не до потолка. Старикан воодушевился. Он размахнулся и явно вознамерился хорошенечко огреть меня своим увесистым распятием. Еле увернулся. За дверями послышался топот. Оставаться дальше в этом дурдоме становилось опасно. Я развернулся и со всех ног бросился к окну. Хорошо, что оно широкое – одним ударом я разбил цветное стекло и выскочил на улицу. Там перелез через сугроб, перемахнул через забор и помчался вглубь города.

После такого знакомства с человеческими существами я старался держаться неосвещенных участков. Бежал туда, где не было фонарей – люди темноту не любят. Вскоре оказался я в каком-то весьма непрезентабельном районе. Вокруг ни души. Воздух затхлый, кругом обшарпанные серые здания с рисунками на стенах. Ох, ну и видели бы вы эти малеванья! Люди и животные на них почему-то с квадратными головами, такие же квадратные надписи… Еще и все одним цветом. И куда это хозяева смотрели? У нас бы за такие фрески художнику не то что не заплатили – плетей бы всыпали.

Побродил я там немного, опять замерзать начал. Шуба-то на мне мокрая. Вдруг сзади раздались шаги – тихие такие, крадущиеся, немного шаркающие. Я остановился. Обернулся – там никого. Пошел я быстрее. Шаги тоже ускорились. Обернулся я второй раз. Теперь успел заметить, как кто-то спрятался за высоким переполненным контейнером для мусора. Я сначала испугался – вдруг это охотники. Но потом устыдился собственной трусости. Да и глупости тоже – откуда охотникам знать, что я здесь? Даже если те церковники с ними и связались – так быстро меня не найти. К тому же в одиночку охотники никогда не ходят. Идти одному против вампира – для человека самоубийство. А раз так, то ничто мне не мешало немного развлечься. И согреться заодно.

Несколькими прыжками я преодолел расстояние до контейнера. Ну и запах же от него! Мой таинственный преследователь удачно выбрал укрытие – унюхать его там было бы крайне трудно. Однако это преимущество он свел на нет шумом – разве можно так громко дышать во время погони? Да еще при этом переминаться с ноги на ногу.

Я тихонько притаился с противоположной стороны мусоросборника и стал ждать. На другом конце контейнера тоже решили не торопиться. Пару минут я слышал только поверхностное дыхание и почему-то горестные вздохи. Наконец незнакомец выбрался из своего укрытия и засеменил в мою сторону. Едва он показался из-за угла, как я самым мощным броском, на который был способен, бросился ему на грудь. Вцепившись руками человеку в горло (или в воротник?), я поэффектнее оскалил клыки и грозно зарычал ему в лицо… Ладно, может, получилось и не очень грозно – но я старался.

В любом случае победа была полной. Только радовался я ей недолго – уже в следующую секунду я пожалел о своем поступке.

Моя жертва, как куль рухнула на истоптанный за день снег и истошно заверещала старушечьим голосом: "Упырь! Спасите! Упырь!". Я отшатнулся. От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю. Мало того, что я напал, как оказалось, на бедную беззащитную старушку, так меня еще и упырем обозвали! Нет, вы не подумайте, я не расист – против упырей ничего не имею. Но неужели по мне не видно, что я вампир? Ну где вы видели упыря с такой светлой и нежной кожей? А строение зубов? Ведь даже ребенок знает, что упырь имеет целых шесть пар сравнительно коротких и тупых клыков. А у меня клыки длинные и острые. И их не шесть пар, а всего две. Объяснить это очень просто – вампир питается кровью, а упырь – плотью.

Но просветить старуху у меня не получилось. Не успел я опомниться, как она размахнулась сумкой и со всей силы ударила меня по голове. К счастью, не попала – основной удар пришелся на плечи. Сумка такого обращения не пережила – лопнула сразу в нескольких местах. Ее содержимое рассыпалось по снегу. Хозяйка же вскочила на ноги и с неожиданной резвостью помчалась к ближайшей подворотне. Там и скрылась.

Пока я собирал эти вещи (чтоб потом вернуть), из подворотни выскочило несколько мужчин. Размахивая палками и крича "бей упыря!", они рванули в мою сторону. Похоже, первую вылазку в мир людей на этом стоило заканчивать. Тем более уже и шуба начала покрываться ледяной коркой. Я вскочил и кинулся наутек. Как хорошо, что из людей бегуны плохие! Меньше чем через полквартала они отстали. А я прибавил ходу и понесся прочь из города.