Эрик-вампиреныш. Глава 6

Выспаться, увы, не удалось. Не успел я как следует расслабиться, как знакомое хриплое контральто разрушило морфеевы чары:

– Герр Эрик? Герр Эрик! Просипайтесь!

Я промычал нечто невразумительное и попытался спрятаться, отвернувшись к стене. Однако Хельга не унималась.

– Герр Эрик! – принялась она меня тормошить. – Не делайте вид, шьто не слышайт! Вставайт!

– Еще немного… – промямлил я, не открывая глаз, – через час проснусь…

– Вас? Шьто? Вставайте теперь! Ми уже почти приехали!

– Почти приехали? – сонливость начала улетучиваться. Я обернулся, потом сел на своей полке и осмотрелся.

К моему изумлению, вместо нескольких минут я проспал несколько часов. Жаркий летний полдень за окном давно сменился вечерней прохладой, а сквозь неплотно закрытые двери из коридора пробивался резкий свет колдорисцентных ламп.

– Через пятьдесят минут ми будьем в Данарс, – торжественно изрекла фрау Деффеншталь. – Поторопитьесь! Вам еще нюжно много сделайт!

– Например? – спросонья не понял я.

Консильера укоризненно покачала головой.

– Герр Эрик, ви менья удивляйт! Не собираетесь же ви ходить по городу в этом костюмье! Он измялся. Кроме того ми должны поесть, умыться и почистить зуби! Так что шнелль… торопитесь!

Пришлось подчиниться. Пока я ходил в санузел умываться, Хельга разостлала на столе белую, сверкающую чистотой салфетку и расставила одноразовую бумажную посуду. В самый центр она торжественно водрузила дорожный чайничек с чаем (готовить напиток проводникам Хельга не доверила) и тарелку с домашним бисквитом.

Усаживаясь на свое место, я с тоской покосился на пакет для мусора. Несколько минут назад, разрезая купленную в Меджвилле колбасу, няня обнаружила там чей-то волос. В следующую секунду будущее украшение нашего стола оказалось среди отходов. Как итог, вместо хоть и запеченной, но крови, нам достался чай с бисквитом. А мне еще и с лекцией – Усатая Хельга долго распространялась о важности правил гигиены при приготовлении пищи и попутно ругала неизвестного колбасника за вопиющую нечистоплотность.

За окном же ночь окончательно вступила в свои права. Огромный город, в который мы въезжали, в темноте выглядел особенно эффектно. С высоты железнодорожной насыпи глазу открывался целый океан разноцветных огней. Над всем этим великолепием, подобно гигантским майским жукам, сновали метлы, ступы и ковры с путешествующими магами, а однажды вдалеке я разглядел огромную сигару эльфийского дирижабля.

В приоткрытое окно лилась симфония новых звуков и запахов. Один из этих ароматов мне показался особенно интересным. Свежий, легкий, немного терпкий. Он не был похож ни на что. Иногда он становился сильным и отчетливым, иногда наоборот – почти терялся, забитый локомотивными выхлопами и благоуханьем потных ног спящего в соседнем купе гнома. Тем не менее странный аромат всегда возвращался. И лишь у самого вокзала до меня дошло – так пахнет море!

Данарс встретил нас толчеей и шумом. Если утром Меджвилль мне показался просто большим городом, то Данарс напоминал муравейник. Похоже, жизнь здесь не затихала ни днем, ни ночью. Толпы иностранцев, туристов, моряков, носильщиков, извозчиков смешивались в единый, непрерывно движущийся безликий круговорот. Кто-то кого-то ждал, кто-то куда-то торопился, кто-то с кем-то встречался, расставался, ругался, торговался… И вместе с тем, даже в самой чащобе глухих Мэйрлстонских лесов, я никогда не казался себе таким одиноким, оставленным и никому не нужным, как здесь.

У выхода из вокзала на пассажиров набрасывалась целая стая извозчиков. Они что-то выкрикивали, размахивали руками, а некоторые, особо рьяные, даже пытались оттеснить понравившегося клиента к своему экипажу. В этой толпе можно было увидеть представителей любых магических и немагических рас. Их нестройные голоса наперебой предлагали воспользоваться всеми мыслимыми и немыслимыми средствами передвижения – от ковров-самолетов и драконьих упряжек, до явно сомнительных в плане законности человеческих автомобилей. Контрабанда, как ни крути!

Разумеется, мне хотелось нанять именно автомобиль! Однако Усатая Хельга от такого предложения пришла в неподдельный ужас – все связанное с людьми у нее никогда не вызывало доверия. Потому пришлось искать что-то похожее, но магическое. Договорились мы с хозяином видавшего виды автоайра – хмурым и необщительным гномом. Выглядел наш возница таким же потрепанным, как и его транспорт.

Дорога до порта больше походила на ярмарочный аттракцион. Не знаю, виною ли тому неровная трасса или особенности местного вождения, но несчастный автоайр все время подпрыгивал, раскачивался и болтался. Несколько раз я оказывался крепко прижатым к стенке пышными формами няни. Несколько раз наоборот – меня втискивало в ее накрахмаленные кружева и рюши. В довершение ко всему мотор этого чуда гномьей механики то и дело издавал подозрительный треск и скрежет. Казалось, еще чуть-чуть и мы оставим за собой шлейф из болтиков, гаечек, заклепок и прочих кузнечно-штамповочных изделий. Но к счастью, все обошлось. До порта мы добрались целыми и невредимыми. Хоть и слегка помятыми.

В порту нас ожидало новое приключение. Поскольку Данарс являлся последним магическим городом, а Орраленд и Нокт-Ламьенберг принадлежат уже вампирской короне, все пассажиры "Парацельса" должны были проходить таможенный досмотр. Мы с Хельгой тоже пристроились к полусонной очереди отъезжающих. Спустя добрых полтора часа ожидания к нам наконец подошел маг в форме.

С первого же взгляда этот мужчина вызвал у меня чувство жалости. При огромном росте он был настолько худым, что, казалось, еще немного и сложится пополам, как перочинный ножик. К тому же на лице таможенника застыло выражение глубокой скорби и несказанной печали, словно сознание жестокости и несовершенства этого мира непосильной ношей лежали на его хлипких плечах.

– Это все ваше? – жиденьким тенорком поинтересовался страж границ. Его бесцветные глазки отрешенно скользнули по внушительной горке свертков и чемоданов, на самом верху которой, под невообразимым углом, красовался медный котел для зелий.

– Йа! – сочувственным шепотом откликнулась Усатая Хельга. И даже зачем-то промокнула глаза платочком. – Наше.

Таможенник покачал головой, тяжко вздохнул и открыл первый чемодан. Несколько бесконечных минут он вяло перебирал вещи. Затем обреченно опустил руки и снова посмотрел на кучу багажа. Казалось, он готов разрыдаться.

– Можно вас на минутку, мадам? – наконец выдавил слуга закона.

Фрау Деффеншталь бросила на меня удивленный взгляд, но поторопилась выполнить просьбу несчастного. Я же отвернулся в сторону и сделал вид, будто очень заинтересовался выбоиной на бетонном полу. Несколько мгновений все было тихо. Затем раздался звук шлепка и вопль:

– Швайн*! – кричала консильера на схватившегося за щеку таможенника. – Негодьяй! Как ви посмейт! Я честный женщина!

Трое стоящих поодаль гномов удивленно уставились в их сторону, а стайка новоприбывших дриад почему-то захихикала. Таможенник попытался что-то ответить, но Хельга круто развернулась и зашагала ко мне.

– Какой негодьяй, – кипя от злости, шипела она. – Ви только представьте – он хочейт, чтоб ми его ублажили! Хам!

Последнее слово Хельга произнесла особенно громко. Таможенник вздрогнул и попятился к стене.

– Ублажили? – переспросил я, наблюдая за причиной негодования няни. – Это еще как?

Хельга смутилась.

– А вот так! Он говориль, что наш багаж слишком большёй. Проверяйт его дольго. Вот если ми его ублажим, то он все сделайт без досмотра. Извращеньец! Предлагайт такое мне – я честный женщина…

– Кажется, он имел в виду взятку, а не то, что вы подумали, – прервал я новую яростную тираду.

Хельга умолкла на полуслове.

– Взьятку? – опешила она. Ее праведный гнев заметно поубавился. Она растерянно покосилась на таможенника, потом перевела взгляд на меня, поправила прическу и безапелляционно отчеканила. – Все равно негодьяй!

Досмотрщик тем временем, пошатываясь, заковылял прочь. Недолго думая, я вынул бумажник, отсчитал несколько стокоиновых банкнот и побежал за ним.

Одарив меня взглядом полным горечи и обиды, таможенник осмотрелся, не считая сунул деньги в нагрудный карман, и через десять минут у меня на руках были все необходимые документы.

Когда я вернулся обратно, то застал Хельгу не одну. Рядом с ней стоял среднего роста незнакомец в белом летнем костюме и охотничьей шляпе с пером. В руках он вертел щегольскую трость с круглым набалдашником, а на его носу красовалось позолоченное пенсне. Все это было весьма необычно. А если прибавить, что незнакомец был троллем – станет понятно, почему я даже рот разинул от изумления. Вы ведь тоже нечасто видите троллей в очках, правда?

– … я восхищен вашей принципиальностью, мадам, – говорил тролль немного гнусавым голосом. – Ставить сатрапов на место – удел сильных личностей! Вершителей истории, знаете ли. Да, я не побоюсь этого слова – вершителей истории! Тех, кто творит завтрашний день! Героев! Таких, которым потомки посвящают оды и стихи.

Произнося этот странный монолог, тролль незаметно надвигался на ошалевшую Хельгу. Та, видимо, сначала пыталась отступать, однако допустила тактическую ошибку и вскоре оказалась прижатой спиной к ящику с телескопом. Теперь поля тролльей шляпы находились в непосредственной близости к лицу консильеры.

Я подошел поближе и негромко кашлянул. Тролль резко повернул голову (от чего перо на его головном уборе прошлось по носу Хельги) и расплылся в улыбке.

– А, мой юный друг, – пропел он. – Очень рад знакомству. Я тут как раз беседовал с твоей мамой – она такая смелая женщина.

– Вообще-то, она мне не… – начал было я, но не договорил.

– Не важно, не важно, – отмахнулся тролль. – Вы все равно с ней как Робин и Гуд! Даже как Д’Артаньян и сорок разбойников! Не побоюсь этого слова!

– Как кто? – удивилась Хельга.

– Может три мушкетера? – почти одновременно подал голос я.

Тролль рассмеялся. Он был очень собой доволен.

– Ах, друзья мои, – незнакомец с таким увлечением крутанул тростью, что я еле увернулся. – Не удивляйтесь. Я, знаете ли, больше двухсот лет проработал в библиотеке Ее Величества. Потому прочитал столько книг, сколько вы, наверное, и не видели.

– Вы библиотекарь? – я с сомнением покосился на позолоченное пенсне.

– Почти, – замялся его обладатель. – Я служил сторожем. Но это не важно – все равно я, не побоюсь этого слова, один из интеллигентнейших троллей нашего времени. Я знаком с трудами многих лауреатов Гномелевской премии, например, с работами Вольфдау, Эльфштейна. Вот ты, – тролль ткнул тростью в мою сторону, – понимаешь, что такое теория относительности? Только честно.

– Не особо, – признался я. В памяти тут же всплыл преподобный Кац и классная доска, сверху донизу исписанная мозголомными эльфштейновскими уравнениями.

– Вот видишь! – Тролль радостно хлопнул себя ладонью по боку. – А я понимаю! Это же так просто – все в мире относительно! Всего-то!

– О… – только и смогла выдохнуть Хельга. Очевидно, она тоже была сражена глубиной мышления сына гор.

– Но ты не огорчайся, малыш, – тролль подошел и сочувственно похлопал меня по плечу. – Тебе просто надо учиться.

Наступила короткая пауза, пока наш новый знакомый протирал пенсне.

– Кстати, я забыл тебе представиться, – снова заговорил он. – Клавдий Флавиус! Служитель библиотеки Ее Величества в отставке.

– Эрик Ривенгтон, – ответил я, пожимая широкую ладонь с когтистыми пальцами. – Рад знакомству.

– О да, я тоже рад! – Клавдий сверкнул стеклышками. – Слышал, вы едете в Нокт-Ламьенберг? Это же редкая удача!

– Почему? – теперь вместо Хельги пришлось отступать мне.

– Потому, что я тоже туда еду! – перо на шляпе Клавдия затряслось. – И мы обязательно увидимся на "Парацельсе".

Фрау Деффеншталь издала тихий страдальческий стон. Тролль же как ни в чем не бывало продолжал:

– Очень приятно, знаешь ли, во время долгого пути коротать время за общением с интеллигентным существом. Тем более такое общение, не побоюсь этого слова, весьма полезно.

– А зачем вы едете в Ламьенберг? – я почувствовал, что повторил ошибку Хельги. Сзади у меня находились какие-то чемоданы, потому путь для дальнейшего отступления оказался отрезан.

– Это нужно для моей книги!

– Так вы писатель?

– Разумеется! Когда я двести лет прослужил в библиотеке Ее Величества, то сказал себе: "Клавдий! Ты скопил столько знаний, произвел столько мыслей – ты обязан всем этим делиться с другими!".

В порыве воодушевления бывший библиотечный сторож вещал мне прямо в лицо, от чего я мимо воли чувствовал запахи его последнего обеда. И ладно бы ел он что-то стоящее, а то щучьи головы с чесноком. Ненавижу чеснок!

– О чем же будет ваше сочинение? – я повернул голову в сторону, стараясь глотнуть хоть немного свежего воздуха.

– О! Это исторический роман, посвященный Ламьенбергскому восстанию 3547 года! Тогда мой народ восстал против шестисотлетнего вампирского ига! Ты, наверное, слышал о Кассиусе Кривозубе?

– Немного…

– Это герой! Он бы обязательно победил вашего императора Вольфганга Кусачего, если бы не предательство упырей. Когда Кассиус залег в пещере…

– Вас из дас? – встрепенулась Хельга. – Кассиюс дольжен бил просто мыться почаще! Если бы он мился и меньял носки хоть раз в недьелю, то вампиры би его не учуяли!

– Это не важно! – немного смутился интеллигентный тролль. – Все равно я напишу о нем книгу. Кстати, вы все приглашены ко мне на литературные вечера – я буду читать уже написанные главы. И свои стихи. Хотите, я прочту вам стихи?

– Найн, найн, – испуганно замахала руками Хельга. – Не стоит трудиться!

– Лучше вы нам их прочтете позже, – поддакнул я. – В более уютной обстановке.

– Ах, мне совсем не тяжело! – тролль вынул из кармана потрепанный блокнотик. – Тем более хорошую поэзию ничем не испортишь.

Клавдий сделал шаг назад и с видом монарха, вознамерившегося облагодетельствовать чернь, принял торжественную позу. Закатив в экстазе глаза, он принялся декламировать:

О, тролль коленопреклоненный,
Восстань, восстань для новых битв,
Пускай твой разум дерзновенный
В сердцах огонь воспламенит!

Стараясь придать тексту больше экспрессии, Клавдий активно жестикулировал. Правда, весь запас его бурной пантомимы исчерпывался одним единственным движением – правая рука ложилась на левую грудь, а затем резко вскидывалась в сторону и по диагонали.

Мы с Хельгой затравленно переглянулись. По всем признакам этот пиит уймется нескоро. Но спасение пришло неожиданно. Когда Клавдий дошел до самых высоких и скрипучих звуков своего диапазона, раздался строгий окрик:

– Что вы тут устроили? Почему задерживаете очередь?

Нашим избавителем оказался гном в таможенной форме. Несмотря на маленький рост, он был весьма крепко сложен и непропорционально широк в плечах.

– Вы уже прошли досмотр? – грозно осведомился у Клавдия этот приплюснутый богатырь.

– Ми уже уходьим, - вместо тролля засуетилась фрау Деффеншталь. – Носильник!

Что-то бормоча под нос, Хельга ткнула пальцем на наш багаж, как из-под земли выросшему носильщику, и за локоть потащила меня прочь.

– Жду вас с Йориком у себя! – крикнул нам вслед Клавдий Флавиус.

– Я Эрик…

– Это не важно…

Окончание фразы затерялось в шуме вокзала. Хельга, как мощный буксир, потащила меня к стеклянным дверям и выволокла на пристань. Там мне пришлось зажмуриться от ослепительного света множества люминесцентных фонарей. Когда глаза немного привыкли, я не смог сдержать восхищенный возглас. В нескольких сотнях метров от нас возвышалась белоснежная стальная громада лайнера. На боку, ближе к корме, красовалась гигантская синяя надпись "PARACELSUS".

Собственно, это был даже не корабль, а настоящий плавучий город. Он закрывал собой обозримое пространство во всех направлениях. Корма виднелась где-то очень далеко, а нос и вовсе терялся в колдорисцентном мареве фонарей. Шестнадцать палуб ступенями уходили ввысь, а три длинных телескопических трубы будто взмывали в ночное небо. Кроме того, этот красавец сиял тысячами огней. Как сказочная новогодняя елка в замке дедушки Артура.

От набережной к кораблю были переброшены восемь крытых трапов. Из-за стеклянных крыш и слепящего белого освещения они мне напомнили огромные теплицы для овощей. Снующие по ним пассажиры и рабочие казались мизерными и тщедушными на фоне исполинского, величественного судна.

Постояв несколько мгновений пораженные, мы с Хельгой направились к одному из трапов-оранжерей. Внутри оказалось гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи. Думаю, там вполне мог проехать даже автоайр или небольшая драконья колесница. Самое же интересное – широкая стеклянная полоса в полу. Она тянулась по центру вдоль всего трапа. Сквозь нее можно было рассмотреть подсвеченную прожекторами черную морскую воду внизу. Некоторые пассажиры даже шли по этой стеклянной полоске. К сожалению, стоило мне тоже попытаться это сделать, как Хельга опять схватила меня за локоть и оттащила поближе к боковым стальным частям трапа.

Оказавшись на корабле, даже моя няня растерялась. "Парацельс" поражал красотой и роскошью. Мы стояли посередине широкой, до половины крытой, площадки. Точнее правильно было бы ее назвать зимним садом. Нас окружали статуи, живые деревья, кусты и даже фонтаны. Издали доносился шум голосов и приглушенная музыка. От этой площадки-сада во всех направлениях шли какие-то лестницы, галереи и дорожки. Но как нам добраться до своей каюты – мы не имели ни малейшего понятия.

К счастью, пассажиры, которые поднимались на борт, тут же попадали в руки многочисленных стюардов. Завидев одну такую фигуру в темно-синей форме, фрау Деффеншталь призывно замахала рукой. Стюард сразу направился к нам. Но вдруг он резко изменил направление и бросился к сухопарой ведьме в побитом молью манто. Хельга удивилась, но принялась подзывать другого служителя. Однако и тот, едва взглянув на наши клыки, поторопился к двум поднявшимся по трапу магам. Смысл происходящего становился ясен.

Я хмуро посмотрел на новоприбывших. Один из них был седым подтянутым волшебником с острым, цепким взглядом и густой бородой. Второй – гораздо моложе, лишь немного старше меня. Он был высоким, хорошо сложенным парнем с зелеными глазами, красивым, хоть и надменным лицом и гордой осанкой. На среднем пальце его правой руки я успел разглядеть массивный уродливый перстень с крупным нефритовым кристаллом. Явно магический артефакт.

Встретившись со мной взглядом, незнакомец почему-то сразу опустил глаза и торопливо зашагал за своим седовласым спутником. В мгновение ока они оба исчезли в одной из многочисленных галерей судна.

Пока я провожал их взглядом, Хельга снова попробовала подозвать стюарда. К нам заторопился прыщавый коротышка в мятой униформе.

– Нам нюжно в нашу каюта, – начала было консильера.

– Всенепременно, – промямлил тот и вознамерился отправиться к краснолицему толстяку-гному.

Зря он это сделал – фрау Деффеншталь уже начинала сердиться.

– Извинитье, – процедила Хельга, как непослушного мальчишку хватая стюарда за воротник. Резким и сильным движением она развернула его к себе и прошипела в перекошенное от страха лицо. – Нам нюжно в нашу каюта! Ферштейн? Понимаете?

Коротышка издал невнятный булькающий звук и быстро закивал головой.

– Покажитье нам дорогу, – уже более ласково сказала няня, ослабляя хватку. И совсем вежливо добавила. – Биттэ шён!

Стюард дернулся и бросил на меня умоляющий взгляд. Я послал ему ободряющую улыбку. Правда, из-за усталости она, наверное, больше походила на злобный оскал, так как коротышка обреченно вздохнул и изобразил дежурное радушие.

– Разумеется, разумеется, мадам, – затараторил он. – Следуйте за мной, будьте любезны. Добро пожаловать на "Парацельс"!

Выхватив у Хельги картонку со шляпкой, а у меня сумку с дорожными вещами, стюард засеменил к одной из лестниц.

– Меня зовут Билли, и я рад приветствовать вас на борту самого большого и надежного лайнера в мире, – выдавал стандартные заученные фразы наш провожатый. – Его длина составляет 402, ширина 67, а высота 79 метров. Силовая установка мощностью 750 000 драконьих сил позволяет разогнать корабль до скорости в 25 узлов. Своим гостям "Парацельс" предлагает казино, настоящий ледовый каток, театр на 1300 зрителей, флайбольный стадион, водный амфитеатр, солярий…

– Шьто? – не расслышала Хельга.

– Солярий! – повторил Билли и тут же запнулся. – То есть я хотел сказать, что для каждого найдется занятие по интересам, – поторопился исправиться он.

Мы поднялись на седьмую палубу. "Каюты первого класса" гласила позолоченная табличка над широкими дверями. Как и внизу здесь все утопало в роскоши. Стены были отделаны лакированными панелями из дорогих пород дерева. С потолка свешивались причудливые хрустальные светильники. Ноги тонули в длинном ворсе красного ковра. А вдоль всего коридора тянулись отполированные до зеркального блеска позолоченные поручни.

– При передвижении по лайнеру используйте специальные браслеты, – ни на секунду не умолкая, трещал стюард. – Они будут показывать ваше местонахождение и помогут найти дорогу в свою каюту. Кстати, каюта ваша специально спроектирована для проживания детей Ночи. Ее окна могут закрываться плотными занавесками, а стекла почти не пропускают солнечный свет. Таким образом, даже в самый ясный день вы будете чувствовать себя уютно и комфортно. Для вызова персонала используйте гномофон. С его помощью можно заказать в номер ужин, напитки и многое другое – об этом читайте в специальной инструкции.

Мы остановились у двери, на которой значилось 7005F.

– Вот и пришли! Добро пожаловать в ваш дом на ближайшие 28 дней, – радостно выкрикнул Билли.

– Данке шён! – Хельга проворно сунула в руку служащему стокоиновую бумажку. – Спасибо!

– Благодарю, мадам! – почтительно склонился тот. – Если вам или юному господину что-то понадобится – мой номер на гномофоне 5478. Почту за честь быть вам полезным. И кстати, – уже в самом пороге заговорщицки добавил Билл, – если вас интересует, я могу достать для вас человеческие вещи. Среди высшего класса это сейчас очень модно. Просто последний писк. Часы, плееры, счетные машинки…

– А переговорники? – не утерпел я.

– Мобильные телефоны? Запросто! Самые простые стоят от 5000 коинов, более интересные 20-30 тысяч. Правда, все они у нас не работают…

– Данке шён! – с нажимом повторила Хельга. – Нас не интересовайт нерабочие товари человеков за астрономический цени! За 30 тысяч можно автоайр купить!

– Как вам будет угодно! – Билли сделал шаг назад, освобождая проход. – Мой номер 5478, – шепнул он мне в самое ухо. – Вызывайте – достану, что пожелаете.

Мы вошли в свою каюту, и дверь захлопнулась.

– Гут! – произнесла няня, осматриваясь. Затем сделала несколько шагов и добавила. – Зэр гут!

Наша каюта представляла собой трехкомнатный жилой номер. В гостиной, где мы находились, стоял кожаный диванчик, два кресла, стеклянный журнальный столик и шкафчик с баром. У стены разместились высокие напольные часы и даже небольшой, эльфийской работы, рояль.

Две другие комнаты были поменьше. В каждой из них стояло по огромной кровати, туалетному столику, шкафу и несколько мягких стульев.

В отдаленном конце наших апартаментов виднелась узкая дверь, ведущая в ванную.

Пока мы осматривались, от часов послышалось нарастающее шуршание, а потом семь гулких ударов. Семь утра. До отплытия оставалось три часа.

––––
*Schwein (нем.) – свинья.