Эрик-вампиреныш. Глава 8

Еще в самом начале наших занятий преподобный Кац рассказал мне одну историю.

Несколько веков назад, в маленьком городке, вроде Мэйрлстона, жил старый маг. Он рано остался вдовцом. Потому главной радостью в жизни была для него дочь. Единственный ребенок – бойкая, веселая девица на выданье. Жил с ней папаша, не тужил. Женихов подыскивал. И не тужил ровно до той поры, пока не начала дочурка мечтать о сцене. Певицей ей стать захотелось!

А желание ребенка – закон. Купил волшебник ей ноты, клавикорды, ящик драконьих яиц (от них, говорят, голос улучшается), нанял учителя. Ну и принялся ждать, когда талант возлюбленного чада расцветет буйным цветом и принесет обильные плоды. Чаду тоже надо отдать должное – природа наградила ее не только луженой глоткой, но и завидным прилежанием. Голосила она дни напролет. Вот результат себя долго ждать и не заставил.

Поползли по округе слухи. Соседи уверяли друг друга, что старый маг на склоне лет превратился в беспощадного домашнего тирана. Что мучает он дочь с утра до вечера. Да так, что от ее крика кровь стынет в жилах. После того, как к отцу будущей примадонны наведалась городская стража (искали орудия пыток), несчастный родитель крепко задумался. Подумал он, подумал, да и нашел решение. Теперь, как только дочка садилась за клавикорды, маг усаживался у раскрытого настежь окна, дабы мотающейся по ветру бородой и сияющей на солнце лысиной возвестить миру о своей полной непричастности к творящемуся рядом высокому искусству.

Это сработало. Слухи прекратились.

Но в один прекрасный день мимо дома волшебника шел тролль. Эта раса не отличается особой любовью к искусству в целом и музыкальностью в частности. Однако трубный глас чародейской дочери (сама она потом уверяла, что исполняла нежнейшие соловьиные трели) настолько сразил сердце сына гор, что он даже позабыл куда направлялся. Букета цветов нигде поблизости не оказалось. Но желание выразить певице свою признательность было столь велико, что тролль стащил с ноги сапог и запустил им в распахнутое окно.

Как отреагировала дочь, когда к ее ногам рухнул бесчувственный отец, да еще и с отпечатком подошвы на почтенной плеши, – не знаю. Почему-то подозреваю, что шума от этого не убавилось.

Целых три дня понадобилось лучшему в округе врачу-эльфу, чтобы снова поставить чародея на ноги. Любящая дочь все это время не отходила от него ни на шаг. Держала отца за руку, читала ему книги. А иногда пела самые чудесные, по ее мнению, песни. Даже – чего уж там – не иногда.

Когда же чародей пришел в себя, то рассказал об удивительном сне. Наука так и не смогла установить причину – удар по темечку или сила вокального искусства будущей дивы, но все три дня магу снились летящие в него сапоги. Злонамеренная обувь в полете шевелила подошвами и увеличивалась в размерах.

Вернувшись домой, вдохновленный волшебник начал работу над новым заклятием. По замыслу – способным менять величину предмета.

Первое, на чем он испытал готовую формулу, – старый детский мячик. Увы, заклятие оказалось нестабильным. Пользоваться им по назначению так никто и не начал. Тем не менее, благодаря ему на свет появился самый популярный магический вид спорта – флайбол.

Наверное, в мире нет ни единого мага, вампира или гнома, который бы не сыграл во флайбол хоть раз в жизни. Даже чопорные эльфы не устояли перед этим чародейским гибридом футбола и баскетбола.

На первый взгляд играть во флайбол очень просто. Две команды, по одиннадцать игроков каждая, пытаются забить мяч в ворота противника. Сделать это можно как руками, так и ногами. Хоть и крыльями, если у кого они есть! Но основная сложность игры – флайбольный мяч. Он очень необычный.

На сшитый из кожи саламандры небольшой мячик опытный маг накладывает заклятье. То самое, которое открыл отец певицы. Заколдованный мячик обретает способность хаотично менять форму и размер. Он то раздувается до величины каретного колеса, то вытягивается длинной колбаской, то сжимается до размеров яблока, то сплющивается в лепешку… К тому же мяч может самостоятельно летать и безо всякой видимой причины изменять направление и скорость полета. От игроков требуется немалая сила и ловкость – попробуй-ка заставь несговорчивый спортинвентарь влететь в нужные ворота! То и дело приходится высоко подпрыгивать, наклоняться до самой земли, а уж про то, что целую игру бегаешь со всех ног, – и говорить нечего…

Размышляя обо всем этом, я лежал в своей каюте и тщетно пытался уснуть. За плотно задернутыми шторами царила уютная, почти ночная темнота. Шелковая постель приятно холодила кожу. Сквозь закрытую дверь смутно доносилось баюкающее тиканье часов в гостиной и мирное похрапывание Усатой Хельги в соседней комнате. Но, несмотря на то, что за окном уже давно сиял солнечный день, а ночь посадки на корабль никак нельзя было назвать легкой, сон упорно меня игнорировал. Я ворочался с боку на бок. Подкладывал ладони под щеку. Даже мысленно считал единорогов.

Безрезультатно! Мысли настойчиво возвращались к флайболу и тем спортивным баталиям, в которых мне предстояло участвовать сегодня вечером. Я перебирал в уме все пассы, финты и комбинации, какие только знал. Затем в памяти всплыли тахранский генерал и Мадам Медок. Потом с чего-то припомнилась давно прочитанная книга о русалках и прочих водных жителях. И наконец, когда я попытался прикинуть в уме объем увиденного сегодня аквариума-арки, меня сморил неглубокий сон.

Мне привиделось, будто я убегаю по незнакомой лужайке от огромного гадко хлюпающего слизня. Бежать было трудно. Высокая трава хватала за ноги, а встречный ветер, казалось, сковывал движения. Чем быстрее я старался бежать, тем ближе оказывалось мерзкое, что-то невнятно бормочущее существо. Собрав все силы, я рванулся вперед. Однако поскользнулся и полетел лицом на траву.

От болезненного удара о землю меня спасло пробуждение. Несколько мгновений я переводил дыхание, соображая, где нахожусь и что случилось. В комнате было так же темно и тихо. Даже храпение няньки за стеной прекратилось. Но стоило мне собраться снова уснуть, как я едва не подскочил от того самого знакомого хлюпанья. Вполне материальные звуки с перерывами доносились откуда-то из гостиной.

Я выбрался из постели и на цыпочках прокрался к двери. Пару секунд внимательно прислушивался. Сначала все было спокойно, а затем хриплый голос что-то пробормотал, и хлюпающие звуки направились в мою сторону. Недолго думая, я толкнул от себя дверь.

Дверь не открылась – уперлась во что-то мягкое!

– Ахтунг! – зашипело это неведомое мягкое. – Осторошно!

Я просунул голову в узкую щелку.

– Фрау Деффеншталь? Что вы делаете?

– О, герр Эрик! Как хорошё, чьто ви встали. Это просто кошмар!

Моему взору предстало занятное зрелище. Достопочтимая консильера, одетая лишь в длинную ночную сорочку, стояла на четвереньках у двери моей спальни. В руках она сжимала какую-то кружевную тряпку – видимо, одну из своих блузок, специально для этой цели пожертвованную – и старательно терла ею пол. Мокрая тряпка скользила по дорогому линолеуму и издавала характерное хлюпанье.

– Это нье корапль, а свинарник! – с чувством изрекла Хельга, выпрямляясь. – Здесь ушасная грьязь!

– В самом деле? – я недоуменно обвел взглядом гостиную. Комната показалась мне безукоризненно чистой.

– О, йа! Только в гостиной я наискайт на полю целых четыре пятна от моющего сретства! Четыре! – В подтверждение своих слов Хельга затрясла у меня перед носом четырьмя оттопыренными сосискообразными пальцами. – А когда я заходиль в ванную, то знаетье, шьто там виползайт из-за унитаза?

– Что-то нехорошее? – я приподнял бровь. Судя по тону Хельги из-за отхожего места выползла, по меньшей мере, голодная мантикора, которая к тому же посмела покуситься на нижние полушария пышной нянькиной фигуры.

– Паук! – свирепо зашипела Хельга. – Я проснулась и заходиль в ванную, а он выползайт. Я бросайт в него полотенце! А когда наклонилась – увидайт пятно на полю! О, я говорить с герр капитан! Пусть герр гауптман сделайт порядок на свой корапль. Я не позволяйт нам жить в этот свинарник! В этот паучий закоулёк!

– Может попытаться просто вызвать горничную? – я приоткрыл дверь пошире. Сначала мне хотелось тоже выйти в гостиную. Однако в последний момент я сообразил, что будет не очень удобно предстать перед фрау Деффеншталь почти в чем мать родила. Дверь снова прикрыл.

– Уже вызывайт два раза. Но она нихт! – Хельга с таким презрением посмотрела на свою оскверненную блузку, словно та была причиной всех несчастий. – Какие же эти маги нерьяхи!

Бормоча под нос что-то невнятное, Хельга развернулась и неспешно направилась прочь. Около рояля она остановилась. Пару секунд тщательно осматривала крышку. Затем придирчиво провела по лакированной поверхности пальцем. Снова немного поворчав и повздыхав, консильера наконец исчезла в дверях своей спальни.

Я бросил беглый взгляд на часы. До семи вечера оставалось чуть больше часа, потому снова укладываться спать было бессмысленно. Да мне и не хотелось. После секундного раздумья я решил, что будет неплохо посвятить этот час прогулке и изучению корабля. Исполинское судно напоминало мне безнадежно запутанный лабиринт. А перспектива провести почти месяц, постоянно разыскивая нужные входы и выходы, меня не устраивала.

Пока я копался в шкафу в поисках подходящей для такого случая одежды, во входную дверь номера постучались. Я не смог удержаться от улыбки, представляя разворачивающуюся за стеной сцену. Бедная горничная, наверное, и опомниться не успела, как на ее голову обрушился шквал упреков. Во всяком случае, надевая летний льняной костюм, я мог различить только доносящееся из-за двери хриплое контральто фрау Деффеншталь.

В гостиной же, как и ожидалось, я обнаружил разгневанную няньку с той же кружевной тряпкой в руках и совсем молодую троллиху в белом переднике. Троллиха испуганно смотрела на Хельгу и обеими руками крепко держалась за черенок швабры в надежде спрятаться за ним. Как-никак, вид рассерженной упырицы, да еще и размахивающей тряпкой, кого угодно напугать может.

Сама же горничная источала поистине убойный чесночный аромат. Сразу видно – она не на шутку готовилась к посещению логова свирепых, беспощадных упырей и кровососов. Смешавшись с духами Усатой Хельги, этот запах вполне мог бы быть использован как химическое оружие. Стараясь вообще не дышать, я как можно дальше обошел благоухающую горничную и выскользнул из номера. Запах чеснока в коридоре ослаб, но не исчез. Вдохнуть же полной грудью я осмелился только выйдя на открытую палубу.

Пассажиров там оказалось гораздо меньше, чем утром. Я заметил лишь нескольких магов, расположившихся на деревянных садовых скамейках, да рассеянно бродящего около кадки с пальмой гнома. Оркестрик тоже исчез. Вместо него на эстраде теперь скакали два мима с ярко раскрашенными лицами. А чуть поодаль, в пестрой открытой палатке, дремала дородная ведьма-мороженщица.

Несколько мгновений я просто стоял на одном месте, размышляя – с какого направления лучше начать знакомство с кораблем. И пока голова думала, ноги сами сделали выбор. Я медленно зашагал по широкому проходу, тянувшемуся вдоль всего борта лайнера.

По ту сторону борта, глубоко внизу, за невысокими, но массивными перилами, простиралось бесконечное, немного поблескивающее в лучах направляющегося к закату солнца, море. Я долго всматривался в его просторы. Из книг мне было известно, что там живут дельфины. И очень часто они развлекаются, сопровождая корабли и выпрыгивая из воды у самого носа или боков судна. К сожалению, в тот день дельфинов я так и не увидел. Если они и правда резвились в волнах у боков "Парацельса", то под таким углом заметить их было невозможно. Или же расстояние оказалось слишком велико – даже для моего вампирского зрения.

На палубе же интересного было еще меньше. По странному совпадению, именно в этой части лайнера собрались чуть ли не все имеющиеся парикмахерские и салоны красоты. Я насчитал никак не меньше шести таких, вне всякого сомнения, нужных, важных и полезных заведений. Видимо, по замыслу конструкторов, пассажиры только для того отправлялись в плаванье, чтобы всю дорогу делать себе прически и маникюры, а в перерывах – украшать тело пирсингом да татуировками.

Мне же эти храмы красоты приносили пользу. Над их стеклянными дверями и окнами заботливые хозяева установили особые козырьки из яркой ткани – прятаться от палящего полуденного солнца. Благодаря им при передвижении по палубе можно было почти не выходить из спасительной тени.

Я поравнялся с последней цирюльней и остановился. Впереди проход перекрывала огромная межпалубная лестница-развязка. От одного только ее вида я пришел в восторг. Как и все на "Парацельсе", лестница была отделана с невероятной роскошью и блеском. Но меня привлекли вовсе не хрустальные светильники и позолоченные орнаменты. Ступени – вот, что было действительно интересным. Они состояли из какого-то невзрачного черного материала и даже не прикрывались ковровой дорожкой. Вместе с тем это были самые удивительные ступени, которые я когда-либо видел. Они двигались! Сами! Без магии! Тихонько жужжа, лестница медленно плыла вверх.

Вот к ней подошли две дриады. С плохо скрываемой опаской они встали на ступеньки и, хихикая, вознеслись к верхним палубам. Следом за дриадами то же проделали три мага и гном. Я уже собрался последовать их примеру, когда дверь ближайшего салона красоты открылась, и на пороге показался мужчина с тростью и в охотничьей шляпе с пером.

– А, Рюрик, вот так встреча! – радостно прокричал он и, как к старому знакомому, протянул ко мне обе руки. – Какая приятная неожиданность.

– Я Эрик…

– Это не важно, – отмахнулся Клавдий. – Я все равно рад тебя видеть.

С этими словами интеллигентный тролль принялся трясти мою руку.

– Что привело тебя сюда, мой юный друг? Неужели желание стать еще красивее? – тролль расплылся в улыбке. – Хоть я и не знаток вампирской красоты, но уверен, что ты и так дашь фору даже вон тому, не побоюсь этого слова, красавцу.

Клавдий ткнул набалдашником трости в сторону витрины и расхохотался. Я посмотрел туда, куда он показывал и тоже улыбнулся.

Витрину цирюльни украшало изображение франтовато одетого юноши. Кем был этот персонаж я так и не смог понять, поскольку сквозь хитроумную конструкцию из его налакированных волос пробивались острые, явно эльфийские, уши. Вместе с тем оскаленные в неопределенной полуулыбке клыки могли принадлежать только кому-то из моих сородичей.

Создавая сей рекламный шедевр, неизвестный живописец попытался придать лицу героя выражение радости и всеохватывающего восторга. Со стороны же казалось, будто парень вопит от ужаса – так боится происходящего вокруг. И испугаться там было чего. Слева на несчастного надвигались угрожающего вида ножницы – более уместные в руках садовника, чем парикмахера. Справа – сияла заостренными зубьями не менее пугающая, прям инквизиторская, расческа. На заднем плане виднелись зловещая фигура цирюльника в клетчатом переднике и высокое кресло – вместе это напоминало палача у эшафота.

– Я всегда говорил, что лучшие украшения для мужчины – ум и храбрость. Без них все остальное не имеет значения. Запомни, – Клавдий назидательно поднял вверх указательный палец, – ум и храбрость! Вот что должно тебя заботить.

– Обязательно запомню, – с серьезным видом кивнул я. – Теперь к парикмахеру буду ходить только ради этих качеств.

К сожалению, Клавдий не почувствовал иронию. Или же сознательно пропустил ее мимо ушей.

– Ох уж эта внешняя красота – как она недолговечна! – с видом философа посетовал он. – Не красавцы, а только герои остаются в сознании потомков. Вот возьмем, к примеру, меня – разве стал бы я писать книгу о Кассиусе Кривозубе, если бы он ничего не имел, кроме смазливой мордашки? Да во всей библиотеке Ее Величества ты не найдешь ни одной книги о ком-то подобном! Все они о героях!

Тролль сделал паузу и благостно улыбнулся.

Я уже собрался поинтересоваться, зачем в таком случае посещал салон красоты сам Клавдий, когда стеклянная дверь открылась снова, и оттуда вышли мужчина и женщина. Первым оказался престарелый тролль в костюме песочного цвета. Редкие волосы на его голове безуспешно пытались замаскировать аккуратную блестящую лысину, очень похожую на птичье яйцо в гнезде. Чисто выбритое лицо дополняла узкая бородка – такая жиденькая и длинная, что любой патриарх козьего племени лопнул бы от зависти.

Второй была вампирша в синем платье. Несмотря на другую одежду и прическу, я легко узнал в ней утреннюю террористку – ту, что бросила мороженым в тахранского генерала. Вампирша моментально пресекла неуклюжую попытку своего спутника взять ее под руку и осторожно поправила рукав на левом предплечье. Мне показалось, что по ее лицу скользнула едва уловимая тень – словно это простое движение ей было крайне неприятным или даже болезненным.

Оказавшись на палубе, старый тролль растеряно осмотрелся. Как только он заметил Клавдия, растерянность на морщинистом лице сменилась выражением почти детской радости и облегчения.

– Ты знаешь, на этом корабле я уже успел пересечься с массой ярких личностей, – снова заговорил бывший библиотечный сторож. – Как хорошо, что Ирэна уже закончила свои дела – я могу тебя со всеми познакомить!

– Вообще-то, мне надо торопиться, – попытался запротестовать я. Но, как оказалось, слишком поздно. Старый тролль и вампирша уже подошли к нам. Развернуться и уйти – теперь было бы крайне невежливо.

Клавдий вдохнул побольше воздуха и разразился новой тирадой.

– Эта женщина – Ирэна – очень смелая леди, – тараторил он мне над самым ухом. – Видел бы ты, как она сегодня поставила на место этого тирана – Штромма! Унизить диктатора, да еще при охране – не у каждого найдется столько гражданского мужества! Даже, не побоюсь этого слова, героизма!

– Клавдий… – негромко произнесла Ирэна. Ее голос оказался очень мягким и мелодичным.

– Не надо скромности, – замахал руками тролль. – Я говорю чистую правду! Тебя вполне могли убить или покалечить эти головорезы! Хорошо, что администрации корабля не нужен скандал и капитан Монти замял дело. Иначе штрафом это все не кончилось бы. Тебе, как бывшему члену вампирского сопротивления и…

– Клавдий! – женщина угрожающе сверкнула глазами. Тролль запнулся на полуслове. Я по наивности подумал, что на этом его красноречие иссякнет. Но уже в следующую секунду он снова принялся трещать мне на ухо.

– А еще хочу тебе представить Корнелия, – Клавдий кивнул в сторону рассеянно улыбающегося старика. – Пройдет какое-то время, и ты будешь гордиться знакомством с ним! Он настоящая легенда!

Я изобразил вежливую улыбку и как можно искреннее заверил вампиршу и обоих троллей, что невероятно рад оказанной чести. Пока я расточал любезности, живая легенда детей гор настолько увлеклась рассматриванием пуговицы с фамильным гербом на моем воротнике, что не сразу заметила протянутую для приветствия руку. Вампирша же лишь коротко кивнула и сразу отвела глаза.

– Корнелий – великая личность, – захлебывался от восторга Клавдий. – Он, не побоюсь этого слова, один из виднейших путешественников нашего народа. Мудр, как Квазимодо и побывал в таких странах, о существовании которых даже я знаю только из энциклопедий, а ты, наверное, и совсем не слышал. Он объездил весь мир!

Чтобы я получше проникся важностью его рассказа, Клавдий положил руку мне на плечо и принялся потихоньку подталкивать меня поближе к старику-путешественнику. Последний никак не реагировал на славословия в свой адрес. Он уже успел позабыть о пуговице и теперь не отрывал глаз от моего рта – увиденные вампирские клыки его явно занимали больше всяких условностей.

– …он пересекал долины Харамбы и Нуагарии, записывал легенды народа йети в горах Маринезии, ловил мантикор на Вервольфовых островах и даже был допущен ко двору короля кентавров на Иммортском архипелаге! – от бьющих через край эмоций Клавдий даже слегка хлопнул меня между лопаток. – А еще он лично знаком со многими участниками Ламьенбергского восстания. И согласился стать консультантом для моей книги! Правда, Корнелий?

Клавдий щелкнул каблуками и всем корпусом развернулся к собрату.

Тот еще несколько секунд пытался незаметно вникнуть в таинства моего зубного состава, прежде чем поймал на себе взгляд соплеменника-интеллигента. Сообразив, что от ответа уйти не удастся, Корнелий пожевал губами и изрек:

– Да, друг мой, ты совершенно прав. Цены на стрижки здесь просто грабительские!

Со стороны Ирэны послышалось сдавленное фырканье. Вампирша быстро отвернулась и торопливо полезла в сумочку – ей отчего-то срочно понадобилась губная помада. Мне же пришлось изобразить приступ кашля, чтобы скрыть неуместный смех.

– А вот кентавры стригутся очень редко. – Как ни в чем не бывало продолжал тролль. – У них длинные волосы – показатель статуса.

– Бедняга плоховато слышит, – виновато пробормотал Клавдий.

Корнелий перевел мечтательный взгляд с меня на слегка покрасневшую Ирэну, и уж совсем ни к селу ни к городу выдал:

– Кстати, я думал твой сын будет постарше. Но все равно вы вдвоем очень мило смотритесь, – Корнелий одобрительно кивнул в мою сторону. – Такое трогательное семейное сходство.

После этой реплики он, видимо, решил, что принял достаточное участие в разговоре и снова углубился в молчаливое созерцание – на сей раз шляпы Клавдия.

Реакция же на этот бестолковый комментарий оказалась настолько странной, что я даже забыл поправить старика-путешественника.

Как только Корнелий обратился к Ирэне, Клавдий почему-то сильно забеспокоился. Он начал нервно переминаться с ноги на ногу, мямлить что-то нечленораздельное. А когда речь зашла о семейном сходстве, он достал огромный носовой платок и принялся вытирать им лицо.

– Ах, как жарко! Как жарко! – неестественно громко сетовал он.

Ирэна замерла как изваяние. Все ее настроение улетучилось в один миг. Слабый румянец на щеках исчез. Теперь она была мертвенно бледной, как восставший покойник из человеческих сказок. Между ее бровей легла хорошо различимая вертикальная морщинка. Ноздри затрепетали, а в глазах появился такой пронизывающий холод, что, несмотря на теплый летний вечер, мне захотелось зябко поежиться.

Возникшая пауза с каждой секундой становилась все более натянутой. Я смотрел на своих собеседников и решительно ничего не понимал. Наконец Клавдий нашел способ нарушить молчание:

– Э…что-то я проголодался, – с деланной беспечностью заулыбался он. – Здесь рядом я видел отличный ресторан эльфийской кухни. Может нам стоит переместиться туда? Думаю, всем известно, что в культурном обществе за интеллигентной беседой любое блюдо кажется еще вкуснее? Я вот недавно читал об очень интересном кентаврийском обычае – гадании на пупочном мусоре. Идемте же, это будет очень, не побоюсь этого слова, познавательно!

– Прошу прощения, но мне придется вас оставить, – учтиво огорчился я. – Еще утром я пообещал одному юноше, что составлю ему компанию на стадионе.

– На стадионе? – от голоса Ирэны я почему-то вздрогнул. – Ты профессиональный спортсмен?

– О, нет. Всего лишь иногда играю во флайбол. Для удовольствия.

Ирэна ничего не ответила. Мне показалось, что упоминание о флайболе ей тоже не понравилось – вампирша сдвинула брови и крепко сжала кулаки.

– Я забыла свой зонт, – сказала она скорее в пространство, чем кому-то из нас. – Не помню где. Не ждите меня!

С этими словами женщина круто развернулась и, ни на кого не глядя, быстро зашагала прочь. Клавдий пару раз растерянно открыл и закрыл рот. Корнелий же, по всей видимости, даже не заметил ухода одного из своих собеседников.

Я воспользовался этим секундным замешательством и тоже попрощался с троллями. Уже стоя на движущейся лестнице, я расслышал голос Корнелия:

– Как думаешь, Клавдий, им клыки в жизни не мешают? Мне бы мешали...