Третья Германия на рубеже 18-19 вв

«Третья Германия» на фоне австро-прусского противоборства
на рубеже 18-19 вв.

Новейшая германская историография выделяет три пути развития истории Германии: австрийский, прусский и южно-германский. Примечательно, что на фоне обширного числа работ, посвященных австрийской и прусской проблематике, исследования южно-германских государств занимают незначительное место, а в отечественной историографии практически отсутствуют. Тем не менее, эти государства сыграли важную роль в историческом процессе становления буржуазного общества в Германии и заслуживают тщательного изучения. Поэтому задача настоящей статьи обобщить условия возникновения феномена «третьей Германии» и выделить основные особенности возникновения Рейнского Союза в качестве противовеса Австрии и Пруссии.
К середине 18 в. у Австрии, которой при наличии огромного числа различных территорий и необходимости балансировать между Францией, Англией, Россией и Турцией приходилось вести поиск постоянных и временных союзников, в лице Пруссии появился достаточно сильный и агрессивный соперник в Германии. Вполне логично и то, что конкурирующие интересы двух сильных держав главным образом касались влияния в среде остальных государств германской империи. Тем самым, противоборство Австрии и Пруссии в Священной Римской империи германской нации обеспечило обособление группы менее значительных германских государств, пытавшихся проводить собственную политику, направленную на выживание и противодействие поглощению со стороны двух великих германских держав.
В период Французской революции и наполеоновских войн государства Центральной Германии на фоне прусско-австрийского дуализма и угрозы крушения Священной Римской империи германской нации были вынуждены искать пути для сохранения своей государственной целостности. Интересы собственного выживания диктовали необходимость опоры на одну из германских или европейских великих держав. Даже среди германских историков известно очень мало работ, посвященных обстановке и внешней политике государств «третьей Германии». По меткому замечанию Х. Духхардта, «увлекательный» дуализм до сих пор во многом поглощал умы исследователей» [1].
Крупнейшими государствами «третьей Германии» перед уничтожением Священной Римской империи были: Бавария (с населением около 3 500 000 человек), Вюртемберг (1 210 000 чел.), Саксония (2 270 000 чел.), Франкфурт (299 000 чел.), Баден (920 000 чел.), Гессен (540 000), Вюрцбург (311 000) и Нассау (272 000).
Государства Южной и Юго-Западной Германии на протяжении XVIII столетия в большей или меньшей степени пытались использовать эпохальное противостояние Австрии и Франции для ведения сравнительно независимой внешней политики. Бавария наиболее типична для группы этих средних по величине государств. Близость своих земель к Австрии и постоянное австрийское дипломатическое воздействие обеспечило баварское нежелание оказываться  в прусском фарватере. Поэтому с началом Французской революции они были вынуждены встать на сторону Вены или, по меньшей мере, с ней договориться. Так, в 1785 г. герцог Вюртемберга уклонился от предложений Пруссии в пользу союза, и вместо этого в 1788 г. заключил династический брак с Венским двором.
Курфюршество Ганновер в имперской системе XVIII века до 1756 г., будучи союзником Вены, играло особую роль противовеса Пруссии. В связи с этим Австрия надеялась постоянно усиливать прусско-ганноверский дуализм. Позже, в результате заключения профранцузского «брака по расчету» в 1756 году Ганновер на некоторое время освободился от традиционных обязательств перед Веной. Его функция противовеса потеряла силу, а Франция со временем вывела курфюршество из-под своей опеки и предоставила в руки прусской гегемонии, тем более что Лондон после Парижского мира был в значительной мере удален из континентальной и имперской политики. Как отмечает В. Пресс, «фактически с 1763 года ганноверская политика сузилась к защите территориального статус-кво, причем отношение к Берлину оставалось всегда, несмотря на общие протестантские интересы, противоречивым» [2].
Безусловно, среди государств «третьей Германии» были и сторонники партии Пруссии. Кальвинистский Гессен-Кассель в Семилетней войне определенно стоял на стороне Фридриха Великого. Тем не менее, как доказывает в своем исследовании П. Бург, «позднее именно из двора ландграфа Фридриха II Гессен-Кассельского исходили первые импульсы за организацию стоящего между обеими великими германскими державами нейтрального союза меньших держав» [3]. Эти первые устремления, как указывают новейшие польские исследования, «прямо или косвенно связанные с первым разделом Польши и опасениями подобной судьбы для всей империи, остались, правда, безрезультатными» [4]. Постепенно угроза распада империи и планы Австрии по территориальным изменениям в Германии вновь оживили проекты союза мелких и средних германских государств в противовес Австрии и Пруссии.
Попытки Пруссии сформировать подобный союз мелких и средних князей под своей опекой и вокруг своих границ особенно хорошо освещены в исследованиях K. O. фон Аретина [5]. Вена была, как показал K. O. фон Аретин, проинформирована о прусских попытках сколотить подконтрольный себе союз второстепенных князей. Однако она считала призрачными шансы Пруссии реализовать такой союз и продолжала вести тайные переговоры с курфюрстом Баварии Цвайбрюккеном об обмене части Баварии на Нидерланды. Провал этих переговоров косвенно дал новый импульс прусским устремлениям в сторону лояльного союза северных германских князей. Последующие попытки Австрии свести на нет прусскую активность через организацию контрсоюза были сделаны слишком поздно – в начале лета 1785 года.
Безуспешными остались, в конечном счете, и попытки Санкт-Петербурга повернуть симпатии «третьей Германии» в пользу Вены, с которой царица находилась с 1781 г. в союзе. Россия, пытаясь взять на себя функцию державы-гаранта, через своего дипломата Романцова интенсивно содействовала «перевербовке» ряда германских князей, в том числе Карла Евгения Вюрттембергского и Фридриха II Гессен-Кассельского в пользу Австрии. В своем исследовании K. O. фон Аретин подчеркивает, что «в преддверье наполеоновских войн Россия не смогла максимально использовать свои шансы, чтобы вдохнуть новую жизнь в германскую империю» [6].
Начало наполеоновских войн показало империи, что претензии Наполеона касаются непосредственного прямого подчинения всей Европы прямо или косвенно господству Франции.
Вынужденный отказ обеих германских великих держав от левого берега Рейна согласно мирным договорам в Базеле и Кампо-Формио показал, что теперь на карте стоит само существование империи.
Какие возможности для действий и политические методы стояли после 1797 г. перед государствами «третьей Германии», после того, как имперская война в первой фазе в 1792-96 гг. кроме чрезмерных издержек практически не принесла ощутимых результатов? От выступления на стороне одной из двух немецких великих держав, учитывая положение вещей, нельзя было ожидать никакой защиты собственного существования. В свете этого местные князья и ведущие слои местной элиты были вынуждены либо по примеру Пруссии добиваться статуса постоянного нейтралитета, либо же рассматривать возможность поворота в сторону революционной Франции, которая достигла между тем своих "естественных границ" и намеревалась приобщить весь континент к плодам своей революции. Французская дипломатия в этот период рассматривала несколько вариантов осуществления своей политики в отношении Германии, в частности:
а) разделение империи вместе с Австрией и Пруссией,
б) устранение мелких владений через объединение центральных германских государств,
в) формирование подконтрольного Франции союза князей.
Отсутствие какой-либо последовательной политики Австрии в защиту князей остальной Германии показало, что дальнейший распад империи стал вопросом времени. Понимая это, имперские сословия «третьей Германии» все больше отмежевались от Австрии и пытались добиться по примеру Пруссии для своих земель статуса нейтралитета: Бавария – осенью 1796 г., Саксония – в ноябре 1796 г.
Центральная Германия больше не могла ожидать помощи от Австрии, чьи войска обращались с южной Германией в 1797 г., как с территорией противника. Для государств «третьей Германии», пограничных с Францией, оставалась альтернатива заключить сепаратный мир с Францией и, тем самым, признать революционный режим. Примечательно, что именно больше всех пострадавшие от французских захватов князья Юго-Западной Германии друг за другом медленно, но последовательно с 1796 г. встали на этот путь.
Возникновение более или менее решительно настроенной профранцузской партии среди германских имперских сословий можно датировать достаточно точно с начала конгресса в Раштадте (1797), когда имперским сословиям стала ясна нечестность австрийской политики, которая все еще утверждала, что хочет вести переговоры на основе целостности империи, и в то же время отзывала свои войска из империи. Реакцию удачно описал фон Аретин: «С ужасом увидели сословия, что император оставил их одних против французов. С этим шоком распалось единство империи. Более крупные сословия, спасая себя,  немедленно обратились к французским посланникам» [7]. Одним из важнейших мотивов обращения в сторону Франции для князей большинства государств империи было стремление найти защиту от предполагаемых тенденций к укрупнению германских великих держав.
В этой ситуации Австрии было жизненно необходимо не только воспрепятствовать дальнейшему дрейфу князей Южной и Центральной Германии во французский лагерь, но и предотвратить полное переустройство всей империи по французскому и прусскому образцу. Стоит согласиться с Х. Духхардтом, который считает эти мотивы важнейшими, почему Вена решилась, даже зная о том, что Пруссия останется в стороне, продолжить войну с Францией [8]. Поэтому вторая коалиционная война стала в первую очередь спором о преобладании Австрии в империи и симпатии князей в последний раз перешли в сторону Австрии. После поражения при Маренго в июне 1800 г.  в Вене окончательно разразился хаос политических разногласий сторон, в ходе которого произошло падение министра Тугута. В последующей короткой эре Траутманнсдорфа Австрия вернулась к прежней имперской политике, направленной на сохранение империи, но при этом одновременно на восстановление преобладающего влияния Австрии в отношении Пруссии. Ключом к успеху в этой политике Траутманнсдорф видел в ограниченном сотрудничестве с Пруссией, которое препятствовало бы разделению империи между двумя германскими великими державами, но которое одновременно давало опасный импульс тенденциям государств Центральной Германии укрупниться за счет мелких владений и добиться полного государственного суверенитета. В свете существующего положения вещей и то, и другое могло быть достигнуто только с помощью и с согласия Франции, что повлекло за собой самое позднее с 1801 г. интенсификацию внешней политики государств Центральной Германии, дипломаты которых в Париже пытались добиться для себя территориальных и политических дивидендов. Это было великое время для Монтгеласа и Дальберга, Райценштейна и Паппенхайма: различными способами и средствами они смогли либо спасти свои государства, либо их реорганизовать, в любом случае по милости Наполеона создать суверенное государственное образование.
Царь Александр I также пытался, впрочем, безуспешно оказывать влияние на процесс реорганизации Центральной Германии. Царь был связан семейным родством с южно-германскими государствами и в отличие от своего отца был скорее франкофилом и стремился к большему постоянству в российской внешней политике. Сначала Россия даже надеялась полностью исключить Наполеона из переговоров о возмещении пострадавшим после аннексии левого берега Рейна Францией князьям и стремилась получить возможность урегулировать дела империи совместно с обеими германскими великими державами. Однако этот план потерпел неудачу не только по причине разногласий Пруссии и Австрии, но и, прежде всего, вследствие решительной заинтересованности Наполеона, так что переговоры, в конечном счете, практически полностью перешли под контроль Франции.
Растущая ориентация государств Центральной Германии на Францию была в меньшей степени результатом широкого дипломатического наступления Франции, а гораздо в большей степени, согласно современным германским исследованиям, результатом германского дуализма, недоверия и непоследовательности германских великих держав, их неспособности обеспечить разделение империи на сферы влияния. В ряде государств, как, например, в курфюршестве Бавария, где имела место давняя традиция профранцузской ориентации, традиция использовать любую возможность освободиться от опеки Австрии, поворот в сторону Франции был практически запрограммирован.
Пруссия сама искала и видела в революционной Франции партнера и с 1795 г. фактически отошла от имперской политики, взяв на вооружение свою давнюю австрофобию, и практически возвела австро-прусский дуализм в государственный принцип. От нее, как показывают исследования Й. Восса, «больше нельзя было ожидать инициативы по реорганизации старой империи» [9], и в этом отношении в качестве кристаллизационного ядра нового государственного объединения смогла стать именно заинтересованная в этом «третья Германия».
В итоге следует выделить ряд ключевых моментов, характерных для процесса выделения «третьей Германии» из Священной Римской империи германской нации, ставших решающими в ходе формирования Рейнского Союза:
1. Возвышение Пруссии обеспечило Австрии постоянного и агрессивного соперника в среде германских государств.
2. Остальные крупнейшие германские государства Бавария, Вюртемберг, Саксония, Франкфурт, Баден, Гессен, Вюрцбург  и Нассау составили группу государств «третьей Германии». Они пытались проводить самостоятельную внешнюю политику, используя противоречия Франции, России, Австрии и Пруссии.
3. Ориентация более слабых германских государств определялась их территориальной близостью к Франции, Австрии или Пруссии.
4. Результатом побед Франции, неспособности Австрии и Пруссии договориться о разделе сфер своего влияния в Германии стала ориентация основных государств «третьей Германии» на Францию. Она принесла «третьей Германии» политические и территориальные выгоды.
5. Идея создания союза или конфедерации государств Германии не исходила от революционной Франции. Эту идею оживила угроза уничтожения Священной Римской империи германской нации и опасения крупных государств «третьей Германии» потерять свою самостоятельность.
6. Выделившись из состава империи «третья Германия» должна была стать основой нового государственного образования.

Литература:

1. Duchhardt H. v. Altes Reich und europ;ische Staatenwelt 1648-1806. – M;nchen, 1990. – s. 87.
2. Press V. Kurhannover im system des alten Reiches 1692-1803, - M;nchen, 1986. – s. 79.
3. Burg P. Die deutsche Trias in Idee und Wirklichkeit. Vom alten Reich zum Deutschen Zollverein, - Stuttgart, 1989. – s. 81.
4. Cegielski T. Das Alte Reich une die Erste Teilung Polens 1768-1774, - Stuttgart/Warszawa, 1988.
5. Aretin K. O. V. Heiliges R;misches Reich 1776-1806. Reichsverfassung und Staatssouver;nit;t. Bd. 1, - Wiesbaden, 1967. – s. 92-111.
6. Aretin K. O. V. Russland als Garantiemachr f;r Reichsverfassung unter Catarine. II, - Wiesbaden, 1986. – s. 149.
7. Aretin K. O. V. Heiliges R;misches Reich 1776-1806. Reichsverfassung und Staatssouver;nit;t. Bd. 1, - Wiesbaden, 1967. – s. 129.
8. Duchhardt H. v. Altes Reich und europ;ische Staatenwelt 1648-1806. – M;nchen, 1990. – s. 93.
9. Voss J. Deutschland und die Franz;sische Revolution, - M;nchen, 1983. – s. 29.