Трогал смерти седые виски

                «Трогал смерти седые виски…»



«То, что порохом пахнут страницы,
Ты, любимая, уж прости.
Я сегодня руками своими
Трогал смерти седые виски»
/В. Стуловский/



Предисловие от автора


    Генерал-полковник Иван Михайлович Чистяков в своих воспоминаниях, отдавая должное  матушке-пехоте в Великой Отечественной войне, с большой любовью писал об инженерных войсках: «День и ночь трудились наши сапёры, делая всё, чтобы помочь пройти стрелкам и технике…»

    Эти слова прославленного советского полководца в полной мере относятся и к сапёрам, выполнявшим свой интернациональный долг в Афганистане. Работы им хватало с избытком. Прокладка колонных путей в горно-пустынной местности, восстановление разрушенных мостов, энергосистем, источников водоснабжения, разграждение и расчистка завалов, камнепадов,  искусственно   вызванных душманами – всё это приходилось делать представителям инженерных войск, и часто под пулями мятежников.

   У каждого из сапёров должно было быть  очень развито чувство ответственности, собранности и осторожности. Им без этого нельзя. Сапёры, как известно, ошибаются только раз.

   Многие опытные сапёры, к счастью, ни разу не ошиблись, хотя им приходилось иметь дело и с английскими, и с американскими, и с итальянскими смертоносными изделиями, и с самодельными, и с неуправляемыми фугасами.  Отважные специалисты знали: дорога останется безлюдной, пока не пройдут по ней сапёры и не объявят: «Мин нет, путь свободен». И так каждый день.

    Выполнять боевую задачу сапёрам помогали четвероногие друзья – восточноевропейские овчарки. Они, как и люди, несли в Афганистане нелёгкую службу, отыскивая начинённые дьявольской взрывчаткой «сюрпризы», умело спрятанные коварной рукой.

    Сапёры хорошо изучили тактику действий отрядов мятежников. Моджахеды полностью от начала до конца никогда не минировали дороги и тем более не разрушали их. Обычно для устройства заграждений душманы выбирали перевалы, теснины и держали их под прицелом. Так было при проведении многих боевых операций советских частей и при проводке колонн.   В Панджшерском ущелье, например, на протяжении многих километров  оно было буквально засеяно минами, словно картошкой в хорошо унавоженном огороде. Но зря старались моджахеды.  Дав им  достойный отпор, советские сапёры  обезвредили сотни и сотни различных мин, фугасов, других взрывных устройств…

    В основу данного художественно-публицистического повествования положены реальные истории, все фамилии действующих персонажей изменены.




1

«Две минуты. Таймер холодно-бесстрастен.
Время рушится в зыбучие пески,
Мысли вязнут, распадаясь на запчасти.
Боль,  пульсируя, впивается в виски.

Липкий ужас обволакивает разум,
Пот холодными ручьями по спине…
Жаль, душа не подчиняется приказам,
Неуютно ей с войной наедине».

/Фрагмент стихотворения  «Сапёр» Алексея Порошина/

    О чём думает сапёр, когда обезвреживает мину? О смерти, которая может в любое мгновение яркой вспышкой мелькнуть перед глазами? О жизни, бурлящей кругом? Или ещё о чём?

     Старший лейтенант  Александр Невский смотрел из укрытия за неспорой, будто в замедленном кино, работой капитана Ильи Чернова и пытался ответить на этот вопрос. Был почти убеждён: главная его мысль – лишь бы быть живым, сейчас достаточно этого одного счастья. Потом Илья  поправит доктора. Но это будет потом.

    А в те минуты капитан Чернов с нежностью человека, касающегося лица любимой, очищал землю вокруг мины. Даже издалека было видно, насколько он сосредоточен каждой своей клеткой. Ни одного лишнего движения, хотя пот давно уже выступил на его спине, бисером блестел на лбу и щеках.  Невскому приходилось  много раз наблюдать за действиями своих коллег-хирургов во время операции.  Чёткость, сдержанность, профессионализм бросались  в глаза. Пожалуй, только с ними, хирургами-ювелирами, мастерами экстра-класса, можно сравнить  и работу сапёра.

   Но врачи-то знают строение человека: сапёр, приступая  к разминированию, должен ещё изучить, что за  штуку придётся обезвредить, особенно здесь, на земле Афганистана.  Ведь взрывные устройства душманам поступали из разных стран: обычные, с сюрпризом, управляемые по радио и по проводам, пластиковые – ничем от пластилина не отличишь, мины в пластмассовых корпусах… И  каждая уважения требует. Каждую определять надо точно, что собой представляет. Ошибка, конечно, исключается.

    На счету Чернова числилось, с его слов, сто сорок четыре взрывоопасных предмета, уничтоженных им здесь лично. Тот, над которым он сейчас «колдовал», был сто сорок пятым.

   Статистика – вещь, конечно,  хорошая. Но  она не всегда справедлива. Бывает, одно разминирование равно десяткам, а то и сотням. Да и не ведут чаще всего сами сапёры такого учёта. У них другая «бухгалтерия»: что нового в очередной мине, какой урок извлечь надо. Всякий сюрприз – это тоже чей-то ум. Значит, твоя задача – оказаться умнее, сметливее.

   Но статистика наводит  на определённые размышления. Минная война в Афганистане набирает «обороты», ставит свои острые проблемы.

    Как-то старший лейтенант Невский попросил знакомых сапёров дать поработать с миноискателем.  В сплошной какофонии его ухо – грунт-то одни камни – не могло различить разницу в звуках. Опытным сапёрам, они честно признались, порой, оказывается, тоже очень нелегко уловить нужные сигналы.

    А сколько уничтожено всех взрывоопасных предметов на земле Афганистана советскими сапёрами? Ответа  нет – просто не было такого учёта.  Как-то ещё раньше  в газете  Невский вычитал, что, выполняя интернациональный долг в Алжире, наши сапёры  в своё время обезвредили полтора  миллиона мин, освободили от смертоносной начинки сто двадцать тысяч гектаров земли. В Афганистане наши сапёры трудились с не меньшим напряжением.
 
    Между тем Чернов продолжал свою ювелирную работу.  Предмет, который он обезвреживал, назывался «тээской» (противотанковая мина итальянского производства  «TS-6,1»). Мина относилась  к разряду обычных, но имела секрет. Такие, как правило, уничтожаются на месте.  Капитан решил её обезвредить, удалить взрыватель.

    Душманы установили «тээску» на спуске к арыку, почти у самой кромки воды. О том, что дорога заминирована, сообщили старейшинам кишлака вездесущие бачата (мальчишки), выследившие душманов. Старейшины обратились за помощью к советским сапёрам, входившим в состав колонны, остановившейся на отдых неподалёку от кишлака.  Тотчас к ним отправился капитан Илья Чернов со своими подчинёнными, а они в его роте под стать командиру – опытные и отважные ребята.  Доктор  Невский, прихватив медицинскую сумку,  вызвался сопровождать сапёров.

    Те мины, которые можно безопасно для жителей кишлака уничтожить, сапёры подорвали толовыми шашками. Арык Чернову захотелось сохранить: уж больно умоляюще смотрели на него дехкане, они даже не произнесли обычное «аллах-акбар» (аллах-велик), будто Илья на земле выполнял его миссию.

     Многие из его подчинённых вызывались произвести разминирование. Капитан решил это сделать сам. У него такое правило: самое трудное, самое опасное брать на себя.

     С командиром инженерно-сапёрной роты Черновым Невский познакомился  незадолго до участия в совместном сопровождении колонны с продовольствием в соседнюю провинцию.   Правда, Илья признался, что уже лежал в стационаре медицинской роты, но это было ещё до приезда Александра в Кандагар.  А тогда  капитан  привёл буквально за руку своего подчинённого – водителя БМР, младшего сержанта Бочарова,  получившего сотрясение при подрыве. Солдат наотрез отказывался от помощи медиков. Тут офицер и применил свою власть – насильно уложил своего сапёра  в стационар, попросив, правда, вернуть его побыстрее в строй.

   Этот   худощавый веснушчатый паренёк  и рассказал несколько историй о своём героическом командире роты.  Пару месяцев назад в Кандагаре при обстреле города  реактивными снарядами  пострадал жилой  район.   Один из снарядов, не разорвавшись, врезался в стену  школы. Здание построено было совсем недавно, выглядело нарядным и добротным.  Афганские сапёры хотели уничтожить снаряд, заложив под него толовую шашку, но тогда бы разнесло весь дом.  И они приехали посоветоваться с советскими сапёрами: вдруг можно сохранить школу.  Хотя надежд было мало – слишком велик риск.

    Вызвался командир инженерно-сапёрной роты 70 ОМСБ.  «Этот может», - одобрило командование Бригады. Может – значит, профессионал, значит, мужествен, смел, трудолюбив.  Работать, однако, с такой тяжёлой и неудобной штуковиной одному очень сложно, и Илья  на этот раз взял с собой добровольцев сержанта Семёна Топоркова и рядового Евгения Дмитриева – сапёров высокого класса. Стена – не земля, тут одними пальцами не обойдёшься. Приходилось использовать и инструменты. Конечно же, опасность увеличивалась. Кто знает, отчего не взорвался снаряд? Может, достаточно малейшего толчка, чтобы расстаться с жизнью.

   Тогда они, наверное, затратили полдня, чтобы вытащить снаряд. А когда в безопасном месте прогрохотал взрыв, аксакалы устроили в честь сапёров настоящий фетр (у мусульман праздник разговения после месячного поста рамазана). Звучали дойра и рубаб, мелодичный протяжный голос певца прославлял мужество и благородство шурави. И восхищённо смотрели на них ребятишки.



                2


«Кожух снят. Ещё минута девятнадцать.
Тремор рук… На лбу холодная роса…
Чтоб в таких переплетеньях разобраться,
Нужно где-то (минимально) два часа.

Вот же нелюди живут в подлунном мире!
Равнодушно, без сомнений и страстей,
Зарядили на убийство С-4,
Жёлтый пластик силой в тысячи смертей».

/Фрагмент стихотворения «Сапёр» Алексея Порошина/

    Похоже, о капитане Чернове  механик-водитель с БМР мог рассказывать своему лечащему врачу часами.  Бочаров припомнил, как однажды рота под командованием  офицера занималась разминированием плодородного поля в одном из ущелий провинции Кандагар.  Душманы там буквально живого места не оставили – всё пространство утыкано смертоносными «плодами» в основном итальянского и английского производства. Под вечер  в ущелье послышалась стрельба. Вскоре из охранения доложили: душманы крупными силами пытаются окружить роту.

    Наверное, главарь душманов думал, что шурави в такой ситуации займут круговую оборону.  Ему тогда удастся разгромить их. Но Чернов  ещё в Тюменском высшем военно-инженерном командном  училище имени маршала инженерных войск А.И. Прошлякова понял: лучший вид обороны – наступление.

    Оставшись с небольшой группой в ущелье, он прикрыл манёвр основных сил роты. В критический момент боя ему пришлось вызвать огонь на себя: зато смелое решение помогло не только избежать потерь, но и нанести душманам поражение.  Богатыми оказались и трофеи – две тысячи пятьсот  противотанковых мин, пятнадцать ракет «Стрела», другое оружие.

   Сейчас,  вспоминая об этом случае, Невский  смотрел, как сосредоточенно и совершенно спокойно работает Илья с миной.  Правда, спина  у него стала совсем мокрой. Наконец встал и первым делом провёл ладонью по лицу, потом махнул рукой: дескать, всё в порядке, милости прошу.

…Невский  и Чернов  расположились в тени арчовых деревьев. От быстротекущей воды в арыке тянуло приятной прохладой: солнце вошло в зенит и пекло нещадно. Илья Сергеевич мягко улыбался – добродушнее его и впрямь не сыщешь – сдержанно рассказывал о себе.

    Родился и вырос в Тюмени. Там  живут его родители – Лада Григорьевна, врач профилактория аккумуляторного завода, и Сергей Ильич, шофёр автоколонны №3. Жена Маргарита (сыну Косте  пять лет, дочке Наде скоро три) сейчас в городе, где служил Чернов. Показывая фотографии, признался, что часто уносится в мыслях к ним,  что здесь все они стали ему ближе и роднее. Прав поэт: «Большое видится на расстоянии».

   Нахлынувшие было воспоминания по родным,  Илья  резко  оборвал. «Не хочется расслабляться и терять форму», - пояснил офицер. После короткого молчания он вновь неторопливо заговорил уже о работе. Он словно предугадывал вопросы Невского и тут же на них отвечал.

     «Найти  и обезвредить мину в горно-пустынной  местности непросто.  Для этого сапёрам необходима отличная инженерная подготовка. Они должны досконально знать устройство мин, хорошо владеть приёмами их разведки и уничтожения, тщательно готовиться к каждому выходу на разминирование. Нельзя забывать и об экипировки. Наши сапёры всегда берут с собой щупы, зажигательные трубки, один-два килограмма взрывчатых веществ, «кошку», пехотную  лопатку.  К своей работе воины готовятся с большим старанием.

   …Колонна автомобилей в горах движется по серпантину. Подходят к участку, выгодному для минирования. Следует команда: «Сапёры на грунт!» Воины быстро выстраиваются по колее дороги. Разминировать следует не только её, но и обочину.

    Сапёры внимательно осматривают дорогу. Демаскирующими признаками могут быть, например, не убранная после установки мины земля, забытая укупорка, промасленная бумага, брошенный инструмент и принадлежности для минирования.

    К ним также относятся следы людей, искусственное уплотнение грунта трамбовками, колесами автомобиля, выемки, нарушения его однородности и плотности, указки и ограждения. Помнят воины, что нельзя упускать из виду провода, камни.

    Сапёр работает с миной в одиночку. Например, щупом определил точное её расположение. Убрал землю с мины и вокруг неё. Проверил на ощупь, есть ли проволока или электрический провод. Убедившись, что нет, разматывает верёвку, зацепляет мину «кошкой» и уходит в укрытие. Затем вытягивает её из лунки и извлекает взрыватель. Осматривает  углубление – нет ли там второй мины.

    Следует отметить, что душманы применяют взрывные устройства различных типов. Есть среди них и мины в пластмассовых корпусах, которые найти довольно сложно. Сапёры в таком случае дополнительно ко всему пользуются щупами. Наши воины работают с ними виртуозно. Они определяют, из какого материала корпус мины, как она установлена: нажимной крышкой вверх или вниз. Щупы берут с собой воины длинные – для работы стоя и короткие, чтобы можно было действовать лёжа.  Опытные сапёры знают, что при поиске взрывных устройств щуп вводится в грунт под углом сорок пять градусов. Если угол будет большим, то противопехотные мины нажимного действия и самодельные замыкатели могут сработать.

 Трудно и особенно опасно обезвреживать фугасы.  Дело в том, что их замыкатели срабатывают как под колесом и гусеницей, так и под щупом, ногой человека. Вот где проявляется подлинное мастерство сапёра, его сообразительность, находчивость и осторожность.  Именно так действуют  парни из моего подразделения.  Точными и расчётливыми действиями они отыскивают источник питания фугаса и отсоединяют его от проводов. Затем извлекают фугас.  Виртуозы!

   В практике бывает, что некоторые мины и фугасы снять нельзя. Тогда мы подрываем  их накладными зарядами на месте.

   Мины могут быть обнаружены и после осмотра сапёрами участка дороги, если душманы заложат их до подхода колонны. Дороги в горах изобилуют крутыми поворотами, которые скрывают сапёров от колонны. Поэтому мы ведём инженерную разведку и в глубине её.

    Наши воины ни на минуту не забывают, что недалеко от минно-взрывных заграждений могут находиться засады душманов. Вот почему, как только они обнаруживают минированный  участок местности, немедленно  занимают оборону.

    Хотелось бы сказать и о том, что противотанковая мина или фугас могут прикрываться несколькими противопехотными минами. Это не только затрудняет работу сапёров, но позволяет мятежникам дольше обстреливать колонну из засады. Поэтому чётко и быстро обезвреживать мины в таком случае могут только подлинные мастера сапёрного дела».

   Илья Сергеевич закурил, выпустил облачко дыма, потом повёл разговор о своих сослуживцах. О бывшем ротном – старшем лейтенанте Валерии Мелях, которого он сменил на этой должности. Многому тот научил его здесь, на афганской земле. Терпеливо передавал всё, до чего сам доходил ценою пота, а порою и крови.  Он любил повторять истину: разминирование, как правило,  бывает кратким,  но труд  долгим и постоянным и что в бою ничего не совершается без подготовленности и настроя на победу.

    О своих подчинённых Илья Чернов отзывался и с гордостью, и с любовью, как, наверное, любящий отец, вырастивший умных детей. Взводные  у него лейтенант Алексей Римский, старшие лейтенанты Иван Булавка  и Виктор Орлёнок – золотые парни, каждый солдат и сержант – личность. А о самом командире  роты подчиненные офицеры так и говорили: «Чернов  у нас  - талант».

     Невский уже слышал, что Илья ведёт переписку с родителями многих подчинённых.  Два добрых слова о сыне  - какая радость матери и отцу. Те в свою очередь сообщают какие-то важные моменты в характере солдата: в воспитательной работе здорово помогает. 

-Времени, наверное, не хватает? – поинтересовался Невский.

-Что ты! – искренне удивился Илья. У меня же помощники есть – активисты роты.

    Чернов встал, окунул  руки в воду.
-А знаешь, как нас, сапёров, зовут? – повернулся он к доктору. Невский уловил в его голосе нотки иронии.

-Конечно, знаю, - «кротами».

-Так, да не так. Но ещё точнее другое название – «верблюды».

   Сказал и засмеялся.  Невский недоумённо взглянул на него, а потом вспомнил выход подразделения на одно из заданий в горы. Каждый сапёр, кроме автомата, нёс лопату, сумку с рабочим инструментом, толовые шашки и ещё какие-то вещи. Поклажа нелёгкая, если учесть, что шагать-то надо по горам. Вот почему физическая подготовка для сапёра очень важна.

-Сапёрное дело терпения требует, наблюдательности, - размышлял капитан Чернов. – Обнаружить в земле «смерть» можно по демаскирующим признакам – зарубки на деревьях, помятая трава, грунт как-то взрыхлён, куски проволоки могут быть,  нить натянутая… Да мало ли…

-А зачем зарубки?

-Так они же сами по тропам ходят, других-то путей в горах нет. Следовательно, пометить надо, где мина поставлена.

   Помнится, лет эдак десять назад  преподаватель инженерной подготовки инженер-подполковник Правитель вдалбливал в наши курсантские головы  элементарные и важнейшие, на его  взгляд, понятия: «Не забывать сапёров!», «Сапёры – это движение»,  «Сапёры – это переправа», «Сапёры – это победа»,  «Сапёры – это  жизнь». Кратким суворовским стилем, несколько преувеличивая смысл и суть афоризмов, он выражал высокое предназначение воинов инженерных войск.

    Если бы он знал, как нам надоедали работы по изготовлению проволочных заграждений – «спиралей» и  «заборов», «ежей», других инженерных сооружений, установка учебных минных полей… Руки  наши благодаря непреклонной требовательности преподавателя – всё испробовать самому – были исцарапаны проволокой, покрыты мозолями. Так что в разряд любимых этот предмет обучения отнюдь не входил.  Но слова о сапёрах, их ратном труде, повторяемые многократно, непроизвольно откладывались где-то в глубинах памяти.
 
   Лишь годы спустя, когда на своей практике испытали, что такое сапёры и их работа во время  службы в Афгане, мы поняли, как глубоко прав был наш преподаватель с громкой фамилией Правитель, фронтовой офицер.

   Чернов  замолчал, потом поднялся, намереваясь отправляться в обратный путь – время стоянки колонны  подходило к концу.  На прощание Невский всё же задал свой вопрос.
-О чём думал? Конечно же, как секрет душманский разгадать,  ещё,  знаешь,  пот застил глаза, и я всё время беспокоился, чтобы он не помешал мне в работе, - буднично ответил командир инженерно-сапёрной роты.





3

«Первый в списке, без сомненья, ваш покорный…
Двадцать восемь. Начинаем ворожить.
Провод синий, провод красный, провод чёрный
Всё как в сказке – угадаешь – будешь жить.

Или – огненною лавой место битвы…
Я ни разу не встречал подобных мин.
Помолиться б… Да не знаю ни молитвы…
Попрощаться б… Только не с кем… Я один».

/Фрагмент стихотворения «Сапёр» Алексея Порошина/

   Перед ущельем колонна остановилась. Ощетинились стволами пушек и пулемётов боевые машины пехоты и бронетранспортёры.  Развернулись в намеченные сектора обстрела башни приданных зенитных установок. Открылись люки, двери десантных отделений. Десятки глаз напряжённо смотрели  вслед ушедшему вперёд по каменистой насыпи расчёту минно-розыскной службы.

    На острие боевого порядка рядовой Кирилл Конышев с четвероногим другом – овчаркой по кличке Лайка. Обнаружившая уже не один  десяток мин, минно-розыскная собака бежала «профессионально», змейкой, не отрывая морды от горячих камней.

   Следом двигались остальные номера расчёта во главе с командиром отделения сержантом Богданом Стенька. С  миноискателями, щупами, приборами для обнаружения возможных проводов управления взрывом.  Все в бронежилетах, касках, автоматы – на боевом взводе,  у пояса – гранаты, шашки тротила для подрыва мин, сапёрные «кошки».

    Замыкала шествие машина разграждения, сверкающая на солнце отполированными гранитом ножами-отвалами, зубьями скребка-рыхлителя. Растянутая цепочка сапёров медленно втягивалась в узкую, с отвесными склонами горловину ущелья.
 
   «Десять,  двадцать, пятьдесят метров… - прикидывал пройденное расчётом расстояние капитан Чернов, не отрывая глаз от бинокля. – Опасное место, удобное для минной ловушки».

    Провожая долгим, напряжённым взглядом сапёров, он испытывал знакомое чувство беспокойства. 

    Уже около восьми лет  носит  Илья  Сергеевич Чернов офицерские погоны, прошёл ряд командных ступеней. И всегда главное для него – быть ближе к людям. Особенно в опасные моменты в бою. Он сам часто берётся за миноискатель, щуп и идёт по заминированной тропе, сам проверяет себя под миномётным обстрелом, показывает пример подчинённым.

   И в этот рейд по сопровождению колонны с продовольствием  капитан Чернов пошёл сам. Знал: значительная часть пути, особенно в ущельях, находится под контролем бандформирований, сапёрам там будет трудно. И не ошибся.

   Три минно-розыскных расчёта поочерёдно работали на пределе.  От нестерпимой жары, постоянного напряжения после проверки участка сапёры буквально валились  с ног. Рвалась, коробилась одежда, исполосованная белыми следами высохшего солёного пота. Выбились из сил, теряли обоняние минно-розыскные собаки.

   Время тянулось томительно. Теперь нельзя было даже вести визуальное наблюдение – расчёт скрылся за скалы.  Связь  с ним Чернов поддерживал  по радио. Через каждые пять минут в наушниках раздавался приглушенный голос командира расчёта старшего лейтенанта Виктора Орлёнок: мин не обнаружено.  Чернова такой доклад не радовал. Скорее беспокоил: когда на маршруте долго не обнаруживаются взрывоопасные предметы, притупляется чувство осторожности.

    Успокаивало лишь то, что возглавлял расчёт один из опытнейших «чистильщиков», как в шутку называли товарищи старшего лейтенанта Орлёнка. Внук белорусского партизана, расстрелянного фашистами за подрыв моста, он уже более двух лет служит на афганской земле, и обмануть его на минном поле не так-то просто.  На его личном счету более ста пятидесяти обнаруженных и обезвреженных мин с иностранным клеймом. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального  долга Орлёнок награждён орденом Красной Звезды и знаком «За разминирование».
 
    Чернов с гордостью всегда говорил об этом офицере.  Несмотря на недавнее ранение, Орлёнок на каждое задание отзывался так же скоро, как горы отзываются на звук.  На маршруте трудился наравне с солдатами, а если требовала обстановка, вступал в поединок один с упакованной в металлический или пластиковый корпус смертью. Именно Виктор Орлёнок в ходе этого разминирования  обнаружил коварную английскую мину МК 7,  установленную на «полке», там, где дорога вплотную примыкала к отвесной скале.  Обнаружить её в быстронаступающих сумерках мог только настоящий мастер сапёрного дела.

   Но Чернов знал и другое: душманы, натасканные в спецлагерях под Пешаваром иностранными наёмниками, прежде всего американскими, набившими руку ещё на минировании вьетнамских дорог, большие мастера на различного рода хитрости  и подлости.  Устанавливают пластиковые мины на большой глубине, чтобы их трудно было обнаружить и визуально, и щупом. Мины повышенной взрывоустойчивости – тридцать  машин пройдёт по ней, а тридцать первая подорвётся. Многие установлены «на неизвлекаемость», прячутся не только на дороге – подвешиваются на деревья, нависающие над дорогой скалы. Чиркнет борт машины о скалу – взрыв, зацепится антенна за ветви дерева – взрыв.

    В очередной раз сухо пискнуло в наушниках, и капитан услышал доклад командира расчёта:

-Участок маршрута пройден. Обнаружено и обезврежено две противотанковые английские мины. Путь свободен.

    Капитан Чернов  облегчённо вздохнул, смахнул с лица капельки пота. «Можно начинать движение», - подумал, нащупывая рукой тангету переговорного  устройства.

    Он знал: надо спешить.  В продовольствии, доставляемом этой колонной,  очень нуждаются  жители соседней провинции.  Необходимо было в сжатые сроки достичь намеченного района, не дать возможности душманам задушить в блокаде  провинцию, поддерживающую законную власть Кабула.

    На этом горном участке пути почти каждый километр  дороги приходилось брать штурмом: большая крутизна подъёмов, частые завалы, минно-взрывные заграждения. Только направленными взрывами, тараном машины разграждения, а где просто руками устранялись препятствия. Но колонна упорно пробиралась в глубь каменного царства.

    Позади уже десятки километров, преодолено несколько горных перевалов, каньонов. Осталось пройти ущелье, названное за недоступность, частые обвалы,  минные  подрывы «логовом смерти». Самой опасной считалась узкая мрачная теснина – вход  в ущелье, который  сейчас обследовали сапёры. В таких местах душманы обычно ставили мины, организовывали засады.

    То ли обострённое чувство тревоги, то ли заговорила та расчётливая осторожность, что заставляет  опытного командира сделать всё возможное ради безопасности людей, но в последний момент Илья Чернов решил ещё раз сам проверить опасный участок маршрута – теснину.

    Приказав водителю БТР двигаться, он цепким, намётанным глазом стал всматриваться в каменистое полотно дороги. Вот и крутой закрытый поворот с нависшей скалой, за ним теснина. Нигде ни одной подозрительной взрыхлины, ни одного сдвинутого камня.

    Неожиданно взгляд наткнулся на едва приметные тёмные пятна, вырванные танковыми траками. Первой мыслью было: «Подтекает масляный насос в машине разграждения». Но тут Чернова  словно обожгло, а вдруг… Отчётливо вспомнилось первое задание.

    Случилось это года полтора назад. Несколько групп советских сапёров обеспечивали  боевые действия  афганской армии, поддерживаемой советскими подразделениями в провинции Кандагар, где  громили бандформирования одного крупного полевого командира.

   Сапёрам  было особенно тяжело. Проходы в минных полях нередко проделывались под пулемётным огнём душманов, ползком, под прикрытием дымов. Бывало и так, что за миноискатели, щупы брались офицеры, заменяя уставших специалистов.

    Капитан Чернов также возглавлял расчёт минно-розыскной службы, действовавшей в  безымянном ущелье.  На одном из проходов, пропитанном масляными пятнами,  минно-розыскная овчарка Буран беспомощно заметалась. «Забивает соляркой запахи», - понял Илья.  Он распорядился щупами проверить это место. Вскоре  проверка была завершена. Первым по дороге по обыкновению двинулся бронетранспортёр, где находился Чернов.  Едва передние колёса наехали на пятна… Впрочем, что случилось в этот момент, капитан не помнит, знает по рассказам.

   При взрыве противотанковой мины его взрывной волной выбросило из люка, сильно контузило. Пришёл в себя только в медроте 70 ОМСБ.  А когда утром стал бриться, посмотрел в зеркало и отшатнулся: на голове, точно первые заморозки, белела первая седина.

    После возвращения узнал: подорвался бронетранспортер на итальянской мине TS 6,1 в пластиковом корпусе.  Заложили её душманы на большей глубине, тщательно замаскировали. Место закладки забили камнями, пропитанными дизельным топливом.
   

= окончание следует =
http://www.proza.ru/2013/05/23/1061 

На фото Ганина – «Саперы после работы».

***