Кругосветка-повесть. Гл. 7 Дакар

7.Дакар

      Атлантический океан оказался  ничуть не приветливее Тихого. Но работа  все равно продолжалась. Наука и моряки уже окончательно притерлись.  Никаких серьезных конфликтов, отказов от работы, болезней не было. Врач,  уставший от безделья, предлагал всем  уколы витаминами. Некоторые соглашались, но большинство отказывались подставлять свои ягодицы,    предпочитая свободное время проводить в небольшом бассейне, сколоченном еще в Южно-Китайском море.
    Но уже начинал сказываться «временной синдром»: «в море через три месяца и крокодил кажется красавицей». Девушки и женщины стали пользоваться большим вниманием, что, к счастью, никак не сказывалось на изменении уже установленного порядка,- «передела» взаимоотношений старались избегать.
   Некоторое разнообразие   в монотонность морской жизни вносили большие морские чайки, похожие на буревестников. Они часто кружились за кормой, в ожидании выброшенных за борт пищевых отходов и  иногда - садились на палубу. Вот тут и начинался спектакль. Взлететь с плоской палубы эти морские «дирижабли» не могли. Они  важно расхаживали по палубе, иногда даже принимали подарки в виде кусков размороженной рыбы или мяса. Казалось, что людей они совсем не боятся. Да и что им было бояться, когда вся команда дружно искала путь их обратного водворения в океан.
Наконец, придумали: широкую и длинную доску положили одним концом на перила борта так, чтобы конец свешивался наружу, а другим - на палубу, по которой гуляла чайка. Птицу всякими правдами и неправдами, а вернее,- кнутом- запугиванием и пряником- рыбой и мясом, загоняли на доску и дальше вверх,  к перилам. Когда птица находилась вблизи борта, доску быстро поднимали за конец, упиравшийся в палубу, и птица либо сама , быстро перебирая лапами подбегала к концу доски и бросалась в море, либо ее туда  сбрасывали , перевернув доску. Небольшого расстояния до воды от борта вполне хватало ей, чтобы успеть расправить крылья и гордо взлететь ввысь.  Некоторые птицы улетали навсегда, некоторые парили рядом с судном в  ожидании пищевых отбросов, а некоторые снова садились на палубу,  и тогда весь спектакль повторялся.
    В тихую погоду играли в волейбол. Мяч привязывали к длинной тонкой рыболовной  леске, леску прикрепляли где-нибудь повыше, площадку огораживали сеткой, чтобы мячик не улетал за ее пределы. Играли в две команды через обычную волейбольную сетку, перегораживающую палубу на две части.
    Солнечная погода была благоприятна для покраски судна. Старпом и боцман, ответственные за состояние  палубы, постоянно канючили у Сергея помощников из науки. 
Конечно, инженеры и научные работники – не палубные матросы, но и отказать было не совсем удобно: научной работы были почти закончены и его сотрудники, то купались в бассейне, то загорали, то праздно фланировали по судну. Приходилось подавать им пример, брать в руки зубило, долото и соскребать ржавчину с палубы. После этого можно было приглашать к этой работе других . Палуба и надстройки очищались от ржавчины, потом закрашивались сначала суриком, а уже потом зеленой краской, если это была палуба, или белой,- если- надстройка. Во время дрейфа, в спокойную погоду моряки умудрялись подкрасить даже борта судна, вывешивая за борт небольшую веревочную лестницу, или «беседку» - доску , продетую в веревочную петлю. Забортные работы выполняли, конечно, только моряки.
   Польза от таких работ была очевидна: во- первых, люди были при деле.  Основное морское правило – любой ценой избегать безделья на судне звучит так: «драить медяшку, точить якорь, продувать макароны» - делай, что хочешь, но не сиди сиднем. Во –вторых, судно постепенно принимало опрятный, даже нарядный вид, что поднимало жизненный тонус моряков, находящихся в длительном плавании. Наконец, в – третьих, судно после этого похода без задержки должно было идти в северные моря, где заниматься покраской было бы просто невозможно из-за холода и тумана, и, следовательно, эти работы позволяли сохранять судно от полного «ржавления». 
      Несмотря на суровость Атлантики, погода позволяла не только красить судно, но и выполнять запланированные работы. Уже через две недели все станции были выполнены, все запланированные проектом работы проверены и приняты комиссией , составленной из участников рейса, и Сергей дал телеграмму начальнику об окончании работ и о сроке запланированного  прихода  в Бухту Тихую - пятнадцатого июня,  в полном соответствии с договором на аренду судна. Через день последовала, как положено, поздравительная телеграмма с выражением благодарности всему экспедиционному и судовому составу.
Однако, на следующий день, пришел грозный запрос: «На каком основании Вы прервали плановый рейс? Судно должно работать еще две недели в море». Стало понятно, что в экспедиции никто не обратил внимания на то, что судно вышло в море на две недели позже, что из двух заходов в Сингапур был сделан только один, что дата сдачи судна жесткая и корректировки не подлежит. Сергей, как мог, объяснил в ответной телеграмме ситуацию, на что последовал незамедлительный приказ: «Оставаться в районе работ, ждать указаний». Судя по всему, руководство экспедиции обсуждало вопрос продолжения работ с арендодателем и искало выход из сложившегося положения.
     А подумать было о чем. Дело в том, что кроме производственного плана, который выражался в количестве  выполненных станций, был еще и план финансовый.
Экспедиция запрашивала финансирование согласно утвержденным проектам, это финансирование отпускалось и контролировалось министерством. Невыполнение финансового плана означало, выделенные деньги, которые могли бы быть потрачены на другие государственные нужды, не реализованы. К тому же и министерство тоже контролировалось, невыполнение  плана в денежном выражении  означало его плохую работу и могло повлечь соответствующие «оргвыводы». Поэтому финансовый план выполнялся неукоснительно и любой ценой. Если оставались неизрасходованными запланированные судовые дни (судосутки), то их, кровь из носа, надо было куда-то пристроить.
      Сергей это понимал и был готов продолжить рейс и выполнить еще несколько станций. Но понимал он и то, что арендодатель – морское ведомство - не согласится на продление аренды, ибо у него запланированы другие работы, срывать которые он не имеет права. Как и следовало ожидать, через сутки последовала команда завершать работу и следовать в Дакар. Видимо, Палпалыч нашел выход из положения.  В противном случае Сергею грозил «строгач», а то и понижение в должности. Но не стал уточнять детали принятого решения: «Будь, что будет» - мудро рассудил он.  Однако на душе было тревожно. 
    - Что нос повесил? - спросил Валентин, заглянув в каюту.
   - Да, как-то мутарно все. Вот, смотри. Одни судосутки стоят нам около четырех тысяч долларов. Мы, завершив работы на полмесяца раньше, сэкономили государству почти шестьдесят тысяч . Это же огромные деньги. А мне, неровен час, могут влепить по полной программе.  За что, скажи на милость?
   - А за то, что проявил инициативу. Высовываться не надо было. Надо было еще в Порту сообщить начальству, что выполнение плана невозможно, так-то и так-то, подскажите, что делать.
    -Ну, конечно! И чтобы это дало? Отменили бы рейс? А как отменить, если работы уже начались? Мне же Палпалыч говорил при выезде, что организация уже заактирована. Да и народ вместе с тобой уже выехал. Возвращать группу, аппаратуру? Это какие же деньжищи пропали бы? Да и людей мотать туда-сюда не дело. Нет, мы все сделали правильно, а получается, - кругом виноваты. Ерунда какая-то. 
    - Ладно, не паникуй. все образуется. Что-нибудь осталось от представительских?
    - Осталось.
    - Ну и пошли к кэпу, отметим окончание работ.
     Капитан сидел и что-то строчил на бланке телеграммы.
    - Товарищ капитан, мы закончили все станции, можем  возвращаться домой. Зашли отметить это  событие.- приложив левую руку к виску, отрапортавал Валентин. 
     Капитан оторвался от писанины:
   - Это хорошо, что закончили. Вот и я сейчас со своим начальством закончу, и отметим. Подождите немного, я что-нибудь закусить закажу.
    Он открыл один из ящиков письменного стола, вытащил микрофон громкой и на все судно скомандовал:
   - Буфетчице зайти в каюту капитана.
    Через минуту буфетчица зашла в каюту.
   - Анюта, мигом что-нибудь закусить!
     Анюта ушла и тотчас вернулась неся на подносе остатки завтрака и обеда.
    - Вот и отличненько, -сказал капитан,- заканчив писать телеграмму, - сейчас достанем мои домашние соленые огурчики, икорку и маслины из представительских, и будет у нас закусон для персон.
     Налили, выпили «за окончание трудов праведных», закусили, потом еще налили и  выпили  за « бог с нами и хрен с ними», - шуточный тост , подслушанный Сергеем в Министерстве. И стало им хорошо: потеплело, посветлело, полегчало. Вспомнили, намедне Валентин обещал посмешить забавной историей. Он не отнекивался:
    - Довелось мне однажды работать в Антарктиде. Возвращались мы на грузовом  пароходе, жили в трюме ниже ватерлинии, без иллюминаторов, как в подвале. Теснота ужасная,  кондиционера, естественно, нет. Измотались вусмерть.  Кое-как дошлепали до Рио-де Жанейро. Там – кайф: стоянка аж целых три дня. В последний день тройками разбежалась по городу. Ко времени отхода все были на месте, но одна тройка вернулась двойкой. Старший сказал, что третий, наш техник, уже и не молодой вроде бы парень, отбился от них еще утром. Они его долго искали, ждали до последнего момента, но так и  не дождались. Комиссар и капитан начали спорить: первый говорит, что де надо ждать, а капитан, естественно, что ждать нельзя - причал денег стоит немереных, да и график движения срывать нельзя. Первый порывается бежать в город, искать беглеца всей командой, а капитан - сообщить полиции, в консульство и рубить концы. ЧП, скандал! Дело понятное: первому помощнику за побег, кроме выговора еще и перекроют кислород, - должности своей ему не видать, как своих ушей. Капитану тоже за побег достанется, но , в целом, - «не его вахта», - за народ отвечает комиссар. Вот уже и буксир подошел, чтобы страховать отход нашего парохода, уже и власти на борту, а беглеца-техника нет как нет. Решили, что он решил покинуть Родину и остаться в Бразилии. Мало ли таких. Первый уже смирился со своей недоброй судьбой, капитан уже пошел в рулевую , чтобы командовать отходом и вдруг все услышали истошный вой сирены.
       К причалу, лихо подкатил большой, открытый полицейский джип, набитый симпатичными бразильянками, среди которых - наш герой. Как ни в чем не бывало, он расцеловался со всеми девочками, похлопал по плечам полицейских, и, как кинозвезда, медленно поднялся по трапу, то и дело оборачиваясь, посылая воздушные поцелуи, в ответ на которые, девочки, прыгая и хлопая в ладоши, орали что-то на своем португальском, демонстрируя безудержный восторг и несусветную радость. 
     Загулявший техник сдал свой паспорт, власти дали добро на выход, пароход отвалил от причала и пошел на родину. Первый помощник, естественно потребовал, как полагалось, объяснительные со всей тройки, провел суровое расследование, крепко пожурил нарушителя. Вы же знаете, в море выговоров не записывают, приговоры не оглашают. Разбор полетов – это дома. Правда, впредь, до самого Ленинграда техника лишили берега. Не знаю, законно ли это, но всем было понятно, что не отделается он таким наказанием,  что ему надолго закроют визу. Когда я спросил его: «Чего это ты так загулял. Теперь закроют визу, кукуй на берегу». А он мне: « Ну и хрен с ней, с визой, мне больше ничего и не надо. Я все получил, что хотел и ни о чем не жалею». Его лишили визы на пять лет. Потом открыли, и, насколько мне известно, больше он никогда не опаздывал.
    - Поди, остепенился, - сказал Сергей.
    - Кто его знает. Может, женился, а может, действительно, получил тогда в Рио все, о чем мечтал.
    - О чем мечтать мужику, если дома секса нет? – хмыкнул капитан. - Парень просто попал на девочек из борделя и не сдержался. А там, в борделе,- все, что надо, он и обалдел.   Хорошо, что девочки и полицаи  людьми оказались, могли ведь обобрать, избить, да выбросить на улицу без документов. Вот тогда он бы пропал навсегда. Рисковал парень сильно. Да что там Рио. Вот придем в Антверпен, если отобью,увидите, что такое секс; там он на любой вкус.
    - Наверное, очень он им понравился, техник наш. Ах, как они его провожали! Как провожали! Слов нет! А наши парни на Кубе - тоже нравятся девушкам. А в Гонолулу, помните, - их даже бесплатно обслужить собирались, – посверкивал глазамил Вадим.  – И что же у нас получается, что не только русские женщины самые красивые, что и мы, русские мужики, тоже не лыком шиты. Выпьем за нас, за мужиков!
   Как за такое не выпить?..
  - Капитан, а почему это тебе надо отбивать Антверпен?
   - Так мое начальство надумало валюту беречь и сэкономить еще на одном заходе. Видать, понравилось, что мы сами уже один сократили.  Хитрозадые они очень. Телеграмму мне прслали: «У вас будет Дакар, а оттуда прямиком в Бухту Тихую топайте, или -  сейчас прямиком  в Антверпен, но без Дакара». Дурачками прикидываются. Знают ведь, что от Кубы, да с вашей работой без захода нам до Антверпена не дойти. Значит, Дакар никак нам не пропустить. От Дакара до Архангельска дойти, конечно, можно, но тогда - прощай отоварка. Меня же тогда экипаж удушит. Они все деньги копили для Антверпена, и на тебе. Вот я сейчас и напомнил начальству случай, когда они заход отменили, а экипаж, в отместку, починил судовой двигатель, да так, что не только заход пришлось вернуть, а еще и док потребовался,  и перерасход валюты составил триста процентов  против плана. Вот пусть теперь и думают, что делать. Благо время у нас есть.     А скоро и Дакар.
      На том, оставив капитана, они разошлись по своим каютам, а утром вдалеке показалась печально знаменитая крепость в Дакарской бухте. Эта крепость долго была оплотом рабовладения, которое процветало здесь под знаменами Португалии и Испании. Приняв на борт лоцмана, их судно довольно быстро подошло к причалу, на котором его уже поджидали несколько торговцев, разложивших свой нехитрый товар прямо на причале. Все были по-настоящему чернокожими, в отличии от кубинцев, казавшихся отменно загорелыми. Видимо, мулатов тут либо совсем не было, либо было существенно меньше, чем в Америке. Торговали масками из красного и черного дерева, парфюмом и, как ни странно, советским военным обмундированием: кители, тельняшки, фуражки, галифе и прочие военные прибамбасы. На всех торговцах  были надеты   вязаные  шерстяные шапочки (очень похожие на те,  которые выдавали участникам антарктических экспедиций) , а один важно красовался в русской меховой ушанке.   
    Пришвартовавшись, капитан приказал немедленно  поставить дополнительную вахту на корме, а не только у трапа, как обычно.
   - Зачем такая охрана? - спросил, Валентин.
   - От пацанят чернокожих. Залезут на корму и отвинтят все медное, а, если удастся, то и все железное и чугунное.
    - Зачем?
     - Кто их знает, может быть,  на поделки какие, может, на металлолом. Тут же беднота беспросветная. Нигде такой не видел. Посмотри на торговцев. Чем только не торгуют. Им ведь мало кто деньги платит. В основном – натуральный обмен.
      И верно, опытные моряки выходили на берег с солидными сумками, набитыми всякой всячиной: одеколон, мыло, духи, сигареты, мелкие сувениры. Конечно, все это не поощрялось руководством судна, но на такие мелочи закрывали глаза. Валюты у моряков было не много, а приобрести что-либо на память хотелось всем. Вот и меняли. Естественно, там где обмен, там и обман, а где обман, там и воровство. Потому на собрании перед заходом первый помощник предупредил, чтобы все держали ухо востро, были очень внимательными к своим сумкам, сумочкам и  карманам. Карманников в Дакаре – как нигде. Особенно на базаре, в толкучке. Вместе с деньгами могли вытащить и паспорт. А это уже ЧП, ибо без паспорта назад, в черту порта,  не пустят, и вообще не выпустят из Дакара. Были случаи, когда моряки надолго застревали в Дакаре, потеряв свои документы. Незадолга до их захода в Дакаре произошел такой случай. На  базировавшихся там  советских рыболовных судах проводились смены команд. Команды рыбаков прилетали самолетами, пересаживались на суда, рыбачили, а  рыбу сдавали либо в Дакаре, либо в Лас-Пальмасе там тоже стояли наши рыбаки. Дакарская шпана заучивала нехитрые русские фразы, а потом вызывалась быть проводниками у доверчивых советских рыбаков, пожелавших посмотреть город. Признав в дружелюбных чернокожих мальчишках своих младших братишек, - как же: лопочут по-русски, - будь здоров как! – рыбаки доверчиво расслабились. Мальчишки их обокрали и оставили на окраине сенегальской столицы без денег и документов.
     Бывали случаи совсем курьезные: если моряк крепко держал в руках сумку и контролировал карманы, с него могли сорвать берет, кепку, шапку – все, что можно. Но – волков бояться…
      Впрочем, кроме дворца президента, смотреть здесь было нечего. Центр города был застроен весьма примитивными домами, а на окраинах гнездились жалкие лачуги. Все в пыли, пекло – неимоверное. Возможно, были где-то и кварталы богатеев, но моряки  до них, как правило,  не добирались, и бродили вокруг морского порта и базара. Сергей с Валентином тоже  вышли побродить и купить каких-нибудь сувениров. На улицах, на базаре, в магазинах, уличные торговцы предлагали маски, ожерелья, амулеты, в которых основным элементом, как правило, был засушенный  орех кола. Цена изделий мало зависела от их размеров, рода дерева, качества отделки. Приходилось, как и в Сингапуре,  торговаться. Однако, если в Сингапуре торговцы, в конце концов, уступали, то тут торговались меньше, и казалось, что торговцу не так интересно продать товар, сколько просто поговорить, принять участие в процессе  Какой-то высокий подросток неожиданно сорвал с головы у Валентина его летнюю, белую шапочку с рисунком Петропавловской крепости, сунул ему в руки амулет и не торопясь, но и не медля, скрылся в толпе.
    - Вот те на, - удивился Валентин, - он же нам показал, как надо заниматься обменом.
    - Да ты что, - возмутился, Сергей, -  мы же должны пример показывать.
    - А что плохого, если мы подарим аборигену кепку, или значок, а он нам маску или бусы из красного дерева?
     Подумали, подумали и после обеда, захватив с собой дерматиновые портмоне и значки, которые Сергей всегда возил в большом количестве для обмена на значки других стран, (увы, без успеха), надев нарядные летние шапочки с видами Ленинграда, двинули на базар. Успех был потрясающий.  Валентину сразу же предложили за шапочку красивую маску из красного дерева, Сергей сдал свою шапочку за маску поменьше, но зато из светло-желтого дерева. Позже оказалось, что обе сделаны из крашеной пальмы, но в тот момент этот гешефт казался им восхитительным. За такие же маски с них ранее  требовали солидные деньги, отдавать которые не хотелось, а посему они оба пускали счастливые слюнки. Но самый большой эффект произвели на торговцев кожаные портмоне: за них дали по маске из настоящего черного дерева. Маски, конечно, были небольшие и не ахти как сделанные, но зато дерево было настоящее, черное, тяжелое, без обмана. Значки шли похуже, но и их удалось поменять на несколько амулетов и ожерелий из засушенных местных плодов и орехов колы.
     После столь выгодных ченчей грех было не «обмыть товар». Вечером, сидя за чаем в каюте, Сергей уговаривал себя и Валентина: ничего худого они не сделали, ченч - не контрабанда:
     - Нет, ну ты скажи, - пытал он Валентина, - мы ведь не торговались, они ведь сами у нас брали наши вещи,  а потом дарили  нам свои маски и  амулеты?
     - Ну и что ты суетишься. Во- первых, никто не видел, во- вторых, все наши совки меняют все, что можно и все, что не можно, на все, что дают. В-третьих, мы, действительно, ничем не торговали, ибо не знаем ни слова по местному. У нас брали на память, и нам дарили на память. Уразумел?
     - Уразумел, уразумел, но как-то все это...
    - Вот и я говорю: как-то... Не хотелось бы за эти цацки отдать свои месячные суточные. Ты цены магазинные припомни. Смекни,  сколько бы нам пришлось отдать бабок за эти маски.  Сообразил? Да ты в Антверпене на сэкономленную валюту  два ковра себе купишь!  Не щелкай клювом, студент, все окей! 
     - Не по себе  как-то. Я тебе не рассказывал, – Сергей замялся, - как-то в экспедиции на парткоме разбирали группу  ребят. Они затарились в Мурманске напильниками, небольшими пилами, наборами для зубных врачей и прочими мелочами, которые хорошо идут в Дакаре на обмен. А кто-то стукнул. Перед отходом на судне устроили шмон. Нашли их закрома. Ящики были хоть и экспедиционные, не именные, но все принадлежали одной группе из четырех человек. Всех четверых сняли с рейса за контрабанду. Пришлось задержать выход судна,  в спешном порядке присылать замену, а героев - на ковер в экспедицию.. Мы их, конечно, пропесочили на бюро,  потом пытались отмазать через райком и обком; парни то все хорошие, да вот халява попутала. Никаких результатов, - все инстанции твердили одно- «контрабанда». Несколько лет они были невыездными.  А там всего-то этих железок «с гулькин нос».
     - Тут, дорогой, есть правило: если количество чего-то в пределах личной необходимости, это не контрабанда, контрабанда - если больше. Ребята взяли вещи, которые вообще не нужны для личного пользования, да еще в количестве и ассортименте, которые  никак на  производственную необходимость не потянут. А у нас с тобой все чисто. Мы поменяли свои личные вещи, да к тому же не поменяли, а обменялись сувенирами! Понял? И никаких других мыслей у тебя быть не должно. А то брякнешь кому-нибудь, потом тебя же за контрабанду и упекут. Ложись спать…
     На следующий день группа моряков и науки поехала на автобусе посмотреть местную достопримечательность: «национальную деревню» - соломенные первобытные хижины, заодно - купить подешевле маски. Сергея и Валентина  задержали организационные дела. Неожиданно агент пригласил капитана, Сергея и Валентина покататься на машине по городу и заодно побывать на самой западной точке Африки. Из окна  лимузина, да еще с кондиционером, город не казался таким удушливо пыльным, да выбирал дороги почище. Однако, времени было мало – предстоял отход - и пришлось довольно быстро выехать за город. Шоссе  близко подходило к обрыву, с которого открывался величественный вид на океан. Самая западная точка Африки никак не была обозначена. Внизу, под обрывом, гулко  накатывал прибой, виднелись  вынесенные им  дары моря:  доски, бревна, какие-то мелочи. Где-то у горизонта маячили небольшие суденышки, видимо, местные рыбачки,  вдалеке еле-еле полз большой океанский лайнер. Все было буднично, обыкновенно. Подумав, решили не спускаться с обрыва и покатили на судно. Вот и весь Дакар, Сенегал, экваториальная Африка.
     Отход состоялся после обеда, к которому успели даже приунывшие участники экскурсии. Оказалось, что в деревне все сувениры стоили дороже, чем у портовых лотошников, а сама деревня только тем и отличалась, что была построена из ветхих избушек с соломенными крышами. Под этими  соломенными крышами скрывались точно такие же магазинчики, а по улочкам сновали такие же продавцы сувениров, как и в городе и на базаре. Правда, по деревне бродили мужчины и женщины в национальных нарядах. Вернее, практически, без нарядов, а только в набедренных повязках. Девушки-сенегалки экскурсантам понравились, но после роскошных кубинок и очаровательных гаитянок они ие создания не производили особого эффекта.
    На причале, как и в день прихода, на невыносимой жаре тихо сидели несколько продавцов, наряженных в шерстяные шапочки, шапки-ушанки, матросские тельняшки, военные кители,  и так же, как тогда, торговали своими масками и амулетами. Они без каких-либо эмоции проводили глазами отбывающее судно. Прощай Дакар, прощай некогда знаменитый на весь мир рынок черным золотом! Как хорошо, что нынче золотом этим перестали быть люди, а стала обыкновенная нефть…