стр 26-29

Продолжение предыдущих страниц.


 В начале 1156 года война между ромеями и сицилийскими норманами
продолжалась с ещё большим ожесточением. Папа Адриан IV был на
стороне ромеев. Император Мануил Комнин послал в Италию ещё
войска. Все силы сицилийских норманов были направлены на одно -
разгромить в Италии ромейские войска,потопить их корабли,которые
осаждали с моря Бриндизи, и помочь своим землякам, которые
защищали эту крупную крепость.


 Сифант не задержался подтвердить своему королю, что он верный
его подданный - две галеры, дромон и дракар оставили сицилийские
берега и взяли курс на Архипелаг. Сейчас ромеи сражались и  в их
портах остались только маленькие военные парусники, которые не
рисковали выходить в открытое море.
 А в это время каждую неделю из Константинополя и Тесалоники
отправлялось по одному каравану товарных кораблей, которые
доставляли войскам, осаждавшим Бриндизи, питание, оружие и
подкрепление.
 Сифант почувствовал лёгкую добычу.

                *****
 Всю зиму рабы Сифанта не покидали ни на один день полутёмного
помещения, в котором и работали, и спали. Весна пришла, но они
её не видели, потому что отверстия в помещении для света и
воздуха были высоко под потолком.
 Когда их привели на корабли, все были как пьяные - вертели
головами от внезапной свежести морского ветра, от яркого света
солнца, от необъятности морского простора.
 Их приковали к вёслам, крепко завязали верёвки запасной смены
и все норманы, вооружённые, разместились на палубе - из опыта
зная, что после зимнего заключения множество рабов обезумевают
и возможны стихийные бунты.
 Первым отправился чёрный дракар Сифанта. За ним дромон и две
галеры.
 Отправились на восходе солнца, а когда начало вечереть, уже
были у Мальты. Нужно было обогнуть остров, чтобы выйти в
открытое море по направлению на Архипелаг.
 Западный берег Мальты был весь покрыт буйной зеленью и чем
ближе приближались, тем яснее вырисовывались тёмные ряды
кипарисов, наклоненные головы пальм, разбросанные кучки низких
кустов, а на крутом склоне не белеется ли маленький деревянный
дом, увитый плющом? Вверх ведёт тонкая белая дорожка... Какой
счастливчик живёт там?
 Глаза рабов жадно поглощали забытые картины, месяца подряд они
не видели зелени, хотелось вдохнуть  аромат травы, почувствовать
между  пальцами  покрытые  белёсым  налётом  листья,  сжевать
несколько стручков и терпкий вкус охладит жаждущие губы.
 Не сон ли это? Эти зелёные берега не обман ли - новое, жестокое
издевательство норманов?
 Руки по-привычке сжимали вёсла, однако глаза всех были обращены
к опьяняющей как вино зелени.
 Им было запрещено разговаривать, они не могли выразить словами
то, что их волновало, и поэтому все вздрогнули, когда откуда-то
с нижнего ряда правого борта раздался вой:
 - А-у-у-у-у...
 Несколько голосов сразу поддержали крик и тот полетел над
притихшим вечерним морем как стон измучившегося животного,
которое воет и роет лапами бесчувственную к страданиям землю.
 Герасим не понял когда и он открыл рот, когда завыл онемевшим горлом.
Возле  него  сто  человек,  согнувшись  над  вёслами,  плакали воем,
всматриваясь в зелень, манящую даль и по щекам их текли слёзы.
 Надсмотрщик за гребцами дико кричал, бил в медные гонги, надзиратели
бегали по палубе и били кого попало.
 Эрлинг, потеряв голос от гнева, не знал что делать вынутым из ножен
мечом.
 Ничего не могло остановить плачущий вой рабов.
 Вёсла заплетались, дромон едва двигался, подгоняемый только ветром,
который слегка надувал паруса. Обе галеры его догнали и как по команде
оттуда раздался протяжный вой.
 Кто в эти мгновения знал о чём плачет? Губы сами отворялись и в стоны
была собрана мука и жажда свободы, и тайная надежда сломать цепи -
надежда, которую плети надзирателей не могли сломить.
 "Всемогущий - молились греки, - помоги нам!"
 "Непорочная дева - стонали венецианцы и генуэзцы,- мы в твоих руках!"
 "Аллах, вспомни о забытых чадах!" - поднимали закованные руки арабы.
 Эрлинг не выдержал, бросился с мечом в руках по палубе и закричал:
 - Всех перебью! Замолчите!
 Меч его утонул в согнутой спине одного раба и это как-будто его
отрезвило, пальцы его сами разжались. Он забыл вытащить меч из
окровавленного трупа и, сгорбившись, отправился на своё обычное место
на корме.
 Тяжёлый стон продолжал нестись в закате умирающего дня.
 Зелёные мальтийские берега оставались всё также далёкими и манящими.
 Чёрный дракар прочертил широкую дугу по потемневшей воде и, когда
подошёл к дромону, Сифант распорядился: за неподчинение каждый десятый
раб будет убит тот час! А вечером все гребцы выпьют по три чаши
морской воды!
 Десять мёртвых тел были переброшены через борт дромона.
 Море равнодушно их приняло.
 Корабли остановились переночевать в ближайшем заливе. Там, под зорким
взглядом надзирателей, гребцы пили глоток за глотком горькую морскую
воду и как награду за мучения получали по нескольку ударов по спине.
 Даже Абу-Шам, которого Эрлинг как-будто немного побаивался, на этот
раз не избежал наказания.

                *****

 Возле острова Закинф, недалеко от Кипарисского залива, Сифант заметил
ромейский торговый караван.
 И сейчас он применил любимый свой приём  -  оставил  большую  часть
кораблей отплыть вперёд и напал только на два последних. Единственный
военный дромон, который сопровождал семь кораблей, даже не попытался
завязать бой с маленькой норманской флотилией, ещё потому что все
узнали издали "Чёрного змея".
 Довольный этим успехом, Сифант повёл свои корабли к восточным берегам
Пелопонеса. Здесь он знал все заливы, ветра и большие глубины.

                *****

 С кораблей отобрали шестьдесят гребцов по-крепче и ночью переместили
их на дракар. На их место поставили рабов запасной смены.
 Герасим и Стратион были определены на последние два весла левого
борта "Чёрного змея", а Франческо Феличе был закован в этом же ряду
ближе к носовой части корабля.
 Абу-Шам и здесь расположился возле начальника над гребцами в середине
маленького корабля.
 В это время сотня норманов была переброшена на три корабля.
 Сифант занял место Эрлинга, а Эрлинг, который ещё не мог понять
ласкает ли его предводитель всем этим или унижает, в следующем
сражении должен был стоять в носовой части дракара в серебряном
шлеме и одежде Сифанта.
 Только на это рассчитывал опытный главарь - самые хорошие его воины,
сотня норманов,будут действовать одновременно с трёх больших кораблей.
Ромеи должны будут побежать только от вида "Чёрного змея"...

                *****

 Этой ночью Эрлинг не мог заснуть, несколько раз вставал, прохаживался
по узкой палубе дракара, пока,наконец, надумал что-то и пнул Абу-Шама,
который спал свернувшись на своём месте, где сидел днём.
 - Пошли! - повелительно махнул он рукой и араб послушно отправился
за ним.
 Когда подошли к кормовому веслу, Эрлинг схватил Абу-Шама за бороду,
но не ударил его, а только притянул к себе и лихорадочно заговорил:
 - Повезёт ли нам завтра? Не ошибся ли Сифант, оставив свой дракар?
 - Не знаю...
 - Ты всё знаешь! По глазам твоим вижу!
 - Смелый Эрлинг...
 - Я тебя разрежу на кусочки, если нас предашь!
 - Кому? Я же не могу перелететь...
 - Верно...Всё же кому-то нужно высказать свои сомнения. Ты звездочёт,
ответь мне - неужели звёзды показывают, что нужно поменяться местами
с Сифантом? Есть ли такой знак на небе?
 Ещё долго оба стояли там и Абу-Шам, пытаясь успокоить старого
нормана, потихоньку понял,что хочет Сифант сделать на следующий день.
 Наконец Эрлинг с облегчением вздохнул и пошёл спать, а Абу-Шам
подкрался к Стратиону и рассказал ему всё, что узнал. Никогда до сих
пор старый араб не говорил так возбуждённо. Как-будто в нём проснулся
другой человек, голос его звучал приказывающе:
 - Поклянись перед своим Богом, что будешь выполнять всё, что тебе
скажу, и мы все будем свободны!
 - Костями отца своего и молоком матери клянусь! - произнёс Стратион
самую страшную клятву, которую знал.
 - ...и что будешь слушать меня, даже если сердце твоё будет говорить
другое!
 - И тогда!
 - ...и даже когда в мыслях своих ты не согласен с тем,что я решил!
 - Всегда буду выполнять твои приказы!
 Сморщенное лицо араба наклонилось над Стратионом:
 - Помни: Абу-Шам не только звездочёт и лекарь. Несколько лет назад я
командовал тысячами детей Аллаха. Семь больших побед записал я на
службе у Каирского халифа!
 - Пусть восьмая будет на службе для всех нас... - тихо откликнулся
Стратион.
 Герасим,который спал, опершись на переднее сиденье, ничего не слышал.

                *****

 В широком проливе между островами Китира и мысом Малея в последние
годы Сифант не ловил ромейских кораблей.
 Дромон и одна галера спрятались возле берега острова, а с другой
стороны пролива спустили якоря дракар и вторая галера - они не боялись,
что их заметят с суши. Здесь находилось только два-три десятка
полуголодных ромейских воинов, те годами не получали жалования и сами
стали разбойниками.
 По приказу Сифанта одна лодка с несколькими норманами ушла далеко на
север, чтобы предупредить дымовым столбом об идущих кораблях.
 Среди скал мыса Малея росли низкие кактусы и кустарник. Здесь время
от времени появлялись дикие козы, удивлённо оглядывали однообразную
морскую синеву и исчезали на непроходимых тропинках.
 Сейчас, даже если пройдёт целое стадо диких коз, ромейские воины из
сторожевой башни на них и не посмотрят - всё их внимание было поглощено
двумя странными кораблями, которые остановились в ихнем заливе с такой
уверенностью, как-будто их рулевые давно знакомы здесь с каждым изгибом
берега.
 Море было спокойно, волны равномерно бились в потемневшие от влаги
скалы.
 С кораблей не было слышно никакого шума.
 И вдруг в северной части пролива, где виднелась только одна чёрная
точка, в небо поднялся тонкий столб дыма.
 Столб становился всё больше, в верху он заканчивался широким хвостом.
 Стражники возбуждённо стали потирать руки. Видно скоро разразится
битва, тогда и им, забытым императорской казной воинам, останется
какая-нибудь добыча!
 Глаза их, привыкшие замечать самые мелкие предметы на больших
расстояниях, беспокойно всматривались в море. Некоторые даже поставили
руки воронкой перед глазами.

                Продолжение следует...