Роман Дины Рубиной На солнечной стороне улицы

Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было ...
Екклесиаст 3:15


Если близко-близко встать к картине, прямо носом уткнуться в полотно, перед глазами - просто разноцветье красок, смотришь - и ничего кроме мазков краски на плоскости не видишь, но вот отступаешь на шаг-другой, и вдруг эти слои красочные срастаются в очертания, приобретают объем, дыхание, и вот уже полилась музыка цвета и формы.
Так же и с романом Дины Рубиной «На солнечной стороне улицы» - читать его нужно, не концентрируясь слишком на ближайшей перспективе, здесь не сюжетная линия и не яркость образов - главное. Главное - вневременное и внепространственное постижение человеком Бога. Бога в себе и в других. Это книга-исповедь, книга-путь к Нему.
На подрамник мест - Ташкент-Ленинград-Нью-Йорк-Иерусалим (четыре угла, четыре точки опоры!) - натянут холст времени - отрывок из жизни главных героев: матери и дочери Щегловых, и выписана картина-откровение, картина-воспоминание. Но так ли важные конкретные события жизни этих женщин? Блокадное детство матери, смерть родных, мыканье бесконечное по чужим углам, и животное желание выжить любой ценой: не гнушаясь ни мелким мошенничеством, ни торговлей наркотиками, ни даже убийством? Такое же детство дочери - без материнской любви: одинокое и холодное. Как же так: ребенок-беспризорник при живой матери, в мирное время?
Все дело в отсутствии любви, тотальном дефиците этого «запаса тепла», которое наполняет смыслом и зарядом энергии. Солнечная сторона улицы - это другая сторона улицы - лишь шаг, но как трудно, как непреодолимо часто это расстояние из тени в свет.
Катя Щеглова сделала свой шаг на солнечную сторону улицы лишь прожив всю жизнь в тени страха быть разоблаченной, пойманной, в сумрачной суетливой погоне за деньгами - «я собирала, собирала ... Мне было все равно - на чем их делать ... А сейчас все время думаю - для чего? ... Вспоминаю разных людей ...» Раскаяние пришло в душу, казалось, полностью иссушенную жаждой наживы. Она смогла почувствовать Его любовь и сейчас, стоя у порога в Его дом она в страхе - примет ли Он ее раскаяние?: «... должна была ... вместе со всеми, тогда ... С мамой, с папой ... С Володей ... Сашей ... Если б тогда померла, я бы в рай попала ...»   
Дочь Катина - Вера. Формально - совершенная противоположность матери: художница, пренебрегающая удобствами внешними, исключительно сконцентрированная на своем внутреннем мире. Думается, слишком примитивно будет рассматривать их как оппозицию друг другу. Напротив, Вера - это лишь другая форма того же самого «окамененнаго нечувствия» - любовь ее к Стасику проявилась в ревности к той, что была его любовницей, - Тамаре; муж Дитер - и вовсе коммерческий проект; Леня - тоже лишь удобный вариант вездесущего ангела-хранителя. Открытым остается вопрос Вериной солнечной стороны улицы. Найдет ли она в душе своей силы для беззаветного служения не своей одержимости работой, а тому единственному, который познал Бога в себе через любовь к ней? В финале романа Леня и Вера идут рука об руку, но пока еще по разным сторонам одной улицы: под его ногами - искрящийся в свете лучей золотой песок, а она - в тени своих картин, своего наваждения талантом.
Очень интересна рубинская игра мелкими деталями, которые она живописно вплетает в палитру своего повествования. Давайте рассмотрим символ времени - образ часов. Вот молоденькая совсем Катя плачет на толкучке, разыгрывая спектакль продажи фамильной драгоценности - якобы золотых часов, деньги нужны на похороны матери. И тут случается необыкновенное смещение времени - спустя много лет после смерти матери в блокадном Ленинграде Катя оплакивает ее и выручает деньги на ее похороны. В этот момент время перестает существовать - нет для нее ни Ташкента, ни этого рынка, ни ожидающих в машине подельников - есть лишь горе потери и вневременная тоска по теплу и любви. Разве она обманывает? Разве мать ее похоронена? Вот так получилось - пространственно она очень далеко от матери, а временно - нет. Потому что нет времени, есть лишь смена дней и ночей, но это пустая формальность - есть такие события в жизни, которые неподвластны ни времени, ни расстоянию.
И часы в жизни дочери - подарок дяди Миши, того, кто стал ей отцом и того, кто, сам не ведая, создал предпосылку для невозможного: встречи Веры с ее настоящим, биологическим отцом, который в свое время толкнул ее мать на преступления. Кто и убить был готов ненужного ребенка. Зачем была эта мимолетная встреча? Зачем увиделись они, оставшись неузнанными друг другом? Думается, Рубина интуитивно уловила бессмысленность жизни вне солнечной стороны улицы, вне Его любви - темнота и слепота. Душевная. Глаза смотрят и не видят. Это как в картину - прямо носом или в темноте смотреть - разницы нет, потому что нет смысла в таком смотрении.
Библейские аллюзии рассыпаны по всему полотну текста: Вера пишет триптих Михаил-бедоносец в память о дяде Мише; Верина уверенность, что когда-нибудь они все обязательно встретятся и как подтверждение тому - ее сны о Стасике, которым являлся к ней здоровым и, демонстрируя сильные ноги, говорил, что там, где он - все по-другому; слова Кати о рае; Леня - алгел-хранитель; ангелок-пробка на штофе у Зинаиды Антоновны скорбно «понурил мятое серебряное личико», словно оплакивая души наши в дурмане алкогольном; в вечер последней встречи автора со своей героиней на столе стоит «... широкобедрая ваза с колпачком в форме языка пламени ...» - это ли не весточка из геенны огненной Вере в напоминание о том, что гордыня и эгоизм могут и при жизни свести человека «во ад жива»; уверенность одноклассника Дины в том, что Иисус был грек - «Послушай: Езус Христос! - говорил он, подняв палец. - Грек! Кто же еще!»; а «запас тепла» в виде стакана горячего чаю от учительницы по музыке - это любовь, которую Дина несет в сердце через всю жизнь, и которая у каждого из нас имеет свое материальное воплощение - в добром слове, добром деле, тронувшем нашу душу, оросившем в ней живой росток чистой веры.
Еще синяя лента. Тоже образ потока времени. Реку ведь мы называем синей лентой. Синяя летна - подарок Дине на день рождения и подарок Дины Вере. Встретились автор и лирический герой. И связаны этой лентой неразрывно. И не важно совершенно, вымышленный ли образ эта Вера или есть у нее прототип, или Вера - это и есть сама Дина. Какой могла бы быть Дина. Не следует здесь искать линии отрыва - мы все вылеплены из одной глины и все являемся продолжением друг друга. Телесная оболочка - платье на короткий срок, на срок в рамках данного пространства, а дальше - опять слияние в бесконечности с Ним.
В связи с телесным, замечу, Рубина выбирает для своих героев именно образ животного. Стасика Вера назвала Кентавром, он ее - зверенком; Юрий Кондратьич - словно краб со своей двупалой кистью-клешней звал Катю волчонком; Дитер - Вере «колюкчая» (еж?). Тамара - ворона. Леня - это Леонид - «подобный льву». А в итоге  романа открывается, что мать и дочь с птичьей фамилией Щегловы на самом деле Введенские. Это ли не переход из животного состояния, из телесного, в иное измерение - туда, где нет боли и уродства, где нет искалеченного тела (Маруся - странное существо с признаками мужчины и женщины), а есть лишь залитая солнцем улица памяти, по которой идут весело любящие и любимые - Стасик, Вера и дядя Миша.
Автор создает свое полотнище не в строгой хронологической последовательности, но переплетая-перемешивая судьбы Кати, Веры, Дины.
Рубинская живопись - лубочная. Картинка базара, звездной ночи, комнат героев - словно постановка для натюрморта - статичная. Небо у нее «эмалевое», сливы «антрацитовые», глаза «цвета водорослей». Вам не нравится? Кажется неживым? А вот у Ремарка небо «цвета зеленого яблока» - тоже невозможно, если Вы его не видели. А Рерих такое небо видел. И это был мой путь к постижению возможности такого неба: прочла - увидела на картине - увидела в жизни! И вот Вам путь на солнечную сторону улицы: от отрицания к созерцанию и принятию. Принятию на веру, что высшее богатство - золотой песок рядом с Ним. Вне времени и вне пространства.
Вот об этом и есть роман Рубиной - главный герой здесь - душа отдельно взятого человека с его личными воспоминаниями и переживаниями и вместе с тем наш коллективный путь к индивидуальному познанию высшей заповеди человеческой - любите друг друга, давайте друг другу «запас тепла». Детство - время аккумуляции этой жизненной энергии, поэтому на родителе лежит ответственность зарядить батарейку щедро.
Еще одно направление для исследовательской работы по роману - образ талантливого человека. Талант - благодаря или вопреки обстоятельствам? На какой стороне улицы талантливые? Есть ли солнце славы?
И еще небезусловность зла. Катя, убивавшая ради денег, оставляет свое наследство Сереге и Наташе, чтоб квартиру купили. Миша, укравший мамины часы у соседки. Вера, пользующаяся заботой Лени, неспособная ничего дать взамен, любящая семью своих картин.
И еще божественное присутствие в нашей жизни - не случайность происходящего. Зависимость всего от всего: рубль, выловленный на дне арыка маленькой девочкой - плата за спасение жизни; сходство дяди Миши с Володей как возможность для Веры общения с ним; врывающийся спасительный свет телефонного звонка Лени в душевную мглу Веры в гостинице в Милуоки. 
Эта книга о каждом из нас, поэтому совсем не важно, какие пространственные точки подрамника выбрать и холст какой эпохи натянуть, краски останутся теми же - темными и светлыми. Разглядеть, каких больше иногда бывает можно только в самом конце работы - когда отступаешь на пару шагов назад. Главное - «дождаться света» и начать работу не для себя, а для ближнего своего, ради Него, во имя Него.