Река времени 63. Судомех - Звёздочка

          
             
После нашего возвращения со стажировки на К-159, все офицеры БЧ-5  экипажа по плану межпоходовой подготовки отправились в  учебный центр на Истру. Для нас, электриков это была уже четвёртая командировка в Истринский филиал ВНИИЭМ.

Не думаю, что нам эта командировка была так уж необходима, но Учебный центр при ВНИИЭМ был уже создан, и загрузка его обучающимися экипажами была централизовано распланирована. Также, впрочем, как и приёмка нами  корабля у первого экипажа в июне 1970 года. 

Ничего нового для меня эта командировка не принесла, поэтому в памяти сохранились только какие-то, не связанные с учебной подготовкой детали. Новинка киноэкрана «Белое солнце пустыни», которую посмотрел в ту командировку; Долгие вечерние разговоры в гостинице, на политические темы:    высадка американских астронавтов на Луну обострившиеся, вплоть до территориальных претензий и военных столкновений, советско-китайские отношения.

Помню  воскресные поездки на Истринское водохранилище с участием, «временно холостых»,  преподавателей  и незамужних девушек из канцелярии учебного центра, с непременными шашлыками и посиделками у костра.
 
Запомнился неожиданный «контрольный» визит жены одного из наших офицеров, когда тот, как на грех, ушел  на танцевальный вечер в Истринский дворец культуры. Пока Володя Кириченко занимал её разговорами, уверяя, что муж пошел в кино, я сбегал за ним, больше всего, опасаясь, что он уже, где ни будь в «гостях». 

Из Истринского учебного центра мы убыли в Ленинград в распоряжение 39 ОБПЛ. И как в подтверждение памяти, что первого июня были уже там, в моем дипломе об окончании трехгодичного Вечернего университета Марксизма-Ленинизма стоит дата выдачи 1 июня 1970 года.
 
В июне же, мы приняли от первого экипажа К-64, подводную лодку, на которой, в это время, заводчане  завершали достроечные работы и готовили корабль к проведению швартовных испытаний.
 
Первый экипаж К-64 убыл в отпуск и, далее, на межпоходовую подготовку в учебные центры, с тем, чтобы в октябре приняв от нас  корабль, совершить   переход в доке по Мариинской системе, к месту ходовых испытаний в Северодвинск.

После приемки корабля от первого экипажа мы снова включились в дежурства по подводной лодке, обеспечивая  её пожаробезопасность и надводную непотопляемость в ходе проведения швартовых испытаний. При этом, одновременно,  устранялись выявленные неисправности,  и  осуществлялась проверка обитаемости ПЛ.

Вахта на пультах ГЭУ, ЭЭС и ОКС осуществлялась личным составом заводской сдаточной команды, а обязанностью дежурного по кораблю, кроме обеспечения живучести ПЛ, было согласование множества различных работ, проводимых на корабле. Для этого приходилось приходить на подводную лодку, по крайней мере, за час до  смены, чтобы ознакомиться, что делается на корабле,  и какие работы предполагаются к выполнению.

За время дежурства перезнакомился со всеми операторами заводской команды, несущими вахту на пультах БЧ-5. С одним из них, Борей Толмачёвым даже нашли общих знакомых. Он учился в ЛКИ, в одной группе, с Юрой Зотовым и Ирой Семидетновой, моими одноклассниками по 366 школе. 

В июле 1970 года все офицеры нашего экипажа сдали экзамен перед комиссией Ново-Адмиралтейского завода, и получили  удостоверения, о том, что прошли обучения и допущены к обслуживанию материальной части в соответствии штатного расписания. Этим документом подтверждалось, что мы имеем право, самостоятельно, выполнять операторскую работу на пультах в составе заводской сдаточной команды.

Летом 1970 года мы не могли снимать дачу, так как Лида свой отпуск за этот год использовала в феврале, и с Анечкой, которой не исполнилось ещё и 3 лет, сидеть было не кому.  Но зато мы все свободные  выходные дни использовали, чтобы побродить  с туристской палаткой по Карельскому перешейку.

Обычно, выходили из дома в субботу утром, взяв  необходимые вещи для обустройства быта в лесу с маленьким ребенком. Спальники, минимальный набор посуды, запас воды и продовольствия на два дня, сменную одежду и обувь для дочки, непременно, детские игрушки.

Как-то раз, во время сбора рюкзаков, я полез на антресоли за палаткой, а Анечка крутилась вокруг, готовя к укладке в рюкзак всё новые и новые куклы. И я, нечаянно,  раздавил маленького пупсика, которого Анечка, положила на ступеньку стремянки.

 Слез было – немерено.  Она успокоилась только тогда, когда Лида предложила похоронить безвременно погибшего пупсика на берегу лесного озера. Она заинтересованно восприняла предложение и стала рассказывать, где и как она похоронит бедняжку.

В тот раз мы собирались отправиться на наше любимое  Прозрачное озеро (Валклампи).
Там, под высокой сосной, на пологом склоне, заросшего вереском,   холма Вуоримьяки мы и совершили траурную церемонию, правда, к этому времени, Анечка уже забыла о трагизме происшествия, и с радостью укладывала раздавленного пупсика в ямку, застланную, белой тряпочкой, изображающей саван.

Но это была не первая наша, тем летом, вылазка на Карельский перешеек.
Первым, в самом начале  июня, когда еще не отцвела черемуха, было чудное путешествие через Корабельную рощу, вниз по реке Рощинке.
Этот раз мы вышли утром в воскресенье, рассчитывая вечером вернуться.
На электричке доехали до Рощино, и перейдя пути, по Линдуловской  дороге пошли к Корабельной роще.

От станции до Корабельной рощи около 3 километров, по вполне приличному шоссе, с редким автомобильным движением, бегущему через сосновый лес.
Начало роще было положено в 1738 году по ранее изданному указу Петра I, когда на месте бывшей пашни были сделаны первые посевы семян лиственницы, собранных в Архангельской губернии. Выращенные деревья предполагалось использовать в кораблестроении, из-за чего роща получила свое название.

Скорей всего, деревья Корабельной рощи ни когда не использовали для целей кораблестроения. Пока роща выросла, корабли стали стальными и титановыми.   Сейчас же, каждое дерево имеет аккуратную табличку с номером, подтверждающим его уникальность и историческую значимость. Неудивительно, многим деревьям более 230 лет, при  высота - более 40 метров. Диаметр ствола на высоте человеческого роста достигает  метра.
 
Иглы лиственницы на зиму  опадают, и в день нашего похода гигантские, 40 метровые деревья радовали нас свежей зеленью своих мягких иголок. А столетние сосны, кой-где выросшие среди лиственниц, казались  нам малолетними детьми, среди команды баскетболистов.

Второе название Петровской Корабельной рощи – Линдуловская роща, данное по названию реки Линдуловки, что переводится с Финского языка, как Птичья речка. До сих пор исток Линтуловки, до впадения его в Длинное озеро (Иколонярви)  называется Птичьей речкой.

Из Иколонярви в Долгое озеро (Питкаярви) вытекает короткая протока без названия. Из Долгого озера вытекает речка Юля-йоки, втекающая в озеро Красавицу (Каукоярви). Из красавицы вытекает речка Ала-йоки, которая минуя трудно проходимый участок леса течет под названием Рощинка.

Пройдя через Рощинские озера, речка называется Линдуловкой.  У впадения в Финский залив, речка, уже довольно широкая,  финнами именовалась как  Ваммелйоки,  а сейчас известна, как Чёрная речка. Я помню, что в середине 50 годов, мы с двоюродным братом Геной Мироновым  ходили, по весне, сюда ловить  ельцов.

Я так подробно описываю эти названия потому, что летом 1970 года мы прошли, разными выходными днями, все отрезки этой речки, разве что за исключением труднопроходимого участка вдоль Ала-йоки.

А в тот воскресный день, путешествуя по Корабельной роще, мы вышли на берег Линдуловки, и пошли крутым, солнечным  берегом, наслаждаясь запахом  черёмухи, выбирая местечко, где бы можно было остановиться, чтобы отдохнуть и искупаться.

Речка в некоторых местах бежит там спокойно и величаво, а в других кажется настоящей горной рекой с порогами, водоворотами и быстрым течением. В долине реки,  и на её склонах, между  черемухой, ельником, и орешником, разливается богатое разнотравье. Здесь и  ландыш,  и звездчатка, и лютики, и клевер.

Выбрали местечко, где крутой берег переходит в нарядную, покрытую цветущими одуванчиками и клевером полянку, и сели перекусить бутербродами и налитым в термос чаем.

Было около двух часов, солнце палило, как  в Крыму, и мы решились искупаться, хотя температура воды была не больше 15 градусов. Всё купание свелось к выходу на середину потока, где глубина была около метра и сплаву по течению, метров на 10 вниз. Ане разрешили поплескаться в мелком заливчике, вне сильного течения, где глубина была не более 40 сантиметров.

Искупавшись и обсохнув под лучами жаркого солнца, пошли дальше, с намерением выйти к поселку Сосновая поляна, и далее на Средневыбогское  шоссе по которому ходили рейсовые автобусы на Зеленогорск. Анечка, почти всю пешеходную часть маршрута, провела у папы на плечах.

Запомнился, проведенный в середине лета двухдневный поход на Семиозёрье. Семиозёрье – поселок, возникший в послевоенное время возле гравийного карьера на возвышенности Юликанкаанмаа. Название получил от, находящейся недалеко,  группы озер, камового происхождения, с прозрачной, голубой водой. Поэтому у туристов Ленинграда это место было ещё известно под названием Голубые озёра.

 Озёра носят ласково -романтические названия: Радужное, Черешня, Алёнушка, Серебряное, Глазок, Блюдечко, Дятел. Чуть в стороне есть еще два озера Харлужное и Бычковское. Так что, правильнее было бы назвать посёлок Девятиозерьем, но но семь - число счастливое, а на счастье все надеятся.

В 1970 году в Семиозерье проживало более 1500 человек. Вокруг озёр и посёлка раскинулись  грибные леса.   Лучше места для отдыха,  наверно, не найти. Тишина; чистый, свежий воздух, поля - здесь есть всё, что называют природой.

Остановились у Серебряного озера, где и решили поставить палатку.

Пока Лида разбирала вещи, а я, обнаружив хороший черничник, увлекся сбором ягод, наша дочка подошла к берегу, находившемуся  в десяти метрах от нашей стоянки, и, оступившись, упала в воду. У берега глубина была не больше метра, но и наша дочурка ростом была не многим больше. К счастью,
Лида своевременно отреагировала на неожиданный всплеск, и, как тигрица, бросилась спасать своего детёныша.

Анютка, похоже, не могла даже закричать, уйдя с головой под воду,  и только таращила на мать  из-под воды испуганные глазёнки.   Мать её, споро,   вытащила на берег, и переодела в моё байковое белье, взятое специально для аварийных случаев. На ноги, подвернув штанины, надели полиэтиленовые пакеты и усадили на спальник отогреваться.

Тут же развели костёр, сварили обед и высушили Анюткины вещички. Так что вскоре о этом приключении можно было забыть. Остаток субботы и воскресение до 16 часов провели на своей стоянке, загорали, купались, собирали чернику.

В 16 часов тронулись в обратный путь. К сожалению, на автобусной остановке  сесть в автобус Поляны –Зеленогорск не получилось, он был забит уезжающими в город дачниками под завязку. Следующий автобус должен был идти через два часа, и не было ни какой гарантии, что мы на него сядем.

И я принял решение идти пешком к Приморскому шоссе , где рейсовых автобусов много больше. При хорошем раскладе можно было к 19 часам выйти на остановку автобусов на Зеленогорск.

 Несколько раз голосовали, пытаясь остановить проезжающие машины. Но большинство попутных  легковушек  проходили мимо нас без остановки. Или из-за загруженности, или, не желая утяжелять машину тремя пассажирами с  двумя огромными рюкзаками.
 
Но, в конце концов, нам повезло. Не успели мы пройти и пару километров, как нас обогнали две инвалидные двухместные машины. Остановились,  и в ответ на нашу просьбу довести нас до Приморского шоссе, предложили довести   до Зеленогорского вокзала.  В одну машину сел я, с рюкзаками, а во вторую Лида, взяв Анечку на колени. Так что благодаря сердобольным инвалидам, мы добрались домой, без приключений и к назначенному времени.

В сентябре прибыл после отпуска и межпоходовой подготовки первый экипажи и вскоре принял у нас корабль. Хотя фактически для большинства из  офицеров БЧ-5 мало что изменилось, если не считать, того, что частота несения суточных  дежурств дежурными по кораблю уменьшилась.

Примерно в это же время пришло распоряжение из Москвы, что на 705 проекте подняли штатную категорию  для двух должностей. Стали называться старшими инженерами,  инженер по управлению  движением, и инженер по радиосвязи и радиоразведки.

 На первом экипаже эти должности занимали  офицеры  Харитоненко и Дуб, а у нас Комаров и Лаптев. Кроме естественного престижа, и небольшого повышения оклада,  категория капитана 3 ранга позволяла поступать в Военно-морскую академию

10 октября АПЛ К-64 погрузили в плавучий док и по Мариинской системе повезли в Северодвинск на судостроительное предприятие «Звездочка».
Через несколько дней, убыл в Северодвинск на  «Звездочку» для подготовки АПЛ к  испытаниям  и наш 46 экипаж..

Наши экипажи включили в состав 339-й Отдельной бригады подводных лодок и разместили на Плавбазе «Иртыш» и ПКЗ «Котлас» на территории завода «Звёздочка».
На принадлежащем заводу «Котласе», новеньком, благоустроенном гражданском судне  Финской постройки, поселили заводскую сдаточную команду и первый экипаж К-64 .

«Иртыш» – бывший товаропассажирский пароход «Казань» водоизмещением около 6000 тонн, 1931 года постройки.  В 1933 пароход был году мобилизован  на Балтийский флот и назван «Красная газета», а  в 1934 – 1936 году переоборудован в плавбазу подводных лодок с именем «Кронштадт». Под этим названием корабль участвовала в Советско - Финской  войне 1939-40 годов, служив плавбазой 3-й бригады подводных лодок КБФ.

В 1941 году перебазировалась в Лиепаю, где служила  плавбазой 2-го дивизиона 1-й бригады подводных лодок КБФ, получив название «Иртыш». С началом войны, с группой кораблей, во главе с крейсером «Киров»  «Иртыш» перешел в Ленинград.  Великую отечественную войну провёл в составе, 2-го дивизиона бригады подводных лодок КБФ.
В разное время, на плавбазе жили экипажи знаменитых подводных лодок под командованием Лунина и Травкина, Маринеско.

На «Иртыше», корабле с паровым двигателем, 37 лет ходящем под военно- морским флагом, но в то время,  запущенном и не ухоженном,   разместили наш экипаж.
Нам с Володей Кириченко досталась двухместная каюта, хотя размещенная на офицерской палубе, и с иллюминатором, но сильно обшарпанная, как впрочем, и абсолютное большинство кают этой плавбазы.

Главным её недостатком было соседство через не герметичную переборку с постоянно используемым душем, откуда к нам в каюту постоянно поступал пар. Так что, обнаружив такое соседство, мы первым делом попытались заделать или, хотя бы заткнуть ветошью, многочисленные щели и отверстия  в переборке.

Постельные принадлежности, которые нам выдали, имели самый убогий вид.
Синие казённые одеяла, поступившие на плавбазу, наверное, ещё во время постройки, были сильно вытерты, а у меня еще и короче обычного. По-видимому, какой-то хитрец отрезал кусок одеяла для чистки обуви. Простыни и наволочки рваные, и такие влажные, что пришлось пару часов их сушить, прежде, чем застилать постель.

Не порадовало и организация питания. Как потом оказалось, интендант Иртыша, по неопытности ли, или из корысти имел большую зафиксированную растрату продовольствия, и компенсировал начёт, тем, что недополучал в продовольственной службе тыла, положенные по норме продукты. На наше претензии, отвечал, что положенного нет на складе.

Мы поначалу рассчитывали, что скоро корабль сдадут, и мы съедим с «нехорошего» места. Но, к сожалению, с передачей подводной лодки флоту возникли непредвиденные нами проблемы и, в режиме достройки и испытаний мы простояли на «Звездочке» 14 месяцев.

В начале дела шли хорошо, и 13 ноября 1970 года АПЛ К-64  совершила свой  первый самостоятельный выход в море на размагничивание, обозначивший шанс, что к концу 1970 года корабль может быть сдан флоту. Но уже к декабрю стало ясно, что зимовать придется в Северодвинске.

Во время испытаний ЯЭУ у пирса на высоких энергетических уровнях, потекла трубка испарительной секции парогенератора №2. При такой аварийной ситуации вода второго контура попадает в сплав первого контура, испаряется и начинает  поднимать в первом контуре давление.

Чтобы не допустить его  повышения до величины, при котором  первый контур  разорвет, а радиоактивный горячий сплав вытечет в отсек, необходимо было, немедленно, произвести ручные переключения в реакторном отсеке. Я находился  в это время на корабле и в качестве члена аварийной партии, срочно созданной по этому случаю, был привлечен для производства аварийных работ.

Возглавил аварийную партию старший инженер ГЭУ. По распоряжению с пульта ГЭУ мы вскрыли герметичную выгородку, и пролезли внутрь к клапанам дренажа ПГ-2, не имеющим биологической защиты.  Вручную  открыли клапаны 113-2 и 114-2, и удостоверились в   открытии клапанов сконденсированного пара из первого контура в цистерну протечек.

 По указаниям с пульта проверили и отрегулировали работу конденсатных горшков и батареи обогрева ПГ-2.   Проверили работу воздуходувок,  и схему подачу воды третьего контура на охладители газа через перемычку с клапаном К-104. Действиями аварийной партии вероятность большой радиационной аварии, с возможным   разрывом первого контура, была ликвидирована.

 Но течь ПГ-2 оставалась, и до ее  ликвидации сдать корабль флоту было невозможно. А это означало, что мы в Северодвинске, как минимум, зазимуем.

 

На заставке: Интерьер центрального поста АПЛ К-64. Пульты БЧ-5: Движения, ОКС, ЭЭС, ГЭУ

Продолжение:  http://www.proza.ru/2013/09/12/684