Надежда

Через окно  затянутое  крупной металлической сеткой  натужно пробивалось  серое  утро.  Надежда, поджав ноги, сидела на кровати.  Вот уже  месяц, как её больше ничего не волновало, не тревожило. Заглядывало ли в палату солнце, или стоял серый день, приходил  ли муж, дети  или подруги. Всё было  безразлично. Ничего не вспоминала, не думала, только остановившимся взглядом  смотрела  в окно.

 Приходил врач,  медсестра  записывала новые назначения.  И так день за днем, вот уже  второй месяц.

 Первый раз  она  легла  в больницу в феврале, пролежала  месяц.  Было улучшение.  Надежда  даже  вернулась к своему  бизнесу.  Несколько  раз закупала  товары, но сама  за прилавок не становилась.  Продавец Вера,  дальняя родственница мужа,   была  женщина  добросовестная и ответственная.    До тех пока они не  решатся продать свой  бизнес, ведение дел можно  было доверить  Вере.
 
 Когда- то давно,  в другой жизни, Надежда  работала  на заводе  конструктором. Особенно звезд с неба не хватала, но её ценило  и  руководство, и в коллективе.  Была  в Надежде какая –то  надежность, основательность,  при  веселом, отходчивом  характере.   Вышла  замуж поздно, в тридцать лет,  родила  двух сыновей.  В  трехкомнатной   «сталинке»,  где  они занимали  одну комнату, вскоре, после рождения  первенца,   освободились  две  комнаты, которые  они и заняли.

 Муж, капитан речного  буксира,  был с мая  по конец октября, в плавании.  Водил   на север  груженные  щебнем, песком   баржи для нефтяников.  Хорошо  зарабатывал. В  свои  короткие, между рейсами,  побывки,  привозил   рыбу, орехи, ягоду  заготовленные во время рейсов.

 Жизнь текла в спокойном, устроенном  русле.

 В девяностые годы  всё понесло. На заводе  зарплату платили плохо.  Новые хозяева нефтяного  бизнеса   об инфраструктуре  заботились мало.  Речные перевозки резко снизились и  заработки  мужа тоже.

 Как и  многие  женщины, Надежда подалась  в «челноки».  Этот  бизнес   в девяностые годы  был в основном, представлен женщинами, хрупкие  мужские  плечи не выдерживали  тяжести полосатых сумок   с китайским ширпотребом, мужская  психика - общения  с таможенниками и прочими.

 Потом была  лавочка  на первобытном  рынке у метро.   Целый день  на холоде зимой, на  жаре - летом. Туалет, типа  сортир, в который трудно попасть. И везде поборы: бандиту дай, менту дай.
 
 После  трудового дня, собрав баулы,  многие  тут  же на рынке  раздавливали  на троих для «согреву».  У кого – то  это вошло в привычку, из которой  они так и не выбрались.

 Постепенно   торговля  приобретала цивилизованный вид.  Надежда  купила  место в построенном, на месте палаточного торгового  городка,  корпусе.

 Жизнь постепенно налаживалась.   Сыновья выросли, обзавелись авторемонтым бизнесом, рос  внук, дед  в нем души не чаял. Построили  дачу  не далеко от города на берегу Оби, в сосновом лесу.

 Вложились в строительство  квартиры. Дом в престижном  месте, под окнами парк.  Строители не подвели,  дом сдали в срок, с приличным качеством.

 И вдруг первый срыв. Накопленная за много лет усталость, копилась, копилась и взорвалась, парализуя  желания, волю – всё.

 Лечилась, ожила. Потом  опять - уже  больница.

Лечение,  некоторый  прогресс. И вот опять.

 Через окно  затянутое  крупной металлической сеткой  натужно пробивалось  серое  утро.  Надежда, поджав ноги, сидела на кровати.  Вот уже  месяц, как её больше ничего не волновало, не тревожило. Заглядывало ли в палату солнце, или стоял серый день, приходил  ли муж, дети  или подруги. Всё было  безразлично. Ничего не вспоминала, не думала, только остановившимся взглядом  смотрела  в окно.