Три дня войны

Зеленые горы. Повсюду лежали эти мощные кавказские хребты, покрытые густым непрозрачным лесом. Ребята шагали в поселок. Отделение Пашутина сменилось и теперь возвращалось с дозора в батальон, что развернулся в поселке. Было по-осеннему сыро. Небо заволокли тучи. Утром шел короткий дождь. К счастью дороги не успели размокнуть, зато теперь очень зябко.
По дороге возле поселка тянулась бесконечная колонна техники. Две дивизии двигались в сторону столицы. Батальон тоже с утра ждал приказа выдвигаться. По общему мнению, Аравсин должен быть взят уже завтра к вечеру. А послезавтра война будет закончена.
Война с Багузией началась этой ночью. В 2-05 поступил приказ переходить границу и ребята уже как девять часов на войне.
Техника батальона густо сгрудилась в поселке. Солдаты тоже повылазили из бронетранспортеров и, кучкуясь, стояли-сидели по дворам. Кто-то налаживал контакт с хозяевами изб, но в большинстве своем все просто ждали команды выдвигаться.
Сержант Семен Пашутин кивнул на лавку: «Там посидим». Хотя сам уселся на подсохшее крыльцо, оперся спиной о стену и задремал. С ночи никто не спал. На лавку уселись Петя Дятлов со Славой Епифановым. Сквозь гомон солдатни расслышались глухие хлопки и раскаты. Это работала артиллерия.
- О, Аравсин бомбят, - прокомментировал Петя.
- Километрах в двадцати где-то, - решил Слава Епифанов, - а до Аравсина сколько?
- Три километра, а не Аравсин - сказал Пашутин, не открывая глаза, - Так глухо, потому что за горой.
- Да ну, кого они там бомбят? – не поверил Дятлов.
Дивизии двигались в полной боевой готовности и все судачили о том, что на горных хребтах притаились целые батальоны регулярных багузинских частей, недавно переоснащавшихся по натовскому образцу. Правда это или нет… Российские бомбардировщики шумели за облаками, практически не затихая. И вот - раскаты артиллерии совсем рядом. Группировка держала окружающие перевалы под огнем.
- Эй, Евген, - позвал Петя Женю Тормасова, - тебе же страшно на войне, правда?
Молчаливый рыжеволосый Тормасов улегся на броне БМП и жевал травинку. Его постоянно подначивали, хоть он и был старше всех молодых года на два. Подначки он спокойно пропускал мимо ушей, лишь иногда улыбался с остальными, когда самому становилось смешно.
- Не ссы, братуха, - заверил Тормасова Слава, - Тебе девку ущипнуть страшнее будет. А здесь в форме Женя у нас крутой.
- Ты чего, танцор? – обратился Дятлов к Епифанову, - Ты же не знаешь, может его дома десяток краль ждет не дождется?
- А ну заткнулись, – прервал всех Пашутин, - Не рассчитывайте, что этой ночью спать у меня будете.
Сам сказал, сам все испортил. По батальону прошел приказ выдвигаться.
И вот ребята уже залезли на броню БМП. Батальон скоро стал двигаться вместе с дивизиями. Петя шумно выдохнул. Он не спал эту ночь, но спать ему не хотелось.
Он любил вспоминать весну. Запах тающего снега, мокрого леса и ту аллею. С грязных сугробов текла вода. Дорожку перегородило маленькое озеро. Они шли с одноклассником Артемом и вышли на девушку, которая топталась перед этой лужей.  Парни скоро уверенно перебрались по бровке, которая местами уходила под воду. Хоть уверенно, но ноги замочили. А девочка уже собралась последовать примеру ребят, как Петя остановил ее. «Подожди». Он быстро перебежал по бровке обратно.
- Я тебе сейчас помогу, - пообещал Дятлов.
- Да? – засмеялась девочка.
Петя учился последний год в школе и участвовал в выпускном вальсе, который будет летом. Вот на что-то и сгодились ему танцули.
- Смотри, вот здесь у меня две кости тазовые, - показывал он у себя на поясе, - Опирайся сюда ладонями.
- Да нет, спасибо, не надо, - отмахнулась Лена, - я сама сейчас перейду.
- Да не бойся ты! В такой поддержке я тебя могу хоть до дома донести. Только руки не сгибай, попробуй давай.
Она осторожно оперлась ладонями о его бока. Петя обхватил ее за талию и подтянул Лену. Та неожиданно для себя оторвалась от земли и повисла в воздухе, держась лишь прямыми руками за Петю. У нее вырвался вздох удивления.
- Ну вот, делов-то, - улыбнулся ей Дятлов.
Лена тоже широко улыбалась. Еще бы - висеть в воздухе, лишь только на объятиях этого парня.
- Да ты молодец, Дятлов! - засмеялся на том конце озера Артем.
- А вот надо было на репетиции ходить!
- Я ж не знал, чем вы там занимаетесь…
Петя понес Лену по косточку уйдя в воду.
- Ой! Твои ноги…
- Я их и так уже замочил. Я живу недалеко отсюда.
Она была очень легкая и очень тоненькая. Она была просто воздушная... До дома бы донес. Лена вся трепетала, проплывая над водой. Петя же трепетал, держа ее в руках. Наверное, слишком близко была к нему она и ее улыбка. Отпуская Лену на сухой дорожке, почувствовал как отрывает что-то от себя живого. «Ой, спасибо большое»
Шли втроем до конца аллеи. На выходе из леса их дороги расходились.
- Спасибо, ну пока, - повернулась Лена к Пете.
Оказавшись за спиной девочки Артем в эмоциональном жесте приставил себе к уху большой палец, а мизинец ко рту изображая телефонную трубку.
- Оставь свой номер, - попросил Петя.
Улыбка Лены на секунду поколебалась. Будто она задумалась: говорить телефон или нет. Опять улыбнулась и продиктовала цифры.
- Я бы и без тебя взял, - заявил Петя Артему, когда они уже шли дальше.
- Что, правда? - усмехнулся тот, - У тебя такое лицо было, что я засомневался. Да у тебя челюсть отвисла!
- Пошел ты!
Петя оттолкнул Артема, но тот со смехом обхватил Дятлова за шею:
- Везет же тебе, такую блондиночку подцепил…
А Петя и не обратил внимания, что у нее светлые волосы. Теперь по дороге домой воспоминания об этом знакомстве прокручивались снова и снова. Он понимал, какая же она красивая! Почему он этого не понял когда еще нес ее в руках… Думал как бы выглядеть молодцом, а не просто радовался счастью в своих ладонях. Но ее телефончик у него все-таки есть!
Она была его ровесницей, заканчивала школу. Она стала с ним встречаться… Но скоро Петя осознал. Был бы у них еще месяц-полтора и они бы уже расстались. Но не успело все стать настолько очевидным. Петю забрали в армию, а Лена осталась его ждать. Он не любил вспоминать их прощание на вокзале. Он любил вспоминать весну…
Кличка «Танцор» была у Славы Епифанова. Она занимался танцами с десяти лет, и был тонкий как девчонка. Такому не форму носить, а зауженные брюки. Славу ждала его Анечка…
В десять лет уже поздновато было заниматься танцами. Но он же мальчик, партнер, их мало. Через год Епифанов стал ездить с другими детьми по конкурсам.
…Дальше Андрей Олегович проводит репетицию у взрослых. Дядьки-тетьки там одни, лет по двадцать пять всем. Они даже старше Андрея Олеговича. Слава уже переоделся и сейчас вслед за девочками выходил на лестницу. Важно и по-королевски одиннадцатилетний школопед Слава Епифанов проходит мимо взрослых пар, которые всегда танцуют очень плохо, зато много разговаривают и смеются друг с другом и с Андреем Олеговичем.
- Андрей Олегович, в среду не будет репетиции?
- Нет, Слава. Все, готовься уже к Смоленску. В субботу там зажжем!
Епифанов и девочки смеются:
- Зажжем! До свидания.
В школе Слава сидел за партой с Аней. Они и дружили, потому что за одной партой сидели. Слава ее постоянно смешил, а она давала ему ручку, когда он забывал свою. Подсказывала, когда Епифанов отвлекался на уроке и терял нужный абзац в учебнике или не слышал, о чем его спрашивала учительница. И однажды Слава решил. Весной он стал приставать к Андрею Олеговичу. И настоял на своем. После лета, перейдя в седьмой класс, он привел на танцы Аню. С тех пор она стала его партнершей.
…И вот зимним вечером в темноте они уже идут с репетиции, кивая маленькими рюкзачками на спинах.
- Ты умница, - убеждает Аню Слава, - Андрей Олегович не хотел тебя брать, потому что ты никогда не танцевала, а мы с Катей в паре уже два года были. Но ничего. Ты быстро учишься, так что не бойся.
Аня была счастлива. Она всегда мечтала танцевать.
Потом они начали вместе выступать на конкурсах, и выступать хорошо. А потом они выросли…
Славе завидовали парни. У него была такая красивая и такая хорошая девушка. Епифанов знал это, но… Он ни разу не помнил, как боролся за свое счастье. Они окончили школу, профессионально танцевали, и Славу волновало предстоящее Гран-При которое они с Аней непременно должны были взять. Это был первый шаг к старту успешной карьеры, способ заявить о себе и заработать первый серьезный гонорар. А главное что у них были все шансы. Наверное, слишком высокие шансы…
Благодаря кому-то уже решенный вопрос с белым билетом оказался для Епифанова роковым. Повторная медкомиссия записала его годным и вместо Гран-При его ждал призыв. Вот каким оказался мир профессионального танца.
Аня плакала. Пока Епифанов сокрушался о своем провалившемся звездном старте, Аня страдала по другой причине. Ей предстояло расставание с любимым. Месяц до отправки Слава потратил с пользой. Он уехал со своей единственной и неповторимой по горячей путевке, и две недели был только с ней. Он знал, что им предстоит разлука, и знал то, что Аня самый дорогой для него человечек.
- Слав, я не переживу… - плакалась ему в плечо Анечка.
Они встречали вечер, сидя на пляже. Волны вновь и вновь накатывали на песок, подбираясь к самым ногам.
- Не плач. Из меня там мужика сделают. Ты слышала, что я на девку похож? – шутя, успокаивал любимую Слава.
- Что? Какого мужика? Куда тебя в армию, ты же там пропадешь! – восклицала Аня.
- Так, вот не надо меня обижать, - Епифанов поцеловал девушку, - Не бойся, все через это проходят. Ничего страшного, взрослеют в армии…
- Я тебя такого люблю! Я хочу чтобы ты был со мной…
Попав в войска Епифанов понял почти сразу – Аня была права. Куда ему в армию?! Стресс начался с первого дня в учебке. Скоро он узнал, что в самом деле похож на девку. Мало того что ему было тяжело привыкнуть к солдатскому быту, он не мог находиться в чисто мужском коллективе. Будучи уверенным в своей харизме Слава вел себя так, как вел на гражданке. А там ему приходилось общаться в основном с девушками. Танцор не знал простейших законов, которые существуют в мужском обществе. Ему было невыносимо тяжело в учебке… И он знал, что учебка под надзором сержантов закончится. А впереди его будут ждать дедушки, а совсем не девушки.
В отчаянии, не представляя свою жизнь на будущем месте службы, Епифанов пошел на решительный шаг. Попросился о переводе в Псковскую дивизию. Там по слухам вообще не было дедовщины. Там хорошие командиры. И ту дивизию первой отправляют туда, где стреляют…
Слава хорошо сошелся с Петей. Они постоянно острили на пару. И сейчас тряслись на броне БМП:
- Моя Лена все-таки красивее, - проговорил Дятлов, теребя в руках фотографию девушки Епифанова.
- Ну, она выше Анечки, у нее волосы светлые и мордашка милая, - Слава вернул Пете фотографию Лены, - Но смотри. Моя Анечка танцует. Она красавицей и в пятьдесят останется. А твоя красивой будет максимум до тридцати, и то если не родит раньше.
- Слышишь! Если ты начнешь маленьких Танцоров строгать, твоя тоже быстро матроной станет.
- А вот не станет.

Лена сидела с книжками, когда позвонила ее Полина:
- Лена, ты не поверишь в то, что я сейчас скажу! – радостно восклицала в трубку лучшая подруга.
- Что ты скажешь?
- У меня есть билеты!
- Какие билеты?
- На Джей Ло - вот какие!!!
Лена не поверила.
- На Дженифер Лопес?
- Да! Витя достал билеты на нас всех. Завтра мы едем в Москву на Джей Ло! Ночуем у моей сестры, а утром на поезде домой.
21 октября 2011 года. Концертное шоу Дженифер Лопес в Москве. Всероссийское событие и Лена получила билет в подарок!
Компанией шли по проспекту. Лена, Полина с Витей, еще две подруги. Девочки счастливы. Полина безумно горда своим парнем, который смог достать где-то эти дорогущие билеты, подружки счастливы в предвкушении концерта и оттого, что гуляют такие красивые по Москве. Лена тоже чувствовала потребность быть счастливой. Когда-то они с Полиной шли вот-так в Москве по проспекту. Они были очень красивые и мечтали, что в тот день встретят своих крутых принцев. Сейчас Лена не могла об этом мечтать. У нее есть Петя, он в армии, и он совсем не крутой принц. Все-таки она его не дождется. Она начала тосковать еще до того как его забрали. Нет, он не был ее принцем. А она встретит еще того прекрасного и неповторимого. Почему-то пока Петя служит, у нее неделями отвратительное настроение.
А проспект горит! Огромные вывески. Вездесущие «МТС», «БИЛАЙН», кафешки, салоны витрины и иномарки. На огромном экране возле площади зажигает Дима Билан. Огни… свобода! Вот оно, сегодня Москва – сердце мира! Сегодня здесь сама Дженифер Лопес. Сегодня Лену ждет счастье и слава, она красива и молода, она идеальна. Сегодня будет самая волшебная ночь!

Мама Пети смотрела по РТР ночной выпуск новостей:
«Вооруженный конфликт в Багузии продолжается. Российские войска скапливаются с северной стороны города Аравсина – столицы Багузии. Ожидается решительный штурм города с применением авиации и артиллерии. Напомним, что конфликт начался вчера ночью 22 октября, примерно в два ноль-ноль по местному времени. После неоднократных провокаций со стороны Багузиснкой границы президент Российской Федерации отдал приказ о проведение военной операции на территории Багузии. Действия России встретили шквальную критику и осуждение со стороны ведущих европейский государств. А именно президент Франции высказался…».

- Ну что, узнал меня? Вы всех там взяли?
- Узнал! Нет, всех взять пока не взяли…
- Берегите себя, парни. Покажите им!
- Да не вопрос, Кабанов.
Звонок сорвался. Петя опустил трубку:
- Это Кабанов звонил…
- Что сказал? – спросил Женя Тормасов.
Кабанов был сержантом в учебке, где проходили подготовку Дятлов, Тормасов и другие новобранцы. Дозвонился вот, справлялся о здоровье ребят на войне. Но звонок оборвался. Что сделать: линия перегружена, да и бомбят здесь все вокруг.
Стояла беззвездная черная ночь, которая горела в стороне Аравсина. Столицу уже третий час бомбила авиация и методично обстреливала тяжелая артиллерия. Скрывшийся в темноте город подсвечивали пожарища. В небо поднимались черные столбы дыма. Мелькали секундные всполохи, и было видно, как появляются облака разрывов. Следом за вспышками слышался раскатистый грохот. Резкий и беспощадный. Ребятам было страшно даже на расстоянии. На их глазах город постепенно сравнивали с землей. Земля дрожит. А какого же там, где рвутся бомбы и снаряды… А завтра в город на штурм.
Петя положил трубку в карман и спешно подбежал к остальным. Отделение Пашутина уселось на небольшом холмике и, покуривая, наблюдало огневое шоу.
Батальон занял позицию в двух километрах от Аравсина. На рассвете он с остальными частями войдет в город и начнется штурм. Наверняка начнется бой… Все нервничали. Страшно смотреть на войну со стороны, завтра они будут в самой гуще.
- Скажи мне, Тормасов, зачем ты в армию пошел? – спросил Женю Пашутин.
Сержант Семен Пашутин был, наверное, единственным, кто чувствовал себя на этом холмике как дома. Он служил в армии полтора года. До Багузии участвовал в боевых действиях в Кабардино-Балкарии. Ранен был. Петя шрам на ключице у него в душе видел. Крутой мужик у них - командир отделения.
- Денег заработать, - просто ответил Женя.
- Да ну… - не поверил Семен, - так уж много ты здесь не заработаешь. И не такие как ты в армию идут.
- Да мне выбирать не приходилось особо… Мне деньги надо. Матери лекарства жутко дорогие покупать приходится. Мне два года отсрочек давали, потому что мать болеет. Но в итоге сам пришел в военкомат и попросился туда, где больше платят. Всяко побольше, чем на гражданке здесь денег получаю. Где в моем городе нормальную работу найдешь…
- Найдешь, Тормасов, искать надо, - как-то доверительно произнес Пашутин, - А если убьют тебя, что тогда?
- Да не убьют. А убьют, не знаю… Без денег все равно не куда.
- Да тебя здесь порвут, и кеды новенькие снимут! – раздался за спинами грубый голос.
Это на холмик подсел Зиновьев. Командир первого отделения старший сержант Вова Зиновьев. Вообще страшный человек… Говорят, он с убитых бандитов на Кавказе скальпы снимал. У Зиновьева обожжена правая половина лица – ранение в Кабардино-Балкарии, где они раньше с Пашутиным служили. Ну Бог с ним, с лицом-то. А вот этот взгляд и голос. От него стынет кровь в жилах. Да и не церемонится никогда Зиновьев с солдатами. Тормозишь, получай дроздов по шее и голове… Зиновьев с Пашутиным друзья лучшие.
Когда Женя Тормасов заканчивал школу, все его одноклассники бегали по курсам и репетиторам, готовились к поступлению. Женя сидел дома. Мать работала, а ухаживать за умирающим отцом приходилось Тормасову. Откладывая книжки, Женя подходил к кровати своего папы, кормил того, менял подгузник. И мечтал об успешной карьере. Потом отец умер и уже мать получила инвалидность. Женя окончил школу, работал. Теперь он обеспечивал себя и маму, попутно выкручиваясь как угодно, чтобы раздобыть денег на лекарства. В конце концов единственным выходом осталась армия.
- Ну как ты сынок? – мать обнимает Женю и ее непослушные слезы опять бегут на его китель.
- Хорошо мам. Как видишь.
Женя стал здоровее, старше. Хотя месяц назад в учебке он был живым мертвецом. Тощим и изможденным. После учебки деды тоже не давали ему сносно питаться и спать. У них принято, чтобы родители таскали в роту здоровенные сумки с гостинцами для своих сыновей. Если сумка большая то и дорогим сынкам что-то перепадало. Женина мама ничего не приносила. И когда однажды к ней подошел старослужащий и стал намекать, мол, сыну лучше будет - Тормасов набросился на деда прямо на месте. Вскоре чтобы Женя не сдох, ему позволили доедать в столовой до конца. А потом вообще отстали. Теперь он немного преобразился и стал похож на настоящего солдата.
- Мам. У нас уже построение сейчас будет. Спасибо что приехала. Не опоздай на электричку.
Она целует его и не хочет отпускать. Женя идет к воротам части постоянно оборачиваюсь, практически спиной вперед. «Береги себя, мам!» - машет он ей рукой в воротах.
…Дождь лил с ночи. Бойцы шлепали по лужам на асфальте и, согнувшись, двигались вдоль зданий. Застучала стрельба где-то за домами справа. Кажется соседняя рота уже встретила первое сопротивление.
Следом за бойцами по дороге ползут БМП. Город порядком разрушен после нескольких часов обстрела. Вода с неба затушила много огня. Черные обожжённые скелеты автомобилей встречаются на дорогах. Вот Жене уже приходится переступать через труп. Мертвых людей на улицах немало, но еще ни одного солдата багузинской армии не попадалось. Все мирные… Ночью здесь был ад.
Петя поминутно проводит ладонью по лицу. Смахивает воду. Форма намокла, потемнела. Ходить тяжело и неудобно. Мертвые тела и дождь очень гнетут. Пашутин ведет отделение. Он спокоен и сосредоточен. У него все под контролем, а Петя уже начинает потихоньку сходить с ума. Взвод по трое перебегает улицу. В двухстах метрах на дорогу выезжает бронированный багузинский джип. Пулемет на его крыше открывает огонь. Возле бойцов взлетают фонтанчики брызг. Те подрываются… Никого не задело. Бойцы кричат. Паника и возбуждение охватывает солдат. Большинство из них растерянны, но матюги сержантов вскоре наводят порядок. Углы занимают пулеметчики и снайпера. Пулемет сидя, снайпер стоя. Вместе выглядывают и бьют из-за угла. Остальные собираются под стенами, переглядываются и мокнут под дождем.
- Вот сукожопые, - дрожащим от напряжения голосом говорит Епифанов. Он был в тройке попавшей под обстрел.
Джип уже съехал с дороги и скрылся. Но взвод теперь обстреливали с нескольких зданий. Вот и ввязались в бой. Первый взвод (в который входили отделения и Зиновьева и Пашутина) перестреливался с багузинами. Третий взвод пошел во фланг. К огневой поддержке присоединились БМП роты. Выбивать нужно багузинцев с их позиций.
…Второй час  уже ребята крадутся по улицам Аравсина. Этот сумасшедший звук. Сухие и резкие щелчки, когда прилетает пуля и впивается рядом. На этот раз уже не издалека. Бойцы падают на асфальт в воду, хватая ртом воздух. Семдесят метров, вон они сидят, бьют из-за машин. Пашутин соображает быстро. Делает кувырок к клумбе и оттуда начинает бить короткими очередями. Рядом быстро собираются Петя, Слава, Женя… Все жмутся за этой клумбой и отвечают огнем багузинским бойцам. Вскоре подъезжает БМП и накрывает врагов за машиной…
…Пол в здании быстро намокает. Бойцы переводят дух и приходят в себя после четырех часов непрерывного боя. Плачет девочка. Ее, перепуганную, около полудня вытащили из-под машины. Она с младшим братиком пряталась там еще, наверное, с ночи. Девочка громко плачет, малой молчит. Только обхватив руками сестру за талию, не отпускает ее. Взведенные бойцы не выдерживают. «А ну закрой рот! Тихо тебе говорят!». Плохо было всем. А у девочки начиналась истерика.
Петя чувствует себя потерянным. Это утро сожгло уйму его нервов. За последний час он три раза попадал под обстрел из автоматов. Он боялся, что когда начнется следующий бой, ему уже не выдержать. А некоторым повезло меньше. К часу дня рота продвинулась на три квартала и уже понесла потери, есть убитые. Вот он на войне. Что он забыл здесь? Дятлову страшно и хочется домой.
Тормасов молча наблюдает за другими солдатами, тоже не может отойти от пережитого.
Епифанов подходит к девочке, садится рядом на корточки. Та боится и плачет.
- Не плач, - успокаивает ее Танцор, пытается погладить по головке, но девочка дергается от него.
Танцор отходит от нее, потом помявшись минуту, начинает выбивать ногами какие-то дроби. Постепенно он входит во вкус и солдатские берцы пускаются в пляс. Слава добавляет руки и пляшет. Девочка замолкает, смотря большими глазами на танцующего солдата. Дятлов начинает хлопать в такт, к нему присоединяется Тормасов, а вскоре Пашутин и другие бойцы. Танцор гикает и подскакивает. На лице его безупречная улыбка - профессиональная привычка. Танец это и есть Епифанов. Даже багузинским пулям не так то просто убить танец внутри Славы. Епифанов заводит весь взвод. Его подзадоривают, и он танцует для этой девочки, пытаясь какими-то потешными движениями вызвать у нее улыбку. Непроизвольная улыбка вроде, наконец, пробивается. Слава достает из целлофанового пакета свой телефон. Включает в нем какой-то вальс и уже кружит вокруг детей вальсовым шагом, держа девочку за руку. Она его не боится. Вскоре они с братиком сидят у него на коленях, крепко вцепившись в его китель. Рядом с ним им не страшно. В Епифанове есть какая-то харизма. Он не боится детей, и они к нему тянутся.

Лена отрывалась с остальными. Джей Ло жгла в неоновых огнях и весь танцпол сходил с ума. Лена давно не чувствовала этого драйва. Раньше она даже и не мечтала, чтобы попасть на такую ночь… А он был красив, подкачен и бесподобно улыбался. Лена вновь начала чувствовать себя восьмиклассницей, когда этот парнеь танцевал возле нее. Потом в перерыве между песнями он познакомился с ней. Кажется, Лена подцепила самого-самого. Таких красавчиков попробуй поищи.
Но она вспомнила про Петю и все волшебство подкисло. Хоть Петя и не принц – он сейчас служит… А красавчика наверняка папик отмазал. Драйв был подпорчен. Если бы Лена уже рассталась с Дятловым она бы не заморачивалась. Но он звонил ей и писал, и сейчас на танцполе банальная совесть портила ей все впечатление от «общероссийкого события».
- Поля, тебе хорошо? – обняла Лена Полину.
- Ааа! Это какая-то сказка!
- Слушай, родная, я поеду. Я еще успеваю на электричку.
- Что?! Ленуля, ты куда? – растерялась Полина.
- Я хочу сегодня домой вернуться. Было здорово. Спасибо тебе и Андрею за билеты. Это была и вправду сказка!
Лена глядит в темноту через окно электрички. Она не чувствует себя на седьмом небе после Дженифер Лопес. Она чувствует какую-то тоску и усталость. Как там Петя... Попробовала ему позвонить, но номер был недоступен. Вечно до них не дозвонишься. Надо что-то делать. И что она в нем нашла тогда? Зачем начала встречаться с парнем, который ей в принципе и не нравился сильно?

Шок и усталость сменились каким-то затупленным остервенением. Ребята крались по улице переступая через трупы. Шесть тел. Если бы не ливень, крови наверное не было бы видно. А так… кровь покрасила все лужи рядом. Вода на тротуаре была красная и в ней лежали трупы во вспоротой пулями багузинской форме. Полчаса назад, перед тем как двигаться к новой позиции Зиновьев кричал на солдат.
- Не зевать, девочки! Смотреть в оба! На Ангарской механизированный дозор вырулил на пятнадцать багузинских штыков. Всех покрошили, но могут остаться недобитые и спрятавшиеся. Мы идем туда. Поэтому! Только попробуйте мне пощелкать на улице хлебалом, тут вам не Голливуд, тут война!
Война… На перегруппировке Петя видел, как грузили в санитарные грузовики окровавленных солдат. В батальоне уже девять убитых и еще десятки раненых. Тяжелый день…
Застряли ближе к центру. В деловых кварталах оборона багузинов была уже хорошо организованна. Два русских батальона были остановлены и несли потери.
…Отделение Пашутина спешно пересекало площадь. Ребята держали на прицеле сектора и бежали колонной, огибая лавки. Пашутин заметил на перекрестке разворачивающийся багузинский бронетранспортер. Припав на колено, он замахал рукой. Бойцы тоже поплюхались вниз. Надо же… Из-за дождя не слышал звук мотора. Чуть все свое отделение под вражеские стволы не вывел.
В напряжении ребята устроились за лавками и деревьями. Подождали пока приготовится гранатометчик. Полетела граната. Бронетранспортер вспыхивает, и черный столб дыма начинает медленно подниматься вверх. Шум дождя тонет в грохоте стрельбы. У подбитой машины мелькают силуэты вражеских солдат. Петя и Слава работает в двойке. Во время обстрела они перебегают чуть в сторону, обходя багузинцев. Потом, наконец, падают у толстого фонарного столба и тоже начинают стрелять. У горящего бронетранспортера остается лежать несколько мертвых солдат. Пашутин машет рукой. Перегруппироваться и построиться обратно в колонну.
Шум дождя глушит хлопок выстрела. Епифанов падает как подкошенный, бойцы рассыпаются и залегают. «Снайпер!».
- Все вниз! Не высовываться! Серега, откуда? – кричит Пашутин.
Снайпер Серега кричит в ответ:
- Не засек! Дождь, ни хера не видно…
Слава переворачивается на живот. Он не может встать, видит, как вокруг от его крови краснеет вода. Бессильно всхлипывает, вот и конец его… Перед ним взлетает еще фонтанчик брызг. Снайпер пытается добить Славу и Танцор не может сдвинуться с места.
- Серега, бля! Ты засек гада?
Серега молчит. Он выглядывает снайпера через оптический прицел. Падла точно засела в девятиэтажках в трехстах метров. Но из-за стены дождя высмотреть его практически невозможно на таком расстоянии. Из-за дождя и сам багузинский снайпер не может снова попасть в Епифанова.
- Не двигайся! – машут Славе рукой бойцы.
У всех шок. На их глазах сейчас умрет их товарищ. Но что они могут сделать! Пуля попадает в бронежилет на спине и рикошетит в асфальт. Слава судорожно дергается, пытаясь ползти.
Тормасов не выдерживает.
- Лежать, бля! – кричит ему Пашутин.
Но Женька подбегает в Епифанову. Хватает того за воротник и тянет по асфальту. Пуля свистит под ним. Он отчаянно тащит Славу за спасительную каменную клумбу. Пуля попадает в грудь Тормасова, от толчка капли воды слетают с его каски. Женя валится рядом. Два метра не дотащил. Семен Пашутин и Петя срываются с места. Затаскивают оба тела за клумбу…

- Наша следующая, - говорит Петя.
Они с Леной едут на озеро, что в двух остановках от города. У него в портфеле есть все необходимое для пикничка. Сегодня встреча должна пройти хорошо. Он рад, что нашел способ угодить девушке, в которую по уши влюблен. Рад, потому что знает – ей понравиться сегодняшний день.
Они выходят в тамбур. Там уже стоят какие-то подвыпившие ребята. Дятлов немного напрягаетя при них. Они с Леной становятся к дверям и молча едут. Но ребята сами завязывают разговор:
- Вы куда едете? – спрашивает один.
- На озеро, - отвечает ему Петя.
- Что вы там, купаться будете?
- Девушка, а вы очень красивая. Можно с вами познакомиться? – раздается голос еще одного.
Дятлов понимает, что влип с этими ребятами. Он напрягается еще больше. Пока он думал, как ответить парням Лена заговорила сама:
- Спасибо. Нет, со мной нельзя познакомиться, - заявляет она.
- Почему? – уже вся компания обращает на нее внимание.
- Вы знаете, что вы очень сексуальная?
Лена с независимым видом игнорирует последнюю фразу. Петя понимает что должен что-то сказать но не находит слов и решительности.
- Я в вас влюбился с первого взгляда, - слащаво говорит парень, улыбаясь по-алкогольному.
Он стоит близко возле Лены и пытается положить руку ей на талию. Лена сбрасывает эту руку. Петя тоже дергается, но не успевает коснуться подвыпившего. Тот заметив движение Дятлова поворачивается к нему и подчеркнуто развязно спрашивает:
- А ты кто такой?
Петя хотел, уже было назваться, но подумал что это все равно никому не интересно.
- Никто.
- Да? А… ты ее парень!
Он щипает Лену за майку. Та дергается, дергается и Петя, беря парня за руку. Тот стряхивает руку Дятлова:
- Тебе что-то не нравится, да? – спрашивает парень недружелюбно.
- Не трогай ее, - тихо из-за напряжения говорит Дятлов.
- Что?
И тут парень хватает Петю за майку. Петя только и может, что ухватиться руками за запястья парня. Тот сильнее его. Остальные ребята смотрят на Дятлова совсем недружелюбно.
- Эй, отпусти его! – подавленно возмущается Лена.
- Не бойся ты… Мы ему ничего не сделаем, так попугаем немного, - парень толкает Петю на своих друзей. Те тоже начинают со смехом толкать его не давая держать равновесие.
Сам парень подходит очень близко к Лене и, попахивая пивом, начинает говорить всякие похабные комплименты. В это время пытаясь как бы невзначай касаться ее.
Лена с Петей выходят на станции. Дятлов раздавлен и чувствует себя чмом. Он не смог оградить свою девушку. Он хочет извиниться перед Леной, но не решается. Его и так перед ней унижали, и самостоятельно унижаться он уже не сможет. Лена тоже подавлена. Настроение после этих хулиганов ужасное. Петя понимает, что все безнадежно похерено и ему еще целый день надо провести с ней.

Дятлов крутит в руках свой боевой нож. Перехватывает лезвием вверх-вниз. Рука вспоминает… Удар-мах-удар, добивание.
Пашутин и Зиновьев сидят на полу в стороне от всех.
- Ну что, братуха, рванем их сейчас?
- А что тут остается…
- Жопа это, Сема…
Пашутин сплюнул.
- Мне Тормасова жалко…
- Бывает, брат. Не время сейчас заморачиваться.
- Давай свалим на хер из армии, когда все закончится?
Зиновьев усмехнулся:
- Давай. Меня четно этот бред тоже заколебал.
Здание тряхнуло. Стрельба на улице стала как будто чуть плотнее. Ночь горела за оконным проемом. Почти все бронетехники батальона догорала разбросанная по кварталу. Раненых расположили на верхних этажах. И не понятно до сих пор - кто же сейчас держит соседний дом: рота Савичева или багузины?
…К вечеру застряли в затяжных боях в центре города. Долбили багузинов. Хоть с трудом, но исход был и так понятен. Российская армия имела перевес и в солдатах и в технике. И авиация продолжала поддерживать наземные силы. Небо над столицей полностью принадлежало русским. Но поступил приказ прекратить огонь. В Варшаве шла конференция с участием президента РФ и глав европейских государств по поводу разгоревшейся войны с Багузией. Весь мир следил за развитием событий. Что там решили президенты Пашутин не узнал. Но после полуночи багузины пошли в контрнаступление и Аравсин превратился в настоящий ад. Внезапность и темнота сделали свое дело. Скоро эфир наполнился отчаянными матами и просьбами о помощи. А действия русских подразделений захватил хаос.
Батальон был разбросан ротами по кварталу. Связь никакая. Багузины прут с каждой улицы… только в нашей роте тридцать два убитых. Больше половины бойцов ранено. Кому воевать? Подразделение уничтожено.
На первых этажах захлопали гранаты. Кажись, багузины уже штурмуют здание. Пашутин встал и подошел к сидящим бойцам. Перед ним были те, кому повезло не попасть под пулю, и те у кого не поехала крыша за этот длинный день. Таких было немного. Пусть хоть кто-нибудь их них доживет до утра. Предстоит длинная ночь…
- Бойцы! Падлы уже лезут в здание. Приготовьте ножи. Они зачищают этажи гранатами. Мы не можем ввязываться в перестрелки между этажами. Если будем сидеть - нас оглушат и перестреляют. Если ломанемся на них - нас просто перебьют как скот. Наш шанс - это ввязаться в рукопашный на лестнице и с нахрапа зачистить нижние этажи. Всем понятно? Приготовьте ножи и проверьте оружие. Когда завяжется рукопашная, перезаряжаться вы уже не сможете. Мы должны будем рвать. Это наш единственный шанс не сдохнуть здесь этой ночью…
Солдаты хмуро слушали. Скоро все случится.
Дятлов перезарядил свой автомат. Тормасов мертв, он лежит с трупами на пятом этаже. Епифанов умирает в лазарете на четвертом этаже. У него пулей оторван кусок бедра. Боеспособно меньше половины роты. Это как фильм ужасов. Не думал Петя, что в жизни ему когда-то придется оказаться в подобном кошмаре… Но он старался держать себя в руках. Нет уж, так просто он не свихнется.
Дожить бы только до понедельника.
…Пашутин и Зиновьев упражнялись на ножах. Каждый выпад заканчивался неизменным броском или имитацией удара. Со стороны все выглядело очень эффектно. Молодые сидели на травке и осваивали науку ножевого боя.
- Никогда не крестите ноги, когда двигаетесь, - комментирует свои действия Семен.
- Товарищ старший сержант, а вы кого-нибудь убивали ножом? – с подчеркнутым любопытством спросил Епифанов Зиновьева.
- Убивал, и не раз, - ответил за Вову Пашутин.
- И какого это, тяжело убивать? – любопытствует дальше Слава.
- Какого? – усмехается Зиновьев, - Это как с бабой: надо просто знать - как и куда. И еще после первого раза шок.
Все ржут. Тормасов тоже улыбается.
- Бля, ну вы и сравнили, товарищ старший сержант…
Зиновьев мрачнеет.
- А ты меня пойми, - говорит он Славе, - У тебя пять лет балета, у нас пять лет войны.
…Хлопки гранат этажом ниже. Уже различимы выкрики багузинов. «Приготовиться!» - машут руками сержанты. Бойцы с ножами и автоматами замирают, ожидая команды. Петя готов рвать… вот и все. Или мы, или нас. Как просто, как страшно. Как это будет?
Бах. Все! Вперед, пошли-пошли!

«Сегодня утром 24 октября 2011 года, президент Российской Федерации и Республики Багузия в Варшаве подписали соглашение о прекращении боевых действий. Война, длившаяся около трех дней, закончена. В данный момент мировая общественность ожидает цифры погибших и пострадавших во время этого вооруженного конфликта. Советом ЕС создана специальная комиссия призванная установить размер ущерба, нанесенного Багузинскому народу, а также расследовать возможные военные преступления с обеих сторон. Из столицы Аравсина передает наш специальный корреспондент…»
Лена выключила телевизор. Оказывается, на этих выходных на Кавказе уже произошла война. Что-то подобное было в Грузии года этак три назад. Тоже по всем новостям трубили о войне…

Дятлов шел по коридору. Услышал за спиной спешные шаги. Обернулся. Какая-то девушка взволнованно шагала и всматривалась в номера палат. Красивая, лет восемнадцать ей… Петя узнал ее.
- Девушка, третья палатка за углом сразу.
- Спасибо, - сказала она незнакомому ей солдату и побежала по коридору.
Дятлов улыбнулся ей вслед. Он знал, какое единственно чувство наполнило сейчас эту девочку.
Аня залетела в палату к Славе, как самонаводящаяся ракета. Увидела любимого перебинтованного, лежащего на койке. Она не пыталась даже ничего вымолвить, просто бросилась к нему и не могла его отпустить. Плакала. Душа, натерпевшаяся за несколько дней, не выдержала.
Дятлов наблюдал эту сцену через приоткрытую дверь. То усмехался от радости за брата смешанной с простой завистью, то непроизвольно у него вырывался всхлип. Слава-Слава, Танцор… Радуйся, будь счастлив всегда как ты счастлив в эту секунду!  Петя был счастлив вместе с Епифановым. Танцор, ты уже не сможешь танцевать…
Как ни странно, попав в армию,  Епифанов почти не вспоминал о танцах. Он бредил одной мыслью. Вернуться и жениться на своей Анечке. Как будто предчувствовал войну, будто думал что женившись на любимой, он станет бессмертным. Петя сейчас видел то самое бессмертное своими глазами.
…Петя был на побывке. Покачивался в такт электрички и глядел на проносившиеся пасмурные пейзажи начала ноября. Лена дождалась его. Он держал ее в своих руках на вокзале, и ему ничего в этой жизни больше не нужно было. Они ехали вместе в автобусе. Дятлов возвращался в свою новую жизнь.
«Я должна тебе это сказать… Я ждала тебя, потому что обещала. Ты очень хороший человек, Петь, но я тебя не люблю»
С тамбора завалилась компания галдящих мужиков. Они заняли две скамейки и сидя продолжали роготать. Вскоре потянуло запахом сигарет.
«Ты мне всегда нравился, честно. И сейчас нравишься. Мне даже казалось когда-то, что я влюбилась в тебя… Но это не так. Я не люблю тебя, и мы не сможем больше оставаться вместе»
Люди сидели, потупив глаза или отворачиваясь в сторону. Никто не замечал поддатых курящих в вагоне. Никому не хотелось их провоцировать. Потому что те балдели и смотрели по сторонам нехорошими блестящими глазами. Никто даже не решался встать и вызвать наряд.
Петя поднялся и зашагал к ним.
- Мужик, притуши. На улице покуришь.
Рогот стих. Дядя не ожидал замечания, поэтому сразу не нашел что сказать.
- Пацан?! Ты что хочешь? – мужик понял, что у него отличный повод и стал подниматься.
«Ты найдешь ту свою девушку. Но это не я. Я должна была тебе это сказать, прости»
Дятлов саданул ребром ладони по шее дяди, тот осел обратно и сморщившись стал хрипеть и задыхаться. Петя подобрал у него со штанов недокуренную сигарету и затушил ее о сиденье. Мужики оказались не тугие на подъем. Дятлов среагировал и залепил боковой в челюсть еще одному. Дальше локтем и коленом. Опрокинулся назад от толчка в грудь. Вскочили и взмахнув руками, дернул третьего мужика за воротник куртки. Завалил его несколькими ударами в проходе между скамьями. Четвертый представлял собой один напряженный нерв. У мужика, казалось, сейчас остановиться сердце от адреналина и того что он только что видел.
- Помоги товарищам, - кивнул Дятлов на мужиков, стряхивая свои сбитые кулаки.
На том драка и закончилась.
Слава, ждал на перроне у скамейки.
- Здарова, брат, как ты? – обнялись.
Епифанов взял со скамьи трость и захромал рядом с другом. Доехали на автобусе. Минут десять искали нужный дом. Потом минуту нерешительно постояли под дверью. Наконец позвонили в домофон.
- Алло?
- Это мы. Епифанов и Дятлов.
- Да-да, заходите, - произнес уставший женский голос.
Квартира вся пропиталась горем. Просто одинокая квартира. Женина мать осталась без своих мужчин, без чего-либо дорогого в этой жизни. Женина доармейская фотография, наверное с выпускного альбома стояла в зале на шкафу, чуть в стороне от угла с образами. Молиться… лить слезы, помнить.
- Женя мне жизнь в бою спас, - говорит Слава.
Мать Тормасова наливает друзьям чай. Потом садится и грустно рассматривает парней.
- Он вытащил меня, когда меня ранило, - продолжает Епифанов.
Тот момент стоит у него перед глазами. Вода льется с неба, очередная пуля врезается в мокрый асфальт и только Тормасов упорно тащит Славу в укрытие…
- Если бы не он, я бы здесь не сидел… вы теперь мне как вторая мать.
Мама опускает глаза. Она чувствует, что Женя будто бы рядом и жив.
- Можете считать меня вашим сыном, и если вам что-то нужно… я всегда… - Епифанов остановился.
Потому что мама снова не выдержала, и слезы побежали по ее ладоням.
Слава никогда не бросит эту женщину.

Епифанову понадобилось почти два года. Но наконец, наступил тот момент, когда он спустился с Аней на платформе Аравсинского вокзала. Он дохромал до выхода и сел с любимой в такси. То, как не любят в Багузии русских, Слава чувствовал все три последних часа поездки в поезде. Аня ежилась и нервничала от этих недобрых взглядов, таивших смертельную злобу. От взглядов, которыми на них смотрели попутчики-багузины. Танцор знал, за что его и всех русских русских ненавидят. Грех не сказать, потому что он сам не любил багузинов. Любить их после того как их солдаты убивали его друзей…
И Слава только обнимал свою Анечку и шептал ей чтобы она не боялась.
Потом было несколько часов волокиты с бумагами. Эти непробиваеме женщины с очередными вопросами, на которые он уже сотни раз отвечал раньше и письменно и по телефону и лично. Наконец они уже подписывали последние листы.
- Итак, Вячеслав и Анна Епифановы. Теперь акт усыновления считается официально действующим. Можете их забирать. Пройдемте.
Уже не те, а сильно выросшие девочка со своим братиком стояли в глубине комнаты. Они увидели Славу и их глаза заблестели. Но они молча стояли на месте. Потому что Эту девушку с дядей Славой дети видели первый раз, поэтому они побоялись сразу броситься к нему на шею. Но Слава сам ступил вперед, отложил трость и присел. Дети с ребятческим восторгом подбежали в вцепились в него. Он приезжал много раз за эти два года…
- А ты заберешь нас в свой дом? – опять с надеждой спрашивает  мальчик.
- Да, сегодня вы поедете со мной, навсегда.

Услышишь, бывает,
Случайную фразу.
И вспомнятся разом
Горы Кавказа…