Интрижка

Во время обзорной экскурсии по Стамбулу Виктор увидел группу монашек. Его внимание привлекли две монашки, лица которых показались знакомыми. «И где я их мог видеть?», – но его размышления прервала экскурсовод, приглашая в автобус.

И только после позднего ужина на теплоходе вспомнил, что лица монашек видел на своём теплоходе в шестиместной каюте, куда его пригласила случайная знакомая блондинка, не пожелавшая назвать своё имя. Не долго думая, хотя время было позднее, он отправился в гости к блондинке. Дверь открыла блондинка, удивлённо уставившаяся на него. На ней был халатик, из которого выглядывали пышные груди.

– Что же не спится этому господину? – спросила она и задумалась, напряжённо соображая что-то. – Входи, раз пришёл.

Он вошёл и остановился. Ему показалось, что она одна, но по тому, как задвигались занавески на кроватях, понял, что состав жильцов в каюте в полном составе.

Блондинка, отодвинув занавеску на кровати, зашепталась с кем-то. Ей возражал девичий голос, но блондинка упорно настаивала. Добившись согласия, блондинка отошла от кровати и властным голосом негромко промолвила:
– Сестра, проводи гостя до его каюты.

Девушка в рубашке спрыгнула с койки, торопливо надевая через голову платье. Виктор отвернулся, чтобы не смущать, но никак не мог понять, почему девушка должна провожать. Он открыл было рот, чтобы высказать своё мнение, но блондинка ловко заткнула шоколадной конфетой ему рот, прикрыв, вдобавок, своей пухлой ладонью. Пока он разбирался с конфетой, девушка надела босоножки и, взяв гостя за руку, тихо сказала:
– Я к вашим услугам, мой господин.

Девушка была красивая, с правильными чертами лица. Чёрный волос окутывал маленькую голову, сидевшую на длинной шее гибкого изящного тела, держащегося на точёных ножках. Она повела в коридор слегка упирающегося гостя, никак непонимающего, почему его должна провожать девушка.

Около своей каюты остановился, не зная, что предпринять, и неожиданно для себя, предложил:
– Кофе пить будешь?
– Не откажусь! – робко ответила она и зашла в каюту.

– Кстати, как тебя зовут? – спросил он, готовя кофе.
– Сестрой, – ответила она, лукаво улыбаясь.
– А имя у сестры есть?
– Зачем имя бедной монашке, – ответила она, смутившись.
– Сестра, так сестра, – согласился он, приглашая на чашечку кофе.

Он пил кофе и внимательно рассматривал монашку, размышляя: «Не из-за кофе же пришла». И не ошибся, когда увидел, что после кофе она подошла к кровати и в нерешительности остановилась.

– Мне дверь замкнуть? – и он сощурил лукаво глаза.
– Да, конечно! И не смотри на меня, когда я буду раздеваться. Я очень стесняюсь.

Закрыл дверь на ключ, а услышав, что она ложится, подошёл к кровати. Она с головой закрылась одеялом. На стуле висело платье, а под ним виднелись женские принадлежности. Выключив свет, шмыгнул под одеяло. Девушка лежала, положив руки по швам. От голого тела исходил приятный аромат. Он коснулся её упругой груди, она вздрогнула, притаившись, как мышонок. Он гладил её, а она только вздрагивала. И у него появилось желание. Он широко раздвинул её ножки, а затем медленно вошёл в неё. Она вдруг взвизгнула от боли и затряслась.

– Ты, что ещё девушка?
– Была, но теперь уже женщина.

Понять такой поступок он не мог, дотянувшись до выключателя, включил ночник. Под ним лежала вся красная от стыда бывшая девушка. Веки глаз вздрагивали.

– Почему ты решила подарить мне свою невинность?
Смущённая девушка отвела глаза в сторону и дрожащими губами ответила:
– Так велела мне матушка Анастасия.
– Матушка Анастасия! – удивлённо воскликнул он, с каким то испугом. – А ей-то, зачем это надо?

– Не знаю я всего, что затеяла матушка, а то, что ты сотворил со мной, припишут другому. Если бы я ослушалась, то меня, как других сестёр, оставили бы в Израиле. Ты думаешь, что всех нас пригласили «за красивые глазки». Ошибаешься. За валюту оплачивают живым товаром.

Виктор и раньше слышал об этом, но теперь столкнулся с непосредственным фактом. Из объяснения монашки понял, что блондинка затевает интригу, а он оказался в центре этих событий и его она ловко использует.

Он понял, что попал в сложную ситуацию, но раздумывать уже поздно и у него вдруг появилось огромное желание сделать ей больно. Переломив её и задрав ей вверх ноги, он с силой прижал её. Она вторично громко вскрикнула и, вздрогнув, затихла. А он, как сорвался с цепи, трахал её бесчувственную. Ей было больно, а он испытывал наслаждение. Вдруг до него дошло, что её невинностью испачкают корабельную простынь, но остановиться уже не мог. Доведя себя до экстаза, пролил в неё своё миллионное войско. Свернутая почти пополам она прерывисто дышала, вздрагивая всем телом.

Он обхватил одной рукой её ягодицы, а другой под спину, медленно встал вместе с ней, заткнув окровавленное место. Так свёрнутую и занёс в ванную. Включив воду, вошёл под струю тёплой воды, опустив ей ноги. Она повисла на руках, не приходя в чувство, готовая рухнуть вниз. Струя воды смывала алую кровь, а вскоре она пришла в чувство и приоткрыла глаза.

– Ох! Как было больно, – прошептала и окончательно пришла в себя.

Ополоснувшись, перешагнул через край ванны и взял полотенце. Чтобы её не смущать, вытираясь, вышел в каюту. Одеваться он не собирался, решив оставить её у себя до утра. Он приготовил некрепкий кофе и стал ждать её появления. Она, приоткрыв дверь, попросила полотенце. Завернувшись в полотенце, она вышла из ванны и хотела взять свою одежду, но, предвидя это, он заранее спрятал их в шкаф.

– А где моё платье и всё остальное?
– Ты останешься у меня до утра, – заявил он твёрдо.

– Нет! Не могу! Я должна вернуться. Матушка велела мне после этого немедленно вернуться, иначе она с братьями придёт сюда и поднимет скандал.

– Но матушка же тебя послала ко мне, – сказал он, решив, что монашка знает об интимной связи между ним и наставницей. – Знаешь, подружка, я хочу с тобой продолжить наше интимное знакомство.

– Нет, нет! Только не сегодня. Я должна вернуться в свою каюту, а ты иди в кино или на танцы. Необходимо чтобы тебя видели в обществе, позаботься об алиби.

В голосе девушки он почувствовал неискренность и решил, что она что-то темнит, но одежду отдал. Переодеваться она убежала в ванную. Переодевшись, монашка направилась в коридор, он, подхватив её под ручку, пошёл провожать. Когда спустились на нижнюю палубу, то он заметил, что сильно шатающегося мужчину завели в каюту. Монашка остановилась и, вырвавшись, побежала по коридору, а он заметил, что та заскочила в ту же каюту. Механизм интриги стал понятен: «Подвыпившего священнослужителя накаченного спиртным или наркотиком, положат в кровать с монашкой, которую трахнул я, а затем ему заявят, что это он трахнул монашку. Значит, он кому-то мешает. Его не посадят из-за отсутствия состава преступления, но должности точно лишится. Бесцельно побродив, он пошёл отдыхать.

На следующий день, вечером, Виктор встретил Ипполита, который сообщил, что утром священник Игнатий из Гродно повесился. В кармане у него нашли предсмертную записку, проливающую свет на ряд событий.

– И что! Уже кого-то привлекли за Игнатия? – спросил озабоченно Виктор.
– Пока нет, но матушку Анастасию и двух церковнослужителей из Гродно приглашали к капитану, и они имеют довольно удручающий вид.

– А матушка Анастасия, это та симпатичная блондинка с широким торсом? – и Виктор руками показал, что имел ввиду под торсом.
Ипполит усмехнулся и кивнул головой.

– А монашек тоже уже приглашали?

Ипполит подозрительно посмотрел на Виктора и ответил, что пока нет. Затем он пригласил Виктора помянуть Игнатия, и они зашли в бар. Ипполит заказал по бокалу вина, но рассчитался только за свой бокал, чисто по-немецки, хотя им никогда не был.

Они сели за столик. Помянув Игнатия и пригубив по глотку вина, разговорились. Оказалось, что Ипполит священника Игнатия раньше не знал, а все они познакомились только на теплоходе. Помянув Игнатия, они разошлись.

По палубе как по Бродвею, гуляли пассажиры, объединившись группами и парами. Теплоход, пройдя Мраморное море, вошёл в губу пролива Дарданеллы. Вдалеке по правому борту теплохода появились огни. Из корабельного динамика дикторша объявила, что это Турецкий город Гелиболу. Подходя к своей каюте, Виктор наткнулся на блондинку, сидевшую в холле с книгой. Она закрыла книгу и подняла голову. Поздоровавшись, он присел рядом и спросил:
– Очевидно, я нужен вашему преосвященству?

– Да, ты не ошибся.
– Тогда лучше зайдём в каюту от посторонних глаз.

Обсуждать смерть священника Игнатия с ней он не собирался, полагая, что если надо, то сама скажет. Он знал, зачем пришла, поэтому предложил:
– Анастасия, оставайся со мной до утра.

– А ты, оказывается, знаешь мое имя! И полагаешь, что у меня больше нет дел, как трахаться с тобой всю оставшуюся ночь.

– Может и так, но ты не собираешься взамен себе прислать монашку, как в прошлый раз.

– Не пришлю, это уже точно, – подтвердила она. – Мне с тобой было хорошо, а вот монашке Веронике не совсем. Ты так её скрутил и засунул, что всё внутри разорвал. Она бедная всю ночь кровила. Утром пришлось её положить в корабельный госпиталь. Целый день с ней возились медики, борясь за её жизнь. Такой группы крови, как у неё, не оказалось на корабле. Полтора часа назад она умерла, не приходя в сознание. У неё в полости живота обнаружена сперма, но не повесившегося дурака, а другого.

– Я же этого не хотел!
– Но ты же сразу почувствовал, что ей порвал, а потом, переломив пополам, обеспечил проход и всё внутри разорвал.

– Ты же сама послала её ко мне, чтобы избежать рабства, которое ожидало её, как других монашек.

– Это всё слова, а твоя сперма у неё в полости живота, это факт.
– Тогда, что ты хочешь от меня? – спросил он и как бы непроизвольно принялся нежно гладить её голое тело, запустив руку по кофточку. Она удивлённо смотрела на него, но от ухаживания не отказалась. И у него возникло желание, повалив, навалился на неё и, раздвинув толстые ноги, вошёл. В начале лежала пассивно, но вскоре её забрало и она завертелась, обнимая и прижимая его к себе. «Ох, как хорошо», – прошептала она и отключилась. После экстаза долго лежали неподвижно.

– Я вот что думаю, – сказала она, – бежать нам с тобой надо с этого корабля.
– Куда и с чем бежать-то? У меня осталось около двух тысяч долларов.

– Деньги для меня не проблема. Да я и наследница родной тёти – настоятельницы женского монастыря на острове Кипр. В её частном владении находится монастырь и земли, необъятный простор. Думаешь, у нас бы меня сделали настоятельницей, если бы тётя не приказала, хотя и живёт за границей. Святоши меня и подняли, как флаг, хотя за мной числиться две судимости за растление несовершеннолетних.

– И кем я буду при женском монастыре? Хранителем твоей «мамы» и попы!
– Ну, это всё-таки лучше, чем Колыма. Я за два срока провела там больше десяти лет, и знаю, что это такое.

– Ну, матушка Анастасия, что-то ты загнула не в ту степь, – ответил, решив расставить все точки над i.

– Как, разве ты не понимаешь, что на родине тебя ждёт суд?
– Если бы у нас в стране судили всех парней за то, что они делают больно, когда превращают девушек в женщин, то в стране, пожалуй, не было бы мужчин не сидевших в тюрьме.

Анастасия резко поднялась с кровати и ни сказав не слова, с обиженной физиономией вышла из каюты, хлопнув дверью. Виктор остался лежать, размышляя, что правдой обидел женщину, но другого выбора у него не было.