стр 19

Продолжение предыдущих страниц.

 Гребцы даже не смотрели в сторону новых рабов, им достаточно
было собственных мучений.
 Стратиона схватили и положили на стол лицом вниз. Руки завязали
за передние, а ноги за задние распорки.
 Палача на дромоне не было - каждый норманец был палачом.
 Надсмотрщик выбрал из связки самый длинный кнут, сделанный
из четырёх переплетённых ремней, и нанёс первый удар.
 Кровавая черта прорезала смуглую спину связанного.
 Из груди Стратиона не раздалось ни звука, но вместо того из
группы новых рабов раздался гневный и отчаянный крик.
 - Мучители-и-и! - кричал Герасим по-болгарски и поэтому никто
его не понял. - Злодеи! Придёт день и вас также будем мучить!
 - Заткните ему рот, - устало сказал Эрлинг, который уже
собирался вернуться на корму, чтобы отдохнуть на застеленной
леопардовой шкурой ложе, довольный, что этот день закончил
хорошей работой.
                *****
 С заткнутым ртом и стянутой медным обручем шеей, Герасим
ловил воздух через окровавленные ноздри.
 Он не хотел смотреть, как кнут разрывает тело единственно
близкому ему человеку среди этих жестоких людей, не хотел
слушать свист сплетённых ремней, но картина мучений его
гипнотизировала и одна единственная мысль вертелась в его
сознании: смерть, смерть этим норманам, всем норманам смерть,
смерть им!
 Он начал задыхаться не только от вонючей тряпки, которой был
заткнут его рот, а и от прилива огромной злобы, какую до этого
момента ничего не могло вызвать у него.
 Нет, не только злоба, а была и надежда, что однажды руки его
не будут связаны и рот заткнут - тогда он будет отдавать
приказы и размахивать кнутом.И посильнее этих будет размахивать,
много сильнее.
                *****

 На дне тёмного трюма, на куче пропитанных влагой старых
корабельных парусов, лежал лицом вниз Йоан Стратион, глухо
стонал и кусал губы.
 Когда боль затуманивала его мозг, он метался по постели,
говорил непонятные слова, звал на помощь давно забытых друзей.
 Гребцы запасной смены притихли слушая стоны этого человека,
который и после страшных мучений нашёл силы и смелость плюнуть
в лицо надсмотрщику за гребцами, назвать его "сицилийская
падаль" и , хотя был весь окровавлен, набросился на него.
 Почему вопреки тому норманы его не убили?
 Может быть они его боялись? Кто он был?
 - Нашёлся человек смелее их,- говорили из уха в ухо рабы и
эти слова пробуждали неясную надежду: если на корабле есть ещё
несколько таких смельчаков, однажды они могут подняться,
разорвут цепи... и свобода, свобода для всех!

                Продолжение следует...