В грозу

 Город Казань. Начало семидесятых годов двадцатого века.
 Идут две светловолосые девушки с высокими в начес прическами (модно было в те времена: волосы начесывали сверху к корням, приподнимая и придавая пышность), в руке одной – сумка с продуктами. Эта девушка крепкого, спортивного телосложения, с чуть широковатыми плечами, вторая - тоненькая, легкая.
-Давай, мне сумку, ты уже пронесла половину дороги, теперь моя очередь, - предлагает она приятельнице.
-Что люди скажут, если нагружу тебя - тростинку.
 - Ну, как хочешь. Обрати, Томка, внимание: насколько зеленый этот город, что в нашем Новосибирске - парк, то здесь - сквер. А центральный парк имени Горького - попробуй, сверни с главной аллеи - очутишься в непроходимом, густом лесу.
- Мне еще нравится, Сашка, что жара охлаждается ежедневным дождем.
 -Зонтик здесь нужно брать в любую погоду.
 -Что - да, то - да.
Они заходят в подъезд пятиэтажного здания, поднимаются на верхний этаж, открывают ключом дверь, входят в просторную комнату, заставленную кроватями. Их семь, по числу студенток приехавших на практику из одного Новосибирского вуза.
Тома подходит и распахивает створку.
-Смотри, Сашка, собирается ливень.
-Как всегда. Хорошо, что он теплый.
Пока подруги умывались, переодевались, нагрянули тучи, засверкали молнии, разразились громовые раскаты.
-Томка, я боюсь, захлопни окно, - Саша запрыгнула на кровать, спрятала голову под подушку.
-Что ты, Сашка, красота какая, - ответила Тома, устраиваясь на подоконнике.
Меж тем гроза разыгралась не на шутку. Неизвестно откуда, вдруг, появившиеся, набухшие черноватые тучи сшибались друг с другом, словно во враждебном поединке, острые зигзагообразные молнии – клинки ярко освещали комнату, забираясь к Саше под подушку, сопровождаясь оглушительными, трескучими ударами.
-Томочка, ну затвори, пожалуйста,- Саша высунула взъерошенную голову.
-Здорово- то, здорово, Сашка, - Тома повернула к ней одухотворенное лицо с загоревшимися глазами, взлохмаченными ветром, волосами. Поза ее выражала какую- то неизъяснимую, неистовую радость, казалось, она сама буйствовала вместе с природой, проникаясь ее безудержной, грешной веселостью, пугающей все и вся.
Саша нырнула в свое убежище.
-Как не страшно Томке,- Саша задумалась.
 Томка была похоже на тех дев, которых сжигали на костре. Саша представила: Тому ведут, связанную, в нее летят камни, а она гордая, несломленная почти летит над землей, подхваченная вихрем. Ее привязывают к столбУ костра, подносят факел, он своими красными языками начинает лизать дерево… Струи воды обрушиваются с неба! Оно защищает свою любимицу, прямые огненные стрелы угрожающе врезаются в почву рядом с местом казни. А Томка стоит независимая, смелая с распатланными волосами …
 Хотя.... Казнили ведьм, но Томка не ведьма. Сжигали таких Томок, неуемных, как сам мир. Люди не могли понять не похожих на них, владеющих редкими, тайными дарами природы- матери, чувствующих ее, сроднившихся с ней в любых проявлениях...
-Сашка, вылазь. Дождь закончился.
Саша смотрит на Тому : в ее глазах все еще полыхают отблески прошедшей бури.
Да, гореть бы Томке заживо, - подтверждает свои выводы Саша, только не может сочинить за что.
-Ты косматая.
-Ты тоже.
Девчонки смеются, приводят себя в порядок, и, захватив продукты, отправляются на кухню готовить еду. Сегодня они дежурные, потому и сбежали с практики пораньше.
Солнышко уже вовсю сияет, заглядывает в помещение и машет лучами вслед подружкам.