Снова много шума!

               
Рабинович: – Что это вы скисли, Зусманович?
Зусманович: – А как не подкиснуть, Рабинович? Вы слышали про новый шум?
Р: –  Тоже мне Колумбы!  Как нас любят, известно с тех пор, как мир узнал о нашем существовании. Более того, мы дали миру Книгу, которую положили в основу другой Книги. И молятся  и одной, и второй! И молились бы спокойно каждый своей!
З: – Согласен! А кто объявленный  Господом? А кто были двенадцать апостолов? Так почему снова шум?
Р: – Потому что этот шум вечный! Как шум морского прибоя. Только этот шум, конечно, неприятный.
З: – И что делать?
Р: – Снова вы с вечным вопросом! Не дразнить гусей! Мадам  сказала вслух то, что  говорили, говорят и будут говорить миллионы до нас и после нас.
З:– Думаете, только всемирный потоп от таяния всего накопившегося льда может помочь?
Р: – И тут надеетесь выкрутиться, Зусманович? И ещё возмущаетесь, когда нас не любят! Мадам про абажуры для нас вспомнила, а вы про потоп -  для кого? Конечно, ляпнула мерзость.
З:  – Думаете, ляпнула? А может,  антисемитка?
P: – Может! Ну не любит она нас! И что не одна она, тоже не секрет. Сколько великих нас не любили! Правда, не призывали выделывать абажурчики. А вы всех любите? Нет! Только не кричите об этом на всю Ивановскую! И правильно делаете.
З: – Считаете,  наш правдолюбец  был неправ  со своим сравнением?
P: – Что касается формы этих специально обученных ребят, то я не специалист. По телеку идёт программа «Модный приговор». Лучше  к ней обратиться. А вот что до сути, то  задачи  у этих команд были разные, и исполнители тоже были разные. СМЕРШ не занималась еврейским вопросом, как СС. Собственных новых открытий наш либерал не сделал. Надавил ещё раз на давно наболевшую мозоль. Достал, как сказала  мадам. И получил.
З: – Но мадам не только  абажурчики  вспомнила. Раньше ей не понравились и другие наши?
P: – И что, Зусманович? Те «наши» и многим нашим не нравятся.  Кому многое не нравится, уехали. Только там свои антисемиты есть.
З: – Тут вы правы. Что же делать?
P: – Не быть мудаком! И имена и фамилии не менять. А то:  Гуревич  –  Гурин,  Рабинович  –  Рябунков.  Мирзакарим  и  Амангельды  не  становились  Михаилами  и  Антонами!  Разве что  в  обиходе, а чтобы  в  паспорте  изменить,  такого  не  встречал.  Давно известно: в семье не без урода.
З: – Но уродство всякое бывает!
Р: – Ну,  этот шум лишь подтверждает эту тоже вечную мысль.