Встреча с Лёпой

 Новая зона встретила Смерда, мягко говоря, неприветливо. Несколько дней назад в промзоне нашли труп одного из зеков. Караульные,  выполняя предписания службы,  «борзели», требуя беспрекословного повиновения от зеков. Зона бурлила.
     Вечером у барака к Митьке подошёл невысокого роста мужичок и представился:
- Сиплый. Отойдем в сторонку, потолкуем.
- А чо толковать, говори тут, - Митька в зоне давно уже не чувствовал робости.
 - Да не бури ты, я по-добру, – ответил «Сиплый» и начал его прощупывать, выспрашивать: кто, да что, да откуда?
Мужик был непонятный, обычно в камере такие вопросы задаёт смотрящий, но этот мужичок никак не походил на «смотрящего». «Странный тип», - подумал Митька. Отвечал Митька неохотно, а когда мужичок узнал, что он абаканский, ему показалось, что тот насторожился:
- А кого ты знаешь в Абакане?
- Да никого я не знаю, я ж тебе говорю, что не блатной я, мужик. Первая ходка  по хулиганке, а вторая – убийство по неосторожности, - схитрил Митька.
- Скажи-ка свою кликуху еще раз, мудрёная она у тебя какая-то, я сразу-то даже не запомнил.
- Смерд я и фамилия моя Смердов, – ответил Митька.
- А какие ты еще города поблизости от Абакана знаешь?
- Ты чо? - усмехнулся Митька, - в города предлагаешь сыграть, в натуре?
- В города, не города, а ты пока помалкивай до утра, что абаканский, если жить хочешь, понял? Придумай себе пока другой город, - тихо сказал мужичок и отошел от Митьки.
    
Митька понял, что в зоне что-то происходит и это «что-то» как-то связано с его земляками, с абаканскими. «Уж не «Кабан» ли в зоне?» - с тоской подумал Митька, - «неужели и в зоне придется махаться?»
«Жили дружно, на хер нужно!» - вспомнил он дворовую поговорку из детства.
Он не боялся ни «Кабана», ни его мести, но не хотелось ему в зоне ни враждовать, ни корешить, он просто хотел, чтобы его оставили в покое.
   Он давно уже понял, что и вражда, и дружба связывают человека, ограничивают его в своих поступках, в свободе выбора. А здесь, в зоне, он хотел отвечать только за себя.
  А еще он поклялся себе, что выйдет из зоны целым и невредимым и остаток жизни посвятит самым дорогим ему людям: Ленке и Лерке, которым он доставил так много горя.
     Тут Митька подумал о маме: «И ей я, пожалуй, принес не меньше горя». Он вспомнил слова из недавно услышанной зековской песни, которые запали ему в душу. Он часто их повторял про себя, думая о маме: «Я самый худший из сынов, ты лучшая из мам».    
   
 Ночью «Смерд» спал плохо, тревожно, часто просыпался, просыпаясь, вслушивался в храп зеков, пытаясь уловить какие-то посторонние звуки, но ничего настораживающего не слышал и снова засыпал.
    Утренние удары молотка о рельс прозвучали для «Смерда» неожиданно. 
Возле столовой к нему снова подошел зек, который вчера назвался «Сиплым» и тихо проговорил:
- Иди за мной, тебя ждет Лёпа, - и пошёл в сторону чужого барака.
 Митька пошёл за ним, на ходу размышляя: «Лёпа? Уж не тот ли это стройтрестовский Лёпа с Октябрьской улицы, приятель и подельник Готьки? Не зря же Сиплый вчера насторожился, услышав, что я из Абакана, и не зря же он спрашивал, кого я знаю из абаканских. «Лёпа» - редкая кликуха, а потом, в зоне зря ничего не бывает». «Зря даже чиряк не вскочит», - вспомнил он поговорку.
- А что Лёпа в авторитете на зоне? – спросил он «Сиплого» на ходу.
- Он «смотрящий» на зоне и у него маленькие неприятности. Нам нужны свои люди в зоне пока не разрулим ситуацию, - ответил «Сиплый», поворачиваясь на ходу в пол-оборота  к Митке.
 «Сиплый» зашёл в барак первый и еще в сенях кому-то коротко бросил:
- Вот привёл, принимай.
«Смерда» провели дальше. В комнате старшего по бараку за столом сидел здоровый мужик, который при виде «Смерда» неторопливо поднялся с табурета и солидно  проговорил:
- Так вот ты какой, Смерд, вымахал. А я тебя ни за что бы не узнал, я ведь тебя пацаном видал, да и то не припомню точно, какой ты был. А слышать, потом о тебе в городе слышал. Ну, присаживайся. Время, правда, не гостевое.
   Какой-то мужик услужливо пододвинул Митьке табурет, и Митька сел.
 Митька всматривался в лицо и фигуру «Лёпы»,  и что-то отдаленно в нем напомнило ему того парня, который возвращал ему Босины коньки в глубоком детстве. Правда, «Лёпу» он и позднее встречал в компании с Готькой, в Горсаду, но всего несколько раз, мельком и поэтому хорошо его не запомнил.
«Лёпа» продолжал:
- Я не буду кружить, время нет, тебе на работу скоро.  Здесь в зоне нам нужны свои боевые ребята, пока не наведём порядок. Ты – мой земляк, парень, как я слышал, бедовый, нам такие нужны. Ну что ответишь, поможешь нам?
- Если нужен, почему бы не помочь земляку. Я готов, чо нужно делать?
- Да ничего делать не надо, -  усмехнулся «Лёпа» – сегодня тебя переведут в наш барак, будешь работать в одной из наших бригад, делай, что бугор скажет и всё, а чо надо посерьёзнее, так я подскажу, ты ведь теперь знаешь, на чьей стороне в этой зоне правда. А щас иди, потом вечером еще потолкуем. Если сегодня кто рыпнется на тебя в твоём бараке или на работе, скажешь Сиплому, да он там и сам все видит.
   
Митька целый день помалкивал, говорил только по необходимости, по работе, а после работы его перевели в другой барак.
 Вечером «Лёпа» пригласил Митьку к себе, выпили на троих бутылку водки, закусили солеными огурчиками с черным хлебом, и перешли на чефир.
    За столом Митька узнал, что несколько дней назад в зоне разбился на смерть «Кабан», их земляк и общий знакомый. У Митьки отлегло от сердца. Разговор на эту тему сразу же прекратился, Лёпа стал расспрашивать о Готьке, а потом вспомнили родной город.

  «Кабан» прибыл в зону этапом, с ним  было несколько человек своих.
Приближённые «Лёпы» да и другие зеки, кому надо, догадывались, что это не случайно, что это спланированная операция. Ведь не могло же лагерное начальство не знать, что «Лёпа» и «Кабан» из одного города, что они раньше пересекались, имели трения, что они в «принципиальных разногласиях». «Лёпа» жил по «понятиям» и, наверное, в дальних своих мечтах видел себя коронованным вором в законе, а «Кабан» был типичным беспредельщиком из молодых с соответствующим норовом и гонором.  Направляя «Кабана» в зону которую «держал» «Лёпа», хозяева зон точно знали, что «два медведя не уживутся в одной берлоге» и с большой определённостью  догадывались, который из «медведей» падёт жертвой. Для них предпочтительнее было иметь управляемую и предсказуемую зону.
Мирная до прихода «Кабана» зона разделилась. Правда, большинство  было на стороне «Лёпы», но, как всегда,  были недовольные, которые поддерживали и «Кабана».
 
 Труп «Кабана» нашли в промзоне,  внизу под фермами строящегося здания вокзала. Какой черт понёс его на эти фермы и был ли он там вообще до смерти, никто не знал, а кто знал, тот умел держать язык за зубами.
   Убийцу «Кабана» не нашли и зеки уже знали, что приезжая комиссия признала гибель «Кабана» несчастным случаем со смертельным исходом.
   После убийства «Кабана» в зоне некоторое время оставалась напряжёнка, которая была нужна «хозяину», для того, чтобы «Лёпа» не чувствовал себя в полной безопасности, слишком не зарывался, нуждался в союзе с ним и чтобы зона была по-прежнему управляемой.
     Уехала комиссия, про «Кабана» скоро все забыли и жизнь в зоне потекла своим чередом.