Заплати за 9 мая

Время неумолимо бежит вперёд, наматывая на историческом спидометре день за днём, год за годом. Однако налаженный ритм жизни как под копирку напоминает о себе каждый раз. Прошли новогодние каникулы, потом череда взаимных подарков на мужской и женский праздники, и вот впереди замаячил самый главный для страны день. Как кстати исторически сложилось так, что День Победы пришёлся именно на майские дни, когда природа пробуждается от зимней спячки и как бы возвещает о зарождении новой жизни...

Утренняя планёрка в бригаде началась как всегда буднично и привычно. После предшествующих зачисток рядов трудящихся, следуя американским стандартам оптимизации численности обслуживающего персонала, народу раз, два и обчёлся при том же объеме запланированных работ. Сидящие вокруг прямоугольного стола с крышкой из толстенного текстолита работники благодарно ожидают последних известий от руководства, поглядывая в мою сторону. Ночной дежурный уже мысленно дома, в тёплой и удобной, в отличие от деревянной лавки дежурки, кровати. Заступивший на дежурство привычно заполняет журнал, чтобы на двенадцать часов принять трудовую вахту. Начало зарядки на новый день затянулось. Ожидание планёрки по причине отсутствия самой интересной и креативной работницы нашего коллектива…

Людмила появилась в бригаде лет десять назад. До этого она сидела в каком-то непонятном отделе при единственном начальнике в самом дальнем углу, перекладывая бумажки, сводки, разнарядки и прочую макулатуру. Серая и нудная жизнь бумажного рукотворца её полностью устраивала - день без суматохи и беготни промышленного комплекса. Но это было до поры до времени, пока их отдел не попал под орех в определённый момент сокращения управленческого аппарата. Сокращённой на одном месте, ей по знакомству сразу же нашлось место у нас, открыв росчерком пера новую вакансию. Прав был некто, говоря, что если в одном месте убывает, то должно появиться в другом.
-Смотри, чтобы её никто не обижал,- дал наставления начальник нашего отдела перед приходом нового работника. –Головой за неё отвечаешь.

«Да сдалась она нам,- мысленно поблагодарил начальника за этот подарок, не зная, что именно подарком Людка будет на протяжении всей работы».
-Проходите, - пропустил новую работницу впереди себя в мастерскую,- присаживайтесь.
-Спасибо. Только на «Вы» как то слух режет,- поправила она меня, неловко прижимая к себе сумочку.
-Где учились?- снова на «Вы» продолжаю диалог,- образование какое?
-Высшее,- с гордостью ответила она. –Училась в Красноярске, в технологическом.
-Понятно, сейчас данные запишу в журнал.
Шариковая ручка синего цвета ровным почерком выводит буквы  и цифры,  заполняя паспортные и прочие данные в личном деле работника.
-Сейчас принесу инструкции, так полагается. Почитаете, ознакомитесь. Ну и с завтрашнего дня на полноценную работу.
-Хорошо…

Надо заметить, что Людка была не очень-то приглядна и красива, если можно так сказать. Нескладно вырубленная топором природы, смугловатая и вечно растрёпанная, она выразительно бросалась в глаза. Возраст мадам был где-то под сорок лет. Характерная родинка больших размеров на носу венчала портрет нового члена коллектива. Вскоре стало известно, что и мужа у неё нет, что впрочем, не помешало каким-то способом обзавестись ребёнком. Не иначе за деньги, - за глаза иной раз говорили работники об интимной жизни новой работницы. Лечь с ней в одну кровать не то что на трезвую голову было пиком сумасшествия, но и в пьяном угаре тоже. Не было того количества водки, которое смогло было переломить степень отчуждения от близости с ней.
Людмилу Сергеевну посадили настраивать приборы, и она целыми днями пропадала среди механических тварей, лишь изредка появляясь в мастерской посреди рабочего дня и каждодневно утром на планёрках. Надо заметить, что приход Людки на планёрки был предсказуем, и она строго придерживалась настроенного ею же графика с каждодневными опозданиями.

-Почему опаздываешь?- задал ей вопрос в первый раз.
-Да тот автобус, который идёт на семь двадцать уже ушел, а троллейбус как всегда полный, а мне идти по Ленина. А там…
Набор слов и предложений в её монологах всегда был притчей в устах и вызывал непроизвольную улыбку у присутствующих.  Она всегда была права, не смотря на то, что на деле за ней тянулся клубок вины за опоздания, пререкания и прочие нарушения. Переговорить её было невозможно и отчасти глупо. Она бесперебойно тарахтела как старенький движок, по несколько раз пересказывая сказанное только что. Всё то, что можно ёмко и коротко ответить оппоненту, она размазывала толстым слоем словестного мусора.
-Чтоб в последний раз,- назидательно ставлю точку в диалоге. –Понятно?
В ответ ухмылка, и спустя снова очередное опоздание и как итог - развлекаловка для бригады во время планёрки. Ей объявляли выговоры, наказывали рублём, но только на время прекращались нарушения трудовой дисциплины. Логику этот мадам понять было непросто.
-Ты почему снова опоздала?- начинаю закипать как китайский кипятильник при её очередном опоздании.
-Да я не через проходную шла,- тут же простой и наивный ответ. -Отметки об опоздании не будет.
-Да меня не волнует отметка на проходной. Тебя в бригаде нет в назначенное время. Ты это понимаешь?
-Да не гунди ты,- Людка уже давно стала переходить опасную черту.
-Что значит не гунди. Ты не на рынке. Берега попутала что ли?- отвечаю на её же волне.
-Те чё надо?- она скривила лицо в театральной ужимке, и со стороны смотрелась неподобающе.
-Как что? Чтоб ты вовремя приходила на планёрку. Тебя все сидят ждут.

Сколько уже раз было дикое желание не только уволить этого работника, а по хорошему оттубасить и промыть мозги. Ещё одной манерой присутствия её на планёрках или просто на собраниях было наличие жвачки, которую она медленно мусолила во рту, закатив глаза и полностью потеряв связь с этим миром. Её не интересовали будни бригады, аварийные ситуации в цехе, радости и горести. Ничего. Она сразу же отказалась от игры в дни рождения, когда бригада сбрасывалась на очередную прибавку к бюджету в связи с днём рождения очередного именинника. Людка была инородным телом. Вскоре к опозданиям прибавились и послеобеденные лежанки.
-Время обеда закончилось,- даю знать о себе по приходу в мастерскую и замечая Людку на деревянной лавке.
В ответ полуоткрытый правый глаз, и блеск искры вражды и негодования по поводу моего присутствия в этот блаженный для нерадивого работника час.
-Чё надо?- вызывающий пацанский базар.
-Подъём. Дома спать будешь.
Господи, ну ладно бы работник был мужского рода. Ещё можно было бы как-то понять такие нарушения и поведение. Но женщина, мать…

Как работник на неё давно закрыли глаза и сами рабочие и руководство. Связанная с приборами процедура заполнения дефектных ярлыков давно стала темой анекдотов про нашу Людку. Она постоянно путала цифры, названия приборов. Отправляла их без накладных. Звонки из ремонтной организацией стали такими же постоянными как и отгрузка приборов в день отправки и получения. С её суетливостью, неаккуратностью смирились все. Мохнатая и мощная рука, посадившая Людку к нам, не давала никакого шанса на праведный гнев и торжество справедливости…
-Здрасти,- Людка быстро прошмыгнула на скамейку, словно сидела здесь давно и её никто не ждал.
-Так,- стараюсь не заострять внимание на очередном опоздании,- короче данные по заводу за сутки такие: мы идём в плане. Впереди три дня выходных. Надо проверить резервное оборудование. И ещё, на парад приходим 9 мая к одиннадцати утра. Встреча около остановки торговых павильонов. Вначале  формируется колонна, потом к двенадцати начало шествия.
-Какое ещё 9 мая?- Людка подалась вперёд и снова состроила на лице недовольную рожу.
-Да праздник такой у нас есть. День Победы называется,- уже на отстроенной манере общения с этим индивидуумом отвечаю работнице.
Три члена бригады с интересом переглянулись, ожидая очередного концерта.
-И чё? Кто-то проверять будет приход?- Людка выжидающе стала смотреть в мою сторону, не забывая тянуть во рту привычную апельсиновую жвачку.
-Ну, наверно специально не будут проверять приход. Только надо прийти.
-Зачем?
-Ну, хотя бы отдать долг ветеранам и тем, кого уже нет рядом.
-О, господи,- Людка театрально взметнула руки вверх,- а я то там зачем нужна? Какой толк от меня?
-Приходи. Покажешь пример молодым. Посмотришь на оставшихся ветеранов.
-Вот пусть молодые и ходят.
- Молодые и так ходят. Пройдёшься в колонне, почтишь память у вечного огня. Есть такое понятие как долг. Знаешь?
-Нет. Я никому ничего не должна.
-Да ну?…Не патриотка что ли?
-Нет. С этой родиной у меня общего нет.
-Ёлки палки,- ловлю одобряющие  взгляды остальных, и продолжаю терзать Людку,- ну ты блин даёшь. Родина тебя вырастила, выкормила, дала наконец образование, а ты плюёшь в её память. Так что ли?
-Ну и дала она образование и что? Толку от этого?
-Так применяй его.
-Где?
-В цехе у нас.
-Ага. Больше мне делать нечего.
-Странная ты какая-то. Ты никому не должна, а тебе наверно все должны?
-Вот будут платить за приход на демонстрацию 9 мая - тогда может и приду,- огорошила своим решением она.
-Тебе заплатить? Сколько?- начинаю закипать.
-Двойной тариф. Как за работу в выходные дни. А то я буду мокнуть и прозябать под дождём за просто так живёшь в свой выходной? Не угадали. Платите- приду.

В головах у присутствующих всё перевернулось. В это невозможно было поверить. Слышать такие речи от Людки ещё не приходилось. Человек в годах, вроде бы ещё не потерянный для общества, она просила плату за два часа нахождения в колонне. У меня в голове тут же сложилась мозайка фантазии и мимолётная картинка:
-Слышь, Людмила, доченька, с тебя сто рублей,- это пулемётчик Степан Раздуваев, рядовой 182 мотострелковой части, как то сразу оживился, и, сбрасывая с себя прошлогоднюю листу и землю, приподнялся в затерянном под Ржевом окопе. Гимнастёрка заметно выцвела и обвешала, кирзовые сапоги полопались на сгибах. -Надо бы долг вернуть, дочка,- учтиво и спокойно продолжал он, отряхиваясь,- всего сто рублей за то что ты сейчас живёшь, дышишь, спишь, радуешься жизни. Это же не много. Чай не обеднеешь. А мне на хлебушек и махорку перед боем в самый раз будет. Эх, столько планов на жизнь впереди. И жить то ведь ой как хочется.
С белокурой берёзы, около который была устроена огневая точка Раздуваева, как-то тихо и словно кружась в вальсе, упал ещё один лист, падая на осеннюю землю.
-Эй, гражданочка, полтинником порадуй,- в такт подхватил черноволосый и удалой танкист Иван Запотехин, лихо спрыгивая с легендарной тридцать четвёртки. Отблагодари копейкой предстоящий бой. Теперь-то знаю, что жить мне осталось всего три часа. Погибну скоро вместе со всем экипажем от прямого попадания снаряда. Давай, не жадничай. С полтинника не разгуляешься, так хоть буду знать, что мне никто не должен…
То тут, то там из под земли, с болот, с полей вставали солдаты, словно всё это время притворяясь уснувшими:
-Людка, а Людка, заплати нам. И на демонстрацию тогда ходить не надо. С тебя даже двойной тариф не просим. Можно заплатить как в будний день. Заплатишь, а? Молчишь ошибка природы. А знаешь почему? Да потому, что у тебя не только фантазии, но и обыкновенной совести нет. И ведь повернулся таки язык такое сегодня отчебучить. Не постеснялась, стерва…

А никто и не вставал, и ничего не просил. Совесть тогда ещё чище и кристальней была. Другие люди были, не то что нынешнее племя. И лежат убиенные в засыпанных и ветхих от времени окопах и блиндажах; полях и болотах; лесах и просто везде, где настигла их чёрная старушка с косой. Группами и по одиночке; погибшие сразу, или принявшие мучительную смерть от ран, голода, холода…
…-Да на кой ляд этот праздник нужен,- не унималась великовозрастная паскудница, оторвав меня от нахлынувшей фантазии,- стоять, мёрзнуть под дождём. И ради чего?
-Всё. Иди, иди.
Слышать дальше эту тираду было невозможно. Людка без тени сомнения встала из-за общего стола и довольная собой вышла из мастерской.
-Ты видел?- говорю бригадиру,- опять Людка в своём репертуаре. Всё ни как не соберусь регистратор на работу принести. Такие кадры пропадают.
Бригадир лишь устало вздохнул, не найдя нужных слов для осуждения. Рабочий день продолжался дальше…