Перчатки

               

Очень недружелюбно встретила воинская часть молодых солдат.
На пяти этажах соседней казармы,открылись окна, и из них доносилось, улюлюканье и всем понятное «вешайтесь сыны».
Учебный батальон стоял в другой пятиэтажной казарме. Предыдущий набор курсантов почти весь разъехался по частям,оставшиеся в учебке молодые сержанты, как бы с вдохновением потирали руки,приготавливаясь к ярому насилию над следующим  набором новобранцев.
После ознакомления с казармой нас опять построили и повели в баню.
В бане нас встретил здоровенный с гусарскими усами банщик, по имени Захар.
Он приказал всем раздеться и уже голых, впустил в баню. После пятидневного пути и всяких эмоциональных переживаний, простая солдатская баня нам показалась раем. Хорошо хоть здесь нас никто не торопил и все помылись в своё удовольствие.
На выходе из бани Захар выдавал всем по комплекту формы, на глаз прикидывая размер одежды воина.Кое-кто отправлял свои гражданские вещи домой, а на мне и ценного ничего не было, и я всё вместе с новеньким чемоданом отдал Захару.
Он улыбнулся и сказал,- молодец воин, за мной не заржавеет. И точно не заржавело. Запомнил он меня и всегда выдавал бельё получше и портянки поновее,свеженькие.
А уж когда волею судьбы я попал  служить в его родной город Нестеров,где он работал портным в ателье. Он-то и сшил мне отличные дембельские брюки.
Господи портянки, я их всего однажды видел на ногах у знакомого мужика.
А тут наматывать,смотрел я на них как баран на новые ворота, вот тогда я и познакомился со старшиной нашей учебной роты.
–Что сынок, не могёшь?
–Не могу,- пробормотал я.
-Ну, смотри, показываю один раз, он наклонился над моей ногой и ловко замотал портянку. Повтори. Я размотал и повторил.
- Понятливый,уже хорошо. Он хлопнул меня по плечу и прошёл к следующему бедолаге.
 С бани вышли все на одно лицо. Тех, кто не был острижен, в бане остригли, и вот вымытых и остриженных, снова выстроили и повели в казарму.
Улюлюкающие крики с соседней казармы не прекращались, а мы мужественно шли мимо и даже не поворачивались в их сторону.
Так началась моя служба в вооружённых силах СССР в Прикарпатском военном округе с. Старичи Яворовского района.
Утром нас повели обстукивать,что это такое всем было не понятно.
За столом сидел старший лейтенант, как оказалось командир роты радистов, и кончиком карандаша выстукивал несколько букв. Потом он требовал повторить,я повторил. Так нас поделили на радистов и телефонистов.
И тут начались страшные служебные будни, мало того,что занимались целый день, редкий день обходился без десяти километров интенсивного бега.
Жирок тут с меня начал подтаивать, как с мартовского снеговика.
В роте нас двое было с лишним весом, который почему то стремительно уменьшался.
Жрать хотелось  постоянно. Я забывал о пище, только когда выходили из столовой, и то не всегда. Иногда у сержантов было плохое настроение и мы физически не успевали засовывать в рот приготовленную нам пищу.
Вечерами страдающие от безделья сержанты, то устраивали нам «сон тренаж», это когда мы вскакивали по команде подъём и пока горит спичка в руке одного из истязателей мы должны были одеться и построиться, по началу это никак не получалось, а в течении месяца, мы так наловчились, что сержантам это наскучило. И тут откуда-то взялись боксёрские перчатки, в которых они колошматили друг, друга. Не знаю уж кому в голову пришла идея устроить поединки с курсантами.
И вот как бы настал мой черёд, ко мне подошёл зам. ком. взвода сержант Жаров и предложил сойтись в поединке со старшиной,с тем самым специалистом по обматыванию портянок старшим сержантом Елагиным.
Я испугавшись стал отказываться и он подозвал Киселя, добродушного толстенького парнягу, из Самары. Кисель драться со старшиной наотрез отказался.
Тогда Жаров вежливо так сказал, что мы в толчке будем доучиваться до конца учебки. Жить на толчке я совсем не собирался и мне пришлось согласиться,
ведь не убьёт же.
  Как сейчас помню тот ринг.
Посередине ротного коридора, по обеим сторонам на вешалках висят шинели.
Напротив меня стоит тот самый старший сержант Елагин, который обучал меня заматывать портянки. Дед, которому осталось служить четыре месяца и который на турнике выделывал всякие немыслимые фигуры. А против него я,лысый, честно говоря крепко утомлённый курсант второго взвода, второй роты.
Жаров подошёл к Елагину и сказал, как бы невзначай:
«Ты Володь,только без обид, всё по-честному, а то забьёт он тебя»
- Пусть попробует,-улыбаясь, ответил Елагин.
И вот гонг, не помню уж, чем его озвучивали, но для меня это был сигнал к защите. Получив удар в лицо я закрылся перчатками и прижавшись к шинелям, совсем не отвечал на удары. Первый раунд я выстоял, совершенно не нанося ударов.
-Ты чего не дерёшься, услышал я зловещий шёпот Жарова, ты чего баба что ли.
Ты что же сучёнок, наш взвод опозорить хочешь.
Надо сказать, что два сержанта в нашем взводе были взрослые дядьки, которые попали служить, кажется после физкультурного Новосибирского института.
Здоровья им было не занимать и показанный Жаровым кулак, был гораздо страшнее Елагинской перчатки.
И вот начался второй раунд. Елагин тут же бросился в атаку, пытаясь сбить с ног или отправить в нокаут. Удары сыпались один, за другим, я отчаянно защищался.
И вот я увидел, что он чуть раздвинул руки и как бы замахивается для верного удара. Моя правая резко выдвинулась вперёд и я увидел, что очень, очень, попал. Соперник оторопев замешкался и махнув мимо больно задел моё ухо шнурками перчатки.  Я отпрыгнул и ещё раз сильно прямым, попал прямо в лицо.
Видно сильные искры брызнули из глаз Елагина, у него как-то разъехались руки и я вдарил ещё раз. Рота ахнула, Елагин сгрёб собой шинели и как бы пытаясь рвануть в очередную атаку, рухнул на колени.
-Молодец,-хлопал меня по плечу Жаров. Я не видел, что там было с Елагиным, но перчатки напрочь исчезли из роты и мы их не видели, до конца службы в учебке.