Белая яблоня

Ах ты яблоня белая, белая, белая, белая,
Нет, не снег, нет, не облако на ветвях твоих загустелое,
Нет, не вата, не хлопковый дым, не вечерний туман,
Белизна твоя, яблоня, нежная, лепестки чашевидные не весят ни грамм,
И тебя не сравнить ни с кем, а с тобою многих сравнивать можно,
Дай дотронуться пальцем до цвета твоего осторожно,
Дай я ветку качну – опадает ли цвет твой?
Нет, ещё не опадает.
Ночью мне на террасе светло – в полумраке в саду кругло-белый шатёр полыхает,
В полумраке в шатре кто-то сладко поёт, кто-то еле стрекочет,
А кисейное небо, то ниже, то выше плывя, волнам уподобиться хочет,
И бесчисленны звёзды в стремлении сквозь кисею пробиться,
И не газовой массой своей, но хоть светом, мерцаньем к белой яблоне присоединиться,
Чтобы вместе светить, чтобы вместе воспеть эту поздно пришедшую,
Столь быстротечную пору
Враз расцветшей для враз увядания весны 2013-го года,
Беспокойной в предвестии нового, странного, незнакомого времени,
Изменений закрепившегося веками понятий и убеждений свода,
Влекущих за собой людские радости, страдания и волнения,
И чего-то стра.. Соловей в наступившей тиши призывает продолжательницу соловьиного рода,
То рулады выводит, то трещоткой трещит, а на яблоне зелёные листья
Ночью кажутся чёрными.
Как жаль, что я плохо владею кистью,
И не смогу то, что вижу увековечить хоть сколь-нибудь реалистично.
Поздний вышел собачник-сосед, собака его задрала ногу заднюю у яблони движеньем привычным,
И обнюхала ствол, глухо тявкнула, повод натянулся – собачник спать хочет и тащит собаку до дому,
Увидал на террасе меня, поздоровался, отпёр крыльца дверь, и вот, я одна снова,
Я одна и одна в саду яблоня – белый-белый шатёр,
В темноте чернеют шатра  зелёные листья,
А я плохо владею кистью,
И не смогу нарисовать красками, но может, смогу – словами?
Где-то над головой раздаётся “курлы” – журавли летят косяками,
Еле  слышно, но явственней, громче “ку-ку”:
Это серая птица путает ночь со днём, а день с ночью,
И от озера хор земноводных со всей земноводной мочью
Выступает, как будто бы – гала-концерт,
И колеблются ветки деревьев, плывёт кисейное небо, в тишине вокруг соловьиной трели разлиты все вышеупомянутые и другие, услышанные, но не узнанные звуки.
Только яблоня – белый шатёр всё молчит, не трепещут ни листья, ни лепестки, словно ветки её грустны в предчувствии вечной разлуки
С белым цветом на них.
Уже завтра начнёт он сходить и осыпется, траву украсив волшебною шалью,
И яблоня загрустит и, заполодоносив, родив детей своих – яблоки, покроется к осени траурной вуалью
Из паутинок, и будет стоять, коченея под снегом, и вспоминая “была у меня молодость, была и любовь – на цветке моём напились нектара мотылёк и пчела,
А теперь я засну, а проснусь – и сама растеряюсь – я та же, что в прошлом году или не та?
Это тот же мир, тот же сад, та же форма моего бытия или?”
Мне – не яблоне – кажется, что деревья когда-то умели говорить по-человечески, но за отсутствием подходящих собеседников язык двуногих забыли,
Иль презренно игнорят, понимая речь нашу, но вида не подавая,
Белая яблоня – словно надежда обещанного, но недостижимого при жизни Рая,
Словно любовь к несбыточному идеалу и мечта о несбыточном всеобъемлющем счастии.
Яблоня – белый шатёр, а в шатре кто-то пел, стрекотал, но замолк в одночастии,
И радостный хор не лягушек, а всех, кто умеет летать, восславил зарю,
Чтобы тишина рассеялась, туман развиднелся, уступая ночное настроение идущему дню,
И с яблони под лучами солнца вниз летят первые чашевидные лепестки на кусты, траву и выпирающие из земли, нарытые кротами кочки,
А я ставлю несмываемым маркером на бумаге этого стихотворения точку:
Точка.