Коллекция Пойнтер. Эссе - Про любоff

Любовь on-line
Вы, уж, простите, дорогой читатель, но у нас номер про любовь. Или про любоff, кому как нравится. А это значит, что у нас номер обо всем на свете: о фильмах, о книгах, о вкусе к жизни, о (добавить перечисление тем других статей номера) ; Как сказал романтический эгоист Фредерик Бегбедер «Любовь – это битва. Заранее проигранная». А мы не согласны…
Это странно, но все, что существует в нашем мире, про любовь. Клубника с молоком, семечки на завалинке, малиновый звон, мурчащий в ногах кот, детские классики на асфальте, «Звезда пленительного счастья» Владимира Мотыля, «Список Шиндлера» Стивена Спилберга. И «Двадцать первое, ночь, понедельник…» Анны Ахматовой. И «Господин Кейн» Орсона Уэллса про любовь. Не к «розовому бутону», а к своей изначальности, к той поре, когда мы были честными, искренними и счастливыми.  И «Господин Никто» Жако Ван Дормеля. Не фильм, а философская физическая формула – теория струн о многомерности нашей Вселенной, и о человеке в этом безмерном мире с его одиночеством Улисса. Но даже в этом одиночестве есть любовь, ведь одиночество – самое суровое испытание для живого существа, а оно нам по силам, только потому, что мы любим и любимы.  У того же Дормеля есть еще более точный «мэссэдж» про любовь – «День восьмой», история про божьего человека Джорджа, который видит мир по-настоящему, а не сквозь цветное стеклышко, как мы все.  Джордж делает это почти так же, как «человек дождя»  или Форест Гамп. Люди, кажущиеся «другими», помогают нам увидеть все как есть, и обрести в этом «как есть» себя.
Про любовь «Итальянский полдень» Карла Брюллова – сочную, стекающую по губам, пышную, белокожую, с глазами-маслинами. Про любовь весь Сальвадор Дали, и даже неверующий в Господа физик Стивен Хокинг, потому что пережить такое и остаться в живых, каждый день удивляя мир своей гениальностью - это и есть доказательство божьей любви. И сумрачные изящные гравюры Доре, словно картинки иного мира с каким-то едва уловимым потайным смыслом. И печальный Дон Кихот Ламанчский с нашим Печориным.  И «Письма по адресам моих друзей» Лучия Олтяну на пару с миром Уолта Диснея. Весь Андерсен и Топелиус, норвежские предания о троллях и хозяйка медной горы Бажова. А также непостижимые в своей глобальности Леонардо да Винчи, Никола Тесла, Вольф Мессинг, Моцарт, Эрнст Теодор Гофман, Александр Грин, мыслившие кодовыми посланиями, незнакомыми нам космическими знаками. Их ноша была тяжела, но у них было то, что бесполезно просить, если его не дано – Дар, высшая степень любви. И все романы Набокова, а особенно мучительная «Лолита» с ее зыбкостью воспоминаний, путешествием в никуда, и суровой расплатой за болезненную страсть – это стократно про любовь, а не про то, про что подумали некоторые.
Наконец, изобретение пенициллина, открытие четвертой группы крови, адронный коллайдер, разгоняющий частицы до скорости света  - только на предельных космических скоростях становится понятно, как мы с нашим голубым шариком хрупки и недолговечны.  Помните, как у Окуджавы: «А шарик вернулся, а он голубой…». Это тоже про любовь. 
И хотя нас окружает любовь, мы ничего о ней не знаем. Мы можем только ощущать ее на языке, как песочную крошку, щуриться от ее яркого света, стоя на морском берегу, и думая, что это просто солнце, мы можем, благодаря вечной основе своей, путешествовать из эпохи в эпоху подобно герою фильма «Фонтан» Даррена Аронофски, и в одном из миров наступить  на нее случайно, как на крошечную бабочку с малахитово-черно-зелеными крыльями. А потом в перепутавшемся мире жить и удивляться: почему у нас все не так?  Но в миг, когда иллюзии (любовь к деньгам, лживые идеи, страхи, ложные устремления) начинают подменять жизнь реальную – вдруг раздается:
…Люблю тебя сейчас,
Не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до", в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь,
Но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.
И это настоящее спасение. Жить в эпоху Высоцкого, например…
Самое точное зримое воплощение любви придумал Антуан де Сент Экзюпери. Каждый из нас всю жизнь поливает капризную розу и находится в поисках своего единственного лиса, приручив которого, он становится за него в ответе. Не зря же «я тебя люблю» на одном из восточных языков звучит как «цавет танем» (;;;; ;;;;; ), что  означает дословно «я приму твою боль на себя».

Слава богу, в мире картинок, слов и нот все начинается с виноградной косточки, с мимолетного взгляда, с детских санок с надписью «розовый бутон», со встречи на Патриарших прудах, и с ночного Дублина. Исходная точка путешествия каждый раз новая, но мы, идущие из пункта А в пункт Б, всегда можем оглянуться, чтобы увидеть девочку-шалунью с теннисной ракеткой, мальчика с малахитовыми глазами, бегущего у самой кромки моря,  или барышню-крестьянку в глубине сиреневого сада. Чтобы увидеть и почувствовать, как где-то, в миллиардах миллисекунд от нас, в далекой точке земли плюшевый Тэдди из «Искусственного разума» дарит мальчику-роботу самый счастливый день жизни. Хоббит Фродо Бэггинс, выполнив свою миссию, утешенный, уходит в Серебристую Гавань, в своеобразный Интерриум.  Девочка Алиса, ставшая женщиной, провожает взглядом белого кролика, юркнувшего в невидимую нору под кустом жасмина.
Подобно Ассоли Александра Грина, мы всю жизнь живем в ожидании Алых парусов, но боимся себе в этом признаться.  Иногда превращаемся в призраков, бегущих по волнам, уходим в несуществующий Зурбаган, но есть те, кто взлетает как Эдвин Друд. Нас, таких разных, роднит одно – мы все  рождаемся в любви online, но в течение жизни иногда оказываемся offline по собственной глупости или неверию.
Иногда нам кажется, что любовь нами неузнана, будто прошла мимо, а мы лишь ощутили мерцание раскаленных частиц зноя,  и сами стали невидимыми, как говорит чудесный Дастин Хоффман. Временами мы и вовсе утверждаем, что ее не существует, но ведь это равносильно тому как говорить: не осталось в мире проселочных дорог, вишневых пирогов, дрожащих от жара ракет космодромов, позвякивающих от дождя осенних стекол, церковных витражей, преломляющих солнечный свет, горделивых армад кораблей, вспарывающих бушующие воды мирового океана, не осталось пугливых кроликов на австралийских равнинах, трудоголиков-муравьев, бесшабашных студентов Оксфорда и Принстона, хитроумных гамбитов, опрокидывающих соперника не только за шахматной доской, но и в пространстве жизни. Не осталось Люксембурского сада и улицы Passy, на которой продаются самые вкусные в Париже эклеры, девочки-негритянки в красных гольфах, пронзающей ослепительно белыми зубами упругость наливного джонатана, старика-лудильщика, с легкостью говорящего на тридцати языках мира. Не осталось фильмов Дэвида Линча и комиссара Мегре, бабочки Рэя Бредбери и милой сердцу повседневности, стекающей невидимой струйкой в песочных часах нашего Господа.
Если вы говорите, что любви не существует, значит, вас нет, а если нет вас, значит, нет меня, моего главного редактора и журнала «Пойнтер». Но мы есть. И будем. По крайней мере, планируем быть, потому что где-то высоко, в невидимом людскому глазу пространстве, горит табличка с надписью  «Любовь on-line…».