Глава 48. Байка о том, как Юрочка калейдоскоп крут

            БАЙКА О ТОМ, КАК ЮРОЧКА КАЛЕЙДОСКОП КРУТИЛ

 Когда Юрочка впервые увидел калейдоскоп, то пришел в недоумение: как же играть с этой картонной трубкой? Ему объяснили, что трубка эта не простая, что внутри неё находятся зеркала и разноцветные стеклышки. Играть же в калейдоскоп очень просто: надо только взять трубку в руки, прильнуть к отверстию глазом и, направив трубку на свет, потихоньку вращать её. Цветные стёклышки, отражаясь в зеркалах, будут складываться в причудливые симметричные узоры, которые никогда не повторяются. Юрочка тут же приставил калейдоскоп к глазу и уже не смог оторваться от этой замечательной игрушки. Такого буйства красок, такой безукоризненной симметрии узоров, рождающихся прямо у него на глазах и по его воле, он не видел никогда в жизни! Многие годы спустя Юрочка вспомнил свои ощущения от первого знакомства с незамысловатой, в сущности, игрушкой: уж больно походили его воспоминания о собственном детстве на те яркие и хрупкие картинки, возникавшие в обычной картонной трубке. Эти воспоминания-картинки произвольно кружатся в его памяти и только иногда, на секунду вспыхнут, заиграют всеми цветами радуги, а потом опять погаснут и уйдут в тень, и неизвестно, покажутся ли они еще раз, или исчезнут навсегда. Юрочка подчас даже не может вспомнить, когда, в каком году происходило то или иное событие, мелькнувшее на яркой картинке. Даже в детстве, когда он рассказывал какую-нибудь из этих историй-картинок, и его спрашивали: “А когда это было?”, он только и мог ответить: “Это было, когда я был совсем маленьким!” Ну что ж, начнем крутить калейдоскоп памяти! Поехали!

                Картинка первая

 Это было на кухне Юрочкиной квартиры. Сыновья соседки тети Нюры Осиповой, Толя и Саша, надели маски Зайца и Волка. Маски были сделаны из картона по форме человеческой головы и имели отверстия для глаз и рта. Их продавали в магазинах игрушек и бойко раскупали в канун новогодних праздников или когда просто хотели повеселиться в компании. Юрочке они не особенно нравились, потому что маски весьма отдаленно напоминали тех зверей, которых должны были изображать и к тому же живые человеческие глаза и рот, видневшиеся в отверстиях масок, не прибавляли им привлекательности. Юрочкина сестра Маринка очень боялась этих масок – вероятно, ее пугало, когда привычные, знакомые люди, спрятавшись за масками, превращались в каких-то монстров. Вот и в тот раз: не успели Толя и Саша надеть маски, как на кухню неизвестно зачем заглянула Маринка. Увидев вместо соседских мальчишек две жуткие рожи, которые к тому же сдуру принялись на нее рычать, она от ужаса так завизжала, что затряслись стекла в оконных рамах. Потом битых два часа ребята пытались ее успокоить. Спрашивается, неужели кому-то бывает весело и смешно оттого, что другому так страшно?
               
                Картинка вторая

 Зима. Двор Юрочкиного дома. Маринка стоит на самом верху деревянной горки, намертво вцепившись ручонками в перила. Она боится съехать вниз одна. До сегодняшнего дня она скатывалась с горки либо с сестрой Наташей, либо с братом Юрочкой, но сегодня они стоят внизу и уговаривают Маринку не бояться и съехать с горки самостоятельно. Но все уговоры напрасны: Маринка боится так, что, похоже, у неё руки примерзли к перилам. Вдруг во двор выбегает маленький щенок по кличке Гарик. Росточком он меньше кошки, но шуму от него, как от большой собаки. Его звонкий лай доносится до Маринкиных ушей – неизвестно, почему, Маринка боится крошки Гарика до икоты. Гарик же, обрадовавшись простору, снегу и детям, с лаем носится по двору, а потом решает осчастливить и Маринку и карабкается к ней на горку. Марина же, увидев Гарика и, поняв, что через несколько секунд она окажется с этим чудовищем один на один, моментально забыла о предыдущем страхе, и с отчаянным воплем скатилась вниз под защиту брата и сестры. А маленький щенок Гарик ещё долго гавкал на неё с горки, поджимая от холода то одну, то другую лапку и считая себя самой храброй собакой на свете. Правда, он был бы очень признателен тому человеку, который снял бы его с этой ужасно высокой и ужасно холодной горки. 

                Картинка третья

 Поздний вечер. За окнами моросит дождик. Маринка с Наташкой уже спят, а Юрочка и мама ждут папу с грибами. Он уехал по грибы ещё накануне вечером, вместе с соседом дядей Мишей Осиповым на его мотоцикле с коляской. Вот, наконец, в прихожей прозвенел долгожданный звонок: это вернулись грибники. Мама с тётей Нюрой кинулись к мужьям и принялись хлопотать вокруг них, а Юрочка начал разбирать и чистить собранные папой грибы. Грибов было много: две большие корзины, набитые аж до самой ручки и заплечный короб, который носят на спине, как рюкзак. Но Юрочка уже знал: чтобы сделать запас на всю зиму, этих грибов недостаточно. Значит, придётся папе ещё не раз ездить в лес. Ведь на зиму их семья обычно заготовляла два бочонка солёных грибов, да большую наволочку сушёных, да ещё маринованных штук двадцать литровых банок. Кроме грибов, папа приносил из леса по ведру черники, брусники, малины и клюквы, а если учесть, что каждую осень мама квасила большую бочку капусты, то запасы получались внушительными, но всё равно за зиму всё подъедалось дочиста. В то время у мамы была любимая присказка: “Семья-то невелика, да три едока на одного мужика”.
 Но сегодняшнее папино возвращение из леса запомнилось Юрочке не из-за грибов, а из-за того, что папа привёз настоящую лису. Она случайно попала под колёса мотоцикла, когда папа с дядей Мишей возвращались домой. Теперь она лежала на полу возле печки в красивой ярко-рыжей шубе, с пушистым хвостом, оскаленной пастью и остекленевшими глазами, а некогда быстрые её лапки навеки застыли в последнем прыжке. Юрочка попробовал погладить пушистый лисий бок, но, ощутив под шерстью холод неживого тела, боязливо отдёрнул руку. Ему было до слёз жалко так нелепо погибшей лесной хитроманки, и несколько его слезинок упали прямо на мохнатую лисью мордочку, да так на ней и остались. А в Юрочкиной памяти навеки отпечатались вечер, грибы, печка и красивая мёртвая лиса со слезинками на мордочке. 
       
                Картинка четвертая

 Лето. Юрочка вместе с детским садом живёт на даче в Мельничном ручье. Он расшалился и, забежав с друзьями в туалет, решил показать, какой он ловкий. Он лихо поддел ногой крышку, закрывающую туалетное “очко” и… и тут его сандалик соскочил с ноги и провалился в темное отверстие. Потом под хохот друзей Юрочка молча смотрел, как его новенький, чудный сандалик медленно погружается в зловонную жижу. Судьба снова щёлкнула его по носу, призывая жить попроще и не выпендриваться.

                Картинка пятая

 Юрочка вместе с группой и воспитательницей гуляет по лесу и собирает чернику. Кто-то из детей собирает ягоды в кружечку, а кто-то сразу в рот. У Юрочки свой способ: одну ягоду он кладёт в рот, а другую – в кружечку. Вдруг рядом с воспитательницей возникает какой-то отвратительный тип и начинает её лапать. Перепуганная воспитательница отчаянно сопротивляется и во весь голос зовёт на помощь. Юрочка, Танечка Каринина и Ира Тучкина, которые в этот момент находились рядом и всё видели, решают помочь воспитательнице и поднимают такой визг и крик, что с территории садика, находящейся буквально в полусотне метров, тут же раздаются ответные крики, а через пару секунд – топот бегущих на помощь мужчин. Отвратительный тип, естественно,  их не дождался и поспешил смыться, но отныне детей всегда сопровождают на прогулку трое взрослых, причем один из них обязательно мужчина. А, вот так у нас всегда: сначала дождёмся беды, а потом принимаем запоздалые меры по её предотвращению. Хорошо, что в тот раз всё закончилось благополучно.

                Картинка шестая

 Юрочка подбил мальчишек своей группы на сбор грибов для пирога, тем более что за грибами идти было недалеко: они в изобилии росли вдоль забора детсадовской дачи. Корзинок ни у кого не было, поэтому ребята складывали грибы за пазуху, то есть под майки, заправленные в трусы. Уже через час все мальчишки стали похожи на гномиков с огромными животами. Потом Юрочка привёл свою команду в столовую, и они гордо вывалили на кухонный стол добычу. Но не успела повариха баба Клава похвалить ребят за их труды, как прибежала дежурная врачиха и устроила жуткий скандал. Она обозвала собранные ребятами лисички, сыроежки и подберёзовики – поганками, а самих грибников – отравителями и потребовала немедленно выкинуть собранную ими дрянь. Напрасно Юрочка пытался объяснить врачихе, что все эти грибы – съедобные, и что именно такие у них в семье едят круглый год, и никто ни разу не травился. Но кто был Юрочка для врачихи? Так, мелюзга, не стоящая внимания. Баба Клава не стала спорить с глупым начальством и убрала грибы с глаз долой. Зато вечером она тайком угостила ребят вкусными пирожками с грибной начинкой, испечёнными ею якобы для самой себя. Вкус этих пирожков Юрочка запомнил на всю жизнь, тем более что в них была частичка и его труда.

                Картинка седьмая

 Снова Мельничный ручей. Юрочка стоит перед домом местной жительницы, работающей в их детском садике. Там, в домике, есть телевизор, и все свободные от дежурства нянечки со своими детьми сидят у голубого экрана, а Юрочку не пустили. А ему так хочется туда, так хочется! Он стоит у закрытых дверей и плачет от обиды, а голову свербит  одна мысль: “Ну почему, почему опять я хуже всех?” Юрочка давно уже заметил, что если напроказили несколько ребят, то накажут его одного, а если он задумает доброе дело, то оно обязательно обернется для него злом. Ну почему все так несправедливо? Вот и сегодня хозяйская дочка, приглашая гостей смотреть телевизор, только Юрочку выставила за порог, да еще и прошипела сквозь зубы: “Все! Местов больше нету!”
 Юрочка стоял, упершись лбом в закрытую дверь, и крупные, горькие слезы катились по его щекам. Он не заметил, как сзади подошла мама и спросила: “Ну, горе мое луковое! Что опять случилось?” Юрочка, захлебываясь рыданиями, проглатывая слова и шмыгая носом, поведал ей свое горе: “Мама, я ведь не просто так! Я их кошке рыбку носил с рыбалки, и щепки собирал для самовара, и Петьку ихнего от злой собаки спас, и даже Светке противной венок сплел, а она меня выпихнула, да еще шипит, что местов у них нету!” Мама вытерла Юрочке слезы и постучала в дверь. Открыла сама хозяйка дома, и мама рассказала ей и про рыбку, и про щепки, и про собаку, и про венок, и про Юрочкины слезы, а потом они перешли на другие темы и еще долго разговаривали о чем-то своем, иногда заливаясь веселым смехом. Юрочка же сидел у телевизора, но не мог смотреть на экран, потому что сгорал от стыда. Ему было стыдно, что он разнюнился из-за какой-то ерунды, да еще расхвастался своими добрыми делами, тем самым полностью их обесценив. Ведь когда он их делал, то ни на что не рассчитывал. Он совершал их искренне, от души, а теперь получается, что он старался ради того, чтобы его пустили посмотреть телевизор. Господи, стыд-то какой!   

                Картинка восьмая

 Котька Сущак поймал дворового бездомного кота Ваську, который жил где-то в дровяных сараях и питался на местной помойке или кормился подношениями сердобольных старушек. Васька хоть и считался диким, но людей не боялся и доверчиво подбегал ко всем, кто его подманивал. Поэтому Котьке не составило большого труда поймать его, и теперь он возился с котом, привязывая что-то к его левой задней лапе. Юрочка подошел к Котьке как раз в тот момент, когда тот опустил Ваську на землю и громко свистнул, чтобы кот испугался и побежал прочь. Васька так и сделал, и вот тут для него начался настоящий кошмар. Он бежал, а за ним грохотали  привязанные к его лапе пустые консервные банки. Васька в ужасе носился по двору, пытаясь убежать от грохочущего чудовища, но чем быстрее он носился, тем громче грохотали банки. Тогда он решил спрятаться в своем убежище где-то в глубине дровяного сарая. Он сунулся в спасительную дыру, но банки за что-то зацепились, и Васька застрял. От страха он описался и, страшно воя, все дергал и дергал левой лапой, торчащей из дыры. Наверное, он все еще надеялся освободиться, но банки не отцеплялись, а грохотали и звякали, окончательно сводя Ваську с ума. От увиденного у Юрочки волосы встали дыбом, сердце сжалось от жалости к бедному коту, а слезы так и брызнули из глаз. Он обозвал Котьку дураком и безмозглой скотиной, а потом бросился на помощь Ваське. Он подобрал на земле осколок стекла и перерезал проклятую веревку. Освобожденный Васька скрылся в дыре и больше в их дворе никогда не появлялся, а Котька поколотил Юрочку, как он выразился: “За твой поганый язык!”. Но Юрочка понял, что был побит вовсе не за язык, а за то, что видел, каким дураком и ничтожеством выглядел Котька, затеяв эту жестокую шутку с Васькой, и за то, ЧТО Юрочка оказался добрее и благороднее, а еще за то, что Котьке самому стало противно и стыдно, но он испугался выказать свой стыд и свое раскаяние. Вот этого своего страха, стыда и раскаяния Котька и не мог простить Юрочке, как единственному свидетелю. Эх, Котька, Котька! Ведь это твоя совесть рвалась наружу, а ты ее заглушил подзатыльниками!

                Картинка девятая

 Юрочка с сестрами играли дома в игру “горячо-холодно”. Играть в нее просто: выбирают того, кто будет водить, завязывают ему глаза, а сами прячут какую-нибудь вещь. Потом снимают повязку с глаз водящего и приговаривая: тепло, теплее, горячо подсказывают дорогу к спрятанной вещи, а если говорят: холоднее, холодно, совсем холодно, значит, водящий идет не туда. В тот раз Юрочка играл один против Маринки и Наташки, и спрятал их общую копилку в виде медведя, где, к тому же, скопилось около трех рублей мелочью. Юрочка немного схитрил и спрятал копилку не в комнате, как обычно, а в туалете за унитазом, и потешался, наблюдая, как глупые девчонки кружат по комнате, повсюду натыкаясь на Юрочкино “холодно”. Они даже ни разу не догадались подойти к двери, ведущей в коридор, и тем самым не дали Юрочке возможности сказать хотя бы “теплее”. Потом игру пришлось прервать, потому что на обед заскочил папа. Он поел и ушел, но за это время сестры успели позабыть и про игру, и про спрятанную вещь, позабыл о ней и Юрочка, а вечером девчонки хватились копилки. Поднялся страшный шум с взаимными обвинениями. Тут бы Юрочке и вспомнить про игру и про копилку, но у него словно черт память стер. Он вместе с сестрами искренне горевал о пропаже и вместе с ними перерыл всю комнату. Потом они вместе побежали к маме на работу в автопарк и поделились своим горем, сообщив, что днем домой забегал папа и что это, наверное, он взял их копилку с денежками. Мама отпросилась с работы, и они все вместе пошли домой, а тут как раз вернулся папа. Он был немного навеселе, что еще больше укрепило остальных членов семьи в их подозрениях. Мама накинулась на папу с упреками, а папа в ответ накричал на нее. Сестренки испугались, что сейчас будет драка и завыли, а вместе с ними завыл и Юрочка. И тут в комнату вошел Сашка Осипов, сын соседа дяди Миши, а в руках он держал копилку. Сашка спросил: “Вы не это ищете?” и рассказал, что, зайдя в туалет, заметил за унитазом какой-то посторонний предмет, достал его – а это глиняная копилка. В комнате повисла гнетущая тишина: девчонки, конечно же, сразу вспомнили про игру в “горячо-холодно” и догадались, что копилку за унитаз засунул Юрочка, но не выдали его и впоследствии не упрекнули ни единым словом. Маме стало неловко, что она возвела напраслину на папу, но она тоже ничего не сказала и молча стала собираться на работу. Папа же только тяжело вздохнул и закурил “беломорину” – тогда он еще курил. А Юрочка, у которого при появлении копилки словно пелена спала с глаз и он тут же все вспомнил, стоял посреди комнаты с лицом цвета спелого помидора и сгорал от стыда. Ему было стыдно как никогда в жизни, но признаться в содеянном он так и не собрался с духом и трусливо промолчал. Хотя и без слов, по одному его виду все всё поняли. Юрочку тогда не наказали и даже не ругали. Но стыд из-за того, что он стал причиной семейной ссоры, за свое трусливое молчание, жжет Юрочкино сердце до сих пор. Только нет уже в живых ни папы, ни мамы, и не попросить Юрочке у них прощения. Господи, прости ему этот грех!

                Картинка десятая

 Это было Девятого мая. Папа, мама, сестры и Юрочка пришли в гости на празднование Дня победы к папиной сестре тете Марусе. Стол уже был накрыт, и за ним сидели дядя Витя и его боевые друзья-товарищи. Были они в парадных мундирах и при всех наградах. Юрочкин папа, хоть и прошел всю войну, но наград по некоторым причинам не имел. Смущаться по этому поводу он не стал, а, поздоровавшись со всеми за руку, занял свободное место за столом. Гулять решили раздельно: взрослые – в одной комнате, а дети – в другой. Юрочка с сестренками как следует, поели и уже начали играть в разные игры, когда к ним пришла тетя Марина и предложила устроить для взрослых маленький концерт. Все дружно согласились. Маринка станцевала русского под папин аккомпанемент на гитаре, Наташка прочитала какой-то стишок, а Юрочка спел песенку. Гости поаплодировали, дали всем артистам по рублю на кино и мороженое, и вдобавок угостили вкусными шоколадными конфетами, а когда дети уже собрались уходить, один из дяди Витиных сослуживцев спросил у Юрочки, знает ли тот, как будущий защитник Родины, хоть одну военную песню. Юрочка подумал и ответил, что знает. Юрочка счел, что военную песню надо непременно петь со сцены, а так как сцены не было, он залез на табуретку и, раскланявшись, как настоящий артист, грянул, что было сил:
      Я был батальонный разведчик,
      А он писаришка штабной,
      Я был за Россию ответчик,
      А он спал с моею женой.
 Гости сначала остолбенели, а потом с ними случилась истерика. Смеялись так, что медали на их кителях звенели, словно колокольчики. Хохот и звон медалей заглушили Юрочкину песню, и он, замолчав, с недоумением посмотрел на взрослых. Он никак не мог понять, почему они смеются над такой грустной, по его мнению, песней.   

                Картинка одиннадцатая

 Сколько Юрочка себя помнил, столько он и знал, что в их доме, в двадцать восьмой квартире, живет вор. Никто не звал его по имени, кроме его мамы, тихой и безобидной старушки. Да и сам вор почти забыл собственное имя и откликался на воровское прозвище Арест. В кладовых Юрочкиной памяти не задержались ни биография Ареста, ни его настоящее имя, ни даже возраст потому что в то время все те, кому было больше двадцати, казались Юрочке взрослыми, а те, кто перевалил за тридцать, выглядели в его глазах стариками. Вероятно, с годами Юрочка мог забыть и кличку вора если бы не день, когда того забрали в милицию. Этот день врезался в Юрочкину память яркой картинкой и, наверное, его правильнее было бы назвать днем ареста Ареста, но тогда уж очень эта фраза отдавала бы тавтологией.
 Это было весенним, солнечным днем. Снег уже вовсю таял, и белый, плотный наст, еще недавно покрывавший весь двор, превратился в ноздреватый, грязный ковер, испещренный ручейками и лужицами. Вот по этому хрустящему и хлюпающему ковру и поволокли Ареста к сараю со связанными за спиной руками два дюжих милиционера. Милиционеры были одеты в старую, темно-синюю форму послевоенного образца, а на Аресте, несмотря на весну, было теплое полупальто на ватине с каракулевым воротником и зимняя шапка с опущенными ушами, а на ногах у него были настоящие полярные унты, какие Юрочка видел только в кино у зимовщиков или у летчиков. Двери сарая с номером квартиры Ареста были распахнуты настежь, и какие-то люди в штатском выносили оттуда и укладывали в грузовик связки твердокопченых колбас, огромные, почти с Юрочку ростом, свиные окорока толстые круги сыра в парафине, ящики с разными консервами, коробки с конфетами, печеньем, пряниками и шоколадом. Продуктов было столько, что стоявшие во дворе жильцы дома только ахали. А Юрочка, одурманенный запахами проносимых мимо него вкусностей, часто сглатывал голодную слюну и смотрел на продуктовое изобилие во все глаза, а мимо все несли и несли банки с черной и красной икрой, золотистые осетровые балыки, ящики с дорогими винами, коньяком и водкой, мешки с сахаром и даже с мукой. Жильцы всех близлежащих домов сбежались посмотреть на этот продуктовый конвейер и дружно обсуждали между собой увиденное, и Юрочка из их разговоров узнал, что в районе действовала целая банда, грабившая магазины, что Арест только прятал украденное у себя, но теперь милиция с него живого не слезет, пока он не назовет всех остальных воров. Короче, все были при деле: часть милиционеров грузила украденное в машину, а другая часть сдерживала любопытствующую толпу. Толпа ахала, охала и перешептывалась между собой, двое дюжих милиционеров сторожили Ареста, и лишь этот последний демонстрировал полнее безразличие к происходящему. Он задрал голову и смотрел в небо, где кружилась стая голубей.
 Несколько лет спустя Юрочка подслушал разговор взрослых о печальной судьбе Ареста. На следствии он никого не выдал и всю вину взял на себя, но благодарности от воровской братии не дождался: в тюрьме его проиграли в карты. Тогда Юрочка еще не знал, что значит “проиграли в карты”, а когда вырос и понял значение этих слов, то и Арест и все, что с ним было связано, канули в такие глубины Юрочкиной памяти, что ему думалось – то ли это было на самом деле, то ли явилось плодом его собственной фантазии. И только когда он видел в небе стаю голубей, он почему-то вспоминал, как смотрел на них Арест в день своего ареста.
             
                Картинка двенадцатая

 Весть о невиданном футбольном мяче, не имеющем шнуровки, в их двор принес Котька. Юрочка помнит, как они всей толпой понеслись в Калининский универмаг в отдел спорттоваров. Мяч действительно был великолепен. Он представлял собой идеально круглый шар из натуральной кожи светло-коричневого цвета и, действительно, без всякой шнуровки. Накачивался мяч через маленькое круглое отверстие, называемое ниппелем, с помощью обычного ручного насоса со специальной иглой-насадкой. Стоило это чудо вместе с насадкой восемь рублей с копейками. Ребята буквально влюбились в новый мяч с первого взгляда, и началась эпопея по сбору денег на его покупку. Но откуда у Юрочки в те годы могли взяться деньги? Ну, выклянчил он у мамы девять копеек на самое дешевое мороженое – но это всего лишь девять копеек. Ну, папа дал мелочь на кино, а Юрочка ухитрился проскочить без билета. Еще десять копеек. Ну, нашел Юрочка большую бутылку из-под вина, называемую в народе “фугасом”, которая стоила восемнадцать копеек, и сдал ее Ахметке из пункта приема вторсырья за десять копеек. А что делать? Стеклотару у детей вообще-то принимать не полагалось, а родителям поди объясни, зачем тебе деньги! Еще назовут всю затею с покупкой мяча глупостью, и вместо материальной помощи получишь лишнюю головную боль! А так как денежные затруднения испытывал не только Юрочка, но и остальные члены дворовой команды, то деньги копились тяжело и долго. Нужную сумму собрали месяца через два и опять всей толпой отправились в универмаг. Назад шли радостные и мяч несли по очереди. Всем не терпелось опробовать его в деле и, конечно же, как только вернулись во двор, разделились на две команды, и начался футбольный матч. Мяч превзошел все ожидания: он так и льнул к ноге, летел так, как надо и туда, куда надо. А как приятно было держать его в руках Юрочке, штатному дворовому вратарю! Ребята играли, позабыв обо всем и обо всех, не замечая, что наступил вечер и в автопарк, расположенный по соседству с их двором, начали съезжаться на ночную стоянку грузовики. Автопарк совсем недавно получил с полсотни новых машин для перевозки мебели, и места для стоянки не хватало, поэтому грузовики парковали на ночь прямо на улице. Вот и в тот раз какой-то водитель поставил свою машину как раз напротив того места, где ребята играли в футбол и, разумеется, по закону подлости, когда вылезал из кабины, немедленно получил мячом прямо в лицо. Водитель оказался дураком и сволочью, а потому без лишних слов схватил мяч и располосовал его перочинным ножом. Юрочка в этот момент испытал такую боль, как будто ткнули ножом его самого. Ребята остолбенели: на их глазах чудный, долгожданный, с таким трудом добытый мяч превратился в рваный, сплюснутый блин. Мяч погиб, не прослужив даже одного дня. И грянула война! Каждый вечер ребята прокалывали шины у всех автопарковских грузовиков, неосторожно оставленных на улице, сливали из баков бензин и разбивали фары. Еще они снимали катафоты, номера и зеркальца заднего вида, а через незакрытые ветровые стекла кидали в кабины собачье дерьмо и прочую гадость, обливали машины жидкой грязью из луж и наглухо забивали палками выхлопные трубы. Шофера, конечно, догадывались, что совершать подобные безобразия могут только дети, но поймать кого-нибудь на месте преступления никак не могли. Тогда к делу подключили милицию. Ну кто сказал, что в милиции служат одни дураки? Юрочка убедился, что это не так. Милиционеры быстро разобрались во всем и предложили справедливое решение: автопарк покупает ребятам новый мяч, а те, в свою очередь, прекращают войну. Так благодаря милиции был восстановлен мир, и восторжествовала справедливость. Но история на этом не закончилась. Как видно, безвременно погибший мяч и на том свете продолжал верно служить своим хозяевам. Именно после этой войны начальство автопарка на совещаниях у своего руководства поставило вопрос  о присоединении двух близлежащих домов к территории парка и, представьте, добилось своего! Так в начале 1964 года к автопарку присоединили двадцать первый дом  вместе с крошечным двориком и бывшим школьным садом, а счастливые жильцы дома разъехались по новым отдельным квартирам. До Юрочкиного дома очередь дошла только в 1975 году, когда сам Юрочка служил в армии, но зато после демобилизации он вернулся в новую, светлую, огромную четырехкомнатную квартиру, и все это благодаря тому самому кожаному, ниппельному мячу, а, может быть, и не только ему. Вероятно, в те годы существовало еще что-то, позволившее запросто, без напряга, лишних слов и трескотни, абсолютно задаром расселить жильцов большой шестиэтажки из коммуналок в отдельные новые квартиры.
 Ну что ж, я думаю на этой картинке и закончим крутить калейдоскоп.