Почти что житейская история

  Случилось это далеко-далеко. В Африке.
  Однажды к львёнку, который сидел на берегу и смотрел на волны, подошла обезьянка.
  - Давай, я буду с тобой дружить, - сказала она.
  - Давай, - улыбнувшись, ответил львёнок. Обезьянку он знал совсем чуть-чуть, но впечатление она производила хорошее.
  - Раз мы дружим, то я сажусь рядом с тобой, - уверенно заявила обезьянка. Не давая львёнку отреагировать, она подошла и плюхнулась рядом, ощутимо толкнув львёнка.
  - Осторожнее, - протянул львёнок. Толчок был грубым и довольно-таки неприятным.
 Но обезьянка его не услышала. Она была поглощена навязчивой идеей – сесть к львёнку ближе, как можно ближе. Привстав, она шагнула к нему вплотную и снова плюхнулась на песок, больно отдавив львёнку лапу.
  - Ай, – вскрикнул львёнок, вскакивая с места и дуя на лапку. – Больно! Не делай так больше, не делай!
  Но обезьянка снова его не слушала, единственная мысль, находящаяся в её голове, говорила ей – львёнок, с которым так хотелось сесть рядом, пытается ускользнуть, надо его остановить! Выбросив вперёд руку, обезьянка со всей силы схватила его за лапку, пытаясь задержать. За ту самую, которую только что больно ушибла.
  - Аааааа! – завопил львёнок, выдёргивая лапку, которую словно обожгло, из её хватки.
  Обезьянка пришла в ярость.
  - Я… в лучших чувствах… хотела посидеть с тобой! – закричала она. – А ты в ответ только ёрзаешь и вопишь! Ёрзаешь и вопишь! Достал!
  И – как ударит львёнка в челюсть крепко сжатым кулаком!
  Львёнок со всхлипом вздрогнул. От удара его неокрепшая, детская ещё челюсть чуть-чуть треснула.
  Но и обезьянка орала, тряся в воздухе повреждённой рукой. Всё-таки львиная челюсть – вещь крепкая, даже у детёнышей. И кости в трёх пальцах обезьянки также немного треснули.
  - Ты… ударила меня… - выдохнул львёнок, отдышавшись.
  - Ты сам в этом виноват! Ты меня до этого довёл! – заорала в ответ обезьняка.
  - Как ты можешь так говорить… у меня из-за тебя… кость треснула… - и львёнок едва сдержался, чтобы не заплакать.
  - А у меня из-за тебя – целых три! – продолжала орать обезьянка, тряся перед ним повреждённой рукой. – Так что ты виноват передо мной гораздо сильнее, чем я перед тобой!
И обезьянка ушла. Львёнок смотрел ей вслед и пытался вспомнить – она ведь производила хорошее впечатление, когда он только её увидел… но вот чем? И какое?

Несколько дней спустя обезьянка снова объявилась на пляже, когда львёнок сидел на нём и смотрел на волны.
  - Сидишь тут, - начала она истеричным тоном, - как ни в чём не бывало!
  Львёнок повернулся в её сторону.
  - А у меня из-за тебя – психологическая травма! – заводилась обезьянка всё больше и больше с каждой секундой. – Каждый раз, как захочу сесть рядом с каким-то зверем – так кажется, что сейчас начнёт дёргаться и вопить, как будто рядом с ним село полное чмо! Вчера рядом с бегемотом села – так сама не поверила, что он не начал дёргаться!
  - Ты хоть сама понимаешь, что говоришь? – с надрывом ответил львёнок. – Это у тебя – травма? Теперь я из-за тебя боюсь, что любой встречный зверь…
  - Да с тобой вообще невозможно разговаривать! – заорала обезьянка во всю мощь своего зычного голоса. – Тебе говоришь, в чём ты виноват, а ты всё подаёшь так, как будто не виноват ни в чём!
  Львёнок встал и направился прочь.
  - Уходишь! – орала обезьянка. – Тем, что ты сейчас уходишь, ты показываешь, что слабее меня! Слабее, раз бежишь от разговора! До тебя хоть это доходит?
  До львёнка действительно доходило. Доходило, что заставить обезьянку заткнуться можно было только одним способом – если перегрызть ей горло. Быстро и решительно, раз-два. Все львы на это способны, даже такие маленькие.
  Только вот львёнок не хотел поступать таким образом. Всё-таки он был мирным.

Да хранит вас Вселенная от таких обезьянок.