гл-16 Родня

    В деревню автобус въехал после полудня. Тимофей знал наверняка, что встречать его будет некому. Все, от старого до малого, трудились на покосе.
    Деревенька раскинулась широко вдоль Аргуни. Дома будто сбегали с одного бугра и карабкались на другой. С трёх горок деревенские наблюдали за степью и границей. Да чего там наблюдали – любовались в своё удовольствие.
    Тимофей с надеждой оглядывался по сторонам … «А вдруг, вот сейчас увижу Алёнку»!
    Вместо Алёнки, по дороге к дяде Васиному дому, повстречал двух тёток. Они шли, придерживая друг дружку под локотки. А когда поравнялись - приветливо поздоровались, с нескрываемым интересом разглядывая Васькиного племяша.  Одобрительно кивали, по мере того, как прошлись цепким взглядом от макушки до носков запылённых ботинок.
   - Доброго казака откормили на казённых харчах. Так, Петровна?
Петровна поправила беленький платочек, прищурила хитрые глаза и глубокомысленно ответила:
   - Не даром Лидка, Алёнкина мамка, намедни серп правила. А я её всё пытала – на кой тебе, Лидуха, серп на покосе?
А она смеётся. Это, говорит, не на покос, тётя Соня, это Алёнке в приданное. У меня, говорит, через этот серп семейное счастье уж боле двадцати годов, как хату не покидат. Заговорённый он! Я его рядом с Фединой шашкой держу – на гвозде красуется, на самом виду. Он мне от мамки достался, а мамке от её мамки. Так и передаём его, родимого, из родных рук в родные - от мамок к дочкам. Зато, наши мужья – все, как один, однолюбы попадаются.
    Первая тётка ухмыльнулась и подбодрила Тимоху:
  - Не дрейфь, казачок! Главное бдительность не теряй! Иди уж. Заждались, поди, Бекетовы своего офыцерика. Наше дело – сторона! Мы предупредили - с нас и взятки гладки. Хороший хлопец! Помогай, давай – в эту пору каждый мужик на вес золота. А уж такой сокол … и подавно …   
    А вон и дом! Столько родни в деревне! Дед - Степан Яковлевич, бабушка - Мария Алексеевна - отцовы родители. Дядьки, тётки - и с маминой, и с отцовой стороны, братья, сёстры! Всех не сразу и вспомнишь …
А прижился Тимоха у дяди Васи, маминого родного брата. Прижился и всё тут! Дядя Вася и тётя Аня, его жена. Они такие … С ними у Тимки с детских лет полное взаимопонимание.
    «Родственные мы Души»! - Как любил повторять дядя Вася.
    Дядя Вася – казак в десятом поколении. Предки с самого Дона в Забайкалье пожаловали. Из далёкой дали род Бекетовых своё начало берёт. Древний род! На крутой казацкой крови замешан. Таких не перекуёшь под «себя». Казак ни перед кем шапку ломать не станет. Нет в его жилах крови холопской. Отродясь не было!  Не вольготно ей рядом с крутой казацкой. В простоквашу сворачивается.
    Характер больно непокорный. Ты казака хоть на голову опрокинь - не поможет! Он и без головы сопротивляться будет до последнего.
Такая натура! Однолюбы! В Россию влюблены беззаветно! С Россией и умрут в один день.
    Таков и дядька Тимохин. А рассказчик какой! Бывало, на рыбалке, у костерка, да под чарочку (для сугреву), каких только историй не перескажет. Разные судьбы в такой мудрёный клубок заплетёт. А ты потом ночи напролёт эти клубки распутывай. Глаз сомкнуть … - не сомкнёшь.
    Уставишься на звёзды, пошевелиться боишься. Кажется, повернись неосторожно – и зацепишься за них. Опрокинешь ковш на голову, или луну смахнёшь ненароком.
    Они - вот они – совсем рядом. Руку протяни и дотянешься до любой.    
   
    Тимофей свернул к знакомой калитке. Кованную фигурную ручку легонько надавил вниз. С обратной стороны знакомо звякнула заложка. Калитка, беззвучно скользя по смазанным солидолом навесам, плавно растворилась.
    Он полной грудью вдохнул тёплый воздух подворья. Запах детства, запах беззаботной вольной жизни!
    Бурёнка! Она пахнет по- особенному! Запах парного молока перебил все остальные ароматы.
Под ложечкой засосало так, что свело челюсти. Тимофей вспомнил, что перекусил последний раз в ресторане. Кое-как проглотил тамошний бифштекс, запивая кислым томатным соком.
«Бррр …. Лучше не вспоминать. Но это в прошлом. Молодой организм требует здоровой пищи»!
    Дверь в дом прикрыта, как всегда, на прутик. На пробой накинута накладка, а в ней торчит обломок черёмуховой ветки.
    Мол, кого тут бояться? Кругом только свои. Чужие не приживаются.
    Тимофей вошёл в дом. Привычно перекрестился на образа, поймав себя на мысли, что никакая сила не заставит его - просто так созерцать на святые лики.   
«Смотреть в глаза иконам и молчать? - Нет, так он не сможет! Обидятся ведь! Если не поговорить с ними, не поделиться сокровенным, не рассказать о планах, не попросить совета? …
Они ждут нас, любят, верят в нас. Без душевного разговора не обойтись! Так уж повелось – мы в ответе друг за друга». 
   А в обе стороны от икон , чуть ниже, по стенам развешаны старинные фотографии в рамках, под стеклом.
    Вот они – наши деды и прадеды! Одни сидят на стульях, кто-то стоит рядом, облокотившись на спинку, положив руку на плечо товарищу. Все при форме. Казаки!
    На груди кресты!  На лицах достоинство!  В глазах уверенность и спокойствие.
«Такие не прогнуться ни перед какой властью.  Люди чести и непоколибимой веры»! 
    Тимоха стоял посреди горницы, в передней части избы, на чистой половине.
    В противоположном углу, напротив, под самым потолком, как живой, иконостас. В старинном окладе икона Святого Алексея (Алексей – святой человек – покровитель забайкальского казачьего войска). По-соседству потемневшая от времени икона Николая Угодника.
    Светятся лики! Радуются, что люди кругом хорошие. Не скучают иконы в дядином доме. С молитвой люди ложатся, под молитву встают. Любят их тут!
    Тимофей трижды перекрестился: - «Укрепи, защити, отведи …» - проговорил скороговоркой, а увидел … всю жизнь. Но не обратил внимания. До этого ли в его годы?
Потом, подумав секунду, уточнил: - «Укрепите, защитите …».
    По правую руку, у окошка притулилась широкая конопель с резной спинкой и пузатыми ножками. Подлокотники украшают отполированные локтями деревянные шары.
    Русская печь разделяет избу на две половины. «Весёлые» окна выходят с солнечной стороны - во двор и на улицу. На левой половине расположилась  куть (кухня). Она отгорожена от передней дощатой перегородкой. У окна, выходящего во двор, примостился обеденный стол под цветастой клеёнкой.
   «Новую постелили! Ещё не распрямилась по сгибам. Ждали»!
   На столе под рушником добрая краюха ржаного хлеба обёрнутая холщовым полотенцем, глубокая чашка с золотистым майским мёдом, десяток куриных яиц, пучок лука и пучок дикого чеснока. 
    Тимоха сдвинул домотканый половик в сторону. «Ага – всё на месте. А куда оно денется?».
    Железное кольцо оказалось тут же, под рукой.  Он потянул за кольцо, приоткрылась тяжёлая западня. Придерживая крышку правой рукой, левой нащупал прохладный бок бочаги. Пошарил внутри большого кувшина и, наконец, нащупал то, что искал. Упругий прохладный свёрток оказался увесистым куском брынзы.
    «Есть такое дело»!
     Потом достал крынку с молоком. С припечка снял чугунок с тёплой картошкой. Потёр руки и снова перекрестился.
  - Отвык я крестами укрываться.
  - Ничо … привыкнешь! – послышалось из угла с иконостасом.
  - Привыкну …- кто бы сомневался … только не я! – снова машинально ответил Тимоха. Ответил и забыл.
   «Не навсегда … Всему своё время»!   
   Плотно перекусив, Тимофей вышел во двор. Могучий организм соскучился без крестьянской работы.
   У крыльца поджидал видавший виды велик. Техника в полном порядке. Правда, заднее колесо слегка дрыгалось на кривой восьмёрке.
«До покоса километра три! Не укачает …» - хохотнул Тимоха с волнением предвкушая встречу с роднёй и c ней, … со своей Алёнкой.

… Без малого две недели провёл Тимофей на покосе. Вот уж где отвёл душу! За настоящей работой, среди своих мужиков, да на приволье бескрайнем - среди васильков впереглядку с Алёнкой.
    Дядя Вася сколь раз повторял:
 - Тимоха, не зыркай ты по сторонам, никуда она не денется, твоя Алёнка. Закончим покос и стреножим в пять минут. Делов-то! Она уж и сама к капитуляции приготовилась. Ишь как ногами перебират, что твой барабан на плацу стрекочет. Хорошо хоть почва податлива, а так бы искрами засыпала. Огонь девка! … Лёд и пламень!
Да ещё серп мамкин под подушкой. Вострый инструмент, старинной закалки. Попал ты, племяш - … Тут, паря, либо грудь в крестах, либо … страшно и подумать … «подсумок» в кустах.
    Сыновья, сообразив о каком, таком подсумке идёт речь, задрали косы к небу и дружно загоготали.
    Хохот парней подхватил пасшийся на рёлке Воронок. Он оглянулся в сторону Аргуни. Тряхнул красивой головой и зафыркал, скаля зубы. Оттопырил густой хвост и потешно заплясал на спутанных ногах.
   - Я тебе подразнюсь! Всю кровь мне свернул! Подвёл хозяина под монастырь …уууу … варнак!  Вот, займу у Алёнки серп и … откомандирую тебя к валухам на сытую жизнь.
Ноздри он раздуват … Страшно с бубенцами-то расставаться?
А мне какого? Вон, на клубе объявление красуется - третий раз за год подкузьмил мне. Самый натуральный варнак. Ну какой ты дончак после этого? Растуды твою туды … - плюнул под ноги расходившийся дядя Вася .
    Потом, помолчав с минуту, ухмыльнулся в усы и весело хохотнул: «Вот ведь хитрован какой! …дааа … Бдительность терять – последнее дело»!
   - А что за история, дядя Вася? – поинтересовался Тимофей.
   - Это, Тимка, не для трезвых ушей! – отрезал дядька. – Закончим с покосом, там видно будет – поговорим о том, о сём. Доложим друг дружке, как говорится, о происшествиях во время несения службы.
И снова усмехнулся: «Повезло мне, так повезло! Не конь, а чёрт рогатый на мою голову. Не был бы чистых кровей … А так - терпеть приходится, да ещё … со свечкой скакать за ним» …
Дядя Вася не удержался, и тоже прыснул в рукав рубахи, пряча ухмылку в чёрные усы.
    Тётя Аня стояла на пригорке, опираясь на грабли. Поняв о чём идёт речь, она подбоченилась и, приглушая свой звонкий голос, со змеиным пришипом, грозя мужу загорелым кулачком, вынесла свой приговор:
    - Это ещё посмотреть надобно – кто за кем со свечкой скачет? Хороший был коняга! Так нет же - связался с непутёвым хозяином. Разбери их , кто- кого с панталыку сбиват?
Оба хороши! Но старому серп нужней!
Конь ему виноват!?
Ты, Тимка, попроси инструмент до утра. У тёщи напрокат позаимствуй. В профилактических целях, так сказать. Успокой, что не для себя. А я ночью в шалаше использую его по назначению.
    Дядю аж передёрнуло.
  - Ты кого мелешь – «инструмент ей подавай»! Ополоумела баба! Шалаш – это тебе не полевой госпиталь. Тут люди мечты в жизнь претворяют. А она на тебе – «по назначению».   
    Я если когда и расходовал боекомплект … на вражьей территории, то только из дедовского арсенала! Скуповат был дедуля на праздники. Всё больше с шашечкой  обнимался.
    А мне … расхлёбывай!
    Тут такое дело? - … Отсырет порох и баста.
Выкидывать грешно. За деда обидно! Самое дорогое доверил!...
   - Ах ты … паразит! Я тебе отсырею!
     Теперь уж хохотали и свои, и те, кто косил по-соседству.
Советовали разные варианты избежать «в профилактических целях», … предлагали помощь в использовании дедовского арсенала. Смеялись! Шутили!
Люди жили без злобы … Любили жизнь за то, что она простая, сложная, трудная и … понятная.