одно право

потому что дано тебе одно право - любить их всех, и неважно какими людьми они были и будут, потому что любить - это значит быть, а не - нравиться или хотеть. какими ещё простыми, сложными, странными смыслами говорить мне об этом себе спустя двадцать жизней, вскрывая лёгкие на перекрёстке ветров. тот кто умеет читать по глазам - уже не напишет ни слова про бога, тот кто нашёл дорогу - не ищет домов. кому достаточно запаха свежего хлеба, вкуса сырой картошки, огней фар дальнего света, подушки из трав и листьев, гула гружённых фур и стука ночных поездов. как мне вдыхать в тебя жизнь, если нет её в себе самом - да только так и можно напиться. ты перестаёшь следовать за мной, за значением предыдущего и возможностью следующего, становясь щелчками нажатия, течением веток реки, падением искр костра, песком между пальцев в кедах. текст - всегда диалог писателя с языком, читатель - лишь проходящий мимо случайный зритель. настолько случайный, насколько ему позволяет его воображение видеть весь мир вокруг цепочками или нитями вдохов и выдохов, в желании тишины срываясь на крики, ныряя в солёные воды морских волн. зритель - без которого не существует пространства событий, пространства фигур и ходов. зритель, который являет собой природу зрения, стоящий чуть дальше своей оптики, где-то за второй интенцией, хотя, конечно, можно и лучше обойтись без этих слов. как брошенная сигарета с того балкона в жёлтых красках своим тлением замыкает картину встреч в одну точку, как её пепел разносится в разные стороны, так и наши судьбы сходятся, чтобы гореть и отдавать тепло. ничего нового в грязных стаканах на утро, ничего нового в чёрных пакетах с мусором. почему же здесь должно быть иначе? или есть иначе - которое ничего не значит, которое свободно от разборов и категорий, но и это уже оправа стекла. ты выходишь из текста - напиться небом, чтобы потом говорить о нём, ты выходишь на небо - чтобы молчать.