Ох, уж эти дети!

ОХ, УЖ ЭТИ ДЕТИ!

Так мог плакать только человек, у которого случилось большое горе. Он плакал громко, навзрыд, безудержно и неутешно. Слёзы ручьями текли у него из глаз, и он размазывал их по своему личику грязными ладошками худеньких ручонок, всхлипывая и повторяя одно и то же слово: «Маа-ма, Маа-ма».
Он был один, совершенно один на игровой площадке детского сада, и я подумал: бедный малыш, никак не дождётся, когда за ним придёт мама. Но тут я вспомнил, что сегодня было Воскресенье, и версия о маме тут же отпала. Не мог же он, в самом деле, оставаться один в детском садике вторые сутки?
Я подошел к нему, присел на корточки и как можно мягче спросил: «Что случилось, малыш? Что за слёзы?»
Продолжая громко реветь, он посмотрел на меня огромными оливковыми глазами, полными слёз, и ничего не ответил.
-Тебя кто-нибудь обидел? – спросил я.
Малыш посмотрел на меня настороженным взглядом и снова промолчал, безуспешно пытаясь остановить поток слёз своими маленькими ладошками.
Я достал носовой платок, вытер слёзы с его забавного смуглого личика и утёр ему нос. Горькие всхлипывания немного приутихли, но теперь их сменило громкое шмыганье носом. Порывшись по карманам, я обнаружил конфетку, и протянул её малышу.
Развернув фантик, он привычным движением засунул конфету за щеку и посмотрел на меня уже более доверчивым взглядом.
- Ну, успокойся, малыш. Успокойся, - ласково сказал я и улыбнулся.
Его бездонные глазищи заискрились, как будто их коснулось солнышко, и он слабо улыбнулся в ответ, какой-то очень нежной, беззащитной улыбкой.
- Ну, вот и молодчина! – широко улыбаясь, сказал я и погладил его по вьющимся золотистым волосикам.
Смахнув с его смуглой пухлой щечки последнюю слезинку, я спросил: «Как тебя зовут, малыш?»
Несколько секунд он молчал, о чём-то напряженно думая и продолжая усиленно шмыгать носом, а затем ответил тихим, трогательным голосочком: «Ге-нь-я».
- Гена! – обрадовался я тому, что услышал от него, наконец, первое слово.
      - Ге-нь-я! Ге-нь-я! – повторил малыш, продолжая шмыгать носом.
- Я понял, Геночка. А сколько тебе лет?
- Де-вь-ять, - немного поразмыслив, ответил малыш.
- Девять? – переспросил я. – Э, брат! По-моему, ты немного преувеличиваешь.
- Де-вь-ять! Де-вь-ять! – настойчиво повторил малыш.
 Ну, хорошо, хорошо. Не будем спорить, - согласился я. – Так почему же ты плачешь? Что случилось?
Переместив языком конфету от одной щеки к другой, малыш тихо ответил: «По-терь-ял-ся».
- Заблудился? – переспросил я.
Он утвердительно закивал головой.
- Ну, не  надо так огорчаться, - сказал я. – Это дело поправимое. Ты где живешь?
На этот раз он думал дольше, помогая себе пальчиком, которым он усиленно ковырял в носу. Наконец, вынув палец из носа, он ткнул им в небо и произнёс только одно слово: Там».
- Где там? – не понял я.
Малыш присел на корточки и стал что-то рисовать пальцем на песке. Когда он закончил, я увидел на песке великолепное изображение рака.
Рак? – удивился я.
Рак! Рак! – обрадовано воскликнул малыш и снова ткнул пальцем в небо. – Там! Рак!
Я внимательно посмотрел на небо, потом на малыша, и мне в голову вдруг пришла странная мысль. С самым серьёзным видом я спросил его: «Так ты живешь в созвездии Рака?»
Широкая, счастливая улыбка озарила его милое личико. Он радостно закивал головой, торопливо повторяя: «Соз-вез-дие Рака! Соз-вез-дие Рака!».
Я решил подыграть ему и продолжал серьёзно спрашивать.
Ну, а как же ты очутился здесь?
          Малыш виновато посмотрел на меня и проговорил: «Заи-грал-ся. Ма-ма пре-ду-пре-жда-ла, а я заи-грал-ся».
Так о чём тебя предупреждала мама? – решил уточнить я.
          Виновато шмыгнув носом, он сказал: «Ма-ма го-во-рила даль-ше Рака не ле-тать, а я заи-грал-ся и за-ле-тел».
          Ну и фантазёр, подумал я, но, продолжая играть свою роль, сказал: «Так скорее возвращайся домой. Мама, наверное, уже волнуется».
           Малыш снова зашмыгал носом, и его большие глаза вновь наполнились слезами.
Я не зна-ю как воз-вра-щать-ся я за-блу—дил-ся, - проговорил он всхлипывая.
Ну, Геночка, не надо плакать, - стал я его успокаивать. - Вот что, братец. Пойдём-ка со мной искать твою маму.
Ни-ку-да я не-пой-ду я хо-чу до-мой, - разревелся малыш.
          Дело приняло серьёзный оборот. Необходимо было каким-то образом выручать малыша из беды. Поразмыслив, я сказал: «Послушай, Геночка. А если я тебе объясню, как отыскать созвездие Рака. Ты пойдёшь домой?»
          Слёзы тут же высохли в его огромных оливковых глазах, и в них засверкали искорки надежды.
Объя-сни! Объя-сни! – нетерпеливо проговорил малыш.
          На небе во всю светило солнце и, наверное, с любопытством разглядывало через моё плечо, как я чертил на песке схему солнечной системы и зодиакальных созвездий.
           Малыш был в восторге. Он обхватил мою шею своими хрупкими, но сильными ручонками, и крепко прижался пушистой головкой к моей щеке.
По-нял! Я всё по-нял! – радостно воскликнул он.
          Неожиданно отстранившись от меня, он твердо произнёс: «Ну, я по-ле-чу а то ма-ма заж-да-лась до-сви-данья».
          Я не успел ничего ответить, а он уже подбежал к какому-то большому блестящему шару, лежавшему рядом с песочницей, и скрылся за ним.
          Я с улыбкой наблюдал за малышом, стараясь угадать, что же он придумал на этот раз.
           Вдруг шар засветился нежным голубым светом, плавно оторвался от земли и стремительно взвился в небо.
           Я недоуменно смотрел туда, где несколько секунд назад лежал шар, за которым спрятался этот забавный малыш. Но малыша нигде не было. Я взглянул на небо. На солнечном, безоблачном, голубом небе сверкала маленькая золотистая звёздочка. «Ох, уж эти дети!» – подумал я и заспешил домой. – «Как бы Мишутка не укатил куда-нибудь на велосипеде…»