Синьора на балконе Глава 3 Мы один мир Часть 2

– Лыся звонил, рассказывал про встречу одногруппников…
– Надо было и тебе пойти, я бы с Ромчиком съездила за выручкой.
– А, ну их! Нажрались до синих помидоров. Что мне за прикол – на бровях ходить?
Ты же знаешь эту гусарщину с девизом «Всегда!»? На них никакой печени не хватит!
– Ты бы о своей печени мне рассказал под своё пиво, а? Ты знаешь, что учёные считают пивной алкоголизм самым опасным?
– Тоже мне… алкоголика нашла. Тарантина там совсем плохой стал – весь вечер своих пассий безуспешно обзванивал, а потом каких-то платных шлюх заказал.
– Хорошо, что не пошёл. А то б ещё соблазнился на профи.
– Жена, ну, какие профи? Грязь и мразь! Ты же знаешь, что мне никто, кроме моей любимой девочки, не нужен?
– Ага, верю-верю всякому зверю, а тебе ежу – погожу. В общем, так, Димон, нет в тебе никакой социализации – скоро срастёмся, как сиамские близнецы.

                ***
 Инга вспомнила своё странное чувство раздражения в медовый-то месяц, когда она почувствовала моменты невыносимого присутствия какого-то постоянного человека рядом с собой. Домик маленький, почти игрушечный. Всего две комнаты. И повсюду Димка. Никуда не спрячешься. Вышла в садик – он уже там. В летней кухне колдуешь с тортом – муж за спиной, в макушку целует, прилип хвостом. Повсюду, нет у меня норы, домика на дереве.

 На свиданиях всегда было интересно, весело, карнавально. А от двадцати четырёх часов в сутки с его лицом почему-то возникло истерическое состояние – всё не так. Принёс кофе – я не хотела, испёк печенья – хочешь, сам ешь, мне такие жирные не нравятся. Как Димка только тот период стервозности выдержал? Я бы точно не выдержала, а он только убегал периодически от моих «закидонов» в город, в дождь, на баскетбольную площадку – чтобы возвратиться всегда с какими-нибудь цветами.

 Знал, что всегда жалею его, букетного, как в первый год нашего знакомства, когда я праздновала в универе, заледеневший мартовский день солидарности, а он меня ждал у остановки, час за часом вглядываясь в проезжающие троллейбусы и автобусы, останавливающиеся у дома такси.

 Так его и застала: с переломленными от мороза гвоздиками, скорбно и бесповоротно склонившими свои алые головы, посиневшего и с длинной шеей, которая была так беззащитно одинока, как у грустного жирафа. И так защемило-защемило, ещё издалека захотелось согреть и обернуть, укутать шарфом, собою, своей нежностью и заботой.

 Кстати, а ведь именно в тот день они и приняли решение больше никогда не праздновать эти глупые мужские и женские праздники.




http://www.proza.ru/2013/05/29/211