Главы из романа Галины Перун Прости... глава 2-5

Володя с нетерпением ждал приезда жены и Даши. Хотелось приготовить сюрприз. В доме порядок. На плите закипает молодая картошка. Огрубевшие мужские руки старательно нарезают тонкими кружочками огурец в салат. Стол накрыт. Но на душе почему-то неспокойно. Чувствует себя как на первом свидании. Мужчина посмотрел на часы – нужно поторопиться, чтобы встретить их на остановке. Он вынул из шкафа хорошо отглаженную накануне рубашку и, на ходу   застегивая пуговицы, выбежал во двор.
У ворот притормозил голубой «Москвич», хлопнули дверцы, и машина вновь отъехала. Не успел Володя  подумать, кто бы это мог быть, как в калитку вбежала Даша.
 –  Папа! Папочка! Я так соскучилась! –  девочка бросилась  к отцу на руки. Володя почувствовал как  мягкие детские ручки крепко, насколько позволяла ее детская сила, обвили его шею. Шелковистые мягкие кудри приятно защекотали лицо. Даша прижалась  к его щеке, и по тому, как часто заморгали пушистые ресницы, он понял, что глаза девочки мокрые от слез.
 –  Стрекоза моя! Я тоже очень скучал! – сердце мужчины готово было выпрыгнуть от счастья. Прижимая к себе дочь, отец несколько раз, словно в танце, повернулся на месте и посадил девочку на свои широкие плечи. – На чем же вы добрались? Я хотел  идти вас встречать? – Володя только сейчас обратил внимание на жену. За время, которое они не виделись, Светлана очень сдала: лицо осунулось и пугало своим неестественным  бледно-желтым цветом, глаза глубоко запали. Только их блеск был прежний.
Володя  поймал себя на мысли, как сильно он соскучился по этим бездонно-серым глазам, этой милой улыбке и этим светло-русым волосам жены. Нет, ее нельзя назвать красавицей, она обыкновенная русская женщина, каких любят  воспевать классики в своих стихах. И он любит ее уже много лет такой, какая она есть.
 –  Нас дядя из соседней деревни подвез, –  смеялась Даша.
Володя вопросительно посмотрел на Светлану.
 –  Представляешь, в магазине одноклассника встретила, предложил подвезти. Я не хотела, а он можно сказать силой нас запихнул в машину. Говорит, зачем вам   трястись  в переполненном автобусе, я вас быстро домчу,  –  с неловкостью ответила Светлана.
 –  Одноклассника случайно не Петя зовут? –  спросил муж.
–  Петя,   –  упавшим голосом  ответила она. И по тому, как забегали ее глаза, он понял, что Алевтина в чем-то права, если жене эта тема не безразлична, значит, какая-то доля правды  есть  в подозрениях сестры. Где-то внутри проснулась ревность и волной гнева окатила его.   Володя опустил Дашу на землю и спокойно, насколько, это было возможно, сказал:
 –  Ну что же, хорошо, что дядя Петя вас подвез, не пришлось ехать в душном автобусе, а теперь пойдемте в дом, я приготовил вам сюрприз!
Ужин, конечно, был испорчен. В воздухе царила напряженная атмосфера. Супруги по очереди общались с Дашей,  между собой обмениваясь только короткими взглядами. Володя очень соскучился по жене, ему хотелось встать из-за стола и обнять Светлану, почувствовать запах и тепло ее тела, но ревность и  обида терзали его душу.
Слова Алевтины  навязчиво стучали в висках. Он  ждал от Светланы каких-нибудь действий, но она тоже не делала первых шагов навстречу. Зная многие годы свою жену, он чувствовал, что сейчас действительно что-то происходит и Светлана внутренне очень переживает. Она была плохой актрисой, и все, что происходило  в душе, хорошо отражалось на  ее лице. Оставалось ждать, когда она сама захочет поделиться с ним наболевшим.
Володя смотрел на спящую Дашеньку, уставшая за день девочка сразу же уснула, едва коснувшись подушки. Обычно все родители считают, что их дети самые красивые и самые лучшие  на свете.  Именно об этом сейчас думал и Володя. Он вглядывался в черты сонного ребенка и ловил себя на мысли, что дочь действительно очень красива и красива не по годам, в свои восемь лет она была рослой девочкой. Несмотря на то, что родилась раньше срока, своих ровесников  догнала и даже немного опередила. А глаза, эти большие широко распахнутые глаза! Один  взгляд чего стоит! Иногда даже ему, отцу, становилось немного не по себе от этого не по-детски взрослого взгляда. Впрочем, глаза  –  это единственное, в чем есть сходство с матерью. В остальном же дочь не похожа ни  на мать, ни на отца. 
Прислушиваясь к ровному дыханию девочки, Володя впервые задумался о том, что действительно Алевтина права. Как ни старался разглядеть в чертах родной дочери что-то хотя бы отдаленно напоминающее его родню – безрезультатно. С рыжеволосыми, белокожими Лебедевыми ничего общего.  Даша очень милая девочка, с правильными чертами лица и смуглой кожей, скорее  всего, посторонние люди, увидев ее длинные черные кудри, решили бы, что это  дочь цыганки, а не дочь какого-то рыжего лесника. Слова Алевтины снова застучали в висках. Володя поправил съехавшее  одеяло и на цыпочках вышел за дверь.
 На глаза попалась открытая Светина сумочка, вероятно, жена что-то искала и  оставила ее  на столе. Некоторое время мужчина стоял в раздумье, не в его правилах было копаться в чужих вещах. Но рука сама опустилась в сумку. Он даже не знал, что конкретно его интересует и что он хочет там найти, или каких вещей ему не хотелось бы там обнаружить. Рука нащупала какой-то лист. Володя достал его и быстренько  развернул  –  это был выписной эпикриз. Несколько раз  перечитал – группа крови четвертая отрицательная…
Уже хороший час Володя нервно курил сигарету за сигаретой, даже не замечая, как пустеет  пачка. Спрятавшись  на берегу реки под старым  кустом орешника, он смотрел на безмолвную речную  гладь. Последние лучи солнца прощально пробежали по водной глади и спрятались за темной тучей, нависшей над стеной леса. На землю незаметно опускался ночной мрак. Где-то в камышах на противоположном берегу был четко слышен разговор двух рыбаков. Мужчине невольно пришлось стать слушателем этой беседы. Хотелось тишины и одиночества.
 Школьные воспоминания яркой картинкой мелькали перед глазами. Почему-то все чаще на ум приходил угрюмый Петр. Он пришел к ним в школу в середине учебного года. Его родители приехали откуда-то издалека, купили себе домик с участком и стали разводить лошадей. Отец у Петра действительно был цыганом, а мать русская. Женщина  при разговоре все время непривычно окала. Дети в школе иногда ее передразнивали, чтобы насолить мальчику. Но обидеть Петю было сложно, он спокойно пропускал  мимо  ушей любые насмешки и никогда не дрался. Почти с первых же дней Светлана стала предметом его обожания. При любом удобном случае он старался подарить ей подарок или поднести портфель. Светлана  избегала непривычно кучерявого и уж больно смуглого одноклассника, существенно отличающегося своей манерой поведения от деревенских мальчишек.  Так и закончилась  эта дружба,  едва начавшись. Сейчас много лет спустя, Володя вспоминал то беззаботное время. Здравый рассудок ему говорил, что Светлана, всегда была преданной и любящей женой, а вторая половина все никак не могла успокоиться, ревность и сомнения  завладели его разумом.
Всю неделю Светлана провела как во сне. Она даже на минуту не могла себе представить, что Дашка не ее дочь. Молчание Володи еще больше усугубляло довольно непростую ситуацию между супругами. Она понимала, о чем думает муж и в чем ее подозревает.  Оправдываться и извиняться перед ним  не считала нужным. За то, чего  не совершала  – не может быть ответа. Нужно раз и навсегда поставить точку в этой истории. Заткнуть рот Алевтине и преподать урок мужу, чтобы не слушал грязных сплетен. Неожиданно решение  само пришло ей в голову, но принять его было нелегко. Светлана подумала о том, что действительно стоит съездить в роддом и побеседовать с заведующей. Возможно, она и прольет свет на события того времени. Светлана мысленно прокручивала всевозможные ситуации, которые могли возникнуть в роддоме. В ночь перед поездкой, она так и не сомкнула глаз. 
Всю дорогу, Светлана  прокручивала в уме предстоящий разговор. Думала с чего начать и как все преподнести, чтобы врач была с ней  полностью откровенна. Но  чем ближе она подходила к роддому, тем тревожнее и сильнее билось ее сердце. Все убедительные доводы для серьезного разговора исчезли. И к тому моменту как она поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка, в душе остался только страх и неуверенность в правильности своих действий.
Дверь  открыла  девушка в белом халате. Она удивленно окинула Светлану быстрым взглядом и тоненьким детским голоском  спросила:
 –  Что вы хотели? К нам вход посторонним воспрещен! Внизу справочная есть, там о роженицах можно узнать любую информацию.
 –  Мне нужно увидеть Марию Ильиничну,  –  Светлана старалась говорить как можно спокойнее. – Вы можете ее пригласить?
 –  Да, конечно, но вам нужно немного подождать, она сейчас занята. Что мне ей передать?
 –  Скажите по личному вопросу. Я хотела поблагодарить доктора, – слукавила Светлана.
 –  Хорошо, я позову. Посидите здесь в фойе, – девушка еще раз внимательно посмотрела на посетительницу  и добавила:  –  Только ждать минут сорок  придется. Время у вас есть?
 –  Ничего,  я подожду! –  улыбнулась Светлана. 
Бесконечно тянулись минуты ожидания.  В какой-то момент Светлана хотела уйти, считая, что зря потеряет время. И когда чаша терпения переполнилась, а волнение достигло крайней точки, со стороны отделения послышались тихие шаги.
Как только глаза их встретились, Светлана сразу поняла, что не зря приехала сюда. Спустя столько лет врач узнала свою пациентку.  Неожиданное появление Светланы смутило женщину. Мария Ильинична  сильно побледнела,  в глазах появился страх, будто она увидела привидение, но в целом самообладанию женщины можно было позавидовать: прошла секунда, и страх сменился строгой маской безразличия.
 –  Вы хотели меня видеть?
 –  Здравствуйте, Мария Ильинична! Я лежала у вас в 1974 году, вы мне кесарево сечение делали. Это было прямо в новогоднюю ночь.
  –  Что вы, милая, – напряженно улыбнулась доктор. – Это было так давно, что я уже и не помню, что было в новогоднюю ночь. А что вас  привело сейчас?
 –  Мне очень важно, чтобы вы меня вспомнили. Моя фамилия Лебедева.
 –  Лебедева…  –  Мария Ильинична нахмурила брови.  – Не припоминаю. Если бы вы знали, сколько у меня за это время таких «Лебедевых» прошло – всех и не упомнишь! Что-то случилось, если спустя столько лет вы к нам пожаловали.
 –   Да, случилось. Моя дочь с тяжелой травмой попала в больницу. При обследовании выяснилось, что у нее четвертая отрицательная группа крови. У нас с мужем –  первая положительная.
 –  Ну и что? Я не понимаю, причем здесь я?  –  нетерпеливо заметила врач.
 –  Вы же понимаете, что такого быть не может? 
 –  Нет, я не понимаю. Не понимаю, зачем вы сюда приехали?  И что хотите услышать от меня?
 –  Мне очень хотелось, чтобы вы были со мной откровенны.  Вы должны рассказать, почему так получилось, что группа крови не совпадает…
 –  Послушайте, Лебедева, или как вас там, я понятия не  имею, что  там у вас не совпадает! Вы зря отнимаете у меня время. Вы  –  мать. И кому как не вам, лучше знать, отчего у вас не совпадает группа крови.
 –  Кстати, это у вас не совпадает! Анализ в документах, вписанный вашей рукой,  недостоверный! Получается, сделанная в роддоме запись просто липа! Или это ошибка? Вы мне должны сказать правду! Что произошло на самом деле?
 –  Я не собираюсь слушать больше весь этот бред! – Мария Ильинична сделала вид, будто хочет уйти.
 –  Если не хотите мне сказать правду, я буду вынуждена обратиться в суд.
 –  Лебедева, вас ввели в заблуждение. Скорее  всего, врач, который вам это сказал,  некомпетентен в таких вопросах и по своему незнанию ввел вас в заблуждение. У нас, хочу вам заметить, строго ведется учет всех записей, анализы сотрудники делают без погрешностей. За все годы моей работы никогда не было нареканий на нашу лабораторию. Да и с чего вы взяли, что при первой  группе не может быть четвертая? Генетика сложная наука, и вы зря переживаете – все может быть.
 –  У меня нет оснований не доверять этому врачу! Вы просто выкручиваетесь! Почему по-хорошему нельзя мне все рассказать. Ваш персонал перепутал детей, а вы покрываете своих сотрудников! Я буду вынуждена прибегнуть к другим мерам!
 –  Пожалуйста! Ваше право! – улыбнулась Мария Ильинична. – Только вы напрасно потратите свое время и ничего не добьетесь. Милая женщина, поверьте мне, вы напрасно все это затеяли. Ребенок ваш и никто его не мог перепутать. Вы сами подумайте, как только новорожденного приняла  акушерка, она сразу же крепит на его ручки бирки с фамилией и никто умышленно менять их не будет. Сами подумайте, зачем это нужно? И кому?
Светлана заметила, как резко изменился тон разговора. Голос Марии Ильиничны стал мягче и доброжелательнее. Вероятно,  женщина решила изменить тактику и попытаться усыпить бдительность посетительницы.  Теперь Лебедева знала: врач что-то недоговаривает и   этот крепкий орешек не так просто будет расколоть. Светлана понимала, что  здесь, в стенах роддома, она ничего не выяснит.
  Подойдя к справочному окошку, Светлана  спросила, как работает  пожилая  акушерка,  дежурившая в ту ночь. Информация, которую  выдали, сильно расстроила ее. Оказывается, уже пять лет как Екатерина Андреевна не работает.  Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что это обстоятельство  только на руку. Человек, уже  находящийся  на пенсии, охотнее пойдет на откровенный разговор. Светлана вернулась, уточнила адрес  акушерки.
Не откладывая на потом, она направилась в поликлинику, чтобы взять медицинскую карту Даши. Имея на руках неопровержимый документ, ей будет легче «припереть к стене» пожилую женщину.
На удивление, в автобусе было немноголюдно. Светлана заняла одно из пустующих мест и погрузилась в раздумье. За окном мелькал придорожный кустарник. Небо потемнело, маленькие серые тучи низко повисли над землей. Собирался дождь. Светлана с сожалением подумала о том, что не взяла с собой зонтик.  Ехать еще минут сорок и за это время погода может сильно измениться. Чтобы немного себя отвлечь, достала Дашину карту. Она долго всматривалась в первый лист, где была  запись  роддома о состоянии ребенка на момент выписки, и не могла понять, что в этой записи не так. Внимательно перечитав еще раз, она вдруг обнаружила, что группа крови была аккуратно подправлена на четвертую! От волнения Светлана даже перестала дышать. Значит, действительно что-то произошло, если врач, или кто-то другой незаметно внесли поправку в карточку ребенка. Когда только успели! Сердце защемило от боли. Неужели может  оказаться, что Дашенька, даже язык не поворачивается такое сказать, – ей не родная! Светлана спрятала карточку на дно сумки и решила не делать поспешных выводов.

  Утром Володя, как и всегда,  быстро собравшись,  ушел на работу. За последние дни ничего не изменилось, Светлана чувствовала, что муж неохотно с ней разговаривает и  делать первые шаги навстречу не собирается. Алевтина хорошо постаралась. Другого объяснения не было. И еще так некстати подвернулся этот Петя с предложением подвезти. Эти все обстоятельства и повлекли за собой неприятные последствия.  Вероятно, свое мужское самолюбие  Володя считает ущемленным и думает, что она предала его. Светлана вздохнула, вспомнив счастливые дни семейной жизни,  и, во что бы то ни стало,  решила найти истину. Терять любовь и доверие мужа из-за чужих ошибок и злых языков она не хочет.
Как только муж скрылся из виду, Светлана собрала Дашу, и они поспешили на утренний рейс автобуса. Девочка очень радовалась, что мать взяла ее с собой и всю дорогу восторженной болтовней  отвлекала Светлану от грустных мыслей.

Екатерина Андреевна, как оказалось, жила по соседству в дачном поселке. За высоким деревянным забором возвышался двухэтажный кирпичный дом. Со стороны переулка была натянута железная сетка. Это давало возможность хорошо рассмотреть все домашние постройки  и приусадебный участок.  Светлана долго стояла в нерешительности, наблюдая за кропотливой работой хозяйки в цветнике. Женщина с легкостью дергала сорняки и сбрасывала их в небольшие кучи, не подозревая, что за ней наблюдают.
При одной только мысли, какой нелегкий предстоит разговор, сердце у Светланы начинало трепетать как осиновый лист, но обратной дороги нет.  Сегодня она   должна разобраться во всем –  нужно заставить эту женщину  признаться. Светлана боялась услышать правду, даже не была уверена полностью, хочет ли все знать, но обстоятельства сложились именно так, что по-другому  поступить нельзя. Что потом она будет делать с этой правдой?  И станет ли ей легче? Об этом они подумают вдвоем с Володей. Если вдруг окажется, что Даша не их дочь, только вместе с мужем они решат, как действовать дальше. Ведь Дашенька им дорога и она всегда останется им родной дочерью, чтобы там ни выяснилось.
Светлана посмотрела на дочь. Та будто чувствовала настроение матери, и  все время тайком наблюдала за ней. Наверно, будет лучше, если ребенок останется здесь, и не будет присутствовать при разговоре взрослых.
 –  Дашенька, я сейчас зайду в гости к этой тете, а ты меня подождешь здесь. Только никуда не отходи от калитки. Хорошо? – постаралась улыбнуться мать.
 –  Хорошо,  –  согласно кивнула головой девочка. – Можно,  я на качелях покатаюсь?
 –  Светлана посмотрела по сторонам и заметила на лужайке через дорогу качели. Босоногая ребятня, примерно  Дашкиного возраста,  раскачивалась на толстых веревках, привязанных к массивному стволу дуба.
 –  Только очень осторожно. И никуда не отходи. Я буду здесь рядом, если нужно будет, можешь меня позвать. – Светлана поцеловала дочь.
Калитка тихо скрипнула и поддалась, Светлана просунула вперед  голову и прислушалась. Вероятнее всего, собаки во дворе не было или она была привязана где-то за домом,  потому что на шум никто не прибежал. Только хозяйка обратила внимание на скрип и, бросив свое занятие, поторопилась навстречу.
 –  Вы? – удивленно только и смогла она произнести, когда подошла ближе.
 –  Я,  –  ответила Светлана.  –  Не ожидали меня увидеть спустя столько лет?
 –  Честно признаться – не ожидала вашего визита. Что вас привело сюда?
 –  А вы не догадываетесь?  Вам не кажется странным, что спустя столько лет, вы все еще помните свою пациентку?
 –  Нет, ничего странного в этом я не нахожу. У меня профессиональная память на лица. Тем более, еще и не так много времени прошло. Я вижу,  у вас какой-то серьезный разговор ко мне, проходите в дом.
Светлана была немного удивлена такому приему, вела себя Екатерина Андреевна так, словно виделись они вчера или на прошлой неделе. Самообладанию этой женщины можно только позавидовать.  В глазах ни тени страха, ни волнения, только каким-то ледяным холодом от нее повеяло. Но может быть, это особенность ее натуры?
 – Нет, в дом, если можно, мы не пойдем. Моя дочь со мной. Видите ту смуглую девочку в голубом платьице,  –  Светлана показала рукой в направлении качелей и специально посмотрела на Екатерину Андреевну. Но ни один мускул не дрогнул на лице женщины. Она равнодушным взглядом окинула ребятишек и вновь уставилась на Светлану.
 –  Ваша фамилия Лебедева? Я не ошибаюсь? Может быть, присядем на скамейку? – она кивнула головой в сторону беседки. – Мне просто запомнился ваш случай, да и день был непростой – Новый год! Не в каждую новогоднюю ночь экстренное кесарево сечение делают!
 – Это хорошо, что вы все так подробно помните. Может быть,  сами и расскажете, что тогда произошло?
 –  Ничего не произошло.  Сначала вы  мне объясните, зачем ко мне пожаловали? Какие проблемы у вас?  Я вижу, ваша девочка догнала сверстников по своему развитию и ничем не отличается от них, даже и не скажешь, что когда-то была такая кроха недоношенная,  – спокойным тоном говорила Екатерина Андреевна.
  –  Вы что, нарочно издеваетесь?  Я думала, вы раскаиваетесь и хотите сами признаться мне во всем, но разговор, как видно, не получится. Мне придется вести себя с вами иначе. У меня есть все доказательства, что этот  ребенок не мой.  Я вынуждена буду обратиться в суд. Пусть там и  выясняют, кто виноват, – Светлана достала из сумки карточку и потрясла  перед носом женщины. Эффект был моментальный, спокойное равнодушие сменилось беспокойством.
 –  Лебедева, что вы себе там  вообразили? Вы яснее сказать не можете, в чем меня подозреваете, а то я как-то не могу в толк взять? Только не нужно меня пугать милицией.
 –  В этой карточке Мария Ильинична подписала себе приговор. И вас, между прочим, потянет за собой! – Светлана специально говорила загадками, потому что не знала, чего конкретно требовать у этой акушерки. Беспокойство и страх в глазах женщины  подтверждали, что Екатерина Андреевна что-то  скрывает. И уже совсем не в ее правилах признаваться в своих грешках. Номер с карточкой получился очень кстати, и теперь медработник не сводила глаз с этого документа. – Екатерина Андреевна, вы уже не работаете. Вам нечего бояться. Расскажите мне, как все было, и это останется между нами.
 –  Мне нечего вам сказать. Я даже не понимаю, в чем вы  нас  с Марией Ильиничной хотите обвинить.  Лучше бы поблагодарили нас за дочь, которую мы вам подарили. А то вы только и знаете, как обвинять. Если бы вы  могли предположить, сколько пришлось для вас сделать, чтобы вы стали матерью! Вот живите и наслаждайтесь этим, а не портите людям жизнь своими  необоснованными обвинениями.  – В голосе чувствовались гневные нотки.
Светлана поняла, что разговор не получится. Эта женщина никогда, ни при каких обстоятельствах  не признается, что было на самом деле. И она решила рискнуть.
 –  Воля ваша, я думала  с вами по-хорошему поговорить, но как видите, не получается. Мне придется обратиться в суд с теми бумагами, что я имею. Осталось только провести генетическую экспертизу.
 –  Какую экспертизу? – лицо Екатерины Андреевны вытянулось.
 –  Генетическую,  –  повторила Светлана и повернулась к калитке,  будто собиралась уходить.
 –  Лебедева, подождите. Присядьте. Я думаю, вам действительно нужно знать правду, а там решайте сами как быть.
Светлана с нетерпением всматривалась в морщинистое лицо женщины. Екатерина Андреевна очень волновалась, не зная с чего начать. Сжимая  пальцы на мозолистой руке, она не спеша начала свой рассказ.
Одна молодая женщина родила двух девочек близнецов. Один ребенок был очень слаб, надежды на то, что он поправиться, не было. Роженица категорически отказалась от новорожденного. Она не рассчитывала, что будет двойня. Второй ребенок ей не нужен был, а больной тем более. Детский дом – вот что ожидало эту малютку. Тогда мы и решили оформить его как вашего.
 –  Это хорошо, но где же тогда мой ребенок?
 –  Ваш ребенок умер. Это был мальчик. В тот момент на карте стояла ваша жизнь. Мария Ильинична сделала  все возможное.
 –  Мальчик!  –  на глаза Светланы набежали слезы. – Где? Где  же мой малыш?
 –  Понимаете, головка уже опустилась в родовые пути, но после...
 –  Я ни чего не хочу знать, куда вы дели тело моего мальчика? –  Не помня себя, Светлана трясла женщину за одежду.
 –  Я же вам говорю, процесс родов уже пошел, ваша жизнь висела на волоске...
 – Где вы его похоронили? – хрипела Светлана.
 – Сожгли в топке как биоматериал,  –  испуганно выдохнула женщина.
 В одно мгновение мир рухнул, ноги стали ватные, руки ослабили хватку. Светлане показалось, что земля уходит из-под ног. Она не  верила в то, что слышала.
 –  Как сожгли? –  в ужасе шептала Светлана, ей казалось, что сейчас она лишится рассудка.
 –  Там не было тела, понимаете, доктор его по частям достала. Да, это страшно, но такова правда. Вы лишились в одночасье и ребенка, и права стать матерью еще раз.  А мы дали вам шанс почувствовать, что такое материнство! Вы хоть это понимаете? Пожалели вас!
 –  Вы меня по-жа-ле-ли? Как вы можете мне сейчас такое говорить! Я семь лет провела в ожидании этого ребенка!  Вы  моего мальчика  бросили в топку. Сожгли! Вы даже не дали мне шанса его увидеть! Вы меня спросили? – Светлана упала на колени и разрыдалась. – Почему вы не позволили мне его похоронить! Как я жить теперь буду, зная эту жуткую правду! Вы никогда не заслужите прощения! Вас нельзя простить! Это же бесчеловечно!
 –  Успокойтесь! Вы сами хотели знать правду. Ваш ребенок не жил, он не успел родиться, ничего страшного в этом нет, что он сгорел. Тысячи женщин делают аборты,  и никто из них не задумывается, куда исчезает все то, что они еще недавно носили под сердцем. Никто не закатывает истерик! Вы должны понимать  –  это жизнь! И мы не можем предавать земле все то, что по какой-то причине закончило свое существование раньше, чем успело сделать глоток воздуха, и не стало полноправным человеком! 
 –  Ненавижу вас! Я не могу понять, как вы, человек, который непосредственно дает жизнь детям в этот мир, можете так спокойно об этом рассуждать!  Кто дал вам право распоряжаться чужими жизнями? Я подам на вас в суд! Вы должны ответить за свои дела! – Светлана в бешенстве набросилась на Екатерину Андреевну.  Ей хотелось отомстить за своего мальчика, но руки ее не слушались, они стали какими-то деревянными и силы в них не было.
Пожилая женщина стояла,  даже не пытаясь укрыться от слабых ударов. Когда в очередной раз Светлана попыталась замахнуться, Екатерина Андреевна  ухватила ее за запястье, причинив заметную боль своими крепкими жилистыми руками.
 –  Послушай меня, Света! Сейчас шок у тебя пройдет, и ты поймешь, что идти тебе никуда не следует. Это  не в твоих интересах. Надеюсь, ты меня понимаешь?  Мы дали тебе возможность почувствовать себя матерью, узнать, что это такое, но ты можешь лишиться всего этого. Я думаю, тебе не следует объяснять, как легко потерять мужа бездетной женщине, которая уже никогда не сможет родить ребенка. А  если вас уже больше ничего не связывает, как например, родительские заботы о детях, тогда и вовсе это не проблема.  Ты меня слышишь? – она говорила резким тоном, не терпящим возражения. Холодный колючий взгляд пронзил  сердце.
Светлана замолчала. Она вдруг  ясно поняла, речь идет о Дашке, и ей стало страшно перед этой женщиной с равнодушным сердцем.
Тем временем, увидев, как в глазах Светланы гнев сменился страхом, Екатерина Андреевна продолжала:
 –  Я не советую вам распространяться о том, что вы сейчас узнали. У девочки есть мать, неизвестно еще как она отнесется к тому, что малышка жива. Возможно, она будет рада вернуть ее себе. А  ваша неродная дочь, захочет познакомиться с матерью и своей сестрой. Родная кровь ближе. Близнецы  не могут обойтись друг без друга, между ними всегда есть невидимая для других связь. Я думаю, вы  не удержите дочь. Вас ожидает одиночество. Подумайте над моими словами, вам есть что терять.
Светлана молчала, каждое слово этой женщины больно ранило сердце. Хотелось вцепиться в это равнодушно говорящее существо, но сил не было, как будто невидимая, жизненно важная нить оборвалась  где-то внутри. Она даже не слышала всех слов, слезы отчаяния и боли застилали глаза, в груди не хватало воздуха. Хотелось умереть в эту секунду, чтобы не чувствовать мучительную  душевную боль. Отвернувшись, Светлана смахнула слезы, и медленно побрела …
Дети окружили Дашу и с интересом слушали ее рассказы. Девочка настолько увлеклась, что казалось, ничего не замечала вокруг. Скрипнула калитка, и на улице показалась Светлана. Даша тут же бросилась ей навстречу.
 –  Мама! Мамочка! Почему ты плачешь? Это тетя тебя обидела? – всматривалась девочка в заплаканное лицо матери. – Не плачь, пожалуйста, мамочка.
 – Девочка моя, я никому тебя не отдам. Ты  –  моя!   Моя! – Светлана опустилась на колени и прижала к себе худенькое тельце дочери. Дашенька, я очень люблю тебя, ты самое дорогое и ценное, что у меня есть. Чтобы не случилось, ты знай, мы с папой очень тебя любим и всегда будем рядом. 
Они шли в полном молчании, взявшись за руки – мать и дочь. Светлана всю дорогу плакала, иногда  ненадолго умолкала, ее рыдания становились беззвучными, а потом вдруг с новой силой душили свою хозяйку, заставляя трепетать сердце Даши от боли. Девочка понимала, что-то произошло между взрослыми. Очень хотелось обнять мать, прижаться крепко-крепко к ней и сказать, что она тоже любит ее.  Но Даша не решалась  сделать это, она просто сжимала своей маленькой ладошкой руку матери и сочувственно молчала.
В прозрачном голубом небе появились темно-серые тучи. Подул сильный ветер,  верхушки берез обеспокоенно зашумели листвой. Невидимый вихрь подхватил сухую траву и закружил высоко над землей, упали первые крупные капли дождя. Где-то вдалеке послышались раскаты грома. Казалось, сама природа была солидарна с горем Светланы.
Дождь немного отрезвил женщину и привел в чувство. Только сейчас Светлана заметила, что погода испортилась. Приближалась гроза. Редкие молнии  озаряли небо.  Беспросветное  дождевое покрывало обволокло   округу.
 Светлана пожалела о своем решении вернуться домой пешком. Теперь это могло обернуться очередными неприятностями.  Еще не совсем окрепшая после больницы Даша могла простыть.  Впереди  уже виднелись мокрые от дождя крыши родной деревни.  Ветер  усилился,  подталкивал в спину невидимой рукой, заставляя  бежать быстрее. Одежды раздувались, как паруса. Холодные капли  неприятно хлестали по открытому телу.
Светлана растирала тело Даши махровым полотенцем,  легкий румянец зарделся на пухлых щечках девочки. Володя негодовал, вышагивая из угла в угол, что-то невнятно бубнил себе под нос, обвинял жену в ее неосмотрительности. Он никак не мог взять  в толк, что заставило ее в такую непогоду слоняться под дождем. Светлана молчаливо слушала мужа и была благодарна случаю:  Володя, обеспокоенный Дашкиным здоровьем, так и не заметил горя на ее лице. Лишние вопросы не привели бы ни к чему хорошему, а дочь обещала молчать о маленьком мамином секрете. Осталось дождаться ночи, чтобы дать волю чувствам.

/ продолжение следует/