Цвет жизни

Пролог:

   Сошедший с утреннего поезда человек никуда не спешил. Отмахнувшись от назойливых таксистов и пронырливых бомбил, он покинул вокзал. Лишь на мгновение приостановившись на привокзальной площади, человек вошёл в лабиринт улочек Старого города...
   Когда-то он жил здесь...Когда-то...Теперь уже вспомнить трудно, когда он покинул этот город: чего-то ища, о чём-то мечтая, на что-то злясь. Жизнь не была к нему снисходительна; как придирчивая мачеха, она не прощала ему ошибок, строго наказывая за слабость и лень, нерешительность и просчёты. Он шёл ,почти  не глядя по сторонам, во всём полагаясь на внутренний компас. Раз или два он бросал цепкий взгляд, как бы выхватывая из плотной городской застройки старые, потрёпанные временем и непогодой дома, словно приветствуя их, и снова шёл, меланхолично переставляя ноги в запылённых, давно не чищенных башмаках. Казалось, он был абсолютно равнодушен к окружающей его весне, солнцу, всё настойчивее припекающему его прикрытую низко надвинутым на глаза беретом голову, к бушующим краскам пробудившегося ото сна города.
   Человек остановился внезапно, словно споткнувшись, перед небольшим магазинчиком,  приютившимся в полуподвале старинного здания, всего в паре шагов от того места, где прошли пять лучших лет его жизни. Побледнев, а через секунду улыбнувшись, он торопливо спустился вниз. Дверной колокольчик радостно звякнул, впуская внутрь старого приятеля...

                * * *
   Их встреча была предопределена...
   Они появились на свет, будучи от рождения предназначены друг для друга. И всё же...
Всё же они с трепетом ожидали этой  минуты, вздрагивая от предчувствия близости, касаний, перебирая в уме слова и жесты, которые были бы уместны при первой встрече и мечтательно улыбаясь эти мыслям...
   ОНА придирчиво оглядела себя: вся в безукоризненно белом, удивительно гладком, но не холодной, бескомпромиссной гладью льда, а теплой и светящейся нежностью тончайшей замши. И хотя поверх этого на неё была, по её мнению, излишне броская накидка, она осталась довольна увиденным....
    Готовясь к встрече с НЕЙ, ОНИ тоже были невероятно взволнованы. И не потому, что пытались оспорить друг у друга право стать для нее единственным; этикет настаивал на том, чтобы ЕЁ расположения ОНИ добивались вместе. Просто и для НИХ эта встреча  была первой, и оттого- самой важной в жизни. Оттачивая свои манеры, своё умение ярко и выразительно оценивать мир, ОНИ в нетерпении искали ЕЁ глазами...
   Их представили друг другу в парке, рано утром, на тенистой аллейке, серой змейкой вьющейся вкруг крошечного пруда. Солнце только-только озарило горизонт, просвечивая сквозь густые кроны деревьев, окрашивая восток в цвета мечты и сказки и ОНИ наперебой, взахлёб, принялись расписывать ЕЙ прелесть этого утра, волшебство искрящегося в лучах зари пруда, в одно мгновение превратившегося в распахнувшуюся створку раковины, озарённую розовым светом, ещё дышушую, ещё помнящую интимность обладания своей жемчужиной. ИХ взгляды, ИХ нежные касания порхали по ней неуловимо, как утренний бриз, как нечаянное касание щеки вдруг упавшим, в порыве своеволия, локоном или   лепестком ромашки, опустившимся на воду. ОНА же, очарованная, оглушённая нахлынувшим на неё счастьем, просто впитывала его, погружаясь с головой в цвет этого утра, в каждую его черточку, штришок, в каждую отгоревшую минутку.
   Пролетевшее как миг утро принесло с собой расставание и обещание новой встречи. Яркий солнечный свет, лишенный очарования полутонов, развеял ауру трогательной доверчивости, уступая место утомленности и покою...
   Следующим местом встречи было маленькое, открытое кафе в центре города. С веранды, чуть приподнятой, как на ладони открывался вид на Старый город: неширокие, мощёные брустчаткой улочки, как бы стекали в разные стороны с центральной площади. В это раннее утро камни мостовой, вымытые ночным дождём, сияли, подобно бриллиантам, аккуратно выложенным на сером бархате. ОНИ: такие же элегантные и остроумные, как и при первой встрече, наполнили ЕЁ мир яркостью красок и удивительных, трогательных штрихов, так часто ускользающих от невнимательного взгляда. По очереди касаясь ЕЁ, с удивительной нежностью и терпением, ОНИ штрих за штрихом открывали перед НЕЙ новый, досели неведомый мир цвета и форм. Вот пара львов у парадного застыли в наивной серьёзности, вот подёрнутый вековой ржавчиной водосток, а здесь, на углу, на услужливо выгнутом фонарном столбе, чуть вздрагивает на ветру вазон с цветами. Пусть этот городской пейзаж не был таким ярким, как мир утреннего пруда, но в сером блеске мокрой мостовой, бегущих по фасадам старых домов , изломанных тенях, причудливо очерченных бардюрами клумбах была своя, неповторимая прелесть и очарование...
   С каждой следующей встречей с НИМИ ОНА всё сильнее и ярче ощущала переролняющую ЕЁ силу и радость. Каждый перевёрнутый листок ЕЁ прошлой жизни, бывший пустым и скучным в своей девственной белизне, теперь от края до края был заполнен светом и теплом, играл красками и эмоциями, дышал жизнью! ОНА чувствовала, что живёт, дышит, что остановись сейчас для НЕЁ время- ОНА сможет весь остаток жизни находить силу и покой в этих днях счастья...
   У них будет ещё лес, утопающий в тенях и засыпанных шишками хвое, поле подсолнухов, тянувших лица к солнцу, река, неистовая, бурлящая среди разбросанных древним силачом глыб гранита... Будет незабываемая встреча у фонтана, бегающие по парапету малыши, оркестр в тени каштанов, цветы, цветы, цветы...
 
                * * *
...Человек в синем, сдвинутом на затылок берете, отвёл взгляд от взметнувшихся в небо голубей, поднятых в воздух бесконечно радостным йорком,  любовно погладил по корешку и закрыл тетрадь для рисования, в несколько броской, на его взгляд, обложке, но позволившей ему вновь взглянуть на мир глазами творца, создателя, МАСТЕРА. Сколько работ, сколько впечатлений! Сколько красок! Он так давно не был дома, так давно не рисовал...От неловкого движения с колен упала на асфальт, раскрывшись, измятая коробка, из которой выкатились и застыли у ног, мозаичными, обточенными голышами, карандаши... Его друзья.. Его лекарство от одиночества...