Коллекция Русского экрана - Духless

                «На срыве дыхания….»

В октябре кинозрителям будет предложено отменное блюдо – в меру острое, в меру прожаренное, с ароматом восточных пряностей, не без дурмана, как сами понимаете, чтобы взволновать кровь и взбодрить сознание, убаюканное многочисленными сериалами. Фильм «Духless» взорвет экраны российских кинотеатров. Харизматичный бунтарь Данила Козловский претендует на лавры юного Бельмондо, который в годаровском «На последнем дыхании» провозгласил манифест целого поколения.

Термин «духless» в его изначальной, минаевской трактовке – это духовный экстремизм, доминирующий во всех областях нашей жизни. А кинематограф, чутко реагирующий на современные  тенденции, - так было в эпоху Годара, Трюффо и Ромера, - просто обязан «принять огонь на себя»,  отразить и выразить все происходящее, вобрав в себя «чуму нашего времени», его героев и антигероев, их муки душевные, и иммунитет иных к той финансово-денежной инфекции, что проникла в нашу кровь с внедрением в экономику России «рыночной системы».   То, о чем снимали свое манифестное  кино «великие французы», вышедшие из «Les Cahiers du cin;ma», было более страшным, нежели беды нашей «золотой молодежи» - война в Алжире, осознание своей ненужности, сиротства, уход в монастырь личных заблуждений и многое другое. Но то поколение, отслужившее на «колониальной войне» и осознавшее ложность правительственной идеологии, нашло себя в том же кино, в удивительно мощной литературе. Бунт душевный породил триумф творческой силы.   
Так называемое поколенческое кино, это всегда, по большей части – протест. Это ломка основ или сопротивление тому течению, что превалирует на данный момент. Что касается «поколенческого» российского кино, это опять же «нечистый жанр», мы не берем в наши рассуждения хлесткие фильмы Динары Асановой или «Подранков» Николая Губенко. Снимать так, как делали это они, мы не сможем никогда. У нас «стило» заточено иначе, наш мозг подернут пленкой гламура и шика, мы очарованы великой иллюзией и инореальностями,  цитаты из жизни и чернозем действительности нокаутируют нас на начальной стадии. Но даже, когда нам преподносят «киноблюдо» и говорят: «вот вам бифштекс  с кровью, как есть, без приправ и соусов», мы понимаем: что-то здесь не так. Вместо правды жизни, мы видим фильтр, которым пользуются операторы ради определенного эффекта, опять же для того, чтобы создать иллюзию.
Вариации на тему «Герой нашего времени» были популярны всегда. У каждого времени герой свой. Герой не в смысле - разорвал тельняшку и закрыл собой жерло пушки, а в том смысле, что создается некая идеологическая модель человека, живущего супротив времени. Как ни странно это звучит, в то же время, он вбирает в себя черты этой эпохи, он вскормлен на цитатах отцов, которые держит в голове, но живет сообразно стратегии успеха. Принцип: «Возьми от жизни все», сегодня превратился в палку о двух концах, вроде бы это тактика победителей, но почему-то случается так, что подобная технология успеха оборачивается против тех, кто активно ее внедряет. Образ успешной жизни – лимузины, душные офисы, в которых создаются империи, модные, непременно закрытые клубы, private party, - счастье для избранных, - элитная смесь черной икры, сногсшибательно дорогого шампанского, кокаина или легкой «дури», - окружает нас повсюду, порабощая своей львиной нежностью, но злобный рык трудно расслышать в грохоте танцпола,  точно также, как не разглядеть подлинных лиц – усталых и помятых – под толстым слоем косметики, которую советуют профессионалы.


В начале было Слово
Итак, наши экраны штурмует фильм о поколении Х. Это отголоски истории из «нулевых», а началось все в  2006 году, когда в литературный свет вышла книга Сергея Минаева «Духless. Повесть о ненастоящем человеке». Это было переосмысление особого периода в жизни тех, кто родился в начале и середине 70-х, кого еще успели принять в октябрята и пионеры, но август 1991 года похоронил окончательно то «светлое будущее» что было уготовано этим ребятам их родителями.  На самом деле роман отражает лишь немногочисленную прослойку этого поколения.  Автор этих строк также принадлежит многострадальному Поколению Х и очень хорошо помнит ту психологическую ломку, которую пришлось пройти всем нам после краха СССР. Те, о ком написан роман – это, на самом деле, очень тонкий слой нашего поколения. Не вижу смысла проводить аналитический экскурс в то, как все было на самом деле, скажу одно – те, о ком писал Минаев, нынче уже другие, а те, кто стал основой фильма, более напоминают «золотую молодежь», сынков нефтегазовых магнатов, нежели вчерашних пионеров и комсомольцев.

         Так или иначе, роман Сергея Минаева выстрелил. Читателям показалось, что мир, описанный на этих страницах, действительно существует именно в таком виде – неимоверный драйв, накал страстей (причем довольно низменных), распущенность, вседозволенность, стремление опускаться все ниже и ниже в достижении самых экзотических и извращенных желаний, потому что, когда у тебя все есть, хочется недоступного, опасного, почти демонического, ведь только преодолев в себе дьявольскую природу, мы готовы поверить в свое бессмертие. Если ты не сдох от первого передоза, то в голове возникает иллюзорная идея – «я бессмертен!». Аминь….

        Алхимия кино
       Фильм «Духлесс», как и роман, имеет подзаголовок, а именно: «Конец гламура». Действительно, европейский шарм, ставший иконой стиля и стилем жизни, в российской интерпретации приобрел оттенок пошлости и бахвальства, сегодня, слава богу, сдает позиции, о чем уверенно возвещает фильм Льва Прыгунова. Слава романа Минаева безусловно сыграла роль в принятии решения продюсерами об экранизации – написать оригинальный сценарий нам слабо, другое дело, адаптировать (на киноязыке это называется именно так) литературный источник под кинореальность. Чаще всего от сюжета книги камня на камне не остается. Таков суровый кинематограф. Сергей Минаев признавался: «Издав книгу, я не думал, что она так заинтересует кинематографистов, и, уж, тем более, что права на нее вызовут такой ажиотаж, и мне удастся продать их за рекордную на тот момент сумму. Многие серьезные компании делали мне предложения. Мне даже дважды пришлось вернуть авансовый платеж». В итоге права оказались у генерального продюсера проекта Петра Анурова: «За эти права развернулась нешуточная борьба, сразу несколько кинокомпаний вступили с Минаевым в переговоры, процесс был долгим и непростым, цена прав росла, как на аукционе. В результате наши аргументы оказались убедительнее, чем у конкурентов».
        Естественно, аргументы были выражены определенной цифровой дефиницией, потому что вряд ли писателя могла привлечь позиция договора о полном невмешательстве в процесс съемок, а именно то, что в самом начале было особо оговорен пункт, по которому  писатель не налагает на производителей фильма никаких ограничений, не контролирует работу над сценарием,  «мы, конечно, советовались с автором, но никакого права вето ни у него, ни у издательства не было. Обязательство у нас было только одно - оставить название книги. Но мы и не собирались его менять», - пояснил Петр Ануров. Сказать по правде, и сам Минаев не настаивал на авторском контроле: «Я принципиально поставил в контракт пункт о том, что я не лезу в кастинги и сценарии, - говорит писатель. - Я убежден в том, что пироги должен печь пирожник, а сапоги шить – сапожник. Если бы я умел писать сценарии, я помимо прав продал бы еще и сценарий». Посему, продолжает автор, «у вас не возникнет ощущения, что вы смотрите фильм про начало или середину нулевых, создателям удалось сделать остросовременный фильм, даже слишком современный. Тем не менее, все лучшие сцены и персонажи романа в фильме сохранены».
Миссия переработать минаевский роман под продюсерские запросы была доверена сценаристу Денису Родимину, проявивший себя на фильмах «Бумер», «Бумер. Фильм второй», «Жестокость», «Теория запоя», «Триумф» и нескольких добротных сериалах, вроде «Ландыш серебристый». Работа была не из легких, длилась два года, ее итогом стало, аж, девять вариантов сценария, в основе которых осталось, пожалуй, лишь название книги Минаева, хотя нет, пара сюжетный линий и героев сохранились, чтобы был хоть какой-то намек на то, что это экранизация романа, а не отдельная история. В сценарий внедрили множество новых героев, ассоциаций, личностных историй. Доработали, переработали, отсекли, пришили. Получилось славно. Что сказал Минаев, когда прочитал сценарий, доподлинно неизвестно. На слабые возражения поклонников романа Петр Ануров ответил следующее: «Мы старались сделать не дословную экранизацию «Духless», а совершенно самостоятельное произведение, рассказать историю героя среднего возраста: его вечного бега по жизни, вечного поиска духовных ценностей… Такие сюжеты волновали людей во все времена. Не случайно даже ярые критики Минаева находили в романе заимствования  из «Онегина», из Лермонтова.  Мы надеемся, что нам удалось выстроить человеческую историю персонажа, в которой есть трагизм, есть лирика, а главное - есть спасение. Именно этим он отличается от героя книги».
Проще говоря, подать сюда «happy end». У Минаева его нет? Неважно. Так по жизни не бывает!? Еще более неважно. Это вам кино, а не реальная жизнь, художественный вымысел – король ситуации. 

            Архитектура режиссерской мысли
Сценарий написан, дело за архитектором, точнее, за режиссером. Продюсерский совет постановил: назначить Романа Прыгунова, который в далеком 2002 году заявил о себе смелым фильмом «Одиночество крови», получившем номинацию на «Золотого святого Георгия». Но как говорят в творческом мире, второй фильм (вторую книгу) снять (написать) гораздо труднее. И действительно, второй фильм Прыгунова – «Индиго» оказался откровенно слабым, в нем была предпринята попытка осмыслить чаяния и душевные стремления очень узкой прослойки нынешней молодежи, относящейся к так называемым «детям-индиго». Фильм стал странной смесью эзотерики, детектива и «кино бунта», когда молодая кровь, отмеченная особым знаком, заявляет свой протест как может.  Может все дело в том, что до прихода в большое кино Роман «набивал руку» на клипах Земфиры, Валерии, Жанны Фриске. Клиповое сознание – это склонность к коротким историям, в которых важен не столько сюжет, сколько ассоциации и образы. Большое кино – это панорама, связки между сюжетными линиями, проходы от одного эпизода, красная нить сюжета, некие визуальные аллюзии, и, конечно, основа основ – драматургия диалогов. Более того, откроем страшную тайну, диалог литературный не брат диалогу кинематографическому. Вот почему при экранизации литературных источников требуется серьезная адаптация диалоговых дуэлей героев. Что называется: «жанр повелевает». Чем же продюсеров привлек именно этот режиссер, для которого «Духлесс» стал всего лишь третьей полнометражно картиной, и опять на вопрос аргументировано отвечает Петр Ануров:  «Мы обсуждали сценарий с несколькими режиссерами. Роман оказался идеальной кандидатурой для нашего проекта,  он обладал достаточным опытом и уровнем профессионализма, а главное, заразился картиной по-настоящему, и это видно в каждом кадре. Пригодилось все: и опыт столичной тусовочной жизни, и невероятный визуальный вкус, и даже легкая агрессия в характере».
Самой большой удачей «Духлесс» стал, несомненно,  Данила Козловский, исполнитель главной роли - топ-менеджера Максима, или как сказано в трейлере фильма – «дорогой проститутки».  Непозволительно талантливый актер, причем, актер в большей степени театральный, а значит его дар – высшей пробы, без примесей и ингредиентов идентичных натуральным. Рассказывать о нем в этом материале не будем, в нашем журнале вы найдете отдельную статью, посвященную ему. Но уже сейчас рождается предположение, что если фильм «Духless» состоится, как мощно-заряженное действо, то, по большей части, благодаря таланту этого актера.
Нам остается ждать и верить, что новая история о старой драме – «герой времени всегда плывет против течения» – не окажется очередной «стилизацией под….». Постулат подлинности, провозглашенный Станиславским в емкой формуле «Верю - не верю» еще никто не отменял, он актуален для любого вида искусства, и кинематограф – не исключение.