Пленник огня

Часть 2.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Вот уж и подснежники заголубели на проталинках, вот и рощица гаем полнится,   а Марфушке всё нет весточки от милого друга. Что ни делает девушка: то ли узор акварелью выводит, то ли рукодельем занимается, то ли букет из цветов собирает – всё на дорогу к терему поглядывает, не покажется ли посланник от Пленника Огня? И день ото дня грустнее и  бледнее  она становится.
Станут подружки за двор выкликать – ей не манится. Сестрица подойдёт – она с ней не ласкова. А сватам, коих с весны поприбавилось – всем отказ даёт!

Отец с матерью в толк не возьмут, что с Ма'рфушкой сталось, - будто подменил кто.
- Не больна ли, доченька?
- Не больна, матушка, - скажет и отвернётся.
Одна Агашка догадалась, отчего сестрица тоскует, только вины своей всё равно не признала, а взяла да и рассказала отцу-матери, что Марфушка по ночам не спит, в подушку плачет, и сохнет она по страшному оборотню, который обманул её.
Что тут делать?

Матушка в церкви службу заказала, чтоб кровинушку исцелить, а отец привёз из города музыкальный ящик, в котором песен – сколько душеньке угодно и на всякий лад – лишь бы доченька повеселела.
А на ту беду сосед, пять лет вдовый, задумал жениться, да и присмотрел себе молодую и пригожую умелицу - Марфушку.
 Взглянула девушка на жениха, только плечико вздёрнула и ушла в свою горенку, лишь коса русая взметнулась.
Нахмурился отец: огорчила его дочь своенравием.

«Ну, чем не хорош жених? - себе думает. – И богат, и хитёр, и крепок. Ни в пример тем молодым вертопрахам, что намедни сватались. Будет Марфушка,  как сыр в масле кататься, после спасибо скажет. Да и рядом, на глазах родимое чадушко».
Сговорились они с соседом, и велел купец к свадьбе готовиться.
Сколько не молила Марфушка не отдавать её за старика, сколько слезами не заливалась – отец стоял на своём, и время к свадьбе бежало.

Тогда решила девица покинуть украдкой родительский дом. Собрала узелок с вечера, а как луна круглая и ясная, что девичье зеркальце, выкатилась над теремом, наскоро оделась и на цыпочках – вон!
Только дверь приоткрыла, как Агашка с криком вскочила.
Хитрая девчонка заметила сестрицыны приготовления и, чтобы не проспать, привязала к щеколде нитку, да и прикрутила крепко-накрепко к своему  мизинцу. Только Марфушка дверь толкнула, Агашка и проснулась.

После этой проказы закрыли Марфушку на ключ в самой дальней комнате.
В день свадьбы приехал жених принаряженный, со сватами да друзьями, чтобы ехать с наречённой в церковь венчаться.
Вывела матушка невесту на крыльцо – красивую, как утренняя зорька, и грустную, как поникшая ивушка. Платье на ней белее облака, фата серебристая, точно речной туман.

   Обвела Марфушка всех глазами сапфировыми, кристальными, слезами омытыми, все так и ахнули. Брови у неё взметнулись, как ласточкины крылья, ресницы длинные затрепетали. Рванулась она вдруг из материных рук, слетела птицей с крыльца, и опомниться не успели, как в руках у неё очутился топор, которым рубили гусям головы.
- Смотрите! – крикнула Марфушка, и слова её зазвенели на всю округу – Коль отдадите меня за этого человека, отсеку сейчас себе руку! – Она  занесла топор над головой, и глаза её сверкали синим огнём.

Закричала матушка не своим голосом и чувств лишилась. А жених побелел, будто неживой, бросил букет, что принёс невесте, и выбежал за ворота. За ним и гости.
После этого случая потянулась, заклубилась по свету о Марфушке лихая слава, несправедливая.
- Оглашенная-то девка оказалась, порченая, - судачили люди.
Больше свататься к Марфушке не приезжали не из ближних сёл, ни из дальних деревень.
Тихо прошла золотистая осень, наступили первые морозы.

Как-то загулялась Агашка с подружками: лепили баб по первому снежку, с горки катались.
Уж темнеет, а озорницы нет. Вышла Марфушка сестрицу звать.
Кругом белым-бело. В небе звёздочки сияют, будто снегом умытые. Вдохнула девушка морозный воздух – голова закружилась.
Вдруг видит, у берёзоньки за домом вроде стоит кто-то. Большой, чёрный. Или примерещилось?

Сделала Марфушка шаг, другой, приглядывается, душа от страха замирает. И тут этот чёрный и большой отделился от берёзоньки и стал приближаться.
Хотела Марфушка убежать – ноги в снегу увязли, хотела крикнуть – горло перехватило.
Смотрит девица на чудище во все глаза и различает, наконец, что это не медведь, не зверь дикий, а человек в чёрном тулупе и мохнатой шапке. Лицо его было тёмным от большой бороды и усов.

И подсказало девушке сердечко, что это тот, кого она так долго ждала.
- Чего тебе надобно, пришлый человек, - усмиряя дрожь невольную, заговорила Марфушка.
- Ты, Марфушка, дочь купеческая? – голос у незнакомца хрипловатый, но мягкий. – Велено тебе передать вещицу заветную.
Достал он из-за пазухи какой-то лоскут, и Марфушка сразу признала свою косынку, которой перевязывала  обожженную руку Пленника Огня.

- А он? Где он сам? – этот отчаянный крик подхватил и множил ветер. А чёрный человек отпрянул и исчез, будто его и не было.
И только издалека донеслось:
- Не жди его!
«Не жди его!.. Не жди его!.. – повторило эхо.
Марфушка обняла берёзовый ствол руками, обессиленная, сползла в сугроб и тихо-тихо заплакала.

С тех пор всё стало Марфушке не мило.
- Скворцы прилетели! – кричит Агашка.
Она подросла, стала милей, улыбчивой - почти девушка. А Марфушке  - всё равно.
После дождика раскатало солнце по небу радугу, все высыпали на улицу, смотрят, дивуются. А Марфушке - всё равно.
В рощице уродили орехи, все подружки с корзинками, звонко перекликаясь, поспешили в орешник. А Марфушке - всё равно.

  Думали-думали отец с матерью, как вернуть блеск доченькиным глазам – ничего не придумали. Что ни делали – ничего не помогает. Чахнет Марфушка день ото дня.
И вдруг приходит купцу письмо от старого друга, сотоварища в торговых делах, из-за далёкого тёплого моря.
И пишет он, как хорошо в тех краях жить, какие диковинные растут там фрукты, какое ласковое море и величественные горы, что от одной природы человек там делается счастливым. И только скучает этот друг по родным людям и умоляет приехать к нему погостить.

А ещё написал, что помнит, какая у купца дочь красавица, а у него уже взрослый сын.
«Привози свою невесту, - зовёт заморский друг. – Мы соединим их руки, и заживут они в любви и радости и подарят много внуков тебе и мне».