История Одного Андрогина. 24 Глава

XXIV Глава

Предоставление услуг фотографа – вот, что упустила Ева. Она подумала, что если закажет фотосессию у Генриха, то все решится максимально продуктивно для нее. Единственная проблема – цена оказываемой услуги в 400 фунтов стерлингов. Генрих был не из дешевых фотографов, и Ева уяснила это еще до уточнения расценок.

У нее не было таких денег, но ее это не беспокоило. Ею правило тщеславие и стремление, не смотря ни на что, но уж никак не скупость. Ей не терпелось поиметь дело с Генрихом. Ведь теперь она была его клиентом, заказав фотосессию лично для себя. Теперь ей оставалось ждать две недели, которые давили ее своей монотонностью ожиданий словно десятилетия.

Астрид не было, денег тоже. Ева жила в надежде и пустоте. Она пыталась хранить каждую копейку и заработать денег там, где можно было это сделать. Это были мелкие дела, как помочь кому-либо из соседей, или выгулять чью-то собаку. Но все это стало вгонять ее в очередную депрессию. С каждым днем в ее сердце образовывалась все большая дыра от тянувшихся ожиданий и призрачного будущего, о котором она лишь мечтала, но не дотягивалась до него рукой. Она знала, счастье рядом. Буквально за стеной. Но эту стену нужно еще проломить. И когда молот для этой стены заявил о своем приезде, Ева сразу же подскочила с места в безумной радости и нетерпении. Генрих уже в Лондоне, и Ева не находила себе места. Оставалось лишь встретиться с ним. Место встречи – все тоже имение Генриха, его двухэтажный дом, где он принял Еву с теплыми объятиями и все той же невероятно обаятельной улыбкой.

Ева снова чувствовала свою слабость перед этим милым лицом. Она снова расплывалась и не чувствовала границ своего разума. Но когда она видела лицо Сары со скрещенными руками, подпиравшую стену, она сразу же концентрировалась. И концентрация эта была довольной и нахальной. Она чувствовала свою силу перед ней в этот момент. И никакие взгляды, никакие фразы, а уж тем более недавние инциденты не могли сразить ее. Сегодня она была павлином, которая ранит, а не которую ранят. Этакая грамотная месть от Евы Адамс. Улыбка не спадала с ее уст.

Генрих показывал Саре, чтобы она ушла, и таким образом не мешала работать им с Евой. Особенно важно это было для Генриха, который любил работать сосредоточенно. Сара была в яром изумлении от сложившихся обстоятельств. В этот момент ее любимый уделял внимание другой, которая просто сияла от счастливого злорадства в этот момент. И когда Генрих и Ева, наконец-то, остались наедине, Генрих спросил:
- Почему ты решила провести фотосессию у меня дома? Ведь ты могла приехать ко мне в офис. У нас есть павильон. – крутя один из фотоаппаратов у себя в руках.

Ева пожала плечами и лишь улыбнулась в ответ. Генрих продолжил:
- Эх! Зная Сару, я скажу тебе, что фотосессия будет весьма проблематичной. Она не даст нам нормально работать. Однажды я имел дело с одной моделью у себя дома, так она влезала в каждый момент, а однажды даже пригрубила моей клиентке. Такая ревнивая!
- Я заметила. – кивая головой, сказала Ева.
- Ты, кстати, молодец, что позвонила мне в Париж! Тебе фотографии, мне два выходных в собственном доме. Для руководства у меня командировка. А ты добиваешься своего, причем бесплатно. – признательно говорил Генрих.
- То есть?
- То есть, ты – молодец! Ты назначила фотосессию у меня дома! Что может быть лучше? Для меня это удовольствие! И за это ты получишь свои снимки бесплатно! Ты даже не представляешь себе, как для меня проблематично видеть Сару, появляться в этом доме хотя бы раз в сезон. Ты мне дала такую возможность. Ты очень смышленая, Ева! И я уверен, что тебя ждет большое будущее! Посему, я хочу принять в этом непосредственное участие. К черту глянцы. Они мне замусолили глаза. Я хочу чего-то естественного, более простого и не испорченного. Как ты, Ева. Тебя еще лепить и лепить. И в этом твоя прелесть. Я буду отдыхать, работая с тобой.

Ева была приятно удивлена. Ее согревали слова Генриха. Впечатление о нем все усиливалось и вдохновляло ее. Она смотрела на этого юного, обаятельного, талантливого, позитивного во всем, красавца, и словно подпитывалась им.

«Нет! Это не любовь! Но он невероятен!» - думала Ева, пытаясь держать в голове свою идею асексуальности.

Она пыталась что-то думать, но когда говорил Генрих, то даже ее собственные мысли не слушались ее, концентрируясь на юном фотографе. Сквозь пробку в своих мыслях, Ева стала слышать:
- Какой ты себя представляешь? Каким должен быть твой образ в данной фотосессии? – чуть ли не пятый раз говорил Генрих.
- Не знаю. – сказала Ева, включившись.
- Мне кажется, что это должен быть минималистичный реализм, приземленный, со всеми бытовыми проблемами и характерами. У тебя невероятные глаза. Очень большие и красивые. Твой взгляд очень глубокий и он способен передать весь замысел картины. – внимательно рассматривая Еву, говорил Генрих, - Ничего лишнего. Один лишь быт и образ в нем. Твое лицо и так обо всем расскажет.
- Тебе виднее. – говорила Ева.
- Кстати, какие твои параметры, если не секрет?
- Я даже не знаю!
- Ну-у… как же так? Модель всегда должна знать свои физические данные! – шутливо говорил Генрих.

Ева засмущалась. Ей было стыдно. Пусть она была лишь в самом начале модельного пути, но даже это не оправдывало ее в данном контексте. Генрих продолжил:
- Рост хотя бы знаешь?
- Около 175 сантиметров. – неуверенно сказала Ева, добавив, - Наверное.
- Эх! – усмехнулся Генрих, - В общем, я должен снять с тебя все параметры! – и достал из своей сумки измерительную ленту.

Сара в этот момент подглядывала. И она видела, как Генрих стал прикладывать к груди и к бедрам Евы свои руки. Она не смогла сдержаться в этот момент. И она ворвалась в комнату, пытаясь как-то помешать. Но Генрих снова дал понять Саре, что ей здесь не место. И Саре ничего не оставалось, как покинуть их. Она была в гневе и озлобленной на Еву. Она была готова растерзать ее. Но Генрих был рядом. Что еще больше бесило Сару.
- Не обращай внимания, Ева! – спокойным тоном говорил Генрих, измеряя Еву.
- Ничего страшного. – сказала Ева.
- Хм-м…
- Что?
- У тебя отличные параметры!
- Правда?
- Да! 86-63-86 – это очень не плохо! Очень не плохо по нынешним трендам! – вдохновлено говорил Генрих.

Ева не могла таить улыбки. Она чувствовала себя в этот момент некой дурочкой, которая не знала собственной красоты. Ее все больше распирало самодовольство. Ее представления о красоте все больше обогащались. Не зная до этого ничего, она благодаря добродушному Генриху проходила в данный момент чуть ли не просвещение и посвящение. Как же ей повезло с наставником! Она осознала, что знает слишком мало. Нужно пользоваться моментом и получать бесценный опыт на ходу.
- Я хочу узнать твой рост! – сказал Генрих и притулил Еву к стенке, - Разувайся! – сказал он.

Ева сняла свои черные туфли с небольшим каблуком и прислонилась к стенке. Генрих, начиная снизу, стал подниматься вверх по измерительной ленте, сопровождая взглядом каждый сантиметр. Дойдя до головы Евы, он установил ее макушку и зафиксировал показатель:
- 177 сантиметров. Отличный рост!

Ева была рада слышать довольный голос Генриха.
- Я думаю, у меня уже вырисовывается некая картина в голове. – вдохновлено говорил Генрих, начиная устанавливать фото и светооборудование, - Ты, пока, присядь на диван. Подготовься морально, настройся. Я через две минуты буду готов. – добавил он.

Ева присела на диван и стала следить за каждым движением Генриха, пытаясь уловить каждую мелочь. Ее восхищало это. Ее притягивал процесс и Генрих. Как он владеет своим делом. Какой он великолепный. Казалось, он все сделает за всех.

Ева подумала, что следует расспросить Генриха о всяком. Узнать что-нибудь о моде, о работе моделью. И закинув ногу на ногу, она обратилась к нему:
- Сложно ли быть моделью, Генрих?
- Я не модель, поэтому не могу ответить на этот вопрос в нужном качестве и полноте ответа. – не отрываясь от своего дела, говорил Генрих, - Но могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что это адский труд.
- Почему?
- Эта работа требует намного большего, чем кажется на первый взгляд. Модель – это, по сути, продукт. Она должна соответствовать потребителю. А это не так уж и легко. Многие ломаются, толком не начав. В некой степени, модель – это сверхчеловек. Она должна вызывать эмоцию «Вау!», и ничего лишнего. В ней не должно быть истинных женских чувств, иначе она проиграет в подиумной войне тиранов. Изнурительные диеты, спорт, бессонницы; фотосессии, стрессы; повышенное внимание со стороны прессы, телевидения, обычных людей, которое подавляет чувство собственного права на личную жизнь; извечная публичность, заученные фразы. Все те, кто становится этим сверхчеловеком, те становятся моделями с мировым именем. Это очень выматывает, поверь. Фотографам в этом плане легче.

Ева зависла от сих слов Генриха. Она вдруг о чем-то задумалась, не ведая сама. Генрих, глянув на нее, сказал:
- Эй-эй! Ты что, уже испугалась?
- А? Нет! С чего ты взял? Просто, задумалась. – улыбнулась она.
- Не бойся испытаний! Сначала все кажется сложным. На самом деле, не все так страшно. – успокаивал ее Генрих.
- Я не боюсь! – еще раз сказала Ева с выразительностью.
- Вот и хорошо! Главное – знать, чего ты хочешь! – сказал Генрих, после чего добавил, - Ну что? Я готов! А ты?

Пришло время фотосессии. У Евы пробежал холодок по коже. Неужели это оно и есть? Неужели фотосессия с Генрихом? Она дождалась этого. И благо, Генрих умел отлично поддержать и направить, и Ева ему доверяла. C каждым последующим снимком Ева все больше раскрепощалась и становилась частью всего замысла. Она становилась одним целым с процессом, который все больше наслаждал ее.

Генрих направил свет и выбрал отличный фон для Евы. Ее черный обтягивающий гольф удачно вписывался в общий контраст минимализма. Ева была естественной и неземной одновременно. Генриху нравилось то, что он видит в объективе и тем самым заводил Еву еще больше. Они оба влились в процесс настолько, что вырвать их из этого мира уже не было реальным.
- Вся сила во взгляде, Ева! Дай мне взгляд! Сделай его выразительнее! Да, вот так! Съедай меня глазами! Теперь повернись! Наклони голову! Да, именно! Ты будто знаешь, чего я хочу! Больше холода во внешности! Все пламя в твоем взгляде, Ева! Помни! Твои черные глаза потрясающи для этих снимков! Выгни спину! Я хочу увидеть грудь! У тебя отличный силуэт! Изогнись еще! – увлеченно говорил Генрих, не переставая.

Ева все больше чувствовала себя удовлетворенной. Она была как рыба в воде. Ей хотелось слушать Генриха и делать это настолько долго, насколько возможно. Без слов. Она понимала все, будто была в этом деле с пеленок. И Генриха удивляло это. Буквально через несколько минут Ева могла спокойно позировать без его руководств. Это было чем-то врожденным.

Буквально через 10 минут Ева с Генрихом настолько слились в процессе, что они уже даже мыслили одинаково. Но никоим образом никто из них не намекал на ню. Для обоих это казалось лишним в их концепции нынешнего дня.
- И тебе не надоедает каждый день вот так фотографировать, объяснять все всяким юным девицам? – пробился голос у Евы, будучи вовсе раскрепощенной.
- Это моя работа. – продолжая фотографировать говорил Генрих.

Они переговаривались некоторыми фразами время от времени, чувствуя друг друга совершенно непринужденно. Генрих стал фотографировать Еву с различными бытовыми предметами, усиливая таким образом эффект бытового минимализма. Он делал из нее сонную девушку на кровати, чужую хозяйку на кухне. Любая идея серого бытия ложилась на пленку фотоаппарата. Это не было каноном. Каждый снимок казался оригинальным. И завораживающая внешность Евы, ее невероятно фотогеничное лицо лишь украшали всякий замысел гениального фотографа. Это был эстетичный диссонанс. Это был нонконформизм. И Ева с Генрихом оказались похожими в этой тропе искусства. Они были довольны фотосессией, и оба получили лишь наслаждение от нее.

После того, как все закончилось, Генрих сказал Еве:
- Я выберу самые удачные из фотографий и оставлю завтра на столе. – показывая на журнальный стол, который стоял в зале, где они сидели, - Ты лишь скажешь Саре, что пришла за фотографиями.

Последнее предложение вовсе не порадовало Еву. Она даже слышать не желала о Саре, не говоря уже о том, чтобы просить у нее свои фотографии. Для нее это было исключено.
- А может быть, как-нибудь по-другому? – сказала Ева, как можно тактичнее.
- Прости, но по-другому никак! Я улетаю в Париж самым утром, и у меня не будет времени, чтобы встретиться с тобою лично. А что тебя смущает? Ты не можешь?
- Нет, могу. Но Сара…
- Ах, Сара!.. – засмеялся Генрих, - Не бойся ты ее!..
- Она меня ненавидит.

Генрих наклонился вперед, поближе к Еве, и тихим голосом сказал:
- Она всех ненавидит. Я-то ее не фотографирую.
- А почему?
- Я же говорил, быть моделью – это адский труд! Разве я пожелаю такого своей любимой девушке!?

Еве стало все понятно. Жаль, что пришла пора ей прощаться с Генрихом. В этот момент ее накатила грусть. Она давно не встречала таких вдохновляющих ее людей. Теперь ей приходилось думать лишь о том, как она завтра придет сюда же забирать фотографии у этой стервы. И единственное, что не досаждало ей в данной ситуации, так это мысли о будущем. И, попрощавшись с Генрихом, для Евы настала пора действий. 400 фунтов остались в кармане, завтра у нее будут фотографии, которые наверняка понравятся любому работодателю. Она чувствовала себя на старте. Это был успешный старт, поливающий Еву сладким удовлетворением. Она шла по улице, как никогда, полна оптимизма, уверенная в завтрашнем дне.

Постучав в дверь дома Генриха, Ева не могла дождаться своих фотографий и раздраженного лица Сары. Она была готова к сарказму и иронии в их общении. Когда Сара открыла дверь, она тут же скрестила руки и ноги. Ева смотрела на нее высокомерно с довольными глазами. Сара, чавкая жвачкой, сказала важным тоном:
- Что надо?
- Генрих оставил мне мои фотографии и сказал, чтобы ты их мне передала сегодня. – ответила Ева, пока что без пафоса.
- Какие фотографии? – спросила Сара.
- Мои фотографии! Не твои же! – сказала Ева с намеком.

Но Сара выглядела невозмутимой. Она лишь удивилась в ответ и сказала:
- Не видела таких.

Еву начало откровенно бесить данная беседа. Поведение Сары понемногу выводило ее из себя.
- Слушай сюда, дрянь! Генрих оставил мне мои фотографии, и я пришла за ними!
- Ах, подожди! – наигранно сказала Сара, пригубив свои изящные пальчики, - Кажется, я начинаю вспоминать. Да, точно! Я видела нечто похожее на то, о чем ты мне говоришь. Это были такие порванные кусочки в моей урне.
- Что? Отойди!

Ева не выдержала и ворвалась в эмоциях внутрь дома, оттолкнув Сару. Фотографии, которые много значили для Евы, нигде не лежали. Порыскав по комнатам, Ева так и не обнаружила их.
- Нашла? – спросила Сара.

Ева повернулась к ней и сказала:
- Что ты с ними сделала, сука?
- Сука? Это кто еще сука? Это ты вчера весь день терлась об моего парня! – с пробуждением эмоций начала гласить Сара.
- Я, между прочим, фотографировалась! У тебя то этого не было! Верно?

Эти слова сильно задели Сару. Ее глаза стали бешенными, словно у черта. Казалось, еще слово и она накинется на Еву, в попытках вырвать ее волосы.
- Заткнись! Ты не знаешь всего этого!
- Знаю, дрянь! И тебе завидно, что он фотографировал меня!
- Ах ты, сука! – крикнула Сара, не в силах сдерживать свой гнев, накинувшись на Еву.

Словно сорвавшись с цепи, Сара напала на Еву, сбив ее с ног на пол. Оказавшись сверху нее, она стала бить Еву по голове, дергать за волосы, царапать. Первые полминуты Ева практически бездействовала, закрывая лицо своими ладонями.

При всей своей ненависти к Саре, Ева чувствовала, как что-то сдерживает ее руки. Словно она не могла опуститься до физической расправы. Словно это не ее методы. Но ситуация требовала резких применений каких-либо действий, иначе Сара порвет ее в клочья. Ева все больше ощущала на себе боль. И это стало фактором, повлиявшим на ее дальнейшие действия. Ей пришлось как-то защищаться. И собрав всю свою силу в кулак, Ева схватила Сару за руку и своей второй рукой зарядила ей прямым ударом прямо в нос.

Сара тут же рухнула, опрокинувшись назад, и схватившись за свою окровавленную физиономию. Ева, вставая с пола, вся растрепанная и поцарапанная, глянула на нее и посчитала, что этой белокурой стерве должно будет мало. Она хотела выплеснуть на ней все, что имелось. Будто мужская половина заговорила в ней сейчас.

Она схватила Сару за воротник и еще раз ударила ее кулаком по лицу так, что Ева сама ощутила боль на костяшках своей руки. Но ей нравилась жестокость. Она добавила еще несколько раз ногой по ребрам Сары. Та плакала и корчилась от боли, пытаясь показать всем своим мучительным видом, что с нее хватит. Но Еву не интересовали желания Сары. Она доминировала, и ей не хотелось это прекращать. Впервые Ева чувствовала себя физически сильнее кого-либо, и ей было приятно использовать данное преимущество на Саре.
- Теперь ты не такая крутая! – сказала Ева, еще раз огрев своей ногой по ребрам Сары.
- Хватит! – мучительно сказала Сара, еле выговаривая сквозь свою боль.
- Что? Хватит? – сказала Ева, взяв Сару за волосы, а затем жестоко бросив в пол.
- Хватит! – снова выстрадала Сара.
- Значит поговорим. Да? – сказала Ева, усевшись сверху Сары, которая с согласием кивала ей.
- Где мои фотографии? – сказала она, взяв Сару за воротник.

Сара выдерживала паузу, видимо пытаясь перевести дыхание и боль. Ева с нетерпением смотрела на нее. Та, снова набравшись своей любимой дерзости, сказала сквозь красные от крови зубы:
- Я же сказала тебе, в урне! – и попыталась плюнуть в Еву своей кровью, но ее губы были так разбиты, что сделать это оказалось проблемой.
- Ах ты, дрянь! – сказала Ева, ошпарив своей ладонью лицо Сары.

Капли крови брызнули изо рта Сары на паркет.

«Ты не Билл Уолкотт! С тобой можно бороться!» - думала Ева, - «А толку? Фотографий нет. Стерва победила. Хоть и сделала это подлым способом» - все больше смиряясь с действительностью.

Ева, приняв абсолютно спокойный вид, встала с Сары с чувством обреченности внутри. Она не могла изменить ход событий. И от порыва эмоций она не приблизилась к собственному идеалу, что тоже грузило ее мысли сейчас.

«Это не мое! Я не могу пасть так низко!» - подумала Ева, пытаясь все переосмыслить.

Она направилась к выходу, дабы покинуть этот дом. Без лишних слов. Молча. «Все кончено» - думала она. Но смех за ее спиной заставил остепенить свои мысли.

Даже сквозь боль Сара находила в себе силы злорадно смеяться над Евой. Та остановилась, не в силах понять. Как можно смеяться, когда тебя чуть не смешали с дерьмом? Как можно терпеть такую боль?

«Она сумасшедшая!» - думала Ева, повернув свой взор на Сару и увидев ее попытки встать с кровавого пола. С разбитым лицом, ползая на коленях, Сара пыталась донести свой монолог:
- Тебе никогда не стать моделью! – после чего она засмеялась смехом ненормального.

Еве стало не по себе в этот момент. Она смотрела на Сару и удивлялась ей. И в тот же момент ей было жалко эту истеричку. Она до сих пор питала к ней невероятную ненависть и злобу за совершенный ею подлый поступок. Но она пыталась отстраниться от всего этого. Нет ничего хуже, чем подобать методам своего врага. И еле раздвинув свои губы, Ева сказала сдержанным голосом:
- Посмотрим. – и ушла.

Морган Роттен © История Одного Андрогина (2011-2013гг.)