Шаман идет на проповедь

Страницы жизни ясновидящего генерала

Расшифровав сигнал «Моны», «Шаман» присел к окну, закрыл глаза и стал вызывать духов своего рода. Этот ритуал был для Шамагиро естественен, как дыхание. Так повелось издавна: если духи были не в духе, то он спотыкался на ровном месте, падал, но не огорчался, тотчас вставал на ноги и с новой силой и энергией шел вперед. Духи были добрые и внушали, что не стоит обращать внимания на неудачи,  любые тучи пройдут, а солнце останется. В семье Шамагиро не меняли традиций, признавали, несмотря на современное образование, что в природе имеется целый пантеон духов на все случаи жизни: эжины и ойоны - хозяева лесов, гор, камней и рек, жизни и смерти. Духи везде, они все знают лучше любых мудрецов. Все эти духи пришли за Шамагирами из далекой страны Тунгузии двести лет назад. Но прежде чем обращаться с просьбой, надо было по таежному закону задобрить духов. «Шаман» взял бутылку виски и плеснул на все четыре стороны, затем «подарил» с полупоклоном духу шоколадный батончик, нечаянно уронил приготовленный апельсин, но вовремя вспомнил еще один закон: что уронил, то уже не твое.
Интуитивно почувствовав знакомое приближение эйжина, «Шаман» обхватил голову руками, сделал над собой еще одно усилие, чтобы отрешиться от всего земного и сиюминутного. Стал мысленно просить главного хозяина Туло совета, как ему лучше подступиться к агенту  Моне, как  безопаснее действовать в сложной обстановке, в чужой стране? Несомненно, в церкви будет много слушателей из различных сект восточного направления, что с одной стороны облегчает ситуацию, в толпе легко быть наблюдателем, ты видишь всех, а тебя никто. А что касается подозрений генерала, Шамагиро достал из заветного ящичка японский старинный магнитный маятник, задал себе один вопрос, причастны ли боевики секты к убийству майора из Москвы? И еще повторил вслух задание: «Если маятник пойдет влево, подозрения имеют место, а если вправо, то заниматься этим не следует».
За окном консульства жил город, монотонно шлифовали асфальт автомашины, где-то близко играла музыка, а «шаман» ничего не видел и не слышал, кроме голоса эйжина: «Сын мой! Иди туда, куда тебя зовут. Ты хорошо ублажил меня, и я помогу тебе. И ничему не удивляйся».
Туло исчез, оставив после себя важную мысль: возможно, придется совершать всевозможные манипуляции. Он хорошо представлял, как под воздействием проповеди и соответствующей музыки входят в экстаз сектанты, начинают кружиться, размахивать руками, плакать,  говорить, ни к кому конкретно не обращаясь, на различных языках…
Церковь «Бело-голубого лотоса», к счастью, находилась в соседнем переулке, который носил странное название «Кривоколенный», и Шаман направился «на разведку». Приостановился возле здания с куполом, на котором не было креста. Тут уже толпились какие-то люди, шумно обсуждали предстоящую проповедь. Шаман прислушался. Сектанты восторженно говорили о проповеднице из Америки, мол, это мировая величина, её выступления собирают полные залы, слушатели приезжают издалека. Шаман прошел поближе к входу. Разглядел на дверях афишу, на которой было типографским шрифтом  объявление: «У нас в гостях  известная женщина - проповедник Майя Джонсон. Она прочтет в нашей церкви две проповеди: «Почему, Бог, почему?» и «Жди своего часа!»
«Что ж, – подумал Шаман, – подожду и я своего часа. Вот только почему агент не подсказала, в каком месте предстоит первая встреча? Возможно, «Мона» все это сама предусмотрела. Будем на это надеяться…»
Служители «Бело-голубого лотоса» распахнули створки дверей, и толпа повалила в помещение, спеша занять места ближе к проповеднице. Играла совсем не духовная музыка, а нечто восточное, боевое. Шаман стал наблюдать за сектантами, люди были прилично одеты, выглядели вполне современно. Но вот на сцену вышла молодая женщина, в черном костюме, с высокой, модной прической, туфли на каблуках-шпильках. Она оглядела зал и громко заговорила: «Меня зовут Ганна. Я - помощница известной проповедницы, чьё имя боготворит полмира. Ее любят христиане за то, что проповедница общается с Господом, и несет людям правду, приобщая их к великой Истине. Остальное она расскажет сама. Встречайте».                Ганна протянула руки навстречу проповеднице, которая, выйдя из-за кулис, улыбнулась,  прошла по сцене, зорко оглядывая притихшие передние ряды, затем звонко заговорила по-английски:
«Дорогие мои братья и сестры! Наверное, нет среди вас такого человека, который бы не раз задавал себе вопрос: «Почему, Бог, почему?» Почему сосед, который в колледже не блистал знаниями, стал боссом? Почему, мне доброму христианину, так не везет в жизни? «Почему моя подруга, некрасивая и не очень умная, вышла замуж за умника и живет, как в раю?»     Американка говорила вдохновенно, легко двигалась по сцене. Переводчица Ганна с трудом успевала за ней.
Шаман уже перестал вдумываться в смысл  слов проповедницы. Почему-то Мону он узнал сразу, с первого взгляда, почувствовал укол в самое сердце, словно знак: она тоже признала его. Шамана осенило, что вполне вероятно в этом же зале сидит сама Тасико. Ведь вряд ли великая террористка пропустит проповедь, которая ее не просто интересует, а даёт возможность  полнее  познать характер и настроение этих людей. «Шаман» осторожно стал оглядывать ряды слушателей, но ничего подозрительного не заметил, хотя слышал голос духа: «Наберись терпения, наберись терпения. У шаманов Тунгузии девять степеней посвящения. У тебя восьмая степень, значит, ты проводник между мирами, наберись терпения».