Курсы иностранного языка 3

      Мы продолжали учить немецкий язык. Повторяли пройденное, закрепляли правила, учили слова. Присоединялись глаголы в прошлых временах, простом и совершенном. Избавлялись от одних ошибок, и делали новые.  В конце каждых полутора месяцев обучения писали тестовую работу. Результаты тестов каждый раз показывали, что Сима и её муж оставались пока впереди «группы всей». Рита рвала и метала, пытаясь обогнать Симу. Ну как же, ведь по её словам Сима из Житомира, а она, Рита, почти что из Киева!

     С наступлением весны Рита резко прибавила «обороты». Как и прежде, она пыталась первой отвечать на вопросы преподавателя к группе. И на вопросы учителя другим ученикам Рита громко отвечала, не ожидая ответа. Преподаватель в конце концов устал с ней бороться, и стал уделять Рите больше внимания, чем остальной группе. Сима не обращала внимания на это нелепое «соцсоревнование», а училась, пыталась латать дыры в своём немецком языке. Как и прежде, к ней часто обращались позвонить чиновникам в учреждения, или сопровождать в присутствие, где нужен был бы переводчик.

     Однажды Любовь попросила Симу пойти с ней к врачу во время занятий. Только «забыла» назвать точный адрес клиники, а также указала неправильное время. В результате она смогла  объясниться с медиками сама. А Сима пришла не в ту клинику, там узнала точный адрес, приехала куда надо было, но Любовь уже прошла требуемые процедуры. Сима пропустила день курсов, и всё это оказалось напрасным. На упрёки Симы, что Люба дала ей неверный адрес и время, та не ответила и рассказала ей, что потом в клинике ей сказали, что женщина, то есть Сима, которую больная с собой пригласила для перевода, не знает немецкого языка, и пациентка может впредь обойтись без неё. Этот уже не первый симптом неадекватности своего поведения Люба пыталась «замазать» продуктовыми подачками, которые раз от разу становились всё меньше и хуже, пока Сима не поняла, что дары Любы состоят из продуктов, которые она всё равно собирается выбрасывать.

     А на курсах Любовь продолжала довольно часто возникать в перерывах у стола Симы со своим мобильным телефоном, просила позвонить то к врачу, то по поводу квартиры. Любе обещали через год выделить социальную однокомнатную квартиру в новом строящемся доме недалеко от центра Мюнхена. Она уж и стройку посетила. А желание «пощупать своими руками» будущее жильё, а ещё лучше – ухватить его в горсть, и не выпускать, у Любы было сильнее её самой. Она знала за собой эту привычку к стяжательству, и сама себя за это нахваливала. На перерывах она рот не закрывала, делилась с Симой и её одногруппниками своими успехами в поисках бесплатных кормушек, «раздаваловок», «столов», благотворительных служб. Она обнаружила магазин secondhand – товаров, где за 20 центов можно было приобрести любую вещь, там находящуюся. Люба сразу завела там знакомство, и для неё вещи оставляли. Норковая шуба в хорошем состоянии, бронзовые старинные подсвечники, пальто, сапоги, платья, куртки, шляпки,- вот такую дань собрала она меньше, чем за пару месяцев в этом скромном подвальном магазине.
     В благодарность за многочисленные услуги Симы и её мужа Любовь повела с собой в один из торговых дней в этот магазин. Сима с мужем купили там по паре «обновок», куртки, юбку и рубашку в неплохом состоянии. А Люба не нашла в этот раз ничего нового. Зато выйдя из магазина, она заметила оброненные кем-то монетки, и пала на это место, как хищная птица. Распростершись над мелочью, она в момент похватала двух- и одноевровые монеты, а когда Владислав, Симин муж, увидевший монеты одновременно со счастливицей, попытался дотянуться до откатившейся монетки в пятьдесят центов, она удачно блокировала увальня, и ему было не дотянуться! Сухонькая, но крепкая рука 70-летней физкультурницы быстро шмыгнула к последней монетке и цап!- все денежки были уже у неё в кармане. Необыкновенно легко старушка поднялась с колен, и как ни в чём не бывало продолжала рассказывать слегка обалдевшим супругам о том, как она совершенно бесплатно набрала разных хороших книг на фломаркте и еле допёрла их до дому.

-А дома в Житомире перед отъездом в Германию я прикупила пару квартир у отъезжающих за рубеж, и столько всего натащила в них, что сыну и внуку на долгие годы вещей и мебели хватит.-

     Сима слушала этот рассказ и вспоминала, как её дети пустили всё на ветер, что мать ей оставила и она сама собрала за годы замужней жизни, отказывая себе во всём необходимом, и даже в еде. И мебель, и одежду, и постельное бельё, и посуду, и варенья, и ... В душе её поднималась горечь и отвращение к этой жадной, хваткой старухе, которая даже на закате жизни всё стяжает, стяжает...

-Чем она отличается от погромщиков, грабивших и убивавших моих предков?,-

думала Сима, вспоминая рассказы её матери, как её семья вернулась после Великой Отечественной войны домой в свой городок, и застали в своём разорённом доме притон проституток, которых с трудом удалось выдворить из жилища. А потом одна из этих прислужниц фашистов стала заведующей районо, и не давала житья симиной матери, учительнице по образованию. Она вспоминала, и как её сотрудница, уезжавшая в Америку, пыталась ей продать за 5 рублей старый мужнин пиджак, а тогда её семья на эти 5 рублей могла протянуть почти неделю до получки. И даже уезжавшие за рубеж родственники своим украинским соседям отдавали нажитое даром, а ей, Симе, даже стеклянный графин с отбитой ручкой продали, как новый.

-Что же во мне такого, что вот этой наглой старухе всё отдавали бесплатно, а у меня за выбрасываемые тряпки пытались выманить последнее?,-

думала Сима, прощаясь с Любовью на Мариенплатц.

     А учебная группа всё таяла, и таяла. Ушли в более лёгкую группу те сокурсники, которые сильно отставали, и по результатам тестов не смогли набрать более 30% возможных баллов. Среди них были приятели мужа Симы Владислава: Микис, обрусевший грек, и Махмуд, интеллигентный араб. Владислав сблизился с Махмудом, они сидели рядом, общались на немецком языке в перерывах, да и на уроках, к обоюдной пользе. С греком Влад здоровался на немецком, русском и греческом языках, это было у них вроде игры. Владислав служил когда-то в Грузии, где жил одно время Микис, так что у них были общие темы для воспоминаний. Он здоровался с Махмудом хорошо всем известным «Салам алейкум», приблизительно означающем «Мир вам», и это было всё, что Влад знал. Махмуд, услыхав, как прощаются друг с другом русскоговорящие бывшие граждане Союза, выучился говорить «До свидания» и научил Владислава прощаться на своём языке. «Иле ле-ха», так примерно звучало наше «До свидания» на арабском.

29 мая 2013 г.