Синьора на балконе Глава 3 Мы один мир Часть 3

На моём животе Алла Дмитриевна нарисовала огромный черный крест и  летнее солнце гладит его малиновым предзакатным светом, но я вполне счастлива, потому как думаю, что этот крест блатной, то есть меня по звонку пометили, и тайный знак должен выделять эту роженицу для особого внимания персонала.

Как важно чувствовать этот момент гарантированной заботы, чтобы ни о чем не беспокоиться.
 
– Марьян, а знаешь, что это был за крестик? Это на плановом обходе главврач прослушивала сердцебиение плода и по-быстренькому делала отметки на своём рабочем материале. Так что это было просто твоё крещёное чёрным фломастером сердце где-то рядышком с моим аппендиксом.
В тот год вообще акушеры себя проявляли творчески: мамы – с художественной бриллиантово-зелёной росписью сосков, малыши – с дезинфицированными от каких-то страшных коков зелёными ртами. Но нам с тобой подфартило, потому что в следующем году почему-то  в родовспомогательных трендах уже была не санация молочных желёз, а брутальная эпизиотомия… Мне понравилась инфа, что сейчас это разрезание промежности многие учёные относят к наиболее частому проявлению акушерской агрессии…

– Ты – в своём репертуаре… весь аппетит испортила, можно хоть моккиато спокойно выпить? Вот, что за семейка? Стоит только сесть за стол – так  сразу всякие гадости патолого-фекально-анатомические! И главное же – пожелали «Смачного!»  Какое лицемерие!