Пощечина общественному мнению

Пощечина общественному мнению.

Сцена первая.

Англия. Маленький городок. Небольшая кухня. Вечер, занавески задернуты. Женщина, которой далеко за сорок, но отчаянно молодящиеся. Она одета в халат, входит мужчина лет тридцати, с походными сумками, в спортивном трико.

Женщина:  Приехал, наконец! Я уже думала, что тебя не дождусь.

Мужчина: Раз сказал, что приеду, значит, приеду! Я это много раз повторил по телефону. У меня кредит кончился, пока тебе отзванивал и посылал сообщения.

Женщина: Давай, раздевайся полностью, а то от твоей одежды неприятный запах.
 Почему ты не пользуешься одеколоном?

Мужчина: Пахнет просто дорогой, ветром, немного сыростью. Я же неделю жил в палатке. А на счет парфюма, то я не люблю резких запахов.

Женщина: Придется полюбить тебе резкие запахи, если хочешь найти работу. И одеться приличнее, а то ты одет, как балерина, как с тобой с таким куда-то идти.
И усы надо сбрить, тут их не носит никто. Надо же следить за модой!

Мужчина: У меня есть штаны в сумке, вполне современные…

Женщина: Да что ты мог там в своей Норвегии купить? У тебя же совсем нет вкуса! Завтра пойдем в магазин, и я помогу тебе выбрать солидную одежду.

Мужчина: У меня не так много денег. Я потратил на паром больше, чем предполагал. Просто в интернете опубликовали неверную информацию о ценах на билеты.

Женщина: Давай же раздевайся я тебе дам одежду своего сына!
Мужчина: Не стоит, я недавно все это стирал.
Женщина: Давай, без разговоров! Всю одежду пихай в машину. Надеюсь, что до утра все высохнет. А на счет денег не переживай. Я тебе одолжу, сколько надо и за еду и жилье пока не буду ничего с тебя брать, потом все отдашь, когда начнешь работать.
Мужчина: Я бы не хотел влезать в долги и одевать чужую одежду…
Женщина: Она же потная вся! Вот тебе штаны, а вот майка, маловаты, но ты же сейчас на улицу не пойдешь.
Мужчина переодевается в поданную ему одежду. Женщина подходит к плите и наливает суп из кастрюли в тарелку.
Женщина: Соскучился по русскому супу в Норвегии?
Мужчина: Почему я там должен был по нему соскучиться? Ел его, как и везде, там есть магазины, где продаются все необходимые продукты. Я сыт, не стоило мне наливать! К тому же, я не ем куриные ноги, да еще и со шкурой.
Женщина: Как это не ешь! Я же для тебя приготовила! Это хорошие ноги, тут вообще хорошее мясо. Это с моей фабрики, индюшатина.
Мужчина: Мне вообще не нравится птичье мясо, тем более ноги или там, крылья, со спинами. Это же гадость! Зачем на себе экономить. Лучше съесть меньше по объему, чем…
Женщина: Давай ешь, а потом выпьем! Хотя, если ты такой привередливый, то можешь нашим мужикам оставить, они скоро вернуться со второй смены. Они все едят, и то, что движется, и то, что нет.
Она достает початую бутылку вина, наливает полные стаканы. Мужчина, нюхает напиток, гадливо морщиться.
Мужчина: Какая гадость! Это же не вино, а черт знает, что! Какой-то спирт лимонадом разведенный. Насколько я понял, тут в Англии нормальный алкоголь не купить. Тут государство не держит полный контроль над продажей алкоголя. Я вообще вино не очень уважаю, больше пиво и не крепкое. Надеюсь, что тут такое можно будет найти…
Женщина: Ты пей, чего ты болтаешь! Нормальное вино, целых пять фунтов за бутылку, сладенькое.
Мужчина: Если ты настаиваешь, я могу выпить, но это будет не совсем приятно для меня.
Женщина: Как это может быть неприятно! Пей! А что у тебя за тапки?
Мужчина: Это клоги – норвежская обувь с деревянной подошвой.
Женщина: Такие тут не носят. Они же женские, каблук высокий.
Мужчина: Да нет, мужчины там тоже такие носят.
Женщина: Только на улицу в них не ходи, а то соседи  и так на тебя, как на инопланетянина смотрели. Где ты только шляпу такую взял.
Мужчина: Это специальная шляпа с накомарником. Что-то мне пить захотелось. Я сейчас чаю заварю, очень хороший из Швеции.
Женщина: Да есть у меня чай в пакетиках и не надо никакого сита.
Мужчина: Мне не очень нравиться пить чай из бумажных пакетиков. Это пыль с привкусом бумаги.
Женщина: Что за бред! Всю жизнь пью чай из пакетиков и никогда не чувствовала вкуса бумаги! Ты лучше посмотри на свое сито, оно же страшное!
Мужчина: Так это оно от чая потемнело. Ничего страшного! За то какой запах у чая, а вкус и так совсем убойный.
Женщина: Зачем ты мне такой крепкий заварил? Вот сахарница!
Мужчина: Зачем портить чай сахаром? Если туда добавить сахар, то уже невозможно почувствовать вкус чая. Зачем то, что горькое делать сладким?
Женщина: Какой ты! Всё делаешь не так, как нормальные люди! Какой у тебя размер ноги? Просто тебе, чтобы работать, нужны будут ботинки со стальным носком. У нас есть тут парочка, если подойдет, то и покупать не надо будет.
Мужчина: У меня тридцать девятый вообще-то, но я ношу сороковой…
Женщина: Надо же! Вроде и высокий, а нога такая маленькая. Но ничего, там где надо, у тебя размер нормальный.
Мужчина подавился чаем, закашлялся.
Женщина: Ты давай быстрее, иди, помойся. Вода, правда, еще не нагрелась, но я думаю, что мы успеем, пока мои дети не вернулись.
Мужчина: А может, не надо? У меня уже давно этого не было. Я, наверное, совсем потерял форму. Ты еще писала, что встречаешься с мужчиной…
Женщина: Не надо прибедняться! Все у тебя, там, в порядке, дай бог каждому. А с этим англичанином я пока только встречаюсь, между нами еще ничего не было. Надо хотя бы попробовать. Быстрее допивай свой чай! А вино я сама допью, тебе не надо, а то еще будешь вялый. Я так устала! И завтра выходной на тебя придется потратить, по магазинам ходить, в банк и к подруге зайти, спросить, как национальную страховку оформлять. Я ей помогаю учить русский, а она мне все с английского переводит. Давай быстрее!
Мужчина нерешительно выходит, а женщина энергично подталкивает его.

 
  Сцена вторая.

Мужчина тридцати лет, Геннадий, сидит на кухне и пьет пиво из банки. Женщина за пятьдесят, Нина, пьет вино и ест домашнее печенье. Занавески открыты, за окнами заходящее солнце.
Нина: Хорошо, что у меня, наконец, появился в доме мужчина, а то сына и зятя не уговорить сумки из магазина донести. Жаль, что у тебя нет водительских прав и машины. Как же ты их не получил, пока жил в Латвии?
Гена: У меня было много негативных ассоциаций с автомобилями, а острой необходимости в правах и машине не было.
Нина: Как это, не было необходимости! А жену в магазин свозить, а самому на природу съездить погулять. Вот, мне в по этим горам, так трудно ходить. У меня же плоскостопие старческое.
Гена: Тут нет гор, это холмы.
Нина: Какая разница? Все равно мне очень тяжело ходить.
Гена: Так купи велосипед, тут же зимы теплые, снега не бывает.
Нина: Придумал! Чтобы я, в мои-то годы, ездила на велосипеде! Мне нужен солидный мужчина с машиной. Я уже не девочка!
Гена: В Европе на велосипеде ездить не зазорно. Старые люди тоже пользуются велосипедом. Я много видел, как они физкультурой занимаются, потому и живут дольше. Врачи говорят, что человек каждый день должен пройти не меньше десяти километров…
Нина: Не говори ерунды! Если так себя насиловать, то долго не проживешь! Я понимаю еще в фитнесс центре, на тренажерах. Я купила себе абонемент, так дешевле и часто после работы туда хожу. Из-за тебя два дня уже пропустила.
Гена: Стоило ли? Дала бы адрес этой женщины, я бы сам к ней зашел и все узнал, да и в агентство тоже мог сам зайти.
Нина: Что за ерунду ты опять городишь! Ты же не знаешь куда идти!
Гена: Я уже купил карту и могу по ней найти любой адрес. Кстати, дай мне код для подключения к интернету.
Нина: Не знаю я никакого кода! Если нужен компьютер, то иди в мою комнату и пользуйся моим.
Гена: Зачем мне твой, когда у меня есть свой?
Нина: Спросишь у Володьки, когда он с работы вернется.
Гена: Уже спрашивал. Он не знает. У него проводное подключение.
Нина: Да, куртку ты хорошую купил, а кеды какие-то детские и штаны можно было шире выбрать.
Гена: Для сельской местности пойдет. Я не невеста на выданье, чтобы тут наряжаться и искать свою половинку.
Нина: А откуда ты знаешь, где ты её встретишь? Нужно всегда хорошо выглядеть, потому, что везде можно встретить свою половинку. Я всегда крашусь, даже, когда просто выхожу из квартиры вынести мусор.
Гена: Той женщины, которая мне нравится, здесь нет, да и ей бы я не понравился в широких штанах и накрашенный. А, уж, над кедами со стразами она точно бы долго смеялась. Мне она и понравилась тем, что не пользовалась косметикой и не крутилась часами перед зеркалом.
Нина: И ты надеешься на то, что она тебя еще помнит!
Гена: Нет, я ни на что не надеюсь. Просто не вижу других женщин и все. Они меня не волнуют. И я вряд ли займусь поиском, если узнаю, что она вышла замуж и не хочет меня больше видеть.
Нина: Ну, и проживешь свою жизнь зря!
Гена: Это не мне решать, как я проживу свою жизнь. Я не могу даже решать, чего мне хотеть, а чего нет.
Нина: Хватит молоть всякую чушь! Человек всегда сам решает, чего ему хотеть! А так болтают слабаки, которые постоянно оправдывают свою никчемность. Если бы ты её действительно любил, то уже давно бы горы свернул, купил бы квартиру, машину, загородный дом и сделал ей предложение, выглядел бы не так, как бомж!
Гена: Я не думаю, что её интересуют квартиры и машины, а если это так, то она уже вряд ли будет интересовать меня. Тогда в ней не будет той загадки, которая сейчас меня к ней притягивает.
Нина: Это все отговорки! Каждой нормальной женщине…
Гена: Она не нормальная!
Нина: И зачем она тогда тебе нужна, зачем ты ей нужен?
Гена: Это наше, интимное дело, в которое мы никого не посвящаем.
Нина: Ты же с ней не разговаривал уже три года!
Гена: Это не так уж важно, куда важнее, то, что я все время чувствую.
Нина: Это все пустое! Надо поставить перед собой цель и тупо к ней идти!
Гена: Почему обязательно тупо? Почему бы хоть иногда не задуматься над тем, стоит ли к ней идти, и что эта цель из себя представляет?
Нина: Ты все думаешь, думаешь и ничего не добился в жизни. Учился на художника и не стал им, а столько денег потратил на учебу. Мог бы за то время создать новую семью, сделать счастливой женщину. А теперь ты выглядишь уже стариком, со своими усами и морщинами. Ты уже никому не нужен, никому не понравишься! Ладно, пойди, погуляй с моим внуком, а то ко мне сейчас придет швея, мы с ней тут чаю попьем.
Гена выходит из кухни, зовет ребенка.

Сцена третья.

Гена заходит в кухню. Берет банку пива из холодильника, садится. Нина убирает со стола чайную чашку, моет посуду, потом оставляет её недомытой.
Нина: Домоешь посуду, а то я так устала. Эта Люба, неплохая женщина, но все время выпившая ходит и курит часто. Она вышла за курда замуж. Делает вид, что не понимает, что он на ней женился только для того, чтобы тут жить.
Гена: У меня две родственницы дальних, тоже живут в Англии и замужем за курдами. Две сестры. В разных городах живут, не знаю, в каких, именно. Одну тоже Люба зовут, а другую Леной. Люба, вроде бы, тоже на швейной фабрике работала, когда в Латвии жила…
Нина: Подожди! Как у них фамилия?
Гена: Лисовские. А какая разница?
Нина: Так это же твоя сестра у меня сейчас была! Она же тут рядом живет!
Гена: Какая сестра, она вообще-то мне тетя, хотя и младше на пару лет. Её отец сводный брат моей бабушки. Просто моя прабабушка два раза замужем была и дети от разных отцов.
Нина: Но ты же не называешь её тетей!
Гена: Я её видел только один раз, а с её отцом вместе работал несколько месяцев и все никак не мог вспомнить, где я его видел, потом только разобрался, когда его уже уволили…
Нина: Хватит всякую ахинею говорить! Сейчас я ей позвоню, сделаю сюрприз!
Нина выходит из кухни, через несколько минут возвращается вместе с Любой, высокой широкоплечей женщиной лет тридцати, одетой строго, не кокетливо, не накрашенной, с красноватым лицом и резким голосом. Она обменивается с Геной сдержанным приветствием садиться за стол. Нина достает вино и наливает ей полный стакан.
Гена: Да, лет десять так точно не виделись, а до той встречи еще лет пятнадцать имели друг о друге только теоретическое представление. А я, вот, из Норвегии приехал на велосипеде и пароме, двумя паромами пришлось ехать, на самолете вышло бы дешевле, но зато удовольствие от путешествия получил. Теперь вот тут работать собираюсь устроиться…
Нина: Может, ты ему поможешь в банке счет открыть? У нас сегодня что-то не получилось. В два банка зашли и везде они какие-то анкеты дают, и разговаривать не хотят. Как же он на работу без счета в банке устроиться!
Люба: А номер страховки он получил?
Нина: Да мы с Доротой позвонили и ему назначили время, когда на интервью явиться. Я думаю, там все нормально будет, английский он хорошо знает. И в агентстве его тоже отказались без рекомендательного письма с последнего места работы регистрировать. Он же в Норвегии работал, и письма никакого не взял. Там, наверное, так не принято. Что теперь делать, не знаю.
Гена: Все будет нормально, мне мама из Латвии по интернету пришлет из своей фирмы, она же там главный бухгалтер, все печати есть. С этим проблем не будет.
Люба: А вы только в одно агентство ходили?
Нина: Зачем ему в другие идти? Пусть работает вместе со мной!
Люба: На всякий случай, мало ли, там ничего не выйдет или работы долго не будет. Что он будет дома сидеть? Временно в другом месте поработает.
Нина: Да и пусть посидит дома. Я ему денег одолжу, если что, а пока у него есть немного. На одежду только потратился немного сегодня…
Люба: Да я тоже ему могу одолжить денег. Он может и пожить у меня первое время.
Нина: Не надо! Он тут у нас очень хорошо приспособился, с ребенком гуляет, в магазин со мной ходит. На диван только не хочет ложиться. Спит на своем матрасе, на полу походном и в спальном мешке, спартанец. И работать ему лучше на моей фабрике.
Ладно: Я пойду. У меня ребенок дома один. Ты меня проводишь? Заодно узнаешь, где я живу.
Гена: Хорошо, я провожу, нет проблем.
Люба и Гена уходят. Нина притворно улыбается, провожая их, а потом раздраженно начинает мыть посуду и разбивает тарелку.

Сцена четвертая.

Кухня в квартире Любы более темная. Мальчишка лет шести, бросается в гостя игрушками, шумит. Люба его бьет и прогоняет в комнату, ругается матом, ребенок плачет, а потом затихает.
Гена: Ты зачем его так бьешь?
Люба: А что мне с ним делать, если не слушается! Зараза! Вот козел, а! Если сейчас не заглохнешь, еще получишь!  Я не шучу!
Гена: Так он поиграть хочет. Хотя я тоже устал, но…
Люба: Значит, завтра с утра я тебя проведу по нескольким агентствам, зарегистрируешься в них на всякий случай.
Гена: Так у меня еще страховки не будет завтра и я уже в том, вроде бы решил зарегистрироваться. Если сразу из двух агентств позвонят.
Люба: Что ты паришь мозги! Пойдешь в то, где больше платят и работа легче.
Гена: А разве так можно?
Люба: Это же работа через агентства, а не постоянная. Хочешь - идешь, не хочешь – не идешь.
Гена: А за двумя зайцами погонишься и ни одного не поймаешь.
Люба: День отработал и радуешься, считай, можешь неделю за жилье заплатить. Еще день отработал, так есть на что продукты купить. А если три дня в неделю отработал, так можно и выпить или приодеться. Вообще, всегда, когда есть работа, надо за неё браться, и откладывать деньги. Иногда бывает, что работы несколько месяцев нет нигде.
Гена: Это понятно. Ты лучше мен скажи, где и за сколько можно снять комнату или квартиру.
Люба: А что тебе у Нины не нравиться?
Гена: Ты еще спрашиваешь! Она меня кинула на счет работы, а теперь еще и глумиться надо мной. В последнее время она мне стала совсем неприятной. Сказала, что у неё есть жених, а сама…
Люба: Что? Вы спите вместе!
Гена: Не спим, но супружеский долг мне пришлось ей выплачивать. В последний раз было совсем противно это делать.
Люба: Она хоть и старше тебя на двадцать лет, но выглядит еще очень хорошо, одевается современно, следит за собой, умная и воспитанная…
Гена: Пусть так, но мне она неприятна, и я хочу, как можно скорее от неё уйти подальше и больше никогда не видеть. Если ты мне поможешь, я дам тебе денег, сколько захочешь.
Люба: Но зачем тебе от неё уходить, она же может и подождать оплаты за жилье, а это очень нужно на первых порах. Можешь, конечно, ко мне переселиться…
Гена: Я хочу жить в одиночестве, я жутко устал жить с кем-то. Мне неприятно ходить с ней в магазины, есть её стряпню, слушать тупости, что она говорит. С внуком её, конечно, гулять не в ломы, но, как вспомню про его бабушку, так меня в дрожь кидает. Дело в том, что она думает, что я полный идиот, и она меня имеет. Меня это достало. Если она еще раз предложит заняться с ней сексом, меня вырвет! Я и так в последний раз закончить не смог, она узнает, взбеситься.
Люба: У моего мужа есть одна хата в центре, он может её за полтинник в неделю тебе сдать.
Гена: В общем, серьезно с ним переговори. Как на работу устроюсь, так сразу свалю от неё. У меня сейчас немного денег есть.
Люба: Ты не можешь потерпеть год, когда накопишь денег, тогда и будешь сам снимать жилье и жить один.
Гена: Ты шутишь! Я лучше буду голодать, чем жить с ней год. Пойду в Ригу пешком! Я и так эту Англию терпеть не могу, а тут еще эти совки понаехали.
Люба: А что ты любишь?
Гена: Скучаю по Норвегии. Все равно туда опять уеду, когда придет время.
Люба: Опомнись! Какая, к черту, Норвегия. Тут надо устраиваться, машину купить, жениться.
Гена: Меня от подобной перспективы воротит. С такой Ниной, по магазинам шляться, спать с ней, а потом куриц на фабрике потрошить. Лучше загнуться сразу, чем прожить так несколько лет! Это не жизнь, а ад!
Люба: Но есть же и другие женщины, молодые. Вот, если на курдской женишься, так тебе еще заплатят.
Гена: Если жить еще с курдской женщиной и работать на этих дурацких фабриках в этой поганой стране, то зачем нужны деньги? Чтобы покупать эту дрянь, которую тут еще и алкоголем называют.
Люба: А что ты хочешь?
Гена: Если бы знал и мог, то здесь бы не сидел. Вообще-то я художник и писатель и чувствовал себя счастливым, когда бомжевал на своем велосипеде по Скандинавии. Два месяца ни с кем не разговаривал…
Люба: Людей не любишь?
Гена: Не то, чтобы не люблю, просто неприятно с ними контактировать. Волю люблю, но я её предал, побоялся, поехал к родственникам в Норвегию, а там осел на год, работал от случая к случаю. А потом…
Люба: Может быть, тебе на англичанке жениться?
Гена: Какой смысл? От этого никакого толка. Да и зачем я ей нужен? Тележку в супермаркете катать? А она мне, зачем нужна? Что я, скотина, что ли? Я думаю заработать немного денег и свалить в никуда. По моим подсчетам, если у меня будет штука, то я смогу целый год странствовать. Мне на велосипеде и в палатке много не надо.
Люба: Ты с ума сошел? Тебе уже давно остепениться надо.
Гена: Не смогу я так жить, для того, чтобы работать и тратить заработанные деньги на мусор.
Люба: Тут можно год проработать, а потом получать бенефиты год. Шестьдесят пять в неделю и жилье бесплатное. Будешь книжки свои печатать и рисовать целыми днями.
Гена: И жить, как в тюрьме? Иногда можно по парку прогуляться, в котором народу больше, чем деревьев. Нет, я человек дикий, мне лес, горы нужны, просто для того, чтобы знать, что еще не вся земля опоганена людьми, которые плодятся тут, как мухи и копошатся, норовя друг другу на голову нагадить. Тошно мне тут! Здесь у меня такое настроение, что только пить и спать хочется. Ладно, пойду, а то совсем напьюсь тут с тобой.
Люба: Подожди! Может, потанцуем?
Гена: Не люблю я такую музыку, не слушаю, не то, что танцевать…
Люба: Ладно. Завтра в девять зайду к тебе.
Гена: Давай!

Сцена пятая.

Следующий день. Гена и Люба сидят у неё в комнате. Играет музыка ска, которая Любе не нравится, стол уставлен банками и пивом и сидром. Ребенок балуется. Гена берет его на руки и возится с ним, он визжит от радости.

Люба: Так, хватит тут орать! А ну вали в свою комнату! На английском тебе повторить, гадина! Или веди себя тихо, не лезь к дяде, или уйдешь отсюда!
Гена: Как там с квартирой?
Люба: Потом поговорю, когда ты работать будешь. Зарплату получишь, только через две недели, пока с Ниной рассчитаешься, еще две недели пройдет…
Гена: Черт! Еще месяц ждать, пока они еще позвонят…
Люба: Недели через две только могут позвонить…
Гена: Это еще два месяца с этой старушкой развратной жить!
Люба: А что ты хотел, когда ехал сюда?
Гена: Она мне написала, что все тут знает, и через неделю я уже буду работать. А выяснилось, что она ни черта не знает, или мне просто мозги пудрит. Запасной вариант я у неё! С англиком у неё ничего не получилось. Он же не совсем идиот. Повозил её месяц и сказал, что она его использует. Так она ему скандал устроила на фабрике, мелочью в него бросалась, а он был просто в шоке. Она и рада, что подгадила ему, в агентстве напела, что он её обманул, соблазнил и бросил. Так его больше не вызывают на работу. Вот же зараза! Не пойду я на её фабрику работать!
Люба: Ты не ерепенься! Хотя бы поработай немного, долг ей отдай, а потом, может, найдешь себе другую работу. Ночным уборщиком будешь, очень хорошая работа, платят не пятерку в час. Кстати, вот тебе форма, заполни её, будешь пособие получать.
Гена: На кой оно мне надо?
Люба: Там может тебе полтинник в неделю выплачивать будут!
Гена: А потом отдавать придется. Знаю я это дело!
Люба: Ну и отдашь, если много заработаешь.
Гена: Ладно, давай, заполню, когда устроюсь. А в банке я сделал невозможное! Эта дура мне сказала, что на работу не берут без счета в банке. И ты тоже мне не сказала!
Люба: А я откуда знала!
Гена: Этот гомосексуалист мне сказал, что надо сначала на работу устроиться, а потом счет делать. Он не имел права мне счет открывать, только в виде исключения, за красивые глаза и то только сберегательный. С этой карточкой только в банкоматы этого банка можно соваться. В магазин сходить нельзя. А там ничего не дали потому, что вдвоем заходили. Они сразу подозревают, что прачки пришли, счет делать на подставное лицо, чтобы мыть деньги хакеров.
Люба: Что ты в этом понимаешь? Я знаю, что такое криминальный мир! Я наркоту в Латвии барыжила!
Гена: Ладно, не будем об этом. Давай, лучше в интернете найдем сайт, где адреса всех агентств, что в этом городе находятся. Я их завтра обойду все, попробую зарегистрироваться.
Люба: Ты же города не знаешь!
Гена: Я же карту купил, так что теперь все в ажуре.
Люба: На абажуре! Давай вырубим эту музыку! Лучше нашу, шансон.
Гена: Слушай, что хочешь.
Люба: Я уже вчера тебе адреса все выписала, вот.
Гена: Написано неразборчиво, но как-нибудь найду, хоть половину. До вечера буду таскаться. К ней домой идти не хочется. Тут же запряжет картошку чистить, да чтобы кожура не толще сотой доли миллиметра была. До чего же противная баба!
Люба: А как ты с ней познакомился?
Гена: Да очень просто! Коллега один объявление о знакомстве подал в газету, с моей помощью, а потом надоел ему этот поиск, он и дал одной мой номер. Я с ней болтал, болтал, и даже не подумал о том, сколько ей лет. Понял только тогда, когда к ней в Лиепаю из Риги приехал. Мороз был жуткий! А она вроде бы и не хочет меня на ночь оставлять, говорит открытым текстом, о том, что хочет и все. Я напрягся и отработал ночлег, до утра отрабатывал. Она мне под утро еще похвасталась, как зятя своего к сожительству склонила.
Люба: Ну да, я же её зятя знаю.
Гена: Да не этого, а того, который в Латвии остался. Сын по нему скучает тут. Чужой он в этом семействе рабочих и крестьян. А с ней потом как-то неудобно было порвать резко. А она звонила, приглашала. Я и съездил еще пару раз. Пока от неё не зависишь, она не такой мерзкой кажется, приехал, поболтал, она помолчала, и уехал. Она рада, а я себя благодетелем чувствовал. В последний раз она ко мне в Ригу приехала, попросила город показать. Я и показал, но сказать ей, что не хочу больше её видеть, не решился, духу не хватило. Она сказала, что в Англию уезжает, я и решил расстаться культурно, все же приятнее, чем гадости от неё в ответ на свою правду выслушивать. Она мне все равно время от времени звонила. Глупо это все получилось…
Люба: А чего из Норвегии уехал?
Гена: Я же говорил, что я там, у родственников жил. Заработки были не постоянные, а жилье дорогое, и сразу за три месяца надо было деньги внести, у меня таких не было. Сколько можно жить в гостях? Не вечность же, совесть надо иметь. А у них еще вечные семейные разборки, в которых я крайним получался.
Люба: А работу найти постоянную не пробовал?
Гена: А как ты думаешь? Конечно, пробовал! Иначе на этот гнилой остров никогда бы с тех гор не поехал. Черт! Опять, как вчера наковыряюсь! Муторно мне от всего этого. От этих семей советских!
Люба: Тебе свою семью создавать надо. Поработаешь тут год, кровать купишь, шкаф, квартиру получишь от государства. Права тебе надо получить, хотя, тут можно и без прав ездить. Тут их почти никогда не проверяют, главное, по правилам ездить. Ты машину водить умеешь?
Гена: Водил, когда-то, когда в училище учился. Но на кой мне машина, страховку за неё еще плати, топливо, ремонт, стоянка. А кровать со шкафом мне и даром не нужны. Я на полу сплю, шмотья лишнего тоже не терплю.
Люба: Ну, и какая баба с тобой жить будет!
Гена: Понимаешь, не знаю, как остальным, но есть такие люди, как я, к примеру, которым лучше самому с собой, чем с кем попало.
Люба: Что ты ломаешься! Знаю я вас, мужиков, вам только дай.
Гена: Мне только давать не надо!
Люба: Давай потанцуем! Я музыку сейчас классную включу.
Гена: Не хочу, и музыку такую мне тяжело слушать. Я уже плохо себя чувствую, много выпил. А тебе нужно ребенка укладывать.
Люба: Сам ляжет, если спать захочет. А ты давай, не ломайся! Как может не нравиться такая музыка! Почему ты мне не смотришь в глаза? Вот, так лучше! Мне кажется, что ты возбудился, потому домой спешишь, я это по глазам вижу!
Гена: Странное животное человек! Эти существа могут не замечать того, что есть, если не хотят этого,  и видеть то, что хотят видеть, но чего нет на самом деле.
Люба: Ты знаешь, на кого ты похож. На этого героя из Рассказа Грибоедова «Идиот». Я еще сочинение по этому рассказу писала. Я так и написала, прямо и откровенно, что этот герой - идиот, вместе с Грибоедовым, который его придумал.
Гена: Грибоедов был юристом, и написал только пьесу «Горе от ума», а «Идиот» - это очень большой роман Достоевского…
Люба: Не надо меня учить жизни! Я лучше тебя в школе училась.
Гена: Лучше, так лучше. Не буду спорить, мне совершенно не хочется просвещать человека бесплатно, да еще и против его воли.
Люба: Так не честно, если ты отказываешься от своих слов, значит, ты был неправ! Значит, ты мне нагло врал!
Гена: Хорошо, врал, причем нагло, а может, шутил.
Люба: Я просто хорошо помню, что я честно прочитала этот маленький рассказик и ничего не могла про него написать другого. Это был идиотизм.
Гена: Ты поговоришь с мужем на счет квартиры?
Люба: Поговорю! Иди домой, тебе уже давно пора, а мне рано вставать.
Гена: Давай! Пока…

Сцена шестая.
 
Три недели спустя.
Фабричная раздевалка, четверо рабочих натягивают розовые сеточки на голову, белые комбинезоны поверх одежды. Среди них Гена, а так же его новые коллеги Янис – длинный широкоплечий, флегматичный грубоватый, лет сорока. Упитанный и круглолицый Тодас, который возит их троих на работу на своей машине, суетливый, торопливый с бегающими глазами навыкате. Кристапс – худой лысеющий молодой человек лет тридцати, с гнилыми зубами, бывший полицейский, въедливый, дотошный, постоянно всем и всеми недовольный. В раздевалку заходит еще двое молодых англичан, переодеваются, опасливо косясь на разговаривающих громко и агрессивно «русских».

Янис: Пошли работать, хватит тут жопу греть!
Кристапс: Кто греет? Посмотри на часы сначала, а потом предлагай. Мы на полчаса раньше приехали! Тодас же у нас гонщик! Только, друзья у него плохие. Адресов они не запоминают, опаздывают и мы вместе с ними и в результате, теряем по десятке каждый. А все, потому, что Тодас решил поработать в две смены, но почему-то устал и уехал домой.
Тодас: Да ладно! Откуда я знал, что он такой дебил. Вы могли договориться в агентстве на счет машины.
Кристапс: Это мы должны были договариваться? Мы! Это все ты должен был устроить, ты с самого начала, должен был нас возить! Ты решил выйти в первую смену и никого не предупредил, ни о чем не подумал! Ты во всем виноват.
Тодас: Не только я! Геннадий тоже!
Гена: А я то-тут причем?
Тодас: Да ты не мог показать ему, где Янис живет.
Гена: Он сказал, что знает дорогу, и поехал неизвестно куда, у него даже карты никакой не было, он заблудился. Я же не могу весь город знать.
Тодас: А картошку вчера кто упустил?
Критапс: Да, еще один ценный кадр в нашей команде! Ни черта вынести с фабрики не может, и ничего ему не нужно. Еще одевается так, что над нами смеется вся фабрика. Повернись ко мне, Геннадий! Я с тобой разговариваю! Тебе намордник носить не надоело?
Гена: Надоело, но так положено.
Кристапс: А ты усы сбрить не надумал вместе со своими бакенбардами? Ты маленький ребенок? Я должен тебе все объяснять, как отец родной? Усы сейчас носят только гомосеки, а так же на голову здоровый человек не будет носить узкие штаны на подтяжках и красные высокие ботинки, в которых вдеты цветные шнурки. Я, значит, должен объяснять тебе, что нормальные люди носят кроссовки широкие джинсы на ремне и вот такую байку, а не эту зеленую херню в обтяжку!
Гена: А клетчатую рубашку носить можно?
Кристапс: Ты думаешь, мне все это приятно тебе объяснять? Таких, придурков, как ты, просто пару раз забывают забрать, а в агентство все дружно сообщают, что в условленное место он не явился. И в итоге люди дальше работают с нормальными парнями или девушками, а такие, как ты, ходят по всем агентствам, и их никто не хочет вызывать на работу. Так что не иронизируй, а мотай на свои усы, что тебе делать дальше. Это Англия, тут никто никого ничего делать не заставляет. Если не любишь работать, то иди, воруй. Кстати, и с картошкой вчера, ты нас конкретно прокинул. У меня уже слюна текла, я уже представил, как я её пожарю, но из-за твоих слабых нервов и куриных мозгов мы ничего не привезли домой. А свои ботинки завтра еще дольше искать будешь, понял, вообще не найдешь, если думать не начнешь.
Янис: Ну, с ботинками вы перегнули, слишком жестоко.
Тодас: Я тоже не согласен был, я тут не при чем.
Гена: Зачем мешок такой большой нагрузили? Почему за коридором не следили? Куда вы убежали, когда супервайзеры с двух сторон ко мне пошли? Если бы мешок был поменьше, я бы его хоть бы спрятать мог…
Кристап: Там и твоя доля была, мог бы и чего-нибудь придумать, а не кидать её в морозильную камеру обратно.
Гена: Если бы вы меня предупредили, то я бы хотя бы успел её спрятать, а вы меня просто подставили.
Тодас: А я не верю, что её кто-то свистнул.
Гена: Скорее всего, они просто унесли её на место. Им-то ваша картошка зачем, у них нормальная зарплата и блатная работа, которую они не хотят потерять из-за какой-то картошки.
Янис: Действительно, парни, стоит ли так рисковать? Мне эта фабрика нравиться. Это вам не мясокомбинат или эти индюки. Там так не погуляешь, как здесь на брейке сорок пять минут. Там на минуту опоздаешь, так сразу минус час с зарплаты. А Кристапа вообще домой пешком отправили, за то, что телефон в цех взял.
Кристап: Не за телефон. Просто супервайзеру, зад лизать отказался. Тот деревенский парень слишком много о себе возомнил. Я к литовцам нормально отношусь, но тот был просто урод.
Янис: А тут эти курды, нормальные ребята. Вон, Мухаммед, золотой мужик, часы может записать, работу дает, чтоб не меньше семи часов в день было.
Тодас: Скоро я вместо него буду супервайзером и буду ходить не в розовой шляпе, а в красной. Я все про этого Мухомора расскажу высшему начальству. Это из-за него брак пошел, эти чурки ничего в технике не понимают.
Янис: Зато он до фига русских слов знает, а вы при нем про него всякую пургу гоните по ходу, жесть вообще получается. И не надо, про него гнать, он нормально работает, лучше него только этот черный с Ямайки в соседнем цехе. У того вообще все, как часы…
Кристапс: Жесть, это, когда Гена хочет перед ним выслужиться, когда он все, что я насыпал, замешивает. А потом бежит к нему и говорит, что все сделал, а я ему бадьи не подаю. Получается, что я виноват, а он герой. Чтобы больше такого не было, понял меня! В следующий раз по шее получишь, и не улыбайся мне тут!
Тодас: Как же, Мухомор нормально работает! Это я вместо него все делаю, без меня он вообще ничего не может и эта крыса Крис, тоже меня достал, ненавижу! Скоро я точно стану бригадиром и тогда я их всех уволю и покажу, как надо работать!
Янис: Что тебе Крис на это сказал? Когда свиньи полетят, тогда ты контракт получишь. Вы бы с ними не шутили. Они тут давно работают, если они попросят, то нас здесь завтра уже не будет. Тогда поймешь, что такое работать на мясокомбинате, когда вообще не отпускают на брейки. Там положено три брейка по двадцать минут в день. Я на них часто и не ходил, там, пока выйдешь, пока переоденешься, пока дойдешь до курилки, так уже десять минут прошло. И хрен тебе кто-то по фабрике разрешит бегать. Я лучше с голоду сдохну, но туда я больше не пойду.
Тодас: У тебя жена на чипсовой фабрике работает?
Янис: Думаешь там легко, разве, что в городе находится, не надо, как сюда двадцать пять миль переть. А так, там у многих аллергия от этих приправ начинается…
Тодас: У этих англиков морды такие, что по ним врезать хочется.
Гена: А если они тоже все понимают? Потому и смотрят недобро, догадываются, что ты против них что-то замышляешь.
Тодас: Пусть боятся! Когда я буду супервайзером, их всех отсюда уберу!
Янис: Пошли работать! Уже время!
Кристапс: Надо немного опоздать, для приличия.
Янис: Да пошли вы на мясокомбинат, с которого ты пешком в город шел всю ночь. Если бы тебя та черная баба не подвезла бы, то точно дуба дал на обочине.
Тодас: Ладно! Пошли! Убили негра, замочили, мертвый негр не играет в баскетбол…
Гена: Да ладно тебе, вон идет твой друг, и будешь ему сейчас объяснять, что ты не то имел в виду.
Тодас: Он не негр, он говорит, что он португалец, хотя по ихнему не понимает, курва!

Сцена седьмая.

Прошла неделя. Те же четверо рабочих едят бутерброды в фабричной столовой за одним столом. Гена уже без усов, пострижен, как большинство, одет так же, как коллеги.

Кристап: Геннадий, отнес джем?
Гена: Не лезет он в мой рюкзак.
Тодас: У Янки сумку возьми.
Янис: Эй! Моя сумка тут не при чем.
Кристап: А вы не можете распечатать и перегрузить сразу в четыре пакета и по одному их вынести?
Гена: В три. Мне этот джем не нужен. Я сладкое не люблю.
Кристап: Так той бабе отдашь, с которой живешь, чтобы чаще тебе давала.
Гена: Надо мне это больно. Я её видеть больше не могу.
Тодас: Зачем живешь тогда, если страшная и дурная?
Гена: Мне родственница мозги парит уже месяц, все никак не может с мужем поговорить на счет квартиры. А эта баба старше меня на двадцать лет.
Кристапс: На хрен тебе квартира, если ты и так хорошо пристроился. Со старушкой, наверное, натурой расплачиваешься.
Гена: Один раз пришлось и в постель с ней лечь. Что тут смешного?
Кристапс: Да, ничего смешного, даже мерзко! Я бы на такое не подписался, даже за бесплатное жилье и пайку.
Гена: А я за все это плачу по восемьдесят в неделю.
Тодас: А она тебе отдельную комнату сдает?
Гена: Какую комнату? Я сплю на своем походном матрасе и в спальном мешке в кладовке под лестницей. А то, что она готовит, я обычно не ем, у неё вечно что-то не доварено, переварено, пересолено, приправ много.
Тодас: Ну, ты и лошара! Что ты там тогда со своей сестрой двоюродной болтаешь и ждешь? Пошел к литовскому магазину, и позвонил по объявлениям. Так за три часа комнату снять можно. Ты знаешь, где литовский магазин?
Гена: Они обещали показать, но все никак не дошли.
Тодас: Да я тебе, курва, сегодня покажу, когда домой поедешь! Если хочешь, то на выходных вещи могу помочь перевезти.
Кристапс: Да он сам, на своем велосипеде перевезет.
Гена: Угнали велосипед на прошлой неделе. Под окнами стоял прямо, она дома была, окно всегда открыто, а они долго с цепью каленой возились, замок сбить пытались.
Тодас: Она навела, еще и деньги с них за наводку получила.
Гена: А какая теперь разница?
Тодас: Да простая! Ищешь завтра комнату с утра, звони по всем номерам и на русском лучше говори. А как найдешь, так сразу приходи к ней забирай сумки и ничего ей не плати.
Гена: Да ну! Она еще в полицию на меня заявит.
Тодас: Да скажите же ему, Янис, что это он должен на неё в полицию заявить.
Янис: Если он с ней переспал, то она ему вообще кучу денег должна! Старуха с молодым позабавилась! А комнату, если не найдешь, то я могу со своей хозяйкой квартиры поговорить, она может что-то найдет для тебя.
Гена: Не, я лучше на выходных, спокойно все это сделаю и деньги все отдам.
Кристапс: На эти деньги лучше новый велосипед себе купи.
Гена: Я на железках не езжу, а хороший тут полторы тысячи стоит.
Тодас: Сколько! Ты совсем по ходу с дуба рухнул! Бомба!  Вы слышали! Полторы шутки, да у меня машина в два раза дешевле стоит.
Гена: Какая машина, и какой велосипед.
Тодас: Как будто ты что-то в этом понимаешь, тебе просто подсунули по такой цене, сказали, что он хорошей фирмы, а там просто налепили наклейку.
Янис: Да нет, у меня друг говорил, что действительно, спортсмены, профи ездят только на дорогих велосипедах. Настоящие столько и стоят.
Тодас: Фигню говоришь! Если я раму хорошую достать, то можно и самому собрать не хуже.
Кристап: Так ты джем точно не возьмешь? Тогда мы его в три пакета разложим, а ты их по одному разложишь, и вынесешь, когда вечером будем на упаковке работать.
Гена: А кто меня отпустит оттуда?
Кристап: А там тебе работы и не будет, там только три человека нужны, так что тебе всё равно час нечего делать будет. Побегаешь пока, а если спросят, что делаешь, то скажи, что у меня на весах прибираешься, я там специально мусор оставил неубранный. Кстати, лучше там, действительно, приберись…

Сцена восьмая.

Гена сидит со своим компьютером на кухне у Нины, её дочка Алина варит суп.

Алина: Гена, а ты не знаешь, что с моей мамой в последнее время происходит?
Гена: Нет, не знаю, как-то не обращал внимания.
Алина: Вчера я решила в восемь вечера помыться, так она чуть дверь в ванную не выломала, как разоралась, что бойлер ей спать мешает. Нервная она какая-то стала.
Гена: Не знаю, может это из-за того, что вы решили съехать, а я отказался у неё снимать вашу комнату.
Алина: А ты тоже себе что-то нашел?
Гена: Да, коллега сказал вчера, что у литовского магазина полно объявлений, я сегодня утром был на двух адресах. Пока не понравилось ничего, но завтра, может быть, все получится.
Входит Нина.
Нина: Привет! Ты с Любой говорил?
Гена: Она мне сообщение на телефон прислала.
Нина: Я ей все про тебя рассказала и дала почитать то, что ты там про неё пишешь. И как тебе только не стыдно! Такой тихоня, кто бы мог подумать!
Гена: Читать чужие письма не хорошо. Я знал, что ты это делаешь.
Нина: Алина, выйди, нам нужно серьезно поговорить!
Алина: Но у меня суп!
Нина: Я за ним пригляжу. Иди! И как ты теперь будешь жить? Я же с тебя так дорого беру!
Гена: Могу уйти сейчас, но вообще-то собирался это сделать завтра.
Нина: Ну и куда ты пойдешь? И я не изверг, чтобы выгонять тебя на улицу. А вот ты сволочь неблагодарная! И родственников ты своих не любишь, хотя они с тобой, как с человеком.
Гена: Прости, но это уже мои личные отношения с моими родственниками и тебя они никак не касаются.
Нина: Бог тебе судья! Но так ко мне и ко всем людям относиться…
Гена: Что еще, конкретно? Я плохо себя чувствую, и хочу спать. Мне сказать больше нечего.
Нина: Поешь ватрушки. Это мы с Любой готовили.
Гена: Я же сказал, что заболел, и у меня нет аппетита.
Нина: Я хочу узнать, когда же я с тебя брала так дорого за постой.
Гена: Всегда. Вот твои счета! Кстати, давай счет за последнюю неделю. Я завтра сниму деньги и отдам.
Нина: Ничего мне от тебя больше не надо! Ты сам отказался спать на диване, когда мелкому кровать купили. Я тебя в кладовку не запирала! А эта женщина в интернете тебя бросит.
Гена: Это невозможно. Мы с ней никогда не виделись, я даже не знаю, как она выглядит. Это просто знакомая по группе в социальной сети.
Нина: И компьютер я твой не трогала!
Гена: Это не важно. Я забыл закрыть свой почтовый ящик на твоем компьютере, а ты этим воспользовалась. Это даже хорошо, а то меня мучала недосказанность.
Нина: Ты слишком высокомерный и самовлюбленный, потому у тебя нет друзей, только в интернете и родственники тебя правильно выгнали! А я зря тратила время на тебя, подбадривала тебя, нытика, который выглядит, как бомж!
Гена: Меня не интересует, что ты и на кого потратила и то, что ты обо мне думаешь. Оставь мои проблемы мне и не переживай за мое будущее.
Нина: А куда ты теперь пойдешь?
Гена: Это моя проблема и я с ней сам разберусь.
Нина: Алина! Подойди сюда! Сводишь его завтра в поликлинику, а то он же сам не найдет там ничего. Смотри, у него и в правду температура, мокрый весь и покраснел.
Гена: Я сам все найду, я уже сегодня записался на завтра. Так что не надо меня никуда вести. Изволь приготовить счет за последнюю неделю.
Нина: Я нормально готовлю, а если ты избалован своей мамой…
Гена: Мне не интересно, это слушать. Я пойду.
Нина: Нет, подожди, я еще не договорила! Твоя бывшая жена была права, ты волк в овечьей шкуре!
Алина: Мама, что ты на него наезжаешь?
Нина: Да он просто лицемер! Сплетник! Он рассказал Любе то, что я про неё ему говорила, все ей переврал про меня! Я никогда его ни к чему не принуждала, он сам приехал и меня обманул! Я с ним этим занималась только из жалости к нему! Он не мужик, он слизняк, мне противно на него было смотреть, потому я делала это с ним при выключенном свете. Он выглядит старше меня, у него морщины на лбу, ненавижу!
Алина: Мама, отстань от него! Он тебе ничего не должен, он же не тебе не муж. Пусть он идет спать!
Гена: Я могу уйти и сейчас.
Нина: Все ты врешь, что я тебя заставляла картошку чистить! Ты мог и отказаться, я тебя не неволила, не угрожала!
Алина: Но мама, как ты не понимаешь, он просто не мог тебе отказать!
Нина: Кто ему мешал это сделать.
Алина: Он был напуган, один в незнакомой стране, без друзей, а ты на него со своими наездами.
Нина: Я же ему хотела, как лучше, чтобы он хотя бы выглядел, как человек, чтобы гордиться им.
Алина: Но он не хочет, чтобы ты им гордилась, у него другой вкус…

Сцена девятая.

Два месяца спустя. Утро. Суббота. Тесная кухня квартиры, в которой Гена снимает комнату. Он жарит себе яичницу. За столом сидят двое мужчин с опухшими от пьянства лицами. Валдас и Сигис.

Сигис: Одолжишь нам десятку!
Гена: Да, пожалуйста!
Валдас: Как интернет, нормально?
Гена: Да, скорость отличная.
Сигис: С нами будешь?
Гена: Как-то не хочется водку с утра.
Валдас: Так сегодня же суббота, выходной. Завтра проспишься.
Гена: Не, не могу, не полезет так рано, да еще и водку.
Сигис: Так мы, курва, эту хорошую возьмем, смирновскую. С закуской, лимонадом запьешь и пойдет.
Гена: У меня дела в интернете.
Сигис: Вырубим тебе на фиг этот интернет! Мы же тебе на встречу идем, а ты нас не уважаешь, закрываешься у себя в комнате, сидишь там, как какой-то голубой в своих тапках женских. Валдас твои деньги хозяину передает, если чего надо поможет, а ты...
Гена: Хорошо, я сам сейчас принесу бутылку, только я немного.
Валдас: Другое дело! Тебе же прописаться тут надо. Пиво будешь?
Гена: Давайте я себе пива возьму, а вам будет водка.
Сигис: Не, так не честно. Сейчас пиво допьем, потом будем водку.
Гена: Тогда я пиво не буду сейчас. Лучше чаю попью, а потом схожу. Кстати, чье это полотенце там над умывальником?
Валдас: Это то, что с говном? Не, не знаю, я хотел выбросить, думал твое, потом решил, что ты так не смог бы сделать. И выбрасывать не стал, мало ли еще начнут ругаться. А ты этого украинца из гостиной хорошо знаешь?
Гена: Один раз до этого с ним виделся. Он табаком и пивом торгует дешевым из Голландии.
Сигис: Да это мы знаем! Мы уже взяли у него в долг пару пачек, а пиво в долг не дает, курва! Зато он мне предлагал с ним в Голландию съездить сегодня. А зачем мне это надо. Он на меня табака возьмет, будет его продавать, а мне чего, целый день из-за этого терять. Что я там не видел? Мне там нечего делать.
Гена: Я сейчас принесу бутылку, у меня в комнате завалялась, давно уже, лежит.
Сигис: Ну, ты даешь! Тащи её скорее, день рождения зажал, поляну не накрыл, так хоть сейчас давай выпьем по человечески. С утра начнем, пораньше спать ляжем, в воскресенье похмелимся пивком, и к понедельнику уже выспимся.
Валдас: Если бы я знал, что у тебя в комнате лежит бутылка! Шучу, замок ты зря собирался вешать. Мне, как я это услышал, обидно стало, что ты нам не доверяешь. Неужели, ты думаешь, что мы бы по твоей комнате или привели бы сюда тех, кто это могли бы сделать.
Гена: А чего рюмка одна?
Сигис: Так мы, литовцы, так пьем, чтобы быстрее было, рюмку по кругу пускаем. Так что пей быстрее и говори, чтобы скучно не было.
Гена: Ну, за доверие!
Валдас: Вот! Коротко и ясно, выпил, налил, передал следующему по часовой стрелке. Где там этот Кястас?
Гена: Да, ладно, он с женой там. Что их отвлекать?
Валдас: Раньше в его комнате старуха жила, так она не в туалет, а в ведро ходила и в окно выливала, курва…
Сигис: А с какой он женой? Он же её сегодня выставил, я вещи помогал спускать. Она в Шотландию к родителям поехала. Кястас!
Кястас: Иду, курва! Привет, Гена! Слышал? Я выставил её! Мне это надоело! Работать она не может, ни русского, ни английского не понимает! Дома тоже ничего не делает, только в Фейсбуке сидит. Я так не могу! Или я, или Фейсбук! Она выбрала эту социальную сеть, дура!
Сигис: Давай, ты следующий! Выпей за любовь! Ты хороший муж, и готовишь, и стираешь сам и даже лестницу в квартире всегда пылесосишь! Молодец!
Гена: Так ты, сколько за ту комнату платил?
Кястас: Сто двадцать в неделю. Потому и денег все время не было.
Гена: А сколько ты с ней вообще жил?
Кястас: В Литве мы два года вместе жили. Там я знал, где деньги достать, жили то у моих родителей, то у её, и все нормально было. Потом её родители уехали. Она тоже. И мне пришлось. Я уже второй раз приехал, первая попытка совсем неудачная была. А тебе контракт так и не дали?
Гена: Да все обещают. Сначала говорили, три месяца отработайте, теперь говорят, что в следующем году.
Кястас: Но ты оператором и восьмерку в час, а я на рыбной фабрике только по двадцать часов в неделю работал, за машину страховку, потом за топливо, потом еще за квартиру. Лучше буду ждать, пока на телефонной фабрике, тут место освободиться. Там мне временно выгоднее, чем на рыбной постоянно. На дорогу не трачу ничего.
Гена: Да, одному этого дела не потянуть, если за комнату сто двадцать в неделю платить. Снял бы маленькую, как у меня.
Валдас: У тебя комната на одного человека, там двоим жить нельзя. Иначе совсем много людей будет на один туалет. Тут такой порядок – не больше человека на двадцать квадратных метров.
Сигис: Ей работать надо! Если не работает, то её тут никто содержать не будет. Тут так не принято. Я хоть и получаю по сотне в день, я никого содержать не буду. Накоплю денег, поеду в Литву, погуляю, тут погуляю. Чего я буду большую комнату снимать, лишние деньги тратить? А еда тоже денег стоит, порошок, туалетная бумага. Не! Зачем мне это надо? А она еще будет за дурака меня держать, ребенка родит, и за него потом всю жизнь плати.
Валдас: Нет! Если хорошая девчина, тогда можно.
Гена: Но ты живешь один.
Валдас: Рано мне пока жениться, только тридцать лет, погулять еще хочется. Успею еще себе найти жену, хозяйственную и добрую…
Сигис: А я и искать не буду! Мне  и так хорошо! Хочу, пью, хочу, не пью, никому не отчитываюсь, где я был, и что делал. А сосед этот итальянец иногда всю ночь со своей женой ругается, и голоса у них такие противные. А ты, Гена, был женатым?
Гена: С одной два года вместе жил, с другой и год. С первой даже расписан был. Ребенка она родила. Я его любил очень. Но пришлось уйти, я её невзлюбил, ссорился с ней постоянно, напивался. Она тоже работать не хотела, ничего по дому не делала, заставлять бесполезно было. Как развелся, так сразу на пять лет пить бросил. Потом опять начал, пока в Литве жил и работал.
Сигис: А на литовском так и не научился говорить!
Гена: С вами скоро научусь! Вместо английского литовский язык выучу.
Валдас: А как же, надо! А то ты один из Латвии, а мы все на русском должны разговаривать. Учи, давай, быстрее.
Гена: Может лучше на английском болтать, хоть толк какой-то, не впустую время потрачено будет.
Сигис: Да ну его! Я еще буду их язык учить, пусть они русский учат, я же выучил, не развалился.
Звонит телефон. Гена отвечает. Это Люба.
Гена: Привет! Да, знаю, все знаю. Не могу подойти. Занят. С соседями пью. Ты же знаешь, что это не только святое дело, но и обязательное. А что ты мне хочешь сказать? Про тот рассказ, сочинение свое пересказать? Мне, конечно, есть, что тебе сказать! Я сейчас выпил, могу быть резким, заранее извини. Но тебе не кажется, что глупо посылать своей маме деньги, чтобы она тебя похвалила. А опрашивать земляков своего мужа, о том, что он о тебе говорит, не давать ему на зло, а потом из-за этого устраивать истерику. Какая вообще тебе разница, как он к тебе относится, когда ты к нему относишься, как к куску говна? На кой черт тебе эти мамы и мужья, когда у тебя сын есть, который тебя просто так любит, ждет тебя, а ты при нем нажираешься, куришь, что в квартире дышать нечем, пинаешь его. Как ты с ним обращаешься? Посмотри на себя со стороны! Что я тебе это говорю, ты сама все знаешь, что сделаешь из него маньяка натурального, если будешь так дальше с ним обращаться. Я тебе откровенно говорю, без всякого лицемерия, что мне на все это неприятно смотреть потому, что у меня бывшая жена, наверняка так же с моим сыном обращается. Меня это десять лет мучает, сомнения грызут в том, что он такой же зверь, как она. Хочется ему помочь, а как просто не знаю. Видеть её не могу, потому, что злой на неё до того, что пришибить могу. Она шальная, я психованный, в общем, не можем мы с ней договориться. Все, не о чем нам больше разговаривать! Пока!
Сигис: Это ты с сестрой двоюродной разговаривал? Успокойся! Выпей и все наладится! Чего ты тут нервничаешь из-за неё? Пошли её подальше, денег ей одолжи, и она исчезнет сразу.
Гена: Она мне сама деньги вечно предлагает или выпить.
Сигис: Мне бы такую знакомую!

Сцена десятая.
Несколько месяцев спустя. Фабричная раздевалка. Тодас, Кристапс и Гена переодеваются. Заходит Модестас, высокий парень.

Модестас: Зря переодеваетесь, парни!
Тодас: Почему зря? Нас сегодня вызвали.
Модестас: Скорее всего, домой отправят через пару часов. У них там с этими сосисками непруха, а еще несколько супермаркетов сразу отказались от больших заказов. Так что несколько месяцев работы точно не будет.
Кристапс: Я же говорил!
Модестас: А ты что тут делаешь, тебя же две недели назад уволили.
Кристапс: Не понял! Я болел две недели и у меня квартиру три дня назад обокрали. А вчера я из-за этого Гены не приехал! Из-за него, значит, меня уволили!
Гена: Я-то тут причем?
Кристапс: Как причем? Что ты вчера Тодасу сказал, когда вы домой ехали?
Гена: Да ничего особенного. Сказал, что Янка звонил, сказал, что у него жена мальчика родила, что на следующей неделе, в понедельник он выйдет.
Кристапс: Хватит заливать! Ты лучше скажи, что ты про меня ему сказал!
Гена: Он спросил, выходит ли Кристапс на работу, я сказал, что его нет и все, а потом пересказал этот разговор Тодасу.
Тодас: Ну, вот! Что я тебе говорил! Я так и понял, что он мне от Янки передает, что за тобой заезжать не надо.
Кристапс: Так что готовься гнида! Если меня уволят, то все это будет из-за тебя!
Гена: Да тебя уже месяц, тут не ждут.
Кристапс: Так ты уже целый месяц про меня тут всякую ерунду болтаешь!
Гена: Я не болтал, только два раза сказал, что ты болен, а потом уже у Янки и у него спрашивали. Потом спрашивать перестали…
Кристапс: Хватит мне лапшу на уши вешать, падла! Я вчера полдня под дождем в одной рубашке из-за тебя, козла, стоял и ждал, пока Тодас подъедет. У меня ничего не осталось, блин! Пошли вы все!
Тодас: Дверь чуть не сломал, жиголо! Ты, Гена, не слушай, что он там говорит. Если что, то я за тебя заступлюсь, он тебя пальцем не тронет. Эти из агентства не хотят от него выслушивать, вот и мне сказали ему сообщить, а мне что ли охота его сейчас слушать.
Гена: Но я-то тут при чем?
Тодас: Да не при чем, я просто сказал так, что ты там передавал, он сегодня с утра позвонил и начал наезжать. Я не знал, что ответить.
Гена: А что он ждал, почему он вчера позвонить не мог.
Тодас: Говорит, что у него кредита на телефоне не было, и батарея села, а жена утром на работу уехала, и соседей никого дома не было. Врет он все! И про обокраденную квартиру и про болезнь. Я это уже давно Тиму и Мухамору рассказал, и про то, что он за счет бабы живет, и про то, за  что его в Латвии из полиции выперли…
Гена: Все хорошо, но я здесь крайним оказываюсь.
Тодас: Я тоже, он мне за неделю в наглую не платит за проезд, врет, что уже отдал.  Я не помню, не отдавал он мне ничего, курва! Ничего, главное, чтобы сегодня его в последний раз до дома довезти и больше его мы уже никогда не увидим.
Модестас: А я думал, сейчас драка будет! Да, он неприятный тип, сразу видно, что бывший мент.
Гена: Да не ментом, а охранником он был, привык сидеть и дремать, а тут приходится руками работать. Конечно, он недоволен. А драться, пусть дерется, я еще сам об угол посильнее головой ударюсь, чтобы тяжкие телесные были.
Тодас: А ты умный! С тобой лучше не связываться! Ладно, пиво с меня!
Гена: Так конкретный облом с пирогами получается? Из-за болта, что ли, что мой сменщик в муку уронил?
Модестас: Вроде бы да. Про этот болт в пироге в газетах напечатали, так что отказов очень много. Даже если старые заказы останутся, то новых не предвидеться и запасов много наделали, полные склады. Вам точно контракты не дадут.
Гена: Так что зря Кристапс переживает, что его уволили, всех троих нас отсюда поперли, и как раз тогда, когда он решил выйти, наконец.
Тодас: Да ну, через пару недель все наладится, будем опять втроем ездить, может нас в первую смену поставят. Гена, а это точно не ты болт уронил.
Гена: Этот болт в первых бадьях был. Он у меня тоже падал, только я тогда все сто пятьдесят кг теста перелопачивал, пока не нашел. И я, и Мухаммед уже сто раз даже инспекторам в белых шапках эту крышку показывали и болт, на котором резьба сорвана. А они поток фотографировали, говорили ремонтникам стены помыть. Короче, все что угодно, только не с этой крышкой разбираться. А дел-то только нарезать новую резьбу и вкрутить новый болт. Пять минут работы, а они. А этот англичанин, который с первой смены мне так и сказал, что это не его проблемы, что болт у него несколько раз падал в муку, он его доставал. А потом, видно, достать забыл. Вот и получилась неприятность, из-за которой вообще фабрика закроется.
Тодас: Я же говорил, что все англичане уроды!
Модестас: Тихо ты, услышат, так из агентства за такое можно вылететь! Ты же читал договор, там сказано, что никакого расизма и национализма.
Тодас: Да пошли они! Как будто не видно, что все англичане ленивые!
Гена: А что тебе до них? В одной консервной банке маринуют нас, чего между собой еще лаяться?
Тодас: А то, что я не собираюсь делать за Крысу, за этого ленивого гомика его работу, только потому, что он англичанин.
Гена: Так и не делай, но только молча.

Сцена одиннадцатая.

Месяц спустя. Кухня коммунальной квартиры, в которой жил Геннадий. Он сидит за столом рядом большой чемодан. Входит Кястас.

Кястас: Может быть, заберешь оставшиеся вещи?
Гена: Нет, они мне в Латвии будут ни к чему, там и так барахла хватает, а тебе тут пригодятся.
Кястас: Я обязательно тебе перешлю долг, только ты мне позвони, когда приедешь и сообщение пришли с адресом, на который деньги выслать.
Гена: Может, не надо. К тебе жена вернулась, невеста, вернее. Работы пока у тебя нет…
Кястас: Да нет, неприятно получается как-то. Жаль, что ты уезжаешь. Я думал, что мы вместе отсюда в Норвегию поедем, уже все узнал, почти договорился на троих в агентуре, которая вербует на рыбный завод. Может, не поедешь, подождешь, пока я денег заработаю.
Гена: Да, непорядок у меня со здоровьем. Сына решил все-таки увидеть, даже, если он этого не захочет, все равно с ним буду знакомиться. Дома у родителей тоже непорядок. Да и с той женщиной, которую я люблю надо все-таки встретиться, как бы это страшно ни было.
Кястас: А чего в этом страшного? Странный ты человек.
Гена: Страшно, что она, та, которую я любил столько лет, окажется просто фантазией, то есть совсем не той женщиной, которую я себе вообразил. И еще, мне стыдно к ней явиться в таком виде.
Кястас: Не понимаю, какой у тебя вид, по-моему, нормально выглядишь, лучше, чем раньше.
Гена: А мне кажется, я даже уверен в том, что та женщина, которую я люблю, если она, конечно, существует, такого меня бы не приняла, отвергла. Да и вообще, я ли это, что-то я себя перестал узнавать в зеркале по утрам.
Кястас: Это ты, только сделавший правильный выбор. А раньше ты ошибался, слушал не то, смотрел не то, одевался неправильно, потому и плохо тебе было, люди тебя не уважали.
Гена: Зато теперь я сам себя уважать перестал, а люди, только стали меньше думать обо мне и все, я не так их внимание привлекаю.
Кястас: Может, поедем вместе в курятник работать? Я с пьянкой завяжу, компьютер своей куплю. Можно там, около работы жилье снять, маленькую квартиру на троих за пятьсот в месяц. Хоть там и пятерку в час платят, но зато работа всегда есть.
Гена: Ты же собирался ждать до последнего работы на телефонной фабрике и работать там, пока контракт не дадут или на постоянную работу не примут.
Кястас: Если останешься, то пойду в курятник работать. Хоть и первую зарплату им отдавать надо. Ты возвращайся скорее. Пиши письма, как вылечишься. Лучше бы, конечно, тут лечился, я слышал, что тут бесплатно. И сына сможешь сюда привезти, пособие будешь получать.
Гена: Если бы все было так легко! У меня вряд ли смертельная болезнь, потому лечить бесплатно вряд ли будут. А с сыном еще познакомиться надо, все это не так просто. Так что прямо и не знаю, когда сюда вернусь и буду ли вообще возвращаться, лучше сразу в Норвегию, через рижскую агентуру. К тому же я теперь понял, куда в Швеции лесную ягоду сдавать можно. Недавно коллега на фабрике сообщил, что её там принимают в каждом магазине. Как это до меня раньше не дошло, пока там путешествовал, не знаю.
Кястас: Да, было бы классно, там жить в палатке, ни за что не платить, и по сто литров в день набирать и сдавать. Так можно за месяц себе на целый год заработать.
Гена: Теперь я все знаю, но уже почти ни черта не могу, даже смену выстоять на фабрике. И что со мной только такое твориться.
Кястас: Ничего, отдохнешь, подлечишься, разрулишь проблемы и все будет нормально. Может, это у тебя из-за того, что женщины долго не было?
Гена: Возможно. Все возможно. Ладно, время уже, пойду.
Кястас: Давай помогу с чемоданом…