Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором. 78

   Часть семьдесят восьмая.

   Я бежала, бежала… Толком не понимая, куда я бегу, зачем?.. Босыми ногами, шлепая по раскисшей дороге, потеряв с головы полотенце… Не оглядываясь… Все быстрее, быстрее…
   И вот уже показался какой-то дом… И я знаю этот дом, я была здесь… Да, была. Точно была.
   Но мысли, возникающие у меня в голове, существовали как бы сами по себе, никак не затрагивая сознания, которое как будто уже, помахав мне ручкой, покидало меня. Странно, что я все же это каким-то образом осознавала.
   Но вот дом уже совсем близко… Вот низенькое крыльцо… Надо взойти на него и ударить кулаком в дверь, обитую потрескавшимся от времени дерматином…
   Это последнее, что промелькнуло в голове… Все. Сознание, в самом деле, покинуло меня. Дальше тишина и темнота…


   Жарко… Господи, как жарко…
   Я открыла глаза. Прямо надо мной, но очень высоко, в знойном мареве висело Солнце.   Приподнявшись, я огляделась вокруг. Что это? Где я? Какая жара… И как же хочется пить… Опустив голову, я увидела в руке бутылку минеральной воды. Вернее было бы сказать – из-под минеральной воды. Полуторалитровая бутылка была практически пуста: жидкость, оставшаяся в ней, едва прикрывала донышко.
   Кто мне рассказывал с саркастической улыбкой на лице о глупцах, отправляющихся в пустыню с полуторалитровой бутылочкой воды? Кто? Нет, не помню… Зачем он мне это рассказывал? А-а… Вспомнила. Он был спасателем. Да, точно. И он спасал этих глупцов. Он еще говорил, через какое время можно было с полной уверенностью отправляться на их поиски, зная абсолютно точно, что самостоятельно им уже не вернуться. Но этого я не помню… Сколько им было отпущено времени? А сколько времени здесь нахожусь я? И это пустыня… В этом больше нет никаких сомнений. Кругом, куда дотягивается взгляд, песок… Да. Лежит себе волнами, как будто издевается… Волны без воды… Ужасно хочется пить…
   Я встряхнула бутылку. Нет, пить нельзя… Не могу себе этого позволить. Но ведь можно смочить губы… Я сделала небольшой глоток, подержала воду во рту… Аккуратно, чтобы не пролилась ни одна капелька, провела мокрым языком по губам. Еще раз, еще… Запекшиеся губы стали мягче. Содрав ногтем размягченную корку с губ, еще раз провела по ним языком, и проглотила воду. Стало немного легче. Но все равно жарко… Ужасно жарко… Адское пекло…
   Сознание мое вновь затуманилось, и я провалилась в забытье.

   Я очнулась, когда солнце почти село за барханы. Последние лучи, отблеск… И все… Стало совсем темно. Не знаю, сколько прошло времени, но меня начал бить озноб. Ну да… Ночи в пустыне очень холодные. Откуда я это знаю? Из уроков географии? Да, конечно… Но и тот парень, спасатель… Он тоже что-то рассказывал… Было жарко, он вылил на голову воду, чтобы остудиться… А что потом? Потом наступила ночь… И что? Не помню… А зачем он так сделал? Он же спасатель, он же знал, что этого делать было нельзя… Наверное, это было до того, как он стал спасателем?..
   А пить все равно ужасно хочется… Бьет озноб, а жажда не проходит… На донышке бутылки все еще бултыхалось немного воды. Нет, я не буду сейчас пить. Пусть вода как следует остынет, тогда… Холодно… Теперь ужасно холодно…
   Да, тот парень рассказывал об этом со смехом… Как он говорил? Каким надо быть дураком, чтобы пойти в пустыню с полуторалитровой бутылочкой воды… Кажется, я уже об этом говорила… Да. А почему я оказалась здесь именно с такой бутылкой? Забыла о том, что он мне рассказывал? И еще он говорил, что через… Сколько? Забыла… Они выходили на поиски такого горе-путешественника, и спасали, если еще не было поздно… Значит, были случаи, когда было поздно… А как они узнавали о том, что кто-то отправился в пустыню? Ну да… Это же были туристы… Кто-то, видимо, знал и сообщал, если человек долго не давал о себе знать… А я? Как здесь оказалась я? Кто-нибудь знает об этом? Господи, как холодно… И как хочется пить…
   Я попыталась встать на ноги, чтобы немного подвигаться, согреться в движении. Встала, хоть мне это удалось не сразу. Но сил не было совершенно, и я упала, снова погрузившись в беспамятство.

   Утро… И нестерпимо жарко… Жарко… Жарко…
   Я открыла глаза… Нет, уже день… Солнце снова высоко над головой…  Передо мной, сложив ноги по-турецки, сидит человек. Он закутан с головы до ног. Трудно понять - мужчина или женщина? Капюшон надвинут очень низко, лица не видно. Закрываясь ладонью от солнца, пытаюсь вглядеться. Человек сидит неподвижно. Фигура все же крупновата для женщины… Мужчина?
   - Пить, - едва слышно прошу я.
   Он отрицательно качает головой.
   Я смотрю на него умоляющим взглядом и снова прошу:
   - Пить…
   Нет, он неумолим. Качает головой, показывает мне руки… Зачем? Чтобы я убедилась в том, что они пусты? Но, кажется, я узнаю руки? Нет, не узнаю… И все же меня не отпускает мысль о том, что прежде я где-то видела их… Значит, видела и человека, который сейчас сидит напротив…
   - Кто ты?
   Но он снова лишь качает головой.
   - Кто ты? Кто?! – пытаюсь я кричать, но сама себя едва слышу.
   Надо подойти и стянуть с его головы этот капюшон. Мне почти удается это. Я смогла подойти так близко, что могу дотянуться до него рукой. И я протягиваю руку, сдергиваю капюшон… Но под ним… Песок… Песок, осыпавшийся небольшим холмиком… Никого нет в дрожащем мареве знойного воздуха.
   Я рухнула на колени около этой кучки песка и заплакала. От солоноватой влаги защипало воспаленные губы. Влага… Господи, слезы – это же влага, которую теряет мой организм… Нельзя плакать. И я сразу, даже неожиданно как-то успокоилась.

   - Аглая…
   Нет, этого не может быть…
   - Аглая…
   Так тихо, ласково…
   - Агашенька…
   Откуда-то сверху…
   Я поднимаю глаза и вижу… Ангела… Настоящего ангела в белых одеждах с белоснежными огромного размаха крыльями.
   - Ты - за мной? – спрашиваю я. – Ты хочешь забрать меня с собой?
   - Нет, - отвечает ангел. - Я просто побуду с тобой, чтобы тебе не было так одиноко.
   - Спасибо, - благодарно улыбаюсь я, а ведь еще совсем недавно была уверена, что больше никогда не смогу улыбаться.
   - Нет, не благодари меня… Ангелов нельзя благодарить. Нам это вредно.
   - Вредно? – удивляюсь я.
   - Да. От этого у нас в оперении появляются черные перья.
   - Правда? Почему?
   - Не знаю, - пожимает он плечами, опускается и садится рядом со мной.
   Я внимательно смотрю на него.
   - Мне знакомо твое лицо…
   - Конечно. Я же всегда был рядом с тобой.
   - Всегда?
   - Всегда.
   - Почему же я…
   - Ты видела… Просто не замечала…
   - Видела, но не замечала… Разве так бывает?
   - Да и очень часто. Не обращала внимания…
   Неожиданно уже заходящее за барханы солнце вдруг померкло. Стало совсем темно и очень страшно.
   - Что это?
   - Песчаная буря… Не бойся, я ведь с тобой.
   Он усадил меня на колени и укрыл своими крыльями. И мне стало так спокойно.           Свернувшись как котенок у него на коленях, я заснула. Да. Именно заснула, а не впала в забытье, что стало для меня почти привычным.

   Утро… Ласковое, нежное… Я даже чувствовала едва ощутимый свежий ветерок…
   Мы шли куда-то… Куда? Я не знала и не спрашивала. Ангел держал меня за руку, он вел меня… Значит, так было нужно. Значит, все будет хорошо. Идти было легко. Ноги не утопали в песке, а скользили по нему, почти не касаясь земли. А ведь мы поднимались вверх, и это должно быть утомительным… Только пить хотелось по-прежнему очень сильно.
   - Потерпи, - сказал ангел, хотя я ни о чем его не просила. – Сейчас мы поднимемся на вершину, и ты увидишь…
   - Что?
   - Я не скажу. Потерпи. Ты все увидишь сама.
   - Что увижу?
   - Тебе понравится, - улыбнулся он.
   И вот еще несколько шагов… Пять, четыре, три, два… Последний, самый последний шаг… А я не могу его сделать. Мои ноги словно приросли к этому песку. И я чувствую, как от ступней все выше и выше поднимается что-то очень горячее… Что-то невидимое, но ощутимое. Ноги уже горят, а это нечто поднимается выше, выше… Живот, грудь, шея, лицо… И все. Я больше ничего не чувствую. Я снова отключилась.

   Сколько прошло времени? Минута, час, день?..
   Я стою почти на самой вершине бархана, но не могу сделать этот последний такой важный шаг. Мой ангел рядом. Лицо его печально. Но, заметив, что я на него смотрю, он улыбается.
   - Все хорошо, - говорит он. – Все хорошо.
   Прикосновение края крыла к моей щеке. Такое нежное, почти не ощутимое. И стало легко. Я поднимаю ногу и делаю полшага вперед… Другая нога… Я сделала последний шаг. И я увидела… Но описать словами это невозможно, мне не по силам…

   Ангел взял меня на руки, взмахнул крыльями, и мы полетели…
   Да, мы летели… И с каждым взмахом его крыльев я чувствовала, как отступает жар, так измотавший меня…
   - Мне уже совсем не жарко, - весело сказала я.
   - Да. Теперь у тебя все будет хорошо, потому что все плохое осталось там, за барханом…
   Мы опустились около какого-то водоема, окруженного густой зеленью неизвестных мне растений.
   - Это оазис?
   - Можно назвать и так…
   Я подошла близко к воде и оглянулась. Ангел уходил от меня…
   - Не уходи… Постой…
   Он остановился и оглянулся.
   - Я больше не нужен тебе…
   - Как же так? Ты нужен… Очень нужен!
   - Нет, - покачал он головой. – Мне пора…
   - Постой. Ну, еще минутку… Как тебя зовут? Мне нужно знать твое имя…
   - У ангелов нет имен… - печально улыбнулся он. - Только номер…
   - Скажи свой номер…
   - Ты забудешь, он длинный… - сказал он и снова улыбнулся.
   - Нет. Я не забуду. Скажи… Я тебя никогда не забуду.
   - Хорошо, запоминай… Р 12031978.
   - Р 12031978, - повторила я. – Я не забуду… Нет, не забуду.
   - Прощай.
   - Но ты ведь не уйдешь насовсем?
   - Нет. Я всегда буду рядом, но ты не сможешь теперь меня видеть…
   - Никогда?
   - Я не знаю… Прощай!
   Я смотрела, как он уходит… Он шел быстро и решительно. Его миссия была окончена…

   Отвернувшись, я сняла одежду, если так можно было назвать грязные лохмотья, в которые она превратилась за эти дни, и вошла в воду.


   Продолжение следует...http://proza.ru/2013/06/06/1286