Встреча с поэтом часть 3

И вот Александр снова дома, в своём родном  Красноярске. Душа его  была опустошена, он находился как бы в прострации. Пока летел  из Москвы в самолёте,  ему постоянно вспоминалось, как он рассказывал Лидии про свой город, читал ей написанные им  про него  стихи.  Лида всё посмеивалась. Какая она была счастливая и красивая…   У неё был  необычный  благородный цвет кожи,  лицо обрамлялось  тёмно-каштановыми прядями, и ещё его сводила с ума её тонкая талия. В её возрасте так, наверное, далеко не все выглядят. Получалось, что она почти на 5 лет была старше его, но когда она заводила об этом разговор, он ей не верил, а в документ, который она ему пыталась показать, и не смотрел.   Зачем? Ведь он любил именно эту женщину, и ему неважно, сколько ей было лет, какое у неё прошлое. Она ему понравилась с первого взгляда тогда  в аэропорту в Москве. Он тогда жил один, дети подросли, жили отдельно, жены уже не было. Ему и одному жилось неплохо, но вот его поэтическая натура всё пыталась выхватить то из какой-нибудь толпы, то в самолёте, встречаясь глазами с  какой-нибудь женщиной, какую-то особенную женщину;  глядя на очередную красавицу,  он прислушивался к себе. Нет, никакого движения в его жилах, сердце молчало.   А вот,  когда подошёл впервые к Лиде, заглянул в её глаза, у него что-то шевельнулось в груди, а  немного пообщавшись с ней, да прогулявшись   вместе – у них было на это время - из-за задержки самолёта, он почувствовал в этой женщине  какую-то способность оставаться  именно женщиной  при любых обстоятельствах и в любой период её жизни. Она, наверное,  как раз находилась в Бальзаковском возрасте, когда уже и не молода, но всё же свежа, красива, обаятельна.  Вот этим своим обаянием и непосредственностью – способностью с открытой душой доверять людям, она его тоже  покорила.   Обычно женщины, знакомясь с ним старались то скрыть свой настоящий возраст, то чего-то хитрили, пытаясь ему понравиться…
  Когда  Александр с Лидой ещё  сидели там,  перед отлётом,  в Домодедово, в кафе, ему  уже стало казаться,  что они знают друг друга давно. Однако, настоящее чувство пришло к нему, как ни странно, при общении с Лидой   через интернет. Он видел перед собой её фотографию, и они как бы разговаривали с ней. Разговоры шли на абсолютно разные темы, и каждый раз, ему не хотелось останавливаться в переписке… Каждую очередную встречу в интернете он ожидал с явным нетерпением, и от этого у него рождались соответствующие стихи…
  Тогда, незаметно для себя,  он понял, что без неё  не может существовать.   Она хорошо разбиралась в литературе, имея филологическое образование, и они оба с интересом обсуждали его стихи, которые в основном в тот период были  почти все посвящены ей.   Ему самому они нравились:   как хорошо и точно  он  выражал  то, что с ним происходило, и что у него было на душе. Да, он её любил, очень любил! Он решил, что  они обязательно  должны были прожить остаток  жизни  вместе. Когда они сошлись с ней, им  всегда было хорошо, всего хватало. А этот несчастный случай отнял у него, поэта, любимую женщину!  Он почувствовал, как обида на смерть Лиды постепенно складывалась в строфы, получались стихи. Он взял из кармана  маленький диктофончик  и начитал, что у него получилось: неплохо…   Это будет как реквием.   Он ещё много своих стихов будет посвящать своей женщине, которой уже никогда с ним не будет, но которую никто никогда не сможет заменить…
И пусть критики, к которым Александр относился как к своим личным врагам, хоть разорвутся, он будет писать так, как всегда писал.
  Он вспомнил ту злополучную ночь, когда на него что-то нашло, как и раньше бывало, когда он жил один;  разгулялся с друзьями, какая-то девица увязалась за ним, говорила, что ночевать негде, а он сказал, у него дом большой, иди живи, и жена против не будет…   Ах, если бы он тогда не закружился с ребятами, пусть даже с девицей,  но пришёл бы домой трезвый, его Лида поняла бы… Она ведь чувствовала, что он устал…  Она же ему сколько раз толковала, что отдыхать надо, менять обстановку. Уехали бы куда-нибудь, хоть в Швейцарию, хоть в Париж, пожили бы…
  Александр глубоко вздохнул и поморщился: теперь ничего этого нет,  и не будет. Ничего он не  хочет без Лиды. Где, разве есть  ещё  такая женщина?   Ни на кого  из них он смотреть  не хотел теперь…
   Доехав на такси домой, он прошёл мимо кустиков жасмина и рододендрона, которые сажала Лида. Он не мог скрыть слёзы: всё теперь будет напоминать ему о ней. Но он не хочет оставлять этот дом, потому что в нём  ещё живёт и частичка  его  Лиды.
  Ночью он никак не мог заснуть, встал,  ходил по комнате, опять строчка за строчкой складывались сами собой: откуда-то из глубины мозга появлялось нужное слово, и когда наговариваешь одну строку, чувствуешь, что нужная рифма уже где-то рядом и обязательно выплывет, чтобы получилось то, что и зовётся поэзией.  Он не помнит, сколько ходил с диктофоном по комнате, но,  наконец,  его потянуло в сон. Ему снилось, как они с Лидой где-то в красивейшем месте – в лугах и полях, с цветущими кустарниками и травами, шли навстречу друг другу, и ему было так хорошо от ощущения, что Лида-то не умерла, она вон идёт к нему, и он от радости даже остановился, пусть побегает как козочка…  Но  Лида  вдруг исчезла…   «Ну   почему же я не добежал до неё? Он оглядывался:  её нигде не было,  и тогда он стал звать её; «Лида,  Лида!»   И..  проснулся.    Понял,    что это был всего лишь сон, и Лиды нет.   Оттого,  что немного поспал, голове  не стало легче,  и он достал из тумбочки таблеточку – успокаивающую,  на травах:  это ещё Лида позаботилась,  ему приготовила.  Она следила, чтобы он хотя бы высыпался… А  теперь, вообще, кому  он нужен?
     Таблетка не действовала, и он опять стал собирать строки, которые обрывками  всплывали из головы. Это были стихи про память о Лиде, о том, что и  теперь он её любил,  когда-нибудь они встретятся, и  он ей всё объяснит…  Потом он уснул,  и спал долго.     Утром, он обнаружил на кухне Людмилу, которая готовила ему завтрак. Она всхлипывала, не замечая  его. И тут Саша почувствовал себя более сильным, он отогнал от себя  все мрачные мысли и сказал Людмиле, что,  если она имеет возможность, пусть хоть иногда приходит,  платить он ей будет сколько надо. Люда опять засопливилась, а у него  наоборот, как окаменело всё внутри.   Он почувствовал, что ещё крепок,   ему надо жить, ради своих близких и памяти Лиды. Попив кофе, он пошёл в сад, постриг кусты,   которые сажала Лида,   подкосил газончик,   полил цветочки. Он знал,  что и как надо делать:  раньше они иногда, когда у него отдыхал его собственный компьютер – голова- он помогал Лиде проводить работы  в её крохотном саду.
    Весь день ему не пришло в голову,  что-нибудь, что  бы можно было записать,  он только ходил, или лежал на диване, прислушиваясь к тишине, будто ожидая услышать что-то.
  Приехали проведать его дети с внуками. Дочка жалела,  успокаивала, видя как осунулось лицо отца и какой он был потерянный.  Сын по-мужски   похлопав отца по плечу,  сказал:
  - Пап, ты не вини самого себя… Этим ничего  уже не изменишь, ты  просто саморазрушишь себя. Могло бы быть,  конечно,  иначе. Но ведь ты специально ничего не сделал такого, чтобы твоя женщина ушла от тебя. Так произошло, стечение обстоятельств. И теперь тебе надо привыкать жить без неё.
   Саша слушал своих детей, всё понимал, он был благодарен им за поддержку, но вдруг  поймал себя на мысли, что хочет остаться один.  Ему захотелось, просто горело всё внутри – писать. Оставшись наедине,  он придвинул ноутбук  и стал записывать.   Строчки складывались сами, рождались и опять складывались, почти без его усилий,  в стихотворение. Он  не перечитывал  то, что написал, знал, что главное, что у него скапливалось внутри, отразилось в этих строках. Стихи были про жизнь, про любовь вообще, про любовь между мужчиной и женщиной… О том,  какую силу  имеет это чувство, и что может получиться, если к нему  относиться небрежно.
 Самые трудные для него,  первые дни без Лиды, он написал  несколько небольших стихотворений, про то, как можно успокоить боль,  которая поддаётся только хорошему  коньяку,  либо какому-нибудь гашишу.  В стихах отражалось его отчаяние… Но нельзя же так  просто поддаваться  всякого  рода искушениям,   нельзя  ради памяти, ради живых, ведь у него были близкие.  Потом он,  уже успокаиваясь душой,  написал  про утро после тех тяжёлых дней расставания с Лидой.   Это утро, как было у него в стихах,   ласкало его,  как мать,  жалея, согревая.  Александр стал  оттаивать  потихонечку.
  Живя теперь  один, он теперь уже не каждый день, но всё же  по многу «сочинял», как говорила про него его домработница Люда.
    Однажды его пригласили друзья на пикник, где он,  уже умудрённый прошлыми ошибками, не  куралесил,  как мальчишка,  ему особо и не хотелось, хотя  и  тянуло иногда   взять  микрофон, поорать что-то бесшабашное или спеть что-нибудь лирическое.  Но что-то уже с ним было не так.  И тут к  нему подошла девушка.  Она сказала, что одноклассница его сына.  Саша  посмотрел на неё и был крайне удивлён её красоте.  Глаза этой девушки -  раскосые,  с длинными ресницами,  были так выразительны, что Саша всё смотрел, смотрел, потом пригласил   девушку присесть рядом.  «Ангел», - подумал он.   Девушка  была молчаливая, спрашивала, как он живёт,  и про сына его, её одноклассника,   не забыла уточнить. Волосы   девушки длинные и гладкие отливали серебром. Саше  захотелось  придумать какие-то особые  слова  и ещё  что-то   про её красоту. Вокруг он  видел до этого  много  красивых девушек, на которых   не обращал внимания. Девушки были и брюнетки,  и блондинки,   однако  та, что сидела рядом, была   совсем другая. Они с нею  не танцевали, не пили. Он даже не спрашивал как её зовут… Она  хотела идти домой, но Александр задержал её и попросил побыть с ним ещё;  сказал, что он пишет стихи и ему нужна Муза.   Девушка   засмеялась.
-Вы уже не молод, а всё ещё нуждаетесь в Музе? Я знала,  что у Павки отец поэт. Но никогда не читала его стихов. Вы печатаетесь?
-Я их все  и так помню.
  И Александр начал читать, а  вернее,  на ходу сочинять. Стихи были про эту девушку, про её необычность, и про её предназначение…
   Девушка, у которой он не стал спрашивать имя, а так и называл Музой, слушала его с очень серьёзным лицом. Так прошёл час,  после чего Муза поднялась, взяла под руку Александра и попросил отвести к нему домой
-Я хочу посмотреть,  как живёт поэт…
   Александр обрадовался не так этой Музе, а тому,  что он не будет сегодня один дома.
   Муза вела себя в его доме по-хозяйски – это и понятно, взросла  уже девушка. Она ходила по комнатам, варила кофе, всё быстро находила, как будто не раз бывала здесь,  с интересом рассматривала фотографии, где узнала своего одноклассника. А Александр, глядя на её грациозную стать, непосредственность,  стал лихорадочно записывать всё,  что он говорил  ей  там,  на пикнике,  и  у него  получилось  стихотворение, которое  как  долгожданный летний  дождь,  успокоило его, оно и было и про ливни,  омывшие  всё вокруг и придавшие  силы всему живому.    Впервые после гибели Лиды  Александр  сочинил стихотворение по своей сути умиротворённое, и даже   содержало  в себе  некий запас оптимизма.
   Музу  Саша уговорил    пожить у себя.   Она с восхищением  читала его ранее написанные  стихи, слушала новые.   Муза, у которой было имя Кира,  полюбившая стихи Саши,  не заметила,  как влюбилась  в   почти уже пожилого поэта.   Сначала его стихи доходили прямо к её   сердцу,  никогда  раньше  она не  встречала  таких.   Примерно такое впечатление производило   на неё чтение Высоцкого.   Внешне Александр был не похож ни на Высоцкого, ни на Есенина, он больше напоминал Кире сейчас  индейского вождя, такой же смуглый,  отросшие  полуседые волосы   носил  распущенными…  В  какой-то момент  Кира захотела близости с ним. Сам он этого вопроса  не  касался, предоставив  для неё  отдельную комнату для проживания.   И вот она заходит к нему ночью при лунном свете, и видит,  как он сидит перед монитором компьютера, и,  улыбаясь,  что-то пишет. Не заметив прихода Киры, он продолжал  своё общение с кем-то, его пальцы    привычно быстро  бегали по клавиатуре.   Кира подошла сзади и увидела, что Саша пишет  не стихи, он кому-то отправляет  сообщение, которое содержало нежные слова,  и ласковое имя какой-то женщины.
  Кира, отпрянула.  Зачем он её   здесь оставил, если у него кто-то есть?
   Саша,   наконец,    обнаружив присутствие Киры, повернулся к ней,  и сказал, что вот  познакомился в интернете, очень даже милая женщина,  одинокая, правда живёт не очень близко, тоже любит стихи и сама их пишет, вот прислала  ему, он их еле выпросил, женщина  стеснялась…
   У Киры глаза наполнились слезами, которые наконец заметил и Александр.
- Что с тобой,   моя  Музочка?   Ты хочешь домой?   Или ещё что-то?
- Я не Муза,  я –Кира,  ты что-нибудь  вообще понимаешь, что происходит  вокруг тебя?
-А что такое? – удивился Александр, оглянувшись   по сторонам.
- Ведь я же тебя люблю,   а ты всё  «Муза, Муза!»…. Я думала,  ты шутишь, просто из-за разницы в возрасте стесняешься приблизить меня к себе,   а ты вообще уже завёл себе кого-то в интернете!
  - Муза! Успокойся!   Ты как была для меня музой, так и останешься. Я не могу ложиться в постель со своей Музой!    Иначе я потеряю её!
-Ты просто не любишь меня, всё остальное отговорки,- спокойным голосом проговорила Кира, - . А я люблю и тебя,  и твои стихи!   У  меня сердце замирает, когда ты начинаешь   что-то    читать своё.    А  на тебя я  гляжу,  как на своего любовника!    А ты…
-Муза! Ты ошибаешься.   Меня любить не надо,   тем более тебе.   Все, кто любил меня, они ведь не становились счастливыми, если только  на совсем небольшой срок.  А я любил, любил много раз!   Вот  эта женщина  из интернета меня притягивает чем-то, я и сам не знаю, может из этого  ничего  и не выйдет, но мне приятно общение с нею, я жду  назначенные часы, когда   она сможет выйти на связь.   Музочка  ты моя! Ты ещё будешь счастлива! Ты такая красивая! У тебя обязательно сложится жизнь  хорошо! Ты станешь   светской дамой, только не спеши. Ты встретишь человека, который станет смыслом всей твоей жизни и у вас всё будет  Ок.
    Кира  стояла в прозрачном белье и видела, что Александр совсем не обращает внимания на её красивое молодое тело. Она вспомнила, как выглядит список  его стихов, размещённых в интернете: сначала бурные – это  в период жизни с Лидой;  потом какие-то безнадёжно-грустные,  печальные,  затем  следовали    вообще   какие-то отрешённые от жизни…   Потом автор  стал замечать вокруг себя жизнь: вот про тёплый сильный дождь, ласковое утро и завтрак с блинами, потом опять резкий подъём – про любовь, но эта любовь была уже как бы оберегающая, это любовь  к красоте…   А потом,   неожиданно,  опять надежда на то,  что он будет «её целовать, и они не расстанутся никогда».  Кира   думала, что он пишет про неё, а оказалось…   Что всё это только казалось! Правду про него пишут его критики, что в стихах Александр один, в жизни - совсем другой, как будто автор и Алекандр два совершенно разных человека. Теперь Кира  тоже так считала: по его стихам никогда не скажешь, что он эгоист и может быть жестоким.
   Кира  плакала. Любовь легко выжимает из женских  глаз слёзы. Иногда это слёзы,  как летний тёплый дождь,  они успокаивают   и облегчают душу.   Иногда  за слезами следуют  рыдания, но легче от этого не становится. Кира не рыдала, она смотрела в полумраке на своего любимого,   и слёзы лились из её глаз как из прохудившегося сосуда. Она даже не всхлипывала, только изредка  смахивала  поток слёз  с глаз, с лица. Она вспомнила, что Люда, здешняя домработница, не советовала ей оставаться здесь.    «Он выживет, а ты погибнешь», - так сказала почему-то она. Кира тогда не обратила внимания на это, а теперь всё вспомнила.   Права была  Люда!  Кире  никогда не было  так   плохо. Она теряла почву из под ног.  Но она и никогда так сильно не любила. Как  теперь ей можно было  оставить свою любовь, ведь она любила в нём всё:  и его возраст,  и морщинки на его высоком лбу,  и  всё его тело,   за  которым  не раз    наблюдала , когда  поэт  купался в  своём  бассейне.
  Утром  Кира  собрала свои вещи и, не прощаясь с Александром, опасаясь разреветься,   сообщила только Людмиле о своём уходе. Зачем она его встретила в тот вечер, зачем подошла, когда узнала? Чтобы так страдать? И что теперь с нею будет?  Сможет ли она полюбить кого-то другого?...
  С такими мыслями она покинула дом Александра.
  Оставшись один, Александр, вздохнул, сожалея, что  такая красивая Муза покинула его.
  Но его уже вдохновляла другая женщина, с которой он намеревался встретиться в будущем, и такая ситуация – уход Музы -  его  устраивала.   Стихи он писал, они получались   всякие:   и смешные,  и за песню сошли бы…. Про любовь  в них отводилось  места больше всего . Видно  установка свыше ему была дана  воспевать это чувство всю свою  жизнь.  Может кто-то от этих стихов становился   счастливее?