Часть2. Служу Совет. Союзу или жутко веселые каник

«Уважаемые пассажиры! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом номер 22 «Хабаровск – Москва», - разухабистым эхом разлетелось по залу гулкое сообщение диспетчера.
- Что-что? - тихо переспросил парень, с интересом рассматривающий за окном киоска «Союзпечати» журналы в глянцевых обложках и вопросительно задрал голову вверх. Диспетчер как будто услышала этот живо интересующий молодого пассажира вопрос, и еще раз, но уже более разборчиво повторила давно заученную фразу.
- Надо же, ведь может, когда умеет, - глядя куда-то под потолок, проговорил парень и наклонившись, взял стоявший рядом у ног дипломат. Суетливо перекинув на другое плечо синюю спортивную сумку с красной надписью «Зенит», он наскоро сунул за пазуху купленный в киоске журнал и направился к месту регистрации билетов.
- О, кажется, мой объявили, - оживился за столиком Василий Петрович. Всё-таки святое чувство исполненного долга не смогло покинуть его даже после такого количества спиртного. Он взял свой стоявший возле ножки стола изрядно полегчавший дипломат и со скупой мужской слезой попрощался с теперь уже настоящим как «не разлей вода» закадычным другом:
- Ну всё, бывай Игнатий.
- Пока, Вася! Я тебя никогда не забуду, - расчувствовался его друг и в глубоком поцелуе крепко обнял Василия Петровича.
- Не надо сентиментальностей, - попытался освободиться от него Вася, но тот, впившись своими цепкими губами в его небритую щеку, продолжал держаться за него мертвой хваткой заправского боксера. – Игнатушка, отпусти ты меня, пожалуйста, - жалобно попросил он.
Тот, наконец-то нацеловавшись вдоволь, резко разжал свои стальные объятия и вытер растопыренные губы рукавом своего плаща. Чтобы еще раз не нарваться на проявления невиданной нежности, Василий Петрович быстро повернулся и, выписывая легкие кренделя и крутые виражи, двинулся на включенном им автопилоте к месту регистрации билетов. 
Народу, готового в тот раз лететь, куда глаза глядят, было более чем достаточно, и по этой причине очередь на регистрацию билетов тянулась примерно также медленно, как и в магазине за «синей птицей», с одной лишь только разницей, что никто из стоящих не выкрикивал с нервной дрожью в голосе пресловутое: «Больше двух в руки не давать»!
Излишне лысоватый мужчина крупного вида и такого же телосложения, кряхтя, пытался пропихнуть в рентгеновский аппарат контроля багажа похожую на своего упитанного хозяина потертую крупногабаритную бесформенную сумку.
- Вот зараза, не пролезает! – глядя с виноватой улыбкой на симпатичную девушку-оператора, проговорил он, пытаясь протолкнуть ногой вовнутрь отнюдь не резинового аппарата свою тяжелую ручную кладь. Но сумка, упершись своими пухлыми боками в его края, никак не хотела в него пролезать.
- Ну что ты с ней будешь делать, – раздосадовано развел руками мужчина и увесисто пнул свою знатную поклажу.
От такого доброго пинка сумка вдруг крякнула и, без того натянутая звенящей струной молния, с треском разошлась по всей своей длине. В образовавшуюся пустоту тут же хлынул поток всевозможного содержимого, вывалившегося прямо здесь же на казенное имущество. 
- Ой! - удивленно ойкнул мужчина и, нагнувшись, с виноватым видом принялся судорожно запихивать обратно в сумку то, что послал ему щедрый Господь за усердное терпение в посещении местных продуктовых магазинов и их нескончаемых очередей. - Ах ты ж незадача, - расстроился он, пытаясь запихнуть на место пакет с аппетитными на вид сосисками и палкой копченой колбасы.    
От увиденного небрежного обращения с вверенным ей государственным имуществом,  глаза симпатичной девушки в нежно-голубой униформе сначала полезли поверх стоящей дрыком от удивления пилотки, а после невзначай обнаруженных деликатесов ее нежный и миленький подбородок окончательно отпал от своего излишне припудренного основания.
- Я всё исправлю, я всё починю! - с трудом глядя девушке в ее разбежавшиеся глаза, запричитал мужчина и от волнения принялся рассовывать не влезающие в сумку сосиски по карманам.
- Больше чем с одним килограммом колбасы в руках в самолет не пропускать, - засмеялся рядом стоящий бородач.
- Ну что вы, разве можно так с человеком, - вполне серьезно обратилась к нему пожилая дама лет семидесяти в экстравагантной соломенной шляпке, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.
- Ладно, так уж и быть, пусть здесь всё ест, - весело парировал даме бородач.
- Да, а мы поможем, - пошутил молодой мужчина с двумя большими чемоданами.
- Я лично могу предложить свои услуги в двойном размере, у меня собачка. Да, Рексик? – язвительно сказала расфуфыренная стройная девушка на высоких каблуках и потянула к себе за поводок маленькую лохматую собачку, с интересом обнюхивающую стойку поручня. 
- Вряд ли ваша собачка будет сейчас в состоянии помочь вам в употреблении чужих сосисок, - сказал парень, стоящий следом в очереди за стройной девушкой.
- Это почему это? – с обидой удивилась хозяйка лохматого песика и вздернула свой курносый носик.
- Да потому это, что у вашего волкодавчика сейчас есть гораздо более важные заботы.
- А какие это у него сейчас еще могут быть заботы?
- Да самые обыкновенные, собачьи. Писать он, простите, хочет и, судя по всему, именно это прямо здесь в скором времени и сделает, и в лучшем случае на ту металлическую стойку, что стоит справа от вашей ноги.
- На что это вы намекаете?
- Я намекаю на то, что если этот железный столбик ему чем-то не понравиться, у вас есть все реальные шансы испытать любовь вашего песика на себе по полной программе.
- Так, граждане пассажиры, достаточно перепалки, - пришла в себя девушка-оператор и жалостливо посмотрела на обладателя огромного количества провизии. - Мужчина, пожалуйста, не задерживайте очередь, - обратилась она к замешкавшемуся хозяину сосисок.
- А что мне теперь делать? – с растерянным видом проговорил мужчина и вдруг стыдливо покраснел как первоклассник.
- Ладно, проходите уже, - вздохнув, смилостивилась девушка, заглянув опытным взглядом в, казалось бы, необъятное содержимое его растопыренной сумки.
- Эх, жалко! А сосисок мы сегодня так и не отведали, - с серьезным видом посетовал бородач, видя как толстяк, взвалив свою сумку на плечо, медленно потащился к выходу.
Услышав эту обидную реплику, тот остановился, поставил сумку на пол и, переведя дух, спокойно ответил своему приставучему доброжелателю:
- Да ты не переживай, бородатый. Сейчас подойдет твоя очередь и все будут очень рады отведать твоего свежего медку.
- Ладно, иди уже лучше, Пинкертон, - слегка опешил уязвленный бородач и пододвинул поближе к себе такую же огромную как и у него сумку, от которой исходил тончайший запах свежевыгнанного таежного меда. 
Но медом в очереди уже никто не заинтересовался, всем было достаточно потерянного времени из-за сосисок.
- Кто здесь последний? - еле выговаривая, спросил подошедший к очереди мужчина с дипломатом в руке.
- Ну, я, - обернулся к нему парень с синей спортивной сумкой.
- А первый?
- А что такое? – возмутилась пожилая дама в соломенной шляпке, стоящая в самом начале очереди.
- Можно я буду перед вами? – вежливо попросил мужчина и пошатнулся.
- С какой это радости? - фыркнула дама и с отвращением отвернулась от доносящегося даже до нее перегара.
- Вам же всем хуже будет, если я здесь останусь, - громко икнув, проговорил мужчина и, пытаясь выйти из положения невесомости, ухватился за металлический поручень. Незакрепленная стойка вдруг наклонилась и противно заскрежетала по кафельному полу. Испугавшийся Рексик, не отходя от своей любимой хозяйки, тут же напрудил ей под ноги.
- Рекс! - истошно взвизгнула стройная девушка на высоких каблуках и дернула за собачий поводок так, что маленькая головка ее ненаглядного животного чуть было не зажила своей собственной самостоятельной жизнью.      
- Простите, - извинился мужчина, настраивая свой вестибулярный аппарат на более позитивную волну, - я же вас предупреждал.
- И что с того, что вы нас предупреждали. Мы что теперь должны терпеть все эти ваши хамские выходки? - заносчиво возмутилась девушка с собачкой, чувствуя перед присутствующими косвенную вину за трусливую нетерпеливость своей подопечной.
- А что я такого сделал? Я даже не трогал вашего Барбоса, - вытягивая до неприличия слова, неразборчиво проговорил не совсем трезвый мужчина. 
- Что-о-о? Что вы себе позволяете? Почему вы оскорбляете мою собаку? – закричала разгневанная девушка, - это никакой не Барбос. Это Рекс!
- Ой-ой-ой! Какая досада. Никогда себе этого не прощу, - плохо выговаривая, сыронизировал мужчина и с трудом нагнувшись, протянул песику руку. – Ну, прости брат, я не хотел тебя обидеть. Дай Рекс на счастье лапу мне. 
Рексик, ощутив своим тонким нюхом резко пахнувшее на него зловонное исчадие ада и, узрев перед собой нависшую над ним угрозу, испуганно взвизгнул и, поджав хвост, стремглав бросился наутек впереди болтающегося за ним поводка.
- Рекс! Рекс! – испуганно закричала хозяйка и бросилась догонять улепетывающего в неизвестном направлении кобелька.
- Ладно, проходите, только побыстрее, - сердито раздобрилась от безысходности пожилая дама и уступила мужчине свое место, - а то от вас никакого покоя нет.
- Это ж надо было так набраться, - осуждающе проговорил бородач и пропустил вперед беспокойного пассажира.
Мужчина с почетом продефилировал мимо всей очереди и остановился возле девушки-оператора.
- Василий Петрович, - вежливо представился он и после небольшой паузы добавил:
- Перепелкин.
- Очень приятно. Ваш паспорт, пожалуйста, – попросила чуть не опъяневшая от тяжелого дуновения зловонного перегара девушка и подозрительно посмотрела пассажиру в лицо.
- А что, без паспорта вы уже не принимаете?
- Нет, не принимаем, - терпеливо ответила девушка и слегка поморщившись, отвернулась в сторону.
- Надо же, как у вас здесь всё строго, - недовольно сказал Василий Петрович и, шатаясь, полез в свой дипломат. - Уже бутылки так просто не сдашь, паспорт им, видите ли, подавай. Он медленно вытащил две пустые стеклотары из-под коньяка и бережно поставил их на прилавок. Рядом он небрежно бросил свой паспорт.
- Что это? – удивленно спросила девушка-оператор и посмотрела на аккуратно выставленные перед ней бутылки.
- Ты что, не видишь? – удивился Василий Петрович и посмотрел по сторонам. - Бутылки это коньячные, пол-литровые, еще свежие. На этикетке, вот видишь, написано: «Коньяк армянский. Три звездочки». Давай принимай, не выпендривайся. А то будет тут каждая продавщица строить из себя стюардессу, - недовольно сказал он и критически посмотрел на голубую пилотку до крайности удивленной девушки.
- Не нужны мне ваши пустые бутылки!
- Ну, извините. Когда они были полные, они мне и самому были нужны. Давай, короче, принимай, не ломайся! Видишь, нормальные бутылки, стандартные, даже горлышко не битое, - занервничал посетитель и в подтверждение сказанных им слов провел для проверки целостности пальцем по краешку бутылок.
- Мужчина! Я же вам сказала, уберите отсюда свои бутылки.
- Вот блин! Ну что мне их теперь выбрасывать что ли. Во всех мага;зинах принимают, а у вас что – особый?
- Вы что, совсем не в себе? – вдруг снисходительно спросила его девушка.
- Ну что вам жалко две бутылки принять? - принялся канючить мужчина. – Вон у этих синяков полными авоськами принимаете и ничего, - с досадой показал он на стоящих рядом пассажиров.
- Да что вы его слушаете! Гнать этого алкоголика надо отсюда поганой метлой. Он уже все свои мозги пропил, - заругался на пьяного мужчину бородач.
- А ты вообще молчи, - обернулся к нему Василий Петрович. - Вон, сам насобирал полную сумку и стоишь здесь теперь права качаешь. Тут, наверное, и подразжился, да? - показал он рукой в сторону буфета.
- Девушка, сколько нам еще ждать? – обреченно спросила пожилая дама в соломенной шляпке и посмотрела на висящие у входа большие настенные часы.
- Ладно, - махнул рукой Василий Петрович и обернулся к пожилой даме. - Ты меня без очереди пропустила, так уж и быть, забирай и мои коньячные до кучи.
Василий Петрович взял со стойки бутылки, сунул их в руки застывшей в немой позе женщине и, шатаясь в разные стороны, поплелся прочь на посадку.    
  - Мужчина! Вы паспорт забыли! – крикнула ему вдогонку девушка-оператор.
- Сдачу можешь оставить себе, - не оборачиваясь, невнятно пробормотал он и громко фальшивя, так что уши чуть было не свернулись у всех в трубочку, затянул всем известную песню про «не морозь меня».
После того как нетрезвый возмутитель общественного спокойствия наконец-то исчез всем своим видом с глаз долой, очередь со спокойной душой стронулась с места и совсем скоро бесследно рассосалась.
«Ну вот, кажется и это наконец-то закончилось», - подумал парень с дипломатом и спортивной сумкой на плече, выходя на широкий простор гудящей вдали только что приземлившимся самолетом взлетной полосы. В гордом отдалении, метрах в трехстах от здания аэропорта, весь нахохлившись как мокрый селезень, стоял даже издали кажущийся огромным ИЛ-86.
«Вот это русский размерчик! Вот это я понимаю!» - удивленно проговорил парнишка, окидывая взглядом просторный салон аэробуса. «Да-а-а! Здесь можно даже станцевать веселого гапака, хотя на данный момент гораздо актуальнее было бы дать задушевного храпака», - решил он и уселся в удобное и мягкое кресло.
Блестящий выпукло-холодным титаном в лучах приветливого апрельского солнца, казалось задремавший посреди бескрайней взлетной полосы здоровущий самолет, больше похожий издали на огромную пузатую гавайскую сигару, но только с крыльями и хвостом, впустил тем временем в себя всех желающих разделить с ним несколько часов полета, загудел могучими двигателями и, не торопясь стал выруливать на взлетную полосу. Сначала он, широко раскинув в стороны грузно нависающие над землей тяжелые от топлива крылья, натужно гудя своими оглушительно свистящими турбинами немного постоял в тяжелом раздумье, а потом, вдруг резво сорвавшись с места, шустро побежал по длинной бетонной полосе. Быстро набрав скорость, он сначала как бы в нерешительности задумался - стоит ли ему вообще сегодня куда-то лететь, а потом вдруг мягко оторвался от бренной земли и взмыл в безоблачное небо. После гула двухмоторного турбовинтового АН-24, от которого напрочь закладывало уши и заклинивало мозги, этот птеродактиль казался ну просто немым. Лететь предстояло долго.
- Ой, что-то мне как-то не по себе, - вдруг запричитала сидящая напротив всё та же пожилая дама, но в этот раз уже правда без соломенной шляпки и насколько позволял ей пристегнутый к креслу ремень, обеспокоенно отпрянула от иллюминатора. В порыве огромной нелюбви к подобного рода воздушным перелетам, она хотела было тут же встать с кресла, но вдруг почему-то передумала и, подхватив с полки свою соломенную шляпку, стала хватая ртом воздух испуганно крутить вокруг себя головой. Заметив ее тревожно бегающий по сторонам взгляд, к ней тут же подошла наблюдательная бортпроводница и, улыбаясь приятной и симпатичной улыбкой, спокойным и уверенным голосом поинтересовалась:
- У Вас всё в порядке?
Дама взволнованно и тяжело сглотнула, а потом взяла себя в руки и тихо проговорила:
- А можно, пожалуйста, остановить самолет, я хочу сойти?
- Нет, ну что Вы, - сдерживаясь, и по-прежнему улыбаясь, вежливо ответила стюардесса и, осторожно взяв из рук пожилой пассажирки помятую соломенную шляпку, положила ее обратно на полку. – Вы что, боитесь летать? – как можно деликатнее спросила она.
- Д-д-да, - немного запинаясь, неуверенно ответила дама.
- Не волнуйтесь. У нас очень опытный пилот и очень надежный самолет. Всё будет в порядке. Может Вам что-нибудь принести? 
- Да, воды. У меня очень пересохло в горле.
Бортпроводница уж очень как-то жалостливо посмотрела на испуганно хлопающую глазами даму и, наклонившись над ней, что-то тихонько прошептала ей на ухо. Пожилая женщина сначала удивленно посмотрела на девушку, а потом молча и нерешительно вдруг кивнула ей в знак своего согласия. Смышленая стюардесса окинула опытным взглядом сидящих рядом с дамой пассажиров и, правильно оценив сложившуюся обстановку, как ни в чем не бывало, спокойно направилась в свою полную всего самого необходимого вотчину за марочным коньяком.
Сидящий поблизости парень достал из-за пазухи купленный в киоске аэропорта журнал и, почти не глядя в его содержимое, принялся машинально листать его вощеные страницы. Сидящий с ним рядом преклонного возраста седой мужчина, даже не обратив на это обстоятельство совсем никакого внимания, вдруг повернулся и беспокойно заглянул между высокими спинками кресел позади себя. Там на соседнем ряду в это время тревожно спал вольготно расположившийся в мягкой и удобном кресле уже знакомый всем Василий Петрович, командированный своим высоким руководством какого-то околовоенного НИИ в далекую таежную глушь. Его монотонный храп раздражал своим громогласным присутствием уже чуть ли не половину салона аэробуса, подвергавшегося от этого обстоятельства крайне серьезной опасности. От этой низкой гортанной вибрации тяжелая голова пьяного Василия Петровича постепенно сползла на плечо сидящего рядом с ним молодого мужчины, изредка подергиваясь во сне от собственной реактивной тяги. Задыхаясь от раздающегося в его направлении кромешного перегара, тот сначала несколько раз недовольно дернул своим уставшим от такого нелицеприятного соседства плечом и, совершенно не добившись никакого результата, пнул назойливого храпуна в довершение локтем в бок.
Василий Петрович устало приоткрыл свои остекленевшие глаза, приподнял голову и непонимающе стал оглядываться по сторонам. Судя по его потрепанному внешнему виду, с каждой воздушной ямой ему становилось всё «лучше и лучше».
- Официант!! – вдруг загорланил он на весь салон противным пьяным голосом.
Человек сорок пассажиров, как по команде тут же возмущенно обернулись в его сторону и с презрением пожелали обнаглевшему дебоширу «счастливого полета». Никто из экипажа тем временем совсем даже и не торопился прийти на помощь не собирающемуся трезветь Василию Петровичу.
- Официант!!! – еще сильнее закричал он и попытался подняться с пристегнутого к нему ремнями кресла. Но отяжелевшая от обильных вливаний и тошнотворной фюзеляжной качки фигура скандального пассажира никак не хотела ему повиноваться.
- Люся! Сходи, посмотри, что надо этому бузотеру, - попросил из кабины самолета осторожно выглядывающую в салон бортпроводницу помощник пилота.
Девушка в синей униформе обреченно вздохнула и, выпорхнув из-за ширмы как ночная бабочка в поисках цветущего папоротника, быстро прошла по салону и остановилась перед слегка неадекватным пассажиром.
- Что у вас случилось? – вежливо спросила она и попыталась выдавить из себя легкую улыбку.
- Эй, официантка, принеси-ка мне водки грамм двести, - заплетающимся языком попросил хмурящийся от головной боли мужчина и посмотрел на голые коленки стоящей перед ним симпатичной девушки.
- Я не официантка, я стюардесса.
- Да какая мне разница! – скривился Василий Петрович и посмотрел на бортпроводницу. - Водочки лучше сообрази, и быстренько, - потребовал пребывающий в непонятной прострации пассажир и полез в карман за бумажником.
- Тут не ресторан. Вы находитесь в самолете.
- Да? – вдруг удивился пьяный мужчина и, перевалившись через соседа, заглянул в иллюминатор. – Ну, тогда к «Яру»! - громко выкрикнул он и, широко махнув рукой, замертво откинулся в кресле.
- Что с вами? – испуганно пролепетала стюардесса и принялась осторожно расталкивать пьяного мужчину.
Тот вдруг приоткрыл один глаз и, уставившись непонимающим взглядом на незнакомую ему девушку, медленно произнес:
- Уйди, уйди белая лошадь! – сказал он и откинулся без чувств в своем кресле теперь казалось уже навсегда.
- Почему белая? – удивленно смутилась бортпроводница и, тут же забыв про угомонившегося пассажира, пошла в кабину пилота посмотреться на всякий случай в никогда не обманывающее ее зеркальце «заднего вида». В этот момент она была крайне удивлена. Еще неделю назад она безжалостно сменила белокурый цвет своих пышных и вьющихся к низу волос, перекрасившись у давно проверенного личного парикмахера в жгучую брюнетку.

Продолжение следует...