Иллюзия свободы

Пытаясь спрятаться от властей, которые направили почти все вооруженные силы на наши поиски, мы оказались там, где найти нас с помощью тепловых локаторов или собак, будет крайне сложно. Мы оказались в коллекторе. Зловония, которые царили повсюду, прекрасно перебивали наш запах. Самим нам было сначала, конечно, противно и даже невыносимо оставаться здесь, но мы довольно быстро обвыклись. А когда в первый раз легли спать, то спали как младенцы.
Все дело в том, что в последние несколько месяцев, которые мы в бегах, спать приходилось мало, а если и спали, то только для того, чтобы на утро встать и продолжить путь, скрываясь ото всех. Я устала от такой жизни, но это хотя бы жизнь. Если нас поймают, я и мои спутники подвергнемся тяжелым пыткам, а после нас ждет публичная казнь.
Мир уже не такой, каким был раньше. Мир совсем другой. И дело не в разрушении Земли, дело в разрушении человека. Я все-таки постарше своего брата, который не помнит тех дней, когда было по-настоящему хорошо. Я помню, каково это ощущать босыми ногами траву на лугу, пить парное молоко и есть свежеиспеченный хлеб. Мой брат этого не видел, он думает, что это плод моей фантазии.
Да, мне было всего пять лет, когда случился переворот. Я не могу сказать, что именно случилось, но в мгновенье ока все, что мы так любили, исчезло. Осталась лишь пыль. Разруха и пыль.
Родителей увезли в трудовой лагерь, а меня и двухмесячного брата забрали в приют. Но до него мы не добрались. По пути туда на нас напали. Точнее, напали на тех, кто нас увез. Меня, моего брата и еще троих детишек вытащили из клетки и увели в направлении леса, который тогда еще существовал.
Так мы прожили в бегах двенадцать лет. Так вырос мой брат Никола. Он не помнит своих родителей, только то, что я о них рассказывала ему на ночь.
Каждую ночь видеть во сне своих родителей, вспоминать, а точнее воссоздавать по крупинкам памяти новые события, те, которых никогда не было, никогда уже не будет, невыносимо. С этим приходится мириться. Раньше у нас еще был выбор: прятаться до конца своих дней или сломаться и сдаться в рабство. Сейчас такого выбора нет.
Я и мой брат в черном списке. Если мы вдруг попадемся, то убьют нас без суда и следствия. Публично.
- Мари, - позвал меня Никола.
- Что случилось? – мой усталый тон относился к окружающему миру, но не к брату.
- Расскажи мне о них… пожалуйста.
Мое сердце сжалось в комок. Снова. Никола не знал родителей, но часто просил мне рассказать о том, какими они были. Он хотел создать их в своей голове, чтобы они всегда были рядом.
- Мне кажется, что я все уже рассказала, - мне было так плохо от мысли, что рассказать ничего нового не смогу.
- Ну, может ты что-нибудь забыла? – Никола посмотрел на меня взглядом, который пленял меня безотказно.
- Иди ко мне…
Я обняла брата, хотя это стало трудно делать. Он из маленького комочка, который сворачивался калачиком у меня на груди, превратился в долговязого детину. В свои двенадцать он почти на голову выше меня. Рядом с ним теперь я чувствовала себя маленькой, а не он.
Я вздохнула, закрыла глаза, и воспоминания волной нахлынули. Я лелею детские воспоминания вот уже больше десяти лет, они остались такими же яркими, словно все это произошло только вчера. Но большинство событий, конечно же, я придумала сама, для того, чтобы рассказывать брату интересные истории. Позже я и сама начала верить в истинность этих событий.
Теперь у меня есть воспоминания, которые греют мне душу, но которых на самом деле не существует.
- Однажды, - приглушенным голосом сказочницы начала я свой рассказ, - папа принес домой живого кролика…

- Мари! – позвал меня мужской голос, - Мари!
Я проснулась. Никола сопел неподалеку. Я даже не помню на чем остановилась в своем рассказе и когда заснула. Прямо перед собой я увидела Игоря, своего близкого друга.
Он жестом указал мне соблюдать тишину и идти за ним.
Я тихонько встала на ноги и бесшумно пошла туда, куда вел меня Игорь. Благодаря тому, что я всю свою сознательную жизнь провела в бегах, передвигаться бесшумно научилась.
Игорь провел меня по темным тоннелям канализации и мы вышли наружу. Была такая тишина, свежий воздух заполнил легкие, что стало трудно дышать! Я испугалась, когда увидела море звезд на небе.
- Нам нельзя выходить на улицу! – запротестовала я.
- Я все проверил, - тихо успокоил меня Игорь, - мы можем посидеть здесь немного. Я приготовил тебе сюрприз.
Зная, насколько Игорь осторожный и недоверчивый, его идея посидеть на улице ночью показалась мне странной. Но, поскольку он несколько иного характера, нежели я, во мне проснулась какая-то уверенность в том, что из-за пяти минут на свежем воздухе с нами ничего не случится.
- Закрой глаза, - шепнул мне Игорь.
Даже тот факт, что мы совершенно одни в пустынной местности, где раньше был гигантский город, а сейчас абсолютно ничего нет, не давал нам права говорить в полный голос.
Я подчинилась и почувствовала, как он взял меня за руку и повел куда-то. Мне стало интересно, что за сюрприз приготовил мне этот молчаливый и недоверчивый парень. Все в нашем лагере были удивлены тем, что Игорь хоть с кем-то сблизился. Очень долго он прибывал в крайне агрессивном настроении. А потом мы с ним стали друзьями.
- Открывай, - в его шепоте слышался триумф.
Я открыла глаза и увидела перед собой постилку из старых, давно выцветших газет, а на ней… кучу той еды, которую в лагере не достать! Там был свежий хлеб, овощи, кусок копченого мяса, два яблока и колбаса.
- От… Где ты это достал?! – моему удивлению не было предела.
- Я сегодня ходил на вылазку и кое-кто из жителей забыл закрыть окно в дом.
- И много ты принес? – я смотрела на еду, слюнки текли, я еле сдерживала себя, чтобы не наброситься на это и не съесть все сразу. Запах копченого мяса манил меня.
- Все, что ты здесь видишь, - улыбнулся Игорь.
Я посмотрела на него с осуждением во взгляде и с огромной благодарностью в душе.
- Ты хочешь сказать, что никто об этом не знает? – я указала на добычу.
- Только ты и я.
- Нас за это убьют в лагере!
Мой шепот превратился в шипение змеи. Все в лагере недоедали. Съесть все это в одиночку было бы некрасиво и нечестно.
- Что ты предлагаешь? – Игорь, видимо, обиделся, - здесь на всех все равно не хватит. Я хотел сделать тебе приятное. Но если не хочешь, тогда я все это выкину, потому что в лагерь с такой добычей идти просто смешно.
Игорь стремительно подошел к еде и взял яблоко, чтобы запулить его куда подальше.
- Стой! – я еле сдержалась, чтобы не крикнуть, - ты с ума сошел? Едой бросаешься! Ну-ка дай сюда!
Я подошла к нему и отняла яблоко.
- Сюрприз так сюрприз, - я посмотрела ему с глаза и улыбнулась.
На лице Игоря я увидела смятение, злобу, а потом все это ушло, и осталась только искренняя радость за то, что он смог мне угодить.
Пока он бегал вокруг сотворенного наспех стола и что-то причитал, я спрятала яблоко в карман. Нельзя поступить иначе. Никола никогда еще не ел яблок.
Во время поедания всех тех вкусностей, которые добыл Игорь, я старалась не увлекаться и часть откладывать и незаметно прятать по карманам. Он бы не понял моих действий, а я не могу иначе. Никола единственный мой родной человек в этом мире. По-настоящему родной. И, несмотря на конец света, который грянул так внезапно, я буду бороться за выживание ради него. Если есть возможность накормить его тем, чего он никогда в жизни не пробовал, то я сама буду не доедать, но ему свой кусочек счастья отдам.
Наевшись до отвала, я поняла, что теперь смогу сотворить самое интересное «воспоминание» о жизни в настоящей счастливой семье.

Наша команда беглецов довольно большая. Поэтому диктатор, который пришел к власти и из-за которого произошел весь переворот, до сих пор вне себя от ярости, почему сорок человек так долго не могут найти и приструнить.
В этом вся проблема, нас слишком много. Из-за этого мы отметаем половину хороших мест, чтобы спрятаться. Разделиться – значит погибнуть. А мы живы только благодаря тому, что все еще вместе. Сначала нас защищали, теперь мы в состоянии защитить себя и всех остальных.
Не смотря на то, что мне всего семнадцать, я могу дать фору любому силовику. Но только если он один. С целым отрядом мне не тягаться. Я беру не силой, а невероятной ловкостью. Так говорит мой наставник, не я.
Только вот еще беда. Вместе с переворотом, который сотворили двенадцать лет назад, был создан один препарат.
Если обо всем по порядку, то в воздух, воду и почву добавили вещество, которое медленно, в течение двух суток убивает человека. Не важно, вдохнул ты зараженный воздух, глотнул воды или наступил на почву. Ты ничего не почувствуешь. Но через двое суток умрешь.
Это один из видов порабощения людей. Власти на то и есть власти, чтобы управлять серой массой людей, готовых на все, лишь бы остаться в живых. Те, кто заразил все живое вокруг, создали противоядие. Это особый препарат, который не дает нашим клеткам разрушаться. Так сказать, эликсир жизни. Вот только эликсир этот очень недолговечный. Его хватает для того, чтобы продлить себе жизнь еще на два дня. А потом его снова нужно пить. В этом и состоит смысл нашей жизни. У нас есть ученый, человек, который и собрал всю нашу компанию и который дает нам стимул жить и умереть свободными. У нас есть три отряда, которые по очереди выбираются на поверхность и достают все необходимые ингредиенты для приготовления противоядия. У нас есть разведчики, которые совершают вылазки в самое пекло, чтобы узнать, что же нового произошло в мире.
Один из разведчиков это я.
И все было бы неплохо, если бы я сегодня не узнала того, что перевернуло всю нашу жизнь с ног на голову.
- Принеси мне вон ту книгу, - сказал один из офицеров, сидя за столиком в столовой, - даже у стен есть уши, а глаза не так зорки.
Я услышала негромкие легкие шаги, удаляющиеся от моего укрытия, а через несколько секунд они вернулись. Была моя очередь выходить на разведку. Я заняла свое привычное место на одной из наблюдательных точек. Здесь никто не мог меня увидеть и услышать, зато я была в курсе всего.
Вот только офицер этот крайне умен. Он понимал, что повстанцы не дремлют, поэтому важную новость своему сослуживцу сообщал на бумаге. Я чем угодно могу поклясться, что сообщает он это шифрованным текстом.
Но, как бы то ни было, я должна заполучить текст их разговора. Даже если мы выросли в канализации, даже если всю жизнь в бегах, нас не оставили без образования. Я и Никола научились нескольким языкам, умеем читать и расшифровывать простейшие шифры. В основном офицеры такого уровня (а эти двое не самые умные) используют простой шифр: они записывают слова, но меняют местами буквы. Фокус в том, чтобы поставить эти буквы в правильном порядке и прочитать то слово, которое написано.
Когда я научилась этому, мне было так смешно. Зачем тогда вообще шифровать записи, если все равно их любой умеющий читать сможет прочесть?
Ну да ладно, мне же лучше.
Они переписывались друг с другом не дольше пяти минут. Моей задачей пока что было только тихо сидеть на своем месте и ждать, когда можно будет добыть информацию.
Я задумалась о своем и тут в себя меня привел звук отодвигающихся стульев. Это означает, что офицеры закончили свою молчаливую беседу.
Не знаю, радоваться или нет, но эти малые оказались умнее, чем я думала о них раньше. Тот парень, который предложил переписываться, после разговора вырвал страницы, скомкал их и бросил в камин под дрова. Камин еще не разожгли, его растопят через двадцать минут. Это я знала по собственному опыту, ведь мое укромное местечко было в дымоходе.
Когда дверь захлопнулась, я с опаской огляделась и спустилась вниз, прямо в топку. Откопав бумажки, я глянула в них, чтобы убедиться в том, что это нужная информация.
Пробежавшись глазами и быстро расшифровав написанное, мое сердце забилось сильнее. Дышать мне стало трудно. Необходимо срочно отнести это в штаб. Такая информация перевернет наш мир.
- Пароль? – спрашивает меня Никола, стоя на входе.
- Отвали, - мне было не до игр сейчас, - это срочно!
Я устремилась прямо к нашему убежищу, однако наткнулась на своего брата.
- Мари, пароль, - он смотрел на меня таким взглядом, который не терпит возражений, - исключений не делаю.
Я вздохнула. Как-никак, но он был прав.
- Морковка, - обреченно сказала я.
- То-то же.
Никола пропустил меня. Я побежала, что есть духу. Боже, так нельзя, так нельзя!
- Иван! – запыхавшись, подбежала я к нашему руководителю, тому, с чьей помощью мы выскребли себе эту свободу, - беда! Беда!
- Тише, Мари, - шикнул на меня Иван, потому что те, кто сидел неподалеку от нас стали как-то странно смотреть, - пойдем поговорим.
Он поднялся с места и, взяв меня под локоть, увлек за собой в укромный уголок, туда, где коллектор сужается и заворачивает в другую сторону. Эта часть нашего убежища служила переговорной. Все знали, что туда ходить строго запрещено. Здесь можно находиться только с Иваном. Поэтому мы были абсолютно уверены, что нас никто подслушивать не будет.
В конце концов, мы здесь отвечаем за жизни друг друга, потому секретов не храним. Мы только решаем, как нужно правильно преподать информацию.
- Что у тебя? – спокойным голосом спросил Иван, хотя я понимала, что он обеспокоен моим довольно несдержанным появлением.
- Я сегодня была на своем любимом месте разведки…
- Мари! – укорил меня Иван, - я же говорил тебе, что это слишком опасно! Пользуйся проверенными каналами. Там можно добыть информацию и не подвергать себя такой опасности!
- Да какая информация?! – возмутилась я, - это обычные сплетни, которые распускают люди от безнадеги! Я же черпаю информацию от проверенных источников, от самих силовиков!
- Силовики тоже сплетничают, так что не преувеличивай значимость их разговоров. Что у тебя?
Своими последними словами он глубоко оскорбил меня. Я понимала, что рискую. Но рисковала я ради спасения всех жизней, которые находятся здесь, в коллекторе. Наши ряды иногда пополняются. Отряды делают набеги и уводят всех детей, которых смогут. Среди взрослых много предателей, а из детей вырастут преданные бойцы. Именно поэтому двенадцать лет назад моих родителей спасать не стали. Я до сих пор лелею мечту когда-нибудь найти их и освободить от рабства. Но разум мне подсказывает, что они, скорее всего, уже мертвы. Однако сердце в это верить не хочет. Пусть жизнь моя и не так прекрасна, как мечтают об этом юные девушки, но я до сих пор больше прислушиваюсь к сердцу. Оно не обманывает, оно видит то, чего разуму не увидеть никогда.
Я протянула Ивану бумажки. Он расправил их и прочел там следующее: «Чтобы выкурить всех повстанцев, руководство приняло решение изменить состав эликсира жизни. Не вздумай в следующий раз пить старый, умрешь мгновенно!»
Ответ собеседника: «Умру? Почему они решили изменить состав так кардинально?»
Офицер ответил: «Ингредиенты очень легко добыть, поэтому повстанцы спокойно себе живут в своих укрытиях, лишь иногда выходя за пополнением запасов. Новый состав эликсира сложнее и действенней, а прием старого дает повод руководству заподозрить своих подчиненных в измене».
Собеседник кривым почерком спросил: «В измене? Но если бы я вовремя об этом не узнал?»
Офицер написал: «Для этого, в течение последних текущих двух суток, ведется оповещение всех подчиненных Великому Правителю в режиме крайней секретности.  Главное, чтобы повстанцы не узнали об этом. У них осталось всего 46 часов. 2 часа назад запустили новый реагент, и у них, как и у нас, всего двое суток, чтобы выпить эликсир. Только у нас он есть, а они о существовании нового не знают».
Собеседник, видимо, совсем растерялся: «Вы считаете, что это поможет? По мне, так это просто новый способ запугать нас и заставить служить верой и правдой…»
Офицер ответил: «Не смей сомневаться в правильности принятых Великим Правителем решений! Это может записать тебя в ряды изменников! Хорошо, что наш с тобой разговор будет уничтожен, и никто о нем не узнает. Но если бы на этом месте был другой, то тебя уже ждала бы жестокая расправа за эти слова. А сейчас иди, мне нужно оповестить еще двести человек».
На этом их разговор оборвался. Иван дочитал это, и в его глазах появилась тоска. Двенадцать лет мы отчаянно боролись за жизнь, сопротивлялись диктатору, а оказалось, что все напрасно. Жить нам осталось совсем чуть-чуть.
Я подумала только об одном, когда настанет время умирать, я должна быть рядом с братом. Ему пришлось слишком рано повзрослеть, это неправильно. У ребенка должно быть детство. Ребенок должен бегать, играть, веселиться, резвиться и бедокурить. А Никола с трех лет выполнял простые поручения, а в пять уже научился защищать себя.
Сейчас ему двенадцать. По идее, он сейчас должен ухаживать за девочкой, которая ему нравится, но которой боится признаться в своих чуствах. Сейчас он должен дерзить родителям из-за того, что они лезут не в свое дело, будто они ничего не понимают.
А что на самом деле? На самом деле все это я сама узнала из книг, которые Иван давал нам почитать, и из рассказов женщин, которые следили за нами, пока мы не стали довольно самостоятельными. Я сама не знаю, каково быть нормальным ребенком. Но все же у меня было время для того, чтобы побеситься и побегать на свежем воздухе. У меня было время, когда я была рядом с родителями. Как я обнимала маму и говорила, что люблю ее. Когда приходил с работы папа, я бежала ему навстречу и прыгала в его объятия. Он поднимал меня и начинал крутить под потолком, а я визжала и смеялась. Все-таки у меня было счастливое детство. И оно отбилось в моей памяти картиной из гвоздей. В своем возрасте я не должна так ясно помнить те светлые моменты моего раннего детства. Однако, в свете таких вот событий, это единственные светлые воспоминания, поэтому я запомнила их так четко.
- Соберем всех остальных, - хриплым, каким-то далеким голосом, сказал Иван.
Он взглянул на часы и отметил время. Я знала зачем. Иван засекал, сколько еще времени осталось. Двух дней не хватит для того, чтобы добыть новый рецепт, который, конечно же, держат в строжайшем секрете и под усиленной охраной. Эти вынужденные меры диктатора временны. Ведь понадобится сохранить секрет всего в течение двух суток, а потом прятать будет не от кого. Подчиненные и так боятся даже плохо подумать о своем Великом Правителе, а повстанцев не останется. Все умрут, потому что без нового состава жизни никому не будет.
Три года назад у нас в лагере умерла одна женщина. Ее звали Анна. Она пожертвовала свою часть эликсира для новоприбывшей девочки, которую выкрали из плена диктатора. Тогда у нас было очень мало запасов. Эликсира не хватало. Вот Анна и пожертвовала своим. Ради спасения глупенькой девчонки, которая, в итоге, сбежала и чуть не наслала на наш след силовиков.
С тех пор мы и прячемся в коллекторе.
Не знаю, как другим, а по мне так лучше было жить в лишениях и потерях, чем сдаться и умереть. Я и сейчас готова пойти на все, лишь бы продлить свое существование еще немного. Я хочу увидеть, как мой брат станет мужчиной. Что из него получится. А потом можно и заканчивать эту жуткую историю, закрыв книгу моей жизни.
Мы подошли к месту, где обычно выступал на всю публику Иван. Народу было много, но это не все.
- Соберите всех! – жестким, не терпящим возражений тоном громко сказал Иван, - У нас мало времени! Даю пять минут на сбор!
Все присутствующие переглянулись между собой, что-то тихо прокомментировали в недоумении, однако поднялись с мест и рассредоточились по территории, которую мы выделили для своего пристанища. На пару минут мы с Иваном в помещении остались только вдвоем.
Прежде чем основательно заселиться в коллекторе, наши разведчики все здесь прочесали и нашли наилучшее место для размещения сорока человек. Довольно большая группа повстанцев, много детей… Необходимо было выбрать такое место, чтобы от большого помещения, где могли находиться сразу все беглецы, ответвлялись мелкие. Мы нашли довольно интересное место. Когда привыкли к этому жуткому запаху и постоянному капанию воды, нам даже стало нравиться.
Прячемся мы здесь довольно давно, но еще ни одного отряда на наши поиски выслано не было. Нас до сих пор ищут на поверхности. Этим наше укрытие нравится еще больше.
Ориентироваться в лабиринтах канализации мы научились за пару месяцев. Трудности создавала кромешная тьма на некоторых участках пути. Фонарики наши, естественно, не вечные, батарейки сели, а добыть новые оказалось невозможно. Выйти на поверхность и притвориться подчиненным Великому Правителю не получится.
После захвата власти, диктатор придумал массу ухищрений для того, чтобы подчинить себе всех людей и избежать обмана и хитрости. Каждый был заклеймен. И клеймо это у каждой семьи было своим собственным. Тем самым, когда компьютер считывал клеймо, он выяснял личность человека, его принадлежность к той или иной семье, а также показывал всех состоящих в родстве.
Несколько умельцев-хитрецов пытались обмануть компьютер, я слышала об этом. Слышала я и о том, каким кошмарным образом их казнили.
А сколько людей пришло на казнь! Такое ощущение, что те, кто раньше был свободным, забыли об этом и теперь осуждают бунтарей. Но мы не бунтари. Мы – единственные, кто не подчинился, и кто борется за свое право на свободную жизнь. В нашем прошлом мире это было правом каждого. Сейчас же… Свобода сейчас это преступление, за которое ждет казнь.
Человек в своем развитии отступил на несколько веков назад. Неважно, что компьютеры и лаборатории сейчас на высшем уровне, важно только восприятие человека и его личной свободы.
Но если подобное уже было, то есть были времена, когда тот или иной правитель пытался ограничить свободу своих подчиненных, провозглашал абсолютную власть? Свободолюбивые победили? Даже я помню мир, когда царил мир и спокойствие, когда каждый был волен выбирать свою жизнь. Значит, однажды все изменилось! Значит, так может случиться и теперь. Главное, собрать все силы и не сдаваться до последнего.
Если мы не спасем мир, если и мы сдадимся, кто спасет всех нас?

Народ начал собираться и вскоре заполнил большое помещение. Как всегда во время сборов и обсуждений, когда собирались абсолютно все, дышать становилось тяжелее, а эхо, которое преследовало в коллекторе нас всегда, исчезало. Пространство заполнено под завязку.
- Семья! – обратился к собравшимся Иван, - у меня есть новость, которую должен услышать каждый из вас лично! Эта новость перевернет все в нашем быту. Однако, я призываю вас не создавать паники, а предложить конструктивное решение создавшейся проблемы! Мари принесла очень важные документы, в которых сказано, что эликсир жизни изменяет свой состав! Старый эликсир теперь становится ядом!
В толпе послышался гул, который нарастал с каждой миллисекундой. Паники не избежать. Мне стало страшно. Но Иван не растерялся, он поднял руки вверх и жестом дирижера остановил мешающие ему звуки (я видела на картинках в книге по музыке, которую мне давала одна из женщин, в молодости она была учителем музыки).
- Я призываю вас не паниковать, а бороться! – жестко проговорил Иван, а в его глазах вспыхнул недобрый огонек, - у нас есть 44 часа на то, чтобы добыть рецепт и ингредиенты для нового противоядия! У меня тогда останется час на то, чтобы приготовить его и раздать вам всем. Кто готов бороться за свою жизнь?!
Десятки рук взметнулись вверх с победным криком.
- Кто готов отдать ее за жизнь своих близких?
И снова картина повторилась.
- Тогда, прошу вас, не создавайте паники! Займитесь своими повседневными делами! – приказал Иван, - разведчикам и отрядам собраться в переговорной, обсудим план действий!
Иван хлопнул в ладоши и весь народ рассосался. Вот это наш лидер!
- Иван, - окликнула его я, - можно поговорить наедине?
- Это может подождать?
- У меня есть план, - твердым голосом сказала я.
- Озвучишь его перед всеми, - ответил Иван и отправился в переговорную.
Мне стало обидно. Я не хотела делиться неудачным планом со всеми. Если бы Иван его одобрил, то да. Но теперь уже назад ничего не вернуть. Говорить придется. Остается только надеяться на то, что меня не осмеют прилюдно, а просто выслушают и выдвинут свои предложения.
Когда я вошла в переговорную, то все уже собрались и ждали только моего появления.
- Мари придумала план, - громко произнес Иван, - давайте послушаем. Быть может, в этом есть здравое зерно… Прошу, Мари, выйди сюда и расскажи, что ты придумала.
Я вышла на возвышенность, что служило ораторской трибуной. Мои колени тряслись от страха и волнения. Но жизнь близких мне людей гораздо важнее, нежели мои предрассудки. Я посмотрела на людей, собравшихся в переговорной. Знакомые лица и ободрительные взгляды придали мне сил говорить.
К такому решению меня заставил прийти страх за жизнь моего маленького брата, которому не суждено было прожить счастливое детство. Про себя я давным-давно уже перестала беспокоиться, мысли о родителях тоже отошли на второй план, я была уверена, что их уже нет в живых. Но Никола. Коленька. Мой любимый братик. За него я жизнь отдам. Я готова сделать все что угодно, лишь бы он увидел ту жизнь, которая будто мираж преследует меня в засушливой пустыне. Травка, собственный дом, корова, пасущаяся в стаде. Никола видел все это только в книжках, которые нам давал читать Иван. Так нечестно. Жизнь нужно прожить, глотнув свободного воздуха. Умирать в канализации удел крыс.

- Зачем нам нужна эта математика? – Никола отбросил учебник и прислонился головой к стене.
- Когда-нибудь мы выберемся отсюда, - я сама не верила своим словам, но подбодрить его было моим долгом, - как мы будем жить в свободном мире, не умея считать?
- Считать я умею, - надулся брат, - а вот уравнения эти решать совсем не хочу! Надоело!
Я обняла его и тяжело вздохнула, потому что и сама не понимала смысла уравнений. Но Иван однажды сказал очень важную вещь: если не заставлять себя думать и развиваться, то мозги откажутся работать гораздо раньше, чем ты ожидаешь.
- Давай удивим всех, - предложила я, - если мы решим все эти уравнения, то значит мы умнее вооон той банды.
Я указала на компанию подростков, которые кучковались в темном уголке. Николе очень нравилась одна девочка из той компании, но он стеснялся с ней заговорить.
- Так чего мы сидим? – взгляд у брата загорелся азартным огоньком, он схватил книгу и начал усердно решать уравнения, в которых никто толком не разбирался.

Я поделилась с друзьями своим планом. Как ни странно, он был встречен возгласами одобрения. Понадобилась лишь пара часов на доработку плана и подготовку к выходу.
Осталось 42 часа. Мы берем меньше отпущенного, так как необходимо вернуться и раздать эликсир всем в лагере. Я готова умереть ради этого. Но только, если смерть моя будет ненапрасной.
На операцию мы выдвигались тремя группами, поэтому делали пятиминутный перерыв между вылазками каждой из групп. Если за нами наблюдают, это не спасет… Но если нет, то ни к чему лишнее внимание к нашим скромным, но таким ловким персонам.
- Мари, - взял меня за руку Никола.
- Да, родной, - когда я смотрела на брата, сердце мое сжималось от нежности.
- Береги себя, - серьезно произнес он, - пожалуйста, вернись.
Мои глаза блестели от слез, я знаю это, но сдержаться надо было.
- Я всегда возвращаюсь.
Я обняла Николу и мысленно попросила небеса помочь мне вернуться к нему. Не знаю, есть кто там или нет, слышат меня или нет, но в том мире, где я живу, необходимо во что-то верить. Я верю в то, что есть такая сила, которая положит конец нашим страданиям. За эту силу я готова бороться и даже принести себя в жертву.
Мы прибыли на место через час после выхода. Остался 41 час. Слишком большое поле для исследования, слишком много охраны. А мы понятия не имеем, в какую сторону нужно идти, чтобы прийти в правильном направлении.
- Разобьемся на пары, - сказал Андрей, наш руководитель в этой вылазке, - так мы справимся быстрее и будем менее заметны. Если ничего не выйдет, то через 10 часов встречаемся на этом месте.
Все согласно кивнули. За 10 часов можно обследовать все комнаты, тем более что, разделившись, у нас гораздо меньше объектов на каждую пару.
Мы поделились. Мне в пару достался Игорь, парень, с которым нас связывали довольно тесные дружеские отношения. Он был чуть старше меня, но в лагерь к нам попал позже. Игорь так переживал потерю родителей, что никого из взрослых к себе не подпускал. Я смогла найти к нему подход по-своему, по-детски, хотя задание мне было дано взрослое.
С тех пор мы дружим, он считает Николу и своим братом. Иван говорит, что вскоре нас ждет свадьба, но я отнекиваюсь. Для меня важнее судьба и благополучное будущее для Николы. Когда я устрою его жизнь, то подумаю и о себе.
Игорь и я довольно легко пробрались мимо постов охраны и незаметно от камер видеонаблюдения. По жребию нам досталось южное крыло здания, где, по нашему мнению, хранились образцы эликсира жизни. Да и где им еще храниться? Я не знаю, зачем нужна такая власть, если, по сути, добровольную службу несут только в этом здании? Остальные дома, заводы и предприятия работают только благодаря принуждению и унижению.
Моя интуиция никогда меня не подводила, поэтому, как только мы вошли в коридор, я поманила Игоря в направлении, которое считала верным.
Так называемый Великий Правитель был настолько уверен в своей безопасности и неприступности цитадели, что не удосужился повесить камеры в коридорах и сделать крепкие замки на дверях. За время своих разведочных работ я успела изучить эти коридоры на предмет опасности.
Игорь шел за мной, опасливо поглядывая по сторонам.
Мы просмотрели десятки, а может даже и сотни комнат, которые попадались нам на пути. Иногда приходилось прятаться, потому что примерно раз в 2-3 минуты по коридору в одну или другую сторону проходили охранники. Здесь, в южном крыле, было много интересного и нужного. У меня глаза разбегались, когда мы заходили в каждую дверь. Казалось, все нужно для лагеря. И только осмотрительный Игорь останавливал меня от безумных поступков.
Навскидку прошло порядка 6 часов с тех пор как мы забрались сюда и начали бродить по бесконечным коридорам. Я уже порядком устала, а мой желудок готов был предать меня в любой момент. Он урчал как ненормальный. Но задание было важнее всего, поэтому я подавляла жалкие попытки моего организма к сопротивлению воле.
Я остановилась у двери, которая ничем не отличалась от множества других. Но я уже говорила, что интуиция никогда еще не подводила меня. Это та дверь, которая нам нужна.
- Это здесь! Я уверена, - еле слышно прошептала я.
- Мари, ты так говоришь уже о десятой двери подряд!
- Но это она! Я чувствую, что мы нашли эту комнату, – триумф в моем голосе так и читался.
Я достала проволоку, которую когда-то дал мне Иван и потребовал, чтобы я нашла ей не меньше дюжины применений. Использовать ее как отмычку для меня было не в первый раз.
Покопавшись не более тридцати секунд, я торжественно толкнула открывшуюся дверь и мило улыбнулась напарнику. Игорь был на грани паники. Когда мы победим, и в мире вновь настанет блаженная свобода, Игорю тяжко придется. Вырасти в канализации, бояться посторонних людей… Не знаю, что сделало меня такой сильной. Наверное, это любовь к брату, беспокойство за его будущее больше, чем за свое. Поэтому я воспринимала мир иначе, поэтому не боюсь…
Мы вошли с Игорем в тускло освещенную комнату, которая была пуста. Но это только на первый взгляд. На самом деле она была обставлена четырьмя сейфами, которые были размером с отдельную комнату. Я подошла к одному из них и на ручке двери увидела гравировку: «49 лет».
- Что это значит? – спросила я у Игоря.
- 10 лет? – уточнил у меня он, - не знаю… может, срок годности сейфа?
- 10 лет? – мои глаза округлились от идеи, которая потрясла меня до глубины души.
Я рванула к соседнему сейфу и прочла на гравировке: «6 месяцев».
- 6 месяцев?! – я посмотрела на Игоря, - что на крайнем?
Игорь подошел к двери и прочел медленно и безжизненно:
- 48 часов…
И тут до меня дошло, что догадки мои были не вымыслом… Я оказалась права.
Раньше, засыпая после очередного приема эликсира жизни, я задумывалась, неужели даже сам Великий Правитель со своими приспешниками каждые два дня принимает этот эликсир? Неужели нет универсального средства для того, кто сам придумал такой варварский способ управления людьми. Но это только выдумки отчаявшейся девчонки, думала я. А теперь, получается, все мои догадки подтвердились. Мне снились эти колбочки, мне снилась эта дверь. Я знала, куда нужно идти. Всегда знала.
- Это он! – поторопил меня Игорь, - берем то, зачем пришли и уходим!
- Подожди, - я подошла к двери сейфа, где хранился эликсир на 49 лет, - у меня есть идея получше…
Бедный, напуганный до смерти Игорь, умоляюще затараторил:
- Мари, нет! Не надо! Это для высокопоставленных чиновников! Пропажу обязательно заметят!
- Перестань быть таким трусом, Игорь! – я посмотрела на парня с таким гневом, - наконец-то настала пора тебе стать мужчиной! Веди себя как мужчина!
Я дернула за ручку с целью проверить работу замка, а она просто поддалась и открылась. Повалил белый густой пар и повеяло холодом. Когда дверь полностью раскрылась, мы обнаружили сотни закупоренных бутылочек с эликсиром жизни. Здесь бы хватило на половину жителей Земли. Я уверена.
Колбочки стояли четким рядочком на стеллаже, но я заметила, что он поворачивается. Значит можно просто взять эликсир в нужном количестве и повернуть другой стороной стеллаж. Все так просто! Даже охраны нет.
Игорь удивленно присвистнул и снял с плеч рюкзак, чтобы положить туда заветную жидкость. Я вошла в сейф и горстью сгребла туда бутылочки. Не знаю, может сотню, может больше.
Мы были счастливы впервые за столько лет неволи. Мы были счастливы тому, что не нужно каждый день считать, сколько тебе осталось часов и минут до окончания существования, и хватит ли ингредиентов на дозу лекарств для тебя.
Счастье было не полным. Внезапно заработала сигнализация, дверь сейфа начала закрываться, а мои ноги будто застыли внутри.
- Давай руку! – закричал Игорь и попытался войти внутрь сейфа, но я его остановила.
- Беги! Не думай обо мне! С этими запасами ты спасешь всех в лагере! Беги и не оглядывайся! Не возвращайся за мной!
Я не знаю, откуда во мне взялась вся эта храбрость. Я смотрела на него таким взглядом, который не терпел возражений. Еще один короткий взгляд Игоря, и он решительно набросил рюкзак на плечи и бросился вон из комнаты, вот из цитадели.
Дверь сейфа захлопнулась, стало темно. В глубине души я понимала, что отсутствие камер и охраны в коридоре и возле сейфа это неспроста. Но я заставила себя поверить в то, что Великий Правитель просто слишком самоуверен, поэтому не тратит сил и времени на охрану своей Цитадели. Я ошиблась. За это придется заплатить.
Мои ноги перестали испытывать давление, и теперь я могла ходить. Пока за мной не придут охранники, я могу делать все, что захочу. А хочу я только одного: уничтожить все бутылочки с эликсиром.
Я замахнулась на одну из полок и тут меня будто что-то остановило. Ну и что, что бутылочки разобьются? Ученые создадут новый, гораздо более совершенный эликсир жизни, о котором мои люди знать не будут. И тогда будет совсем неважно, что они выпили его сроком на 49 лет. Тогда они все умрут.
Нет, я не такая дура. В голову мне пришла одна идея. И я готова привести ее в действие.
Когда охранники пришли и открыли сейф, тыкая в меня своими пушками, то увидели семнадцатилетнюю девчонку, которая сидела внутри рядом с ровными полочками, заполненными эликсиром. Среди этих плотных рядов зияла маленькая дырочка. Оттуда я вытащила бутылочку и выпила ее.
Офицер схватил меня за волосы и вытащил из сейфа. Я не кричала, но изображала жалкое подобие сопротивления. Меня вели в тюрьму. Но это ненадолго. Завтра меня публично казнят за неповиновение.
Ну и что?! Я отвела подозрение от своих братьев и сестер. Никто из охранников даже не обратил внимания на номер полки, который теперь стоял впереди. Ну и хорошо. Теперь они спасены. Теперь они будут жить.