Книга мертвого Часть 2 Глава 12

    Осенью женился Семен. В университете, на одной из перемен, он подозвал меня и Мишу. Отвел в угол коридора и объявил о своих планах, пригласил на свадьбу. Я переглянулся с Мишей в полной растерянности. Новость стала неожиданностью для нас. Роман у Семена развивался стремительно, к тому же с девушкой, которая училась со мной в одной группе. Как они могли скрывать свои отношения, ведь ни у кого не возникло даже малейших подозрений? Иногда друзья преподносили сюрпризы. Наверно, он делал правильно, когда хранил тайну, открытую только самому себе. Если подумать, что они знали обо мне? Лишь маленькую толику того, что было на самом деле. Ведь хрупкая тайна, выставленная напоказ или высказанная вслух, переставала быть таковой. Она становилась беззащитной, иногда смешной, и превращалась сначала в заурядный элемент обывательской жизни, а потом и в единицу статистики, не нужную уже никому, даже себе. В таких случаях хранителем секретов, самых надежных, являлся тот образ, или маска, которая создавалась для других. Пусть ее растопчут и порвут, бессмысленные нападки превратятся в борьбу с ветряными мельницами. Было видно, что Семен до поры умел хранить свои тайны.
 
    После свадьбы он перебрался в приметный район новостроек. Там действительно уклад был другой, даже воздухом дышалось иначе, как-то свободнее, чем в родном квартале. Такое переселение можно сравнить с ощущением, которое охватывает при переезде из поселкового городка в мегаполис. Я хорошо понимал его. Семен поменял неповоротливый и сонный чулан, населенный в основном пенсионерами, на бурлящий котел. Там у него появилась квартира, репетиционная база, друзья. Все удобства в шаговой доступности. Я иногда заезжал в тот квартал ради разнообразия, для подпитки, но таких случаев становилось все меньше.
   
    В следующем году у Семена произошло еще одно знаковое событие - родилась дочь. По этому поводу он решил устроить праздник в парке и пригласил друзей, в том числе из новостроек. Весна в апреле выдалась холодной, поэтому лавочки амфитеатра, на которых мы расположились, в основном пустовали. Воздух в тот день прогрелся на солнце, и мы месили грязь вперемежку со снегом, тающим на глазах. Ближе к вечеру стало холодать, и озноб пробрал до косточек.
 
   Напротив меня сидели Семен и Слэш, новый вокалист группы, где играл новоиспеченный отец. Рядом устроился Миша.
 
 - Как назовешь свою дочь? – поинтересовался я у Семена.
 - Не знаю. Ее судьбу будут решать родители, то есть дедушки и бабушки.
 - А как же мнение молодой семьи? – не понял я друга.
 - Я и Света еще не определились, а вот мои родственники очень принципиальны по таким вопросам, - пояснил Семен.- В любом случае, будет хорошее русское имя.
 - Это компромисс? Понимаю, мало ли что в будущем произойдет, очередная революция, например. Вот с русским именем не пропадешь, - предположил Миша.
 - Ну, начинается, не сочиняй ерунды. Я наполовину русский, жена русская, мы живем в России, поэтому дадим дочери русское имя.
 - Крестить будете? – продолжил я расспрашивать.
 - Нет, что ты. Родители Светы в связях с церковью замечены не были, ей заморочки тоже не нужны. Про мою родню вообще молчу, сам все знаешь.
 - Надо воспитывать детей в языческих традициях, чтобы они вырастали нормальными людьми, - вступил в разговор Слэш.
 - Точно. Будем дарить твоей дочери серебряные перстни, кожаные напульсники и рунические амулеты. Вырастит готической дамой, - сказал Миша.
 - А по вечерам, перед сном, включай ей на полчасика Burzum, - добавил Слэш.
 - Я тебе лучше бородку сбрею, - ответил ему Семен.
 - Забавная ситуация получится: твоя дочь оденется во все черное, на ее груди будет висеть молот тора или анкх, и в таком наряде она отправится к твоим дедушкам и бабушкам есть мацу, - я попытался представить, как бы выглядел визит. 
 - Уж лучше так. Кажется, это называется сейчас мультикультурализмом. Во всяком случае, она будет держаться подальше от фарисеев в рясах.
 - Имеешь в виду христианских попов? Полагаю, сейчас времена такие: народ, в среде которого появилось много бандитов, дорвался до веры, запрещенной десятилетиями, поэтому валит в храм. Это всего лишь бизнес, причем взаимовыгодный. В сегодняшних условиях церковь пользуется неразберихой в стране, и не прочь подняться за счет самых отпетых, отмороженных людей, сулящих большие барыши. Бандиты получают спасение, а церковь – процветание, - высказал я свое мнение.       
 - Нет, ты меня не так понял, - продолжил Семен. – Все, о чем ты говоришь – это всего лишь внешняя сторона медали. Зайди в церковь и посмотри, кому молится народ. Огромное количество свечек стоит перед образами столпившихся святых. У язычников нет столько духов, сколько святых у христиан, и люди им поклоняются, этим маленьким божкам. А как же единый бог? Можно подумать, будто у язычников не было главных Творцов в пантеоне. Когда по телевизору выступает толстый поп с жирной рожей, и фальцетом поясняет, что на иконы святых дух снизошел от Всевышнего, поэтому их надо почитать, то мне хочется отрезать ему и язык в придачу. Какого? Новая вывеска старого названия. Такая подмена и есть христианское фарисейство. 
 - Тут я с тобой согласен. Но кто сейчас знает, что в действительности представляли собой язычники. Для них мир был наполнен духами, с которыми следовало существовать в гармонии. Появление демонов свидетельствовало об отступлении от вечных законов, но человек, тем не менее, сам мог справиться с темными силами и вернуть порядок. Когда возникло христианство, то оказалось, что наш мир переполнен злом, его нельзя одолеть в одиночку, человек слишком слаб. Если раньше достаточно было знать границу, через которую не следовало переступать, то теперь возникла необходимость беспрерывно бороться с окружающим злом, чтобы спастись. Уверен, что для древних язычников, которых не коснулись новые для тех времен веяния, как идея конца света, проблемы спасения вообще не было. Они жили себе и не сомневались, что вечны, потому что верили в возвращение. Как ни крути, у нас теперь христианское восприятие, и с этим ничего не поделаешь.
 - Это все правильно. Возвращаясь к своей теме, скажу, что христианство просто обворовало язычников, заменив атрибуты старой веры своими. Люди, по сути, до сих пор опираются на архетип многобожества, существовавший испокон веков. Такова уж природа человека. Я считаю, что новой религии просто повезло. Она вовремя появилась. Мир тогда рассыпался, и старые боги перестали справляться с обязанностями, возложенными на них предками. Люди уже не видели прямых результатов от общения с духами, как раньше. И тут, откуда не возьмись, появился… Иисус, с беспроигрышным вариантом приманки: если у тебя что-то не ладится, значит, у тебя нет веры. Обрети ее, и тогда, сто пудов, где-то далеко на небесах ты получишь все. Как у фокусника: я предлагаю тебе религию, результат которой ты не увидишь, в отличие от старой веры, но сейчас отдай за нее все самое дорогое, как Иов, и тогда в раю станешь Элвисом Пресли. Утром вера, вечером - вознаграждение.
 - Но Иов дотерпел, он увидел результат, - уточнил я.
 - Да, но ты сам сказал, что в наши дни люди слабы, в отличие от героев мифов. К тому же Иов не был христианином, он предпочел бы умереть за-долго до финала истории, узнай о евангельских посулах.
 - Я понимаю тебя, и во многом принимаю. Но ведь были и плюсы, даже с точки зрения таких невежд, как мы: новая религия всегда давала колос-сальный всплеск в развитии цивилизации, а силе веры неофитов можно только позавидовать. Другое дело, что за две тысячи лет христианство поистрепалось, ей негде взять свежие силы для того, чтобы сохранить статус-кво. Огонь в человеке горит не так сильно, как раньше, он постепенно затухает. 
- Эх, неплохо бы возродить древнеславянские традиции, хотя бы на отдельно взятой территории. Заселить несколько пустующих деревень, на которые все плюнули, и создать подобие общины единомышленников, - глубоко вздохнув, сказал Слэш.   
 - Не получится. Прошлого не вернешь. Времена меняются, и колесо нельзя повернуть вспять. На давних развалинах, покинутых духом, остаются только тени и гниль, как в заброшенном замке. Возродить старый священный огонь не выйдет, разве что можно разжечь новый. Но это туманный удел будущих поколений. Я уверен, что до язычества уже существовала вера в единого бога, более мощная, чем в христианстве, иудаизме или исламе. Она развивалась и цвела, постепенно захлебываясь в своем многообразии, как современный постмодернизм и, в конце концов, деградировала и рассыпалась на кусочки, проявившись в поклонении идолам. То же самое ждет и христианство, - объяснил я. 
- Ересь говоришь, - засомневался Миша.   
- Да нет, он всего лишь начитался мудреных книжек, - со знанием дела заметил Семен.
- Ну да. Как ты сам однажды заметил, все мы воруем чьи-то идеи. Только не подозреваем о том, что принадлежат они другим людям, поэтому и приписываем их себе. У человека за день возникают сотни мыслей, если не тысячи. Теперь посчитай, сколько могло родиться идей у десятков миллиардов людей за пять тысяч лет? Вот так-то. Если ты придумал на гитаре интересный переход, или мелодию, то озарение вовсе не означает, что стал первым оригиналом. У кого-то в мыслях похожая музыка играла давно, только ей не придавали значения. Другими словами, все новое – это хорошо забытое старое.
- Гитару упомянул – это ты зря, - Слэш повернулся к Семену.
- Просто удар под дых! - с актерским вдохновением произнес Семен.
- Давайте, в жертву принесем этого умника, - предложил Слэш.
- Точно. Но для очищения души и тела наливать ему больше не будем, - сказал Семен, поглаживая тремя пальцами щетину на подбородке.
 
   Я ощутил, что меня развезло, и координация движений расстроилась. Снова весна давала о себе знать.

 - Каюсь, каюсь, - взмолился я, осторожно поднимаясь с лавочки. Почувствовал, что теряю равновесие, плечи поехали назад, а ноги уперлись в скамейку, не давая возможности сделать шаг для подстраховки. Я упал спиной на асфальт, перекатившись через лавку. Прямо в грязь. – Поднимите мне веки, - раздался мой стон откуда-то снизу, из-под скамьи, над которой рогами торчали ботинки.   
- Не будешь шестиструнную упоминать всуе, - Семен назидательно помахал указательным пальцем.- Ну, ладно, мне пора жену навестить в роддом. Заходите, если что, - попрощался он, и половина гуляющей компании, оглядываясь на меня, тоже собралась покинуть парк. 
 - А если это «что» будет сегодня вечером? – уточнил я. Мне удалось встать на колени, замарав в грязи синие джинсы.
 - Рома, в таком состоянии тебе лучше не появляться в нашем районе. Езжай лучше домой,- посоветовал Семен.

   Кусок черной массы отвалился от рукава моей куртки и упал на ботинок.
 - Мои чистые туфли, - произнес я едва слышно. - Слэш, что у меня там, на спине? – пробубнил я, поворачиваясь к нему задом.
 - Отойди, не дотрагивайся до меня, - он, посмеиваясь, попятился назад, выставив вперед руки.

    Я осмотрел себя. Спереди все нормально, и что они так беспокоились? Только рукава оказались грязными. Я стряхнул черный комок снега, и коричневое пятно размазалось по остававшейся чистой части куртки. Рука заледенела, и земляные капли начали спадать с ладони. Пришлось вытереть ее о джинсы. Кто-то постучал меня по спине, и я обернулся – рядом стоял Миша.
   
 - Ничего, друже, ты выглядишь вполне симпатичным, - Миша старался мне помочь, отряхивая голой пядью одежду на спине. Даже в таком плачевном состоянии я заметил, что он тоже с трудом держится на ногах. Его щеки обвисли, а глаза закатились ко лбу.- Какие будут дальнейшие планы? – задал он риторический вопрос.
- Торопиться некуда, время еще есть,- ответил я, и мы опять сели.
 
   Когда в парке нас осталось двое, а Слэш направился к остановке, у меня возникла идея:    
- Я думаю, если сегодня праздник у друга, то его надо навестить. Пойдем за Слэшем.
- Всесторонне поддерживаю, - кивнул Миша.
 
    Я схватил пакет с методичками и побежал на остановку, к которой уже подходил троллейбус. Слэш увидел нас, и от досады рассмеялся. Стал отмахиваться, показывать, чтобы мы заходили в другую дверь салона, где с трудом теснились пассажиры. Я прыгнул на ступеньку, и меня опять какая-то сила потянула назад. Развел руки в стороны и зацепился за раскрывшиеся железные двери. «Посторонись!» - громко крикнул я. Миша повис на ступеньке, едва ухватившись за поручень. Подбегавшие к троллейбусу люди в последний момент останавливались перед входом, увидев мою коричневую спину. Двери закрылись, прищемив отвисший подол куртки. Мы поехали в новостройки, где на конечной остановке та же сила вытащила меня и Мишу из салона. Размяли косточки, и только тут сообразили, где оказались.
 
 - Куда нам идти? – спросил я Мишу.
 - Туда! - он показал вдаль.
 - Эй, Слэш, пойдешь с нами?- крикнул я вокалисту, стоявшему поодаль.
 - Нет. Езжайте по домам, в другую сторону, вы направление перепутали, - сказал он и одновременно попятился от нас.   
 - Ты куда собрался? Иди сюда, оборзел совсем, - я направился к нему, заплетаясь в собственных ногах. Слэш держался на расстоянии, все время отступая. – Стой, сволочь, я тебе покажу, как от меня бегать.
   
   Слэш нервно посмеивался, соблюдая дистанцию. Я перешел на бег в надежде его догнать и расправиться, хотя знал, что он способен уложить меня одним ударом. Споткнулся о камень и упал на колени. Тяжело поднимаясь, я увидел, что мой пакет плавает в луже. Взял его за ручки и дернул, рассчитывая отряхнуть от грязи. Неожиданно дно пакета порвалось, и все содержимое вывалилось в слякоть.

 - Тьфу, черт, ты что наделал, козел! - закричал я Слэшу.   
 - Да бросьте вы его. Не нужно с таким связываться, - посоветовала Слэшу проходившая мимо бабушка, с интересом наблюдавшая за нами. 
 - Ты просто клоун, устроил тут представление. Говорю тебе в последний раз: бери тачку, пока не поздно, и дуй домой, - Слэш отделался от нас и ускоренным шагом отправился восвояси.   
   Ко мне подошел Миша и помог собрать тетради.
 - Эх, не везет, так не везет, - протянул он. 
 - За эти пособия я расписывался, теперь с меня деньги сдерут, - вспомнил я немаловажный нюанс.
 - А ты их хозяйственным мылом отмой, а потом феном просуши, - посоветовал Миша. 
 - Ты просто гений. А потом я продам их первокурсникам втридорога. На вырученные деньги дам взятку декану и мне поставят пятерку на экзамене, – на ходу придумал я, а Миша посмотрел на меня с каким-то сожалением. – Ладно, не прокатило. Ты просто находишься на другой волне. Нам надо их…синхронизировать, - я собрался, но мне так и не удалось правильно выговорить последнее слово. - Ну что, гений, показывай короткий путь, где живет Семен, а то я ничего не понимаю в родном городе.
 
   Он вытянул руку в легко узнаваемом академическом порыве, и мы пошли вперед. После хаотичных поисков нам удалось найти нужный дом и квартиру. Семен открыл дверь, и откровенно удивился. Перед ним стояли два шатающихся столба, и легкая улыбка, сияющая на наших физиономиях, говорила - сюрприз. Под мышкой я держал бутылку самогонки, появившуюся ниоткуда. «Ну, раз уж пришли, то заходите», - сказал Семен.

    Мы болтали на кухне, почти ничего не ели, но пили, и усталость не заставила себя долго ждать. Семен начинал откровенно зевать, утомленный долгим днем, а Миша клевал носом. Я же, наоборот, понемногу приходил в себя.
 
 - Ну что, Миша, пора возвращаться домой. Не будем мешать, молодому отцу надо обустраивать жилище к возвращению жены. Как добираться будем? – спросил я дремлющего друга.
- На своих двоих. Или ты хочешь тачилу взять? Тогда за твой счет, – сказал сонный Миша.   
- Размечтался. Так, произведем калькуляцию, без ЭВМ: значит, идти нам далеко, но с учетом песен и асфальтовой дороги к утру будем на месте, - прикинул я. 
 - Возьмем ее на ход ноги и, считай, что уже дома, - Миша кивнул в сторону стоящей на столе полупустой бутылки.
 - Сказано – сделано. Давай одеваться, - подытожил я воодушевленно.

   Нам понадобилось время, чтобы договориться с волей, надеть куртки и ботинки. С последним справлялись особенно тяжело: присев в прихожей, мы упустили момент, как вырубились. Нас растолкал Семен.
 
 - Что-то стоп-кадр у вас затянулся. Может, вам все же такси вызвать?
 - Что? Какое еще такси? Не видишь, и пяти минут не прошло, а мы уже оделись,- очнулся я, приподняв голову с коленки. На щеке проступило овальное красное пятно, а рука держалась за шнурок ботинка.
 - Вообще-то, прошло почти двадцать минут, - заметил Семен.
 - Врешь ты все. Я никогда в жизни так быстро не одевался, даже сообразить не успел, как куртка оказалась на мне, - не поверил Миша, надевая шапку. Тем самым он завершил самый долгий, если не считать детства, процесс прощания.   
 - Вы уверены, что доберетесь? – напоследок спросил Семен, с сомнением почесывая затылок.
 - Ты за кого нас принимаешь? Я вообще сейчас могу с голым торсом до своей хаты долететь, - боевым голосом сказал Миша.
 
    На том и расстались. Вышли на улицу, по-весеннему холодную и зяблую. Грязь в лужах покрылась ледяной коркой, заморозив гальку, ветки, мусор и отпечатки ног. Я постоянно спотыкался о волнистую шершавую наледь, поэтому стал держаться краев тропинок, где не растаял снег. Через дворы пробрались к освещенному проспекту и бодрым шагом устремились вперед, ни о чем не думая. У нас не возникали вопросы.
 
- Давай споем песню, - попросил он.
- Ты же знаешь, что ни одна песня не задерживается в моей башке. Даже популярный стишок, и тот не помещается полностью, - ответил я. Мне не хотелось, как делал много раз, урывками цепляться за фрагменты текста, едва знакомого, и тянуть их горластым голосом. Получалось комично.
- Просто поддерживай. «Три танкиста» ведь помнишь?
- Полностью нет.   
- Даже припева не осилишь? Тогда подвывай. Вместо трех таксистов будем петь про двух, то есть обо мне и тебе,- сформулировал задачу Миша. 
- Вспоминаю, что они литр делили по триста, и в конце песни им удалось это сделать. 
- Не коверкай хит. Тогда давай споем «Песню красноармейцев». Пару слов ты должен знать, - настойчиво попросил Миша.
- А вот эту заряжай. Она бодрее и веселее.
- Эх, ты наша доля! Мы вернулись с поля, а вокруг гуляет, недобитый класс, - громко запел Миша. Где-то вдали промелькнули тени. Их было много, на светлом фоне снега они то разбегались, то опять собирались вместе. – Эх, скажи-ка дядя, для народа ради, никакая контра, не уйдет от нас.
    
    Они приближались, выстроившись в ряд. Уверенно и неторопливо. Постепенно окружали с флангов. Мы их не замечали, или хотели убедить себя в этом, словно они были обычными прохожими. Что произойдет, если пройдем мимо? Очередь дошла до припева, и мой кричащий голос присоединился к Мишиному басу: «Чок-чок-чок! Стучат, стучат копыта. Чух-чух-чух! Ударил пулемет. Белая гвардия наголову разбита, а Красную Армию никто не разобьет». Они стояли перед нами стеной. Я курил сигарету, сжав под мышкой бутылку. 
 - Закурить не найдется? – спросил один из них.
 - Нет, - без задней мысли ответил я, выпуская сигаретный дым.
 - Не хорошо откровенно врать. Не по-пацански как-то, - сказал старший заводила, стоявший посередине.
 - Это предпоследняя сигарета, а нам еще идти…, - не успел я договорить, как получил удар в лицо.

    Упал на лед, и рядом со мной повалился Миша. Двое били меня ногами, а друга взяли за шиворот и отволокли в сторону. Четыре человека водили хоровод вокруг него, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. Черные рукава их курток вычерчивали знаки в воздухе, вместе с движениями тела создавая танец первобытной гармонии. Я прикрыл голову, но они находили лазейки, выбивая из меня пыль тяжелыми ботинками, похожими на перевернутые каменные топоры. После очередного удара я отлетел от них в сторону.

 - Берите. Вот все, что у нас есть, - я бросил к ним барахло, которое смог выковырнуть из кармана задубевшими пальцами.
 - Поздно! Раньше надо было думать, - с чистой совестью сказал их главарь, ухмыляясь. – Ребята, не надо сильно их мочить, не переусердствуйте, - указывал он, с издевательским назиданием раздавая подручным советы. Как тренер или спортивный судья, он только наблюдал, не вмешиваясь в расправу.

    Всего в десяти метрах от нас проходила трасса. Машины проносились мимо, словно не замечали драки. Я услышал смешки, раздающиеся над моим телом. Две довольные тени отвлеклись, посматривая на своих дружков. Наступила короткая передышка, а точнее мгновение. Это был шанс, и время на раздумья не оставалось. Я вскочил и, сделав несколько прыжков, оказался посередине дороги. Они опоздали, всего лишь замешкались на секунду, и теперь крутились на границе асфальта и снега, боялись сделать шаг в мою сторону. Я пошел по встречному движению, размахивая руками. Машины со свистом тормозили, аккуратно объезжали и снова ускоряли ход. Параллельно мне двигались двое преследователей, пытаясь улучить момент, чтобы накинуться. Наконец, они обернулись, услышав голос хозяина, и побежали к нему. Машины ослепляли фарами, но по-прежнему делали дугу вокруг меня. Неужели никто не остановится? Вдруг на другой стороне дороги я увидел милицейский уазик, патрулировавший район. Рванул наперехват и остановился на его пути, вскинув руки.
   
 - Ты что, с ума сошел? – закричал сержант.
 - Моего друга избивают. На нас напали вон там, помогите, - я показал на заснеженное поле.
- Ты пьян? – поинтересовался он и посмотрел как-то недоверчиво.
- Немного выпил, да. Какое это имеет значение сейчас, кто пьян! – я не говорил, а почти кричал.
 
    Сержант посмотрел вдаль и, не заметив ничего подозрительного, отмахнулся. «Бобик» поехал дальше. Я не видел, как Мишу в это время отволокли в темную лесополосу. Фонарные столбы освещали прилегающий район так, что впереди я различал только черную стену, границу арены. Что делать? Надо было вернуться назад и найти его. На том месте, где избивали Мишу, остались только капли крови в центре круга, натоптанного из следов ботинок, и две борозды, уходившие в посадку. Он уже не сопротивлялся. Наверно, тащить его тело по наледи было легко. Я пошел по рытвинам, пока окончательно их не потерял. Несколько раз позвал Мишу, но в ответ ничего не услышал. Вдалеке опять увидел патрульную машину, двигавшуюся в другом направлении, и снова побежал ей навстречу, размахивая руками. 
    
- Это опять ты, - уставшим голосом произнес сержант.
- Да. Там моего друга убивают, а вы не хотите ничего делать! – затараторил я.   
- А что с тебя, пьяного, взять, - зарычал милиционер. – Кто тебе поверит. Сами же, небось, и виноваты. Начнешь с вами возиться, а потом доказывай, что не осел.
- Да не нужно никому ничего доказывать, только помогите, - упрашивал я, все больше вскипая. 
- Поехали, - сказал сержант водителю, и они тронулись дальше.

    Вот и все. Оставалось только зайти за разделительную полосу и принять должное, тогда бы моя совесть оказалась чиста. Как вариант, можно было затаиться здесь, на обочине, и надеяться на лучшее. Между тем я приближался к зарослям кустарника, пока перебирал варианты решения. Из тени возникла фигура, она направлялась ко мне, шатаясь из стороны в сторону. Это был Миша. Я подбежал к нему. Он едва держался на ногах, приложив кусок льда к лицу. Один рукав его куртки был почти оторван у плеча и болтался всего на нескольких швах. На месте нагрудного кармана зияла большая дыра. Миша стоял около меня и тупо смотрел вниз.

- Пошли обратно к Семену, - сказал я. 
- Они не стали даже лезть ко мне в карман, а просто вырвали его с мясом, - тихо произнес Миша, с усилием выговаривая слова. Его челюсти двигались с трудом, а распухшие губы могли только пыхтеть.
- Куртку испортили – это минус. Зато ты способен ходить – это плюс, - я подбодрил его. - Опять же – шрамы. Это еще один плюс, потому что девчонкам нравится, - Миша ничего не говорил, только сопел. Идти он уже не мог. - Ну, ладно, хватит тебе. Я здесь анестезию где-то потерял, целых полбутылки. Представляешь, какой это плюс, - нашел я главный вдохновляющий довод.
 
    Мы неспешно, едва ступая, возвращались к Семену. По пути вспоминали великих красноармейцев, сложивших свои головы в бою, но не дрогнувших перед врагом, и гнусных предателей, которые готовы были убить за тридцать серебряников.

    На следующее утро мы проснулись у Семена не по своей воле, а мучимые болями во всем теле. Помимо башки у меня ныл весь организм. Миша, как я увидел, превратился в Квазимодо. Он представлял собой не человека, а одну огромную опухоль.
   
- Да-а, ну и вечерок у вас выдался. Зато лишние выходные у кого-то нарисовались, - поглядывая на Мишу, Семен подвел итоги нашим приключениям. 
- Эх, Рома. С тобой я попадаю в передряги уже во второй раз, - вздохнул Миша.
- Тенденция, однако, - заметил Семен.
- Если бы ты дал ему чертову сигарету, то ничего не было, - промямлил Миша в мой адрес. Я промолчал.- Ладно, забей.
 - Сигарета - всего лишь повод, они все равно домотались бы до вас, - сказал Семен.
 - Миша, когда-нибудь мы выберемся отсюда? - спросил я.
 - Несомненно. Я позвоню сейчас отцу, и он нас заберет. С такой рожей я не осмелюсь выйти на улицу, - Миша смотрел в окно, и его отсутствующий голос напомнил те ситуации, когда человек принимал судьбоносное решение.

    Через полчаса приехал его отец. Он не стал нас упрекать и выпытывать детали случившегося, только бурчал всю дорогу. Говорить с Мишей в тот день мне не хотелось, а ему и подавно. На машине меня подвезли прямо к подъезду.