Глава 3 Лики Яви

                Путы

     Многие согласятся с тем, что для объективных знаний необходим опыт общения не только с Природой (по крайней мере, в нашем обществе). «Всё познаётся в сравнении», – говорим мы, совершенно не задумываясь о значении слова. А ведь слово «с-Ра-вне-ние» означает соотнесение чего-либо, находящегося вне первоосновы, с самой первоосновой (Ра), с истиной, которая тем ближе, чем дальше от нас правила и понятия современной жизни. И для наглядности стоит хотя бы вкратце рассказать о путешествии семилетней давности, «привязанному» к цивилизации…

     В ХХ веке из Владивостока в европейскую часть России проще всего было добраться самолётом, но нынче, в начале третьего тысячелетия, авиация стала опасной. За годы демократии многие самолёты вылетали свой ресурс и падают на землю, как червивые яблоки, разбиваясь вдрызг вместе с пассажирами и экипажами. Новых летательных аппаратов в России, увы, кот наплакал. Не хотят делать. Не делают также тепловозы, теплоходы, автобусы… Не найти во Владивостоке даже лыж отечественных. Перемещаться по стране скоро будет не на чем, кроме как на своих двоих. По этому поводу сразу же хочется заметить: если это чья-то злоумышленная стратегия, направленная на разобщение русских людей, то она глубоко ошибочна. Ведь наши Предки создали страну пешком во многих тяготах и лишениях и, значит, на века оставили в генах своих потомков, то есть в нас, способность к выживанию в самых неприхотливых условиях.

     Общественный транспорт не только изношен до дыр, но ещё иногда и взрывается, поскольку под реформами, как под дождём грибы, расплодились террористы. О том, что это за «дождь», я уже упоминал, а пока из того, что сказано, можно сделать парадоксальный вывод: путешествовать по цивилизации безопаснее всего на личном автомобиле, если он, конечно, имеется. И хотя у дальневосточников это в основном бывшие в употреблении «японки», они всё же способны (в отличие от «москвичей») доставить своих новых владельцев в любую точку России. К тому же, для такого способа путешествия появился отрадный факт. Если раньше нормальных автодорог, соединяющих Дальний Восток с остальной частью страны, практически не было, то теперь сдана в эксплуатацию федеральная автотрасса «Москва-Владивосток». Об этом доложил народу президент и даже лично принял мост через реку Бурею в наших краях. Пользуйтесь, граждане.

     Что ж, благодарим на добром слове. И хоть старые автомобили не застрахованы от поломок, поспешим в путь-дорогу, пока реформаторский зуд правительства не сделал эти самые дороги платными. Махнём-ка в Карелию. Говорят Природа там – ни в сказке сказать, ни пером описать…

     Первый день пути сравним с обретением свободы после заточения. Будто вдруг свалились с ног невидимые кандалы, мешавшие двигаться, а за спиной неожиданно выросли крылья. Конечно, где-то в подсознании таилось беспокойство перед огромным расстоянием: шутка ли, забраться своим ходом за тридевять земель, да ещё и назад вернуться (вот она, разница между сказочной Былью космических пространств и сегодняшней Явью земных километров!), – но это беспокойство пряталось под плотным слоем сознательных ощущений и практически не влияло на хорошее настроение. Да и не могло настроение быть плохим на фоне проплывающего вдоль дороги июньского разноцветья и дующей в приоткрытое окошко ласковой воли.

     Однако уже на вторые сутки, после того как скрылись за перелесками сначала Хабаровск, а затем Биробиджан, настроение мало-помалу пошло на убыль. Асфальт начал перемежаться с участками грунтовки, взметнулись ввысь тучи дорожной пыли, заслонившие от взоров красивые панорамы и покрывшие придорожную зелень уныло-серой окраской. Чтобы не глотать едкую взвесь, пришлось задраить окна, а после, когда солнце закатилось за верхушки деревьев, – долго искать подходящее место для ночлега. По заросшей лесной колее мы продрались к быстрой речке в стороне от трассы, отмылись от вездесущей пыли, а когда в ночном небе зажглись звёзды, вспомнили, что наступила купальская ночь, в которую славяне испокон веков совершали ритуальное очищение огнём против выползающих из морока недугов. По традиции наших далёких Предков мы очистили тела и души, перелетая через яркое пламя костра и купаясь в речке, хоть и не отважились ходить по углям.

     Мы знали, что в Амурской области асфальт кончится, и были готовы к встрече с ухабами и ямами. И всё же втайне надеялись, что «федералка» – это не какой-то там просёлок, а вполне сносная дорога. Надеялись даже после того, как стали натыкаться на перегонщиков, обклеивающих скотчем и картоном переднюю часть своих «новеньких» японских легковушек, дабы предохранить их от щебня, летящего из-под колёс встречных машин. Надеялись не зря. Незадолго до Буреи под колёсами неожиданно зашуршало идеальное шоссе. Наши «кони» будто с привязи сорвались, радуясь гладкому асфальту и прозрачному воздуху. Правда, мчались они всего минут десять. Сразу после солидного железобетонного моста через Бурею показался пост дорожно-патрульной службы, монументальный и сверкающий, как новая копейка. Прямо-таки оазис в пустыне. Мы уж подумали даже, что недоделанная «федералка» осталась позади, но вскоре после поста асфальт вновь сменился грунтовкой, и хоть потом мелькнул ещё при переезде шикарного моста через реку Зею и у космодрома Свободный, более не объявлялся почти до самой Читы. По-видимому, этот евростандарт у Буреи был сделан по традиции времён застоя специально для показа президенту, после которого тот объявил о сдаче федеральной трассы в эксплуатацию.

     Но что может полномочный резидент тайного глобального руководства? Возможности его перед мировой закулисой такие же, как у обычного приказчика перед хозяином: изъявлено желание присвоить богатства недр, значит, в первую очередь будут протянуты трубопроводы и все коммуникации, с ними связанные, создан благоприятный инвестиционный климат, а уж потом всё остальное, если до него дойдёт черёд. Решению негласного мирового правительства нельзя перечить, чтобы не лишиться благосклонности и трона и чтобы не всплыло ненароком смутное прошлое. Главное – выполнять приказы и демонстрировать свою лояльность народу…

     То, что нам показалось недоделанной «федералкой», на самом деле оказалось только прелюдией к недоделанности. Очень скоро начались длительные объезды, качество которых сравнить можно разве что с полосой препятствий. На обочинах и в кюветах появились «отдыхающие». Наши джипы то, как коровы на льду, скользили по раскисшей глине, то взбирались по краям карьеров над участками, где ещё и «конь не валялся», то тряслись по острым камням величиной с кулак, чуть ли не ежедневно пробивая о них всесезонные японские шины. Весь ремонт наших машин сводился к замене колес и остановкам у вывесок «шиномонтаж», однажды даже пришлось несколько часов ехать «на подкачке», поскольку не осталось целых запасок. На сухих участках при обгоне грузовиков часто чуть ли не вслепую плелись в плотных клубах пыли, ожидая благоприятного момента для обгона и чувствуя дискомфорт, когда из этих клубов выныривала вдруг встречная машина. Пару раз избежать столкновения удалось лишь благодаря хорошей реакции, сопровождаемой то жаром, то холодной испариной на спине. Иногда вблизи деятельности какого-нибудь дорожно-строительного отряда мы выезжали на массивное, практически готовое полотно трассы и, мысленно налагая его на пройденное расстояние, видели, что при таком размахе строительства до его окончания пройдёт немало лет.

     После четырёх дней пыли и тряски асфальтированная дорога очень приятный факт. А вот западным европейцам, катящимся по своим шикарным однообразным автобанам, наверно, скучно. От скуки они утомляются, засыпают, на скорости вылетают за ограждения, врезаются друг в друга со всеми вытекающими последствиями. Не помогают им даже «стиральные доски», устроенные на дорогах специально для побудки. У нас же, если и происходят аварии, то вовсе не от скуки, а от усердия на полосе препятствий. Отсюда вывод: бдительность у нас высокая, а у объединённых европейцев – низкая. Привыкли они к мягкому климату, к комфорту. Мы же, напротив, закаляемся. В этом-то и кроется главная разгадка нашей непобедимости. Чтобы нас победить, нужно, чтобы у недоброжелателей и дороги, и жизнь стали хуже наших. Хотя нет, всё равно им будет чего-то не хватать для побед. Раскрывать секрет не буду, пусть уж сами ломают головы.

     За Читой на посту дорожно-патрульной службы нас остановили для проверки документов. Убедившись в их наличии, стражи порядка вдруг предупредили нас о возможном «наезде» автомобильных вымогателей. Вы, мол, если хотите спать спокойно, ночуйте вблизи постов. Правда, один из сотрудников тут же поведал, что самые активные рэкетиры на 2004 год нейтрализованы. И на том благодарим. У нас, конечно, было чем себя защитить, но лучше обходиться без этого. А чтобы хорошо отдохнуть, ночевать нужно подальше от дороги. К тому же неизвестно, что на уме у одетых в форму советчиков. Власть нынче весьма плодотворно действует на ниве криминала. Об оборотнях ведь не только по телевизору говорят, их и в жизни хватает. Дабы не возвращаться к теме рэкета, упомяну, что в Челябинске подозрительные личности местного пошиба пытались обложить нас данью за проезд по региону, но всё дело словами и закончилось.

     Здесь же, на Урале, посетив одно из отделений сбербанка, мы стали свидетелями сценки, от которой возникают большие сомнения в улучшении ближайшего будущего.

     Потрёпанная женщина со следами бурной жизни на лице, в брюках из чёрного гипюра, сквозь который проглядывали дряблые ноги, вошла в отделение сбербанка в сопровождении двух белобрысых сынишек. У старшего мальчишки лет четырёх-пяти волосы росли прямо со лба, а на затылке стояли торчком, отдалённо напоминая собачью холку. Младший же был весьма мил и мог бы служить эталоном детской красоты, если бы не затравленность во взгляде.

     Женщина усадила сынишек на стулья и повернулась к операционной перегородке.

     - Где тут пособие на детей выдают? – громко спросила она у всех посетителей сразу.

     А поскольку все стояли у одного окошка, она заняла очередь и, отвесив подзатыльник старшему непоседе, уселась ждать.

     - Дула! А-а-а!.. Как дам! – завопил малец, хлестнув ручонкой «воспитательницу».

     - Сядь, дурак безмозглый! Видишь, брат твой сидит, и ты сядь, успокойся. А то посадят, когда вырастешь. Хотя нет, по тебе дурдом плачет. Это братца твоего посадят, он умнее.

     Мальчишка перестал орать и, очевидно, возмущённый несправедливостью распределения ролей в предстоящем будущем, подошёл к брату и ударил его по лицу.

     - А-а-а!.. Ду-ак! А-а-а!.. – заполнил тесную комнатёнку оглушительный вой.

     - Успокойте детей! – не выдержала одна из посетительниц. – Из-за криков не слышно оператора. Или выйдете с ними на улицу.

     - На улице они разбегутся, а успокоить их может только могила, – парировала мамаша. Но через минуту всё же изменила тактику: – Угомонись, шантрапа! Сейчас получу деньги, куплю вам по машине.

     Повисла тишина.

     - Зря вы с ними так, они же совсем ещё крохи, – укоризненно сказала пожилая женщина с усталым видом.

     - А как ещё? От пьяных придурков наплодились, придурками и вырастут. – Она схватила за руку подавшегося к выходу старшего сынишку и рывком посадила на стул.

     - А-а-а!.. Дула!..


     Отличительной особенностью российских дорог являются не только «подарки» в виде участка асфальтированной евродороги, но и «отдарки» в виде денег.

     Отъём денег у водителей происходит на дорогах сплошь и рядом. Чаще всего это происходит при заправке автомобиля топливом и при незначительных нарушениях правил дорожного движения. И чем ближе к Европе, тем чаще. За двадцать восемь тысяч километров (показание спидометра по возвращению во Владивосток) сложилась довольно ясная, но неутешительная картина.

     Заправщики действуют обычными методами розничной торговли: либо недолив, либо подмешивание некачественного горючего. Недолив обычно обнаруживается, когда стрелка топливного бака подходит к нулю, а спидометр показывает, что пройденный километраж не соответствует расходу бензина. Впрочем, к недовесам и обсчётам мы давно привыкли, и хоть это и неприятно, но поскольку обнаружить их своевременно не удаётся, то приходится с ними мириться. Гораздо хуже, когда замечаешь вдруг, что при нагрузке двигателя появляется дребезжание «пальцев» и мощности явно недостаёт. Это значит, что на последней заправке в бак влит некачественный бензин. Применительно к человеческому организму это примерно то же, что выпить прокисший компот. Каждый согласится, что лучше уж выпить неполную кружку, чем отравленную. Против топливного мошенничества водитель практически бессилен, так как писаные законы – это филькина грамота,  и связываться с ней ни у кого нет желания. «Закон одинаково бессилен и для бедных, и для богатых: для первых он недостижим, вторые его обходят», – говорил ещё в ХIХ веке кто-то из французских энциклопедистов. И ведь в точку попал, не зная ещё, что в России исполнительная власть в ХХI веке будет существовать для прокладки нефте- газопроводов в цивилизованный мир, а уж затем следить за исполнением законов в обыденной жизни. Наглядное представление о законе, который, руководствуясь решениями закулисных персон, можно подвинуть или заменить.

     Ещё весомее участие власти во втором способе «законного» отъёма денег у водителей. Чтобы успешно проехать многие тысячи километров, пользуясь только светлым временем суток, нужно ехать быстро. Мы без проблем проехали Сибирь, обогнув с севера Казахстан, доехали до границы Азии с Европой, и на всём этом протяжении за превышение скорости лишь однажды (в Еврейской области) нам выписали квитанцию на небольшую сумму. О редких засадах дорожно-патрульной службы мы узнавали своевременно и обороты снижали. Но после границы между Азией и Европой ситуация изменилась. Теснее стало на дорогах, резко прибавилось число населённых пунктов, больше стало засад инспекции, а главное, засады стали значительно изощрённее.

     Дурной славой у водителей пользуются патрульные службы Башкирии и Татарии, что подтвердилось на сто процентов. И потом пошло-поехало. Как мы ни старались соблюсти скоростной режим, ничего не выходило. Инспектора с радаром выскакивали в самый неподходящий момент, как черти из табакерки. А трассу от Москвы до Санкт-Петербурга, пожалуй, можно назвать золотой жилой дорожно-патрульной службы. К примеру, перед Петербургом есть четырёхполосное шоссе отличного качества, которое иначе как автострадой не назовёшь. Значит, ехать можно со скоростью сто десять километров в час. Но не тут-то было! Взмах жезла, и за нарушение скоростного режима купюры, нажитые непосильным трудом, перекочёвывают в чужой карман. Оказывается, нет знака, указывающего, что это автострада, и, значит, стрелка спидометра не должна подниматься выше цифры девяносто. Выходит, что в России автострады есть только в правилах дорожного движения. Ну и МКАД (кольцевая автострада вокруг Москвы)…

     Карелию мы повидали в районе города Сортавалы. Природным ландшафтом она чем-то напоминает Восточную Сибирь в миниатюре. А главная достопримечательность южной Карелии – живописные острова северо-западной части Ладоги во главе с Валаамом, который стоит того, чтобы проехать через всю страну. Самый высокий купол валаамских церквей покрыт не золотом, а будто небесный лоскут венчает его, словно этот храм соединяет Землю и Небеса. Но ещё интереснее то, что, несмотря на христианские атрибуты, Валаам хранит Дух намного более древний. Чем это объяснить, сказать трудно. Возможно, древней кладкой аллей или особым климатом, с резким преобладанием солнечных дней на острове по отношению к окружающей местности, но, находясь на острове, ощущаешь некое его излучение, пронизывающее и внешнее пространство, и сознание. Валаам – одно из тех мест, которое называют местом силы, и не зря находится под покровительством патриарха… Жаль, что подобные места в нашей стране не только труднодоступны, но и малоизвестны.

     Раз уж оказались мы на западном краю Родины, то, имея легковой автомобиль, грех не навестить родню, укоренившуюся в этой части страны. И мы развернулись на Кубань и Украину. Тем более что после широтных расстояний нашей страны перемещение в меридиональном направлении кажется почти пустяком.

     Большинство дорог в России далеки от идеала, значит, и всё рядом расположенное с ними несёт тот же отпечаток. От множества придорожных памятников жертвам аварий в европейской части России порой оставалось ощущение, что ехать приходится по неухоженному кладбищу, так как посадки и перелески вдоль шоссе при отсутствии сервиса напоминали отхожие места.

     Практически ничем не отличались от российских и украинские дороги, с той лишь разницей, что указатели скорости на магистралях соответствовали их назначению, и поэтому, проехав по Малой Руси свыше тысячи километров, платить штрафов «за превышение» не пришлось.

     Не лучшие чувства остались и от бытовых сцен, свидетелями которых мы случайно оказались в разных закоулках «Европы». В одном случае это ночной разгул хозяев придорожной парковки, в другом – нецензурная брань или откровенное недружелюбие, но особо показательна постперестроечная сценка, увиденная нами в гастрономе одного из городов Нечерноземья.

     Десятилетний мальчуган с чумазым лицом, в давно не стиранной одежде зорко присматривался к посетителям гастронома и периодически подходил к кассе, у которой те доставали свои кошельки. Но обращался не ко всем. Каким-то чутьём он выбирал только тех, кто не пожалеет денег. Психолог.

     - Дайте, пожалуйста, на хлеб, – просил он жалобно. Если покупатель сомневался «дать – не дать», он тут же добавлял: – У меня мамка болеет. – И клиент сдавался.

     Собрав дань с нескольких человек, он исчез на улице и вскоре появился в компании такого же беспризорника с синяком под глазом. Они остановились у прилавка, собираясь потратить только что обретённые капиталы.

     - Давай купим сигарет, – предложил сборщик податей.

     - Здесь не дадут, – с видом знатока отверг предложение «боец», – купим жрачки, а курево…

     В это время в магазин ворвалась девчушка, сверстница мальчишек, такая же неухоженная. Не обращая внимания на взрослых покупателей, она возбуждённо обратилась к одному из компаньонов:

     - Белый, атас! Шнобели чешут.

     Все трое резво исчезли за дверью и куда-то убежали мимо стеклянной витрины, пытаясь спасти выпрошенные деньги от более сильных конкурентов.

     Как известно, детскими устами глаголет истина: Русь заполняется чужаками, опасными для будущего страны. А когда встречаются сцены, подобные которой мы увидели вблизи речного пляжа, где остановились искупаться в жаркий полдень, то становится очевидным их пагубное влияние на подрастающее поколение.

     На остановке автобуса, расположенной в ста метрах от реки, было людно. Несколько человек стояли чуть в стороне от остановки и сверху поглядывали на реку, на резвящихся у воды подростков и, очевидно, сожалели, что нужно куда-то ехать, а не купаться и нежиться на солнце. Один из развлекающихся акселератов, наглотавшись пива, расхаживал по пляжу без трусов и по-конски ржал над своей выходкой, приглашая друзей принять участие в пофигизме. Потом, видимо, не удовлетворив жажды отличиться, он неторопливо направился к остановке и поднялся по насыпи.

     Мужики сделали вид, что ничего необычного не происходит, а женщины досадливо отвернулись, но одна (побойчее) всё-таки крикнула:

     - И не стыдно тебе?

     - А чё, позагорать нельзя? – прозвучало в ответ.

     - Так и загорай в кустах, чего сюда выпендрился?

     - Чё, голых не видали? По телеку каждый день показывают.

     Не зная, что возразить, женщина замолчала.

     - Закурить не будет? – обратился акселерат к пожилому мужчине.

     Тот повернулся к недорослю, но вместо ответа спросил:

     - Твой батя и дед тоже без трусов по улицам шастают?

     - Не-е… – опешил детина.

     - Ну, так не будь макакой, не позорь родню!

     - Да я на минуту только, – замямлил недоумок, враз забыв о желании отличиться…

     После столкновения с такими фактами, после повсеместных дорожных поборов и суеты мегаполисов чувство свободы и необъятности российских просторов, возникшее при выезде из Владивостока, постепенно заменилось ограниченностью пространства неухоженных задворок. Словно паутиной опутана «Европа», будто вытеснена из неё Душа русского народа… Тысячи километров дорог превратились в унылую полосу неприглядных явлений, напоминающих непрерывные ряды торговцев на улицах Москвы в разгар перестройки, и появилось единственное желание – быть подальше от такой неприглядности, скрыться туда, где никого нет.


                Край света

     Подобные чувства возникали и совсем в другой стороне, там, где каждое утро первые лучи Солнца касаются Курильской гряды. Там, на самой окраине страны, вдали от центральной власти, для простых людей происходило наглядное воплощение в жизнь реформ под названием «перестройка». После того, как многие предприятия и организации советской эпохи развалились, а границы страны вдруг стали прозрачными, на Дальнем Востоке, как и во всей стране, стихийно возникла масштабная распродажа сырья. Железнодорожными составами, танкерами и сухогрузами Морфлота уплывали за пределы страны полезные ископаемые и лесные ресурсы. Появились и промыслы морепродуктов, сначала у берегов Приморья, а затем и у Курильских островов.

     Шельф вблизи острова Кунашир и Малой Курильской гряды из-за небольших глубин и сильных приливно-отливных течений очень репродуктивен для ценных биоресурсов: морского ежа, трепанга, гребешка, ламинарии, сайры, краба, кальмара… Немалую роль для возникновения промысла играла близость прозрачной границы с Японией, куда сбывались уловы. Целые флотилии небольших шхун (в основном японской постройки) и рыбацких сейнеров (РС) за один промысловый день добывали сотни тонн ежа, икра которого в Стране восходящего солнца в большой цене. Соответственно и деньги, не облагаемые налогом, крутились там немалые, хотя вряд ли сравнимые с прибылями в нефтегазовых отраслях и производствах, связанных с первичной переработкой руд и продажей древесины.

     Острова разделены широкими проливами и сильно отличаются друг от друга. Кунашир, большая часть которого покрыта лесом, имеет аэропорт, но практически не имеет удобных бухт для устройства морского порта, поэтому большинство судов бросают якорь на рейде Южно-Курильска, а людей и груз перевозят на берег плашкоутом. Главной географической достопримечательностью острова является вулкан Тятя, расположенный в северной его части и видный в ясную погоду за десятки миль. Славится лечебными свойствами Горячка, местное название горячих минеральных и грязевых источников у подножия вулкана Менделеевский, причём источники встречаются даже на прибрежной части морского дна. На северо-восточном мысе Ловцова обитает стадо сивучей, в лесу есть бурые медведи… Шикотан, или, как его называли моряки в советские времена, остров Любви (в промысловый сезон на рыбозаводы приезжала масса женщин-обработчиц), намного меньше Кунашира, но зато изрезан глубокими бухтами и потому удобен для отстоя судов в штормовую погоду. Особенно привлекательны для моряков бухты Малокурильская и Крабовая, где расположены рыбозаводы… Самыми неприглядными являются малые острова к югу от Шикотана, называемые в обиходе Грядкой: Полонского, Зелёный, Юрий, Танфильева и другие. Низкие, плоские, без единого деревца, насквозь продуваемые холодными ветрами и омываемые сильными течениями – они практически необитаемы, небольшие погранзаставы и те не везде. Но здесь самая добычливая акватория.

     За несколько сезонов в начале третьего тысячелетия мне довелось побывать на всех вышеперечисленных участках, но знакомство с южнокурильским подводным царством произошло у берегов Шикотана. Здесь, на краешке Тихого океана, находясь под водой, я впервые отчётливо услышал божественный голос Земли, будто предупреждавший о чём-то. Его мощь, усиленная плотной средой и звукопроводностью, вызвала целую гамму чувств. Сначала это настороженность, потом опасение быть раздавленным, затем почти восторг от слияния со всепоглощающим грохотом, вошедшим в резонанс с каждой клеткой организма, и, наконец, умиротворение… Несколько раз у южной оконечности Кунашира, прикрытой от океанской зыби Веслом (длинной песчаной косой), мне довелось увидеть свидетельство планетарного явления, именуемого нами «Всемирным потопом». На глубине около пятнадцати метров встретились пни с разветвлённой корневой системой, впаянной в частично размытый, но очень плотный слой суглинка. После первого раза я подумал, что пень принесло сюда с устья какой-то реки и потом причудливо заилило, но впоследствии, увидав другие «растущие» со дна пеньки, понял, что когда-то здесь шумела роща. Известно, что морёная древесина сохраняется тысячелетия.

     У северо-восточного мыса Шикотана «Край Света», из-за внезапно налетевшего шквала, когда меня резко подняли с тридцатиметровой глубины, впервые «поймал» кессонку, мучавшую болями в мышцах последующей ночью… Позже увидел первых погибших водолазов, узнал о затёртой льдами и затонувшей вместе с командой и водолазами шхуне, на которую ещё неделю назад заглядывал в гости, и осознал, что лёгкая кессонка – это мелочь, издержки производства… Однажды мы перегрузили улов на небольшую шхуну, отправляющуюся в порт Ханасаки на ремонт, сопровождающим на шхуну сел один из матросов нашей команды. Через час разыгрался жесточайший шторм. Шхуну вместе с экипажем почти сразу поглотила пучина, и лишь через месяц выброшенного на берег матроса случайно обнаружили пограничники острова Полонского. Да и то только потому, что он привязался к фанерной будке, которую волны сорвали с палубы, а затем вынесли на берег… За время промыслов наш коллектив не досчитался четверых членов, а неофициальная промысловая статистика ежегодно насчитывала десятки жертв… Бывали, конечно, и счастливые случаи. Как-то зимой, во время ураганного шквала, у соседнего с нами сейнера утонули лодки и сразу троих водолазов, разбросанных вдоль берега, не успели поднять на борт, а резко вздыбившийся океан заставил «рысак» (РС) уйти от наветренных скал и укрыться в бухте. На следующий день мы осматривали крутой берег, пытаясь обнаружить людей. Парни были молодые, крепкие, и чтобы не замерзнуть, не стали коротать ночь на голых камнях. Оставив тяжёлое снаряжение вне досягаемости волн, они по одиночке выкарабкались по скалистым обрывам наверх, и без сна, без еды и без огня, в резиновой амуниции, преодолев более десятка километров снежных сугробов по метели и морозу, через сутки поочерёдно объявились в Крабозаводском…

     Можно много вспомнить морских происшествий той поры, но все они похожи одним и тем же, хотя внешне и разные. Во-первых, слово, имеющее корень «мор», прямо указывает на чуждую человеку среду, то есть море содержит в себе опасность для людей. Конечно, Южные Курилы – это не тропики, и не субтропики, где полно акул, но суровый климат вполне их заменяет: частые штормы, сильные течения, холодные воды, зимой льды, летом частые туманы… Во-вторых, когда в море выходят на бывших в длительном употреблении и переделанных посудинах без должной подготовки, часто пренебрегая погодными условиями, то и риск многократно повышается. Возможно, кто-то скажет, мол, от погони за деньгами никогда не жди хорошего. С этим можно согласится, если погоня – результат жадности, но во время почти поголовной скрытой безработицы, когда на берегу всюду развал, и месяцами не выплачивалась зарплата, когда выход в море единственная возможность не пустить семью по миру, то какая ж это погоня? Это средство выживания. Когда на весы кладётся благополучие и здоровье родных людей, тут о правилах как-то не вспоминается, тем более, если они перевернуты с ног на голову.

     Само собой разумеется, что масштабный промысел с последующим пересечением границы не мог существовать сам по себе. Большинство рейсов при пересечении границы никак не регистрировалось, всё делалось «под крышей», которая взымала мзду с владельцев судов и ничем не рисковала, так как в это время Кремль и прилегающие к нему окрестности были увлечены делёжкой более жирных кусков: недр и монополий. Японцев тоже больше интересовали бросовые цены на продукцию, чем соблюдение режима, хотя осмотр пришвартовавшихся в порту судов они проводили. Однако впервые я ступил на землю Японии как нелегальный гражданин Вселенной, у меня не было не только паспорта моряка, но и в силу сложившихся обстоятельств гражданского паспорта. Позже правовой хаос выправился: без соответствующей «ксивы» сойти на японский берег было нельзя. Суда выходили в море с квотами на вылов и лицензиями на вывоз морепродуктов, но в этих разрешительных документах значились такие объёмы, которых едва ли хватило бы даже на месяц промысла, то есть большая часть уловов велась по двойной бухгалтерии или (что более привычно) была «левой».

     За день один водолаз собирал со дна несколько центнеров ежа или гребешка, находясь под водой с температурой иногда ниже нуля практически с утра до вечера. Хорошо, если происходило это на комфортных глубинах при отсутствии океанской зыби и течения. При сборе на течении требовались немалые физические усилия и бдительность, особенно при сильном волнении, чтобы не унесло далеко от шхуны или сейнера, что и случалось. Унесённые течением, как правило, находились, но изредка исчезали навсегда. Водолазы становились обычной снастью: если пропадала, заменялась новой. Но риск оправдывался. Те, кто обладал опытом, кто не попадал в лапы кессонной болезни в тяжёлой форме и не оставался на дне по какому-то недосмотру, кого не уносило течением, были довольны: заработки были солидней, чем на золотых приисках той поры (золото тогда было дешёвым). Хотя из-за расплодившихся скороспелых судовладельцев, не имевших чёткого представления о морском промысле, о сложившейся практике уплаты мзды и набиравших в команды всех, кто подвернулся под руку, под принцип лотереи попадали многие. Естественно, что регулирование таких отношений выливались в разборки по «понятиям», вплоть до «крыши».

     В порту Ханасаки, куда сбывались морепродукты, и в центре префектуры Немуро, удивительнее всего оказались большие щиты на русском языке о японской принадлежности так называемых северных территорий: островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Грядки (Хабомаи, по-японски). На северо-восточной оконечности острова Хоккайдо есть даже смотровая башня, на которой, по-видимому, японцы-радикалы скрипят зубами, осматривая «свои» ближайшие острова, хотя давно известно, что на Южных Курилах в древности проживали не японцы, а исчезнувшие айны, чего эти самые радикалы не принимают во внимание. Однако на отношении к нам рядовых японцев это никак не сказывалось. Лишь однажды в бане какой-то упитанный самурай, всё тело которого было испещрёно узорными наколками, что-то прорычал в наш адрес по-своему. Справедливости ради надо сказать, что иногда у подвыпивших россиян выползала наружу всякая дрянь. Увы, у любого иностранца, не понимающего специфику России, россияне всегда ассоциируются с русскими.

     В связи с проблемой «северных территорий» хочется надеяться, что раздача верховной властью русских земель и акваторий закончилась.

     С точки зрения права, полулегальный промысел, конечно, выходил за его рамки. Но ведь от права тогда осталась одна видимость, тот, кто стоял на страже границы, всё прекрасно не только знал, но и получал свою немалую часть от добычи. Перестройка ведь (как любой переворот) тоже вне права, как вне права и государство, построенное на законе, в основе которого лежит двойной стандарт. Нелепо звучит в таком ракурсе «правовое государство». Мне всегда хочется задать риторический вопрос: кому власть присягает, положив ладонь на ветхозаветные строки, и как именовать реформаторов, присвоивших себе то, к чему они даже не прилагали рук? Воры? Бандиты?… Или белые воротнички?.. С чёрными корыстными душами и с руками по локоть в приватизации. По масштабам присвоения части космической собственности под названием Русь они, конечно, не сравнимы ни с литературными жуликами, пилившими украденные гири, ни с персонажами криминальных телепередач. А если принять во внимание миллионы вымерших в результате реформ граждан – это завоеватели, очень напоминающие вождей пролетариата. Хотя шагали они к своей цели в соответствии с декларациями тайных обществ «мирно», но как оказалось, по трупам, прежде всего, русских людей.

     Теперь отчётливо видно, какие цели преследовал Октябрьский переворот с последующей «новой экономической политикой», осуществлению которой помешал «вождь всех народов» (за что теперь на него спускают «всех собак»), и возобновлённой спустя десятилетия любимым на Западе Горби.

     Читатель, возможно, подумает, что мне хочется изобличить власть в неблаговидных деяниях. Но любой юрист скажет, что я никого не изобличаю. Это просто один из ликов Яви, о котором хотелось бы забыть, если бы он не лез изо всех щелей, а особенно с экрана телевизора. За озабоченными благом народа выражениями государственных лиц скрывается хищное мурло Кащея, забота о личном материальном благе. Этого требует система власти, которая держится на авторитетах десятизначных банковских счетов, и если властители не будут богаты, то вес их в системе капитала будет ничтожен. Давно известно: народ всегда был средством обогащения власть имущих, а не предметом заботы капиталистического государства. Так что и пресловутая «семья» конца ХХ века, и нынешние «собчата» в первую очередь вынуждены думать о личном благосостоянии. А это основа коррупции во власти, и борьба с ней в такой системе не более чем очередной мыльный пузырь… Как обычно, всё, что не очень заметно с близкого расстояния, отлично видно со стороны, с дальней окраины.

     Если русский народ живёт в государстве, в котором ему отведены задворки, законы которых постоянно меняются и потому мало применимы, а власть и правоохранительные органы пронизаны коррупцией и заботятся только о себе, то нужно ли народу такое государство? Ответ очевиден. Народу нужна русская Держава во главе с русскими лидерами, в основу которой был бы поставлен единый стандарт Вед, а не двойной стандарт писания пришельцев; исконные правила, Кон, а не закон, служащий лишь мерой плотских желаний. От тех, кто присягает служить народу, держа руку на Библии, гласящей от имени Бога «Он поставит тебя выше всех народов», ждать благ может только тот народ, к которому относится эта цитата. К русским она не относится.

     Со всей очевидностью это показала и промысловая деятельность на краю света. Охрана границы и морские биоресурсы находились и находятся в руках верховной власти, «приватизированной» интернационалом, для которого Русь попросту лакомый кусок. Такова наша сегодняшняя Явь. Однако многоликость Яви позволяет нам надеяться на лучшие её стороны, особенно в свете приближающейся смены эпох, обусловленной их цикличностью.

     А лично мне сезонность промыслов оставляла свободное время, которое часто посвящалось таёжным путешествиям, где соприкосновение с естественным и суровым, но честным и вольным бытиём ощущалось во всей его полноте.



                Водораздел

     Когда в тайге есть только тропы, натоптанные зверьём, её обычно называют глухой или первозданной; когда в ней появляются вездеходные колеи, то почему-то часто именуют непроходимой. А когда через тайгу прокладывают отсыпную дорогу, по которой проезжают автомобили или поезда – зверовые тропы зарастают, тайга превращается в обычный лес с грибами, ягодами и мелкой живностью.

     До недавних пор первозданной можно было считать большую часть водораздела между бассейнами рек Амура и Лены, известную нам под названием Становой хребет (одна дорога на Якутск не в счёт, так как на фоне сотен километров бездорожья она практически ничего не меняла). Но ныне от восточного участка БАМа потянулась к самым медвежьим углам, куда проникали раньше лишь геологи, охотники и оленеводы, ещё одна железнодорожная ветка. Причина банальна: нужно изъять уголь из Эльгинского месторождения в юго-восточной Якутии. И не только уголь. «Нужно все богатства взять из-под земли». Но пока из всей периодической таблицы Менделеева в районе хребта добывают только один её элемент – золото.

     Становой хребет вытянулся в широтном направлении почти на тысячу километров: от реки Олёкмы на западе до хребта Джугджур на востоке, и делит материковую часть Дальнего Востока на два водосборных региона. Одни реки, берущие начало в хребте, текут в Северный Ледовитый океан, другие – в Тихий, разделяя Дальний Восток на север и юг. За это, по-видимому, водораздел и получил своё название. Хребет, в основном, имеет сглаженные формы высотой до полутора километров, хотя есть участки и с классическими островерхими пиками, превышающими двухкилометровые отметки…

     После полуночи я сошёл с поезда на полустанке Улак, взвалил на плечи двухпудовый рюкзак и, освещая дорогу фонариком, двинулся по трассе в направлении пустующей, но охраняемой базы строителей магистрали. Там  дождался утра и попутной вахтовой машины, а уже к полудню был на семьдесят втором километре. Дальше предстоял пеший путь.

     Честно сказать, я ожидал, что эта железная дорога будет выглядеть не лучшим образом, но то, что предстало перед глазами дорогой назвать трудно. Из окна вахтовки видно было нечто вроде синусоиды, местами висящей над осевшей насыпью. По ней не только поезд – дрезина вряд ли проедет. Правда, эта кривая обрывалась на пятьдесят восьмом километре, дальше в одиночестве петляла по тайге вполне сносная по российским меркам автодорога. На машине по ней можно проехать примерно до отметки сто километров. Перед перевалом через хребет в отсыпке много размывов от дождей, и проникнуть дальше можно на вездеходе или, как я, пешком. Однажды мне пришлось увидеть нечто подобное на Байкало-Амурской магистрали.

     Как-то в конце полевого сезона, кажется, в конце октября, поскольку реки ещё не полностью скрылись подо льдом, я вышел из тайги к устью реки Хани (граница между Якутией и Амурской областью на стыке хребтов Удоканского и Станового). На противоположной стороне реки как раз и проходила недостроенная железнодорожная магистраль. Где-то там же, неподалёку, располагался временный посёлок дорожников, манивший к себе теплом и уютом. Но было уже темно, переходить по ненадёжному льду через реку было опасно. После безрезультатной попытки я разжёг на высоком берегу костёр и, попивая чай, терпеливо ждал прогрева земли, чтобы сдвинуть костёр и до рассвета поспать на прогретом месте. Вдруг среди мерцающих по всему небу звёзд у скрытого во тьме горизонта появилась ещё одна, необычно яркая и понемногу смещающаяся относительно других звёзд. Она поначалу буквально заворожила, заставив подумать об неопознанных летающих объектах. Но через четверть часа «неопознанный» объект прокатился в полукилометре медленно идущим пассажирским составом, сверкающим огнями, как новогодняя ёлка. Удивительное видение!.. Утром я кое-как переправился через реку, вышел на магистраль, посмотрел вдоль пути и удивился ещё больше: два ряда рельс выглядели так, как, наверно, должны выглядеть после партизанской диверсии, а одноколейный мост через небольшую речушку, переходить по которому было страшней, чем по ненадёжному льду Хани, напоминал скелет доисторического ящера. Но самое большое удивление случилось в посёлке, когда строители поведали, что ночью здесь проследовал поезд с высокой госкомиссией, и ты, дескать, стал свидетелем сдачи магистрали в эксплуатацию.

     Четверть века спустя, сравнивая эльгинский участок магистрали с байкало-амурским, отчётливо виден «прогресс» строительства железных дорог…
После организационных хлопот и внутривагонного бездействия, несмотря на тяжёлый рюкзак, настроение прекрасное. Да и не может оно быть другим на фоне меняющихся вдоль дороги таёжных пейзажей с бьющей через край волей, с которой связана значительная часть моей экспедиционной жизни.

     Воля всегда там, куда человека тянет Душа. Воля содержит весь спектр чувств, связанных с традициями и наследственностью, то есть с Создателями, с Предками, с диктатом ДНК и подсознанием. Воля – это суть человека. То, что мы называем свободой, касается среды обитания сознания и плоти, которая диктует свои постоянно меняющиеся условия законом. Свобода – это послушание закону, а Воля – это послушание Совести. Увы, сегодня диктат среды довлеет над диктатом наследственности. Отсюда и беды…

     Поскольку по дороге практически не ездят, на ней то и дело встречались следы оленей, медведей и лосей. Один из них пасся в придорожных кустах. Красавец тёмно-коричневой масти поднял голову с небольшими ещё рогами, с минуту смотрел на меня, а потом неспешно пересёк дорогу на своих длинных ходулях.

     В общем-то десятки километров отсыпанной дороги, петляющей по глухой тайге, на которой едва виден лишь след вездехода, выглядят странно. Идти, конечно, удобно, хороший обзор, под ноги смотреть не надо, но когда вот она – цивилизация, а ни постройки, ни пристанища, где можно отдохнуть, от непрерывной ходьбы с увесистым рюкзаком возрастают тонно-километры и ногам становится утомительней, чем на бездорожье…

     На третий день пути, в верховье реки Нуям (сто двадцатый километр, Якутия), отсыпка кончилась. С низовьями этой речки меня объединяют прошлые экспедиции, связанные с поиском зимовки русских первопроходцев из отряда Пояркова. На какое-то время мне даже хотелось изменить планы и направиться вниз по Нуяму, чтобы ещё раз заняться детальным обследованием обнаруженной стоянки на Сутаме, но всё-таки первоначальный замысел познакомиться с верховьем Алгамы перевесил.

     Вдоль Нуяма, по вырубке, тянущейся ещё несколько километров, запетляли вездеходные «кружева» – сплошное месиво из воды, грязи, мха и размочаленной гусеницами древесины. Скорость продвижения резко снизилась, зато одежда стала мокрой от пота не только на спине. А под конец дня начался дождь, и я окончательно вымок с головы до пят. Весь путь вдоль Нуяма высматривал бывшую базу дорожников, о которой сказали мне в вахтовке три дня назад, но она как сквозь землю провалилась. И только после того, как вездеходные колеи перевалили из Якутии опять в Амурскую область и, поплутав меж лиственниц, вышли на обширную поляну, я, наконец, увидел какую-то постройку. Это была бывшая база дорожников, но другая. Последняя. На сто тридцать втором километре будущая эльгинская магистраль прервалась.

     Примерно за километр до этой базы в глубине леса послышалось бряканье ботала. Приглядевшись, я заметил среди деревьев нескольких оленей: где-то неподалёку должна быть стоянка оленеводов. Однако силы иссякли, и ноги, дошагав до первой избы без печки и дверей, отказались идти куда-либо ещё. Среди развалин другой избы нашёл дверь, пристроил её к входному проёму, чем попало «застеклил» окна, сварил на костре ужин и, укутавшись во что только можно, завалился спать.

     Утром во время чаепития впереди по направлению колеи раздались какие-то стуки. Кое-как наступая на припухшие мозоли, я прошёл метров триста и увидел несколько вагончиков, баню, две палатки и дымокуры, у которых отдыхали от комарья олени. Под деревьями лежали на привязи молчаливые собаки.

     - Есть кто живой? – громко спросил я, подойдя к выгоревшим до белизны палаткам.
Из одной тут же появились эвенк лет пятидесяти и его жена, а из другой их соплеменник лет на пятнадцать-двадцать моложе.

     - Саша, – протянул руку старший, здороваясь и знакомясь. И тут же, не нарушая таёжной традиции, пригласил пить чай с оленьим молоком. – Что-то собаки даже не залаяли, – посетовал он, после того как мы уселись вокруг небольшого стола рядом с палаткой.

     - А зачем привязал?

     - Оленёнок два дня назад родился, чтоб не загрызли, – и, увидев моё удивление, пояснил: – Как только окрепнет чуток, не тронут, а слабого съедят…

     Поскольку мне встретились люди, нужно было разузнать о дальнейшей дороге (карта на этот участок была только обзорная), необходимо было также отдохнуть, попариться в бане, и поэтому я с готовностью воспользовался предложением перебраться в вагончик, в котором хранились мешок муки и полмешка сахара.

     Жизнь у эвенков традиционная, вольная, ни от кого не зависящая. В посёлке Бомнак на берегу Зейского водохранилища у них есть дом, но бывают они в нём очень редко. Большая часть жизни проходит в тайге. Глядя на их потрёпанные палатки, накрытые кусками полиэтилена, я поинтересовался, почему они не заменят их. Оказывается, негде взять. Купить можно туристические палатки, но они не годятся, а нынешние «покорители» тайги, дорожники и старатели, в отличие от «вымерших» геологов, брезентовым жильём не пользуются.

     - Оленей-то на мясо разводите? – поинтересовался я.

     Александр ухмыльнулся:

     - На мясо надо большое стадо держать, а для него люди нужны. Для нас много не надо. Несколько ездовых меринов, производитель, оленухи для приплода, ну и молодняк – вот и всё стадо.

     - Так у вас тут не менее пятидесяти голов.

     - Восемьдесят.

     - Разве это мало?

     - Кто потеряется, кто заболеет, кого медведь задавит – без запаса нельзя, иначе вьючить скарб не на кого будет.

     - Значит, стадо – это только возобновляемый транспорт?

     - Так эвенк без оленей, как вездеход без гусениц…

     Узнав, что мне надо добраться до Алгамы, Александр поведал о туристах-экстремалах из Москвы, уехавших туда вездеходом полторы недели назад. Забавно было услышать это импортное слово из уст человека, который живёт в экстремальных условиях денно и нощно. Но когда он рассказал об экипировке москвичей (катамараны, лодочные моторы, бензопила, импортные ружья, бочка бензина), то стало понятно, что туристы экстремально напичканы всем необходимым.

     От сто тридцать второго километра далее на север идёт уже не эльгинская «магистраль», а старательские зимник и летник. Зимник – в основном по речкам, переходя с берега на берег; а летник – по сопкам, и ничем не отличается от вездеходных кривулей, которые были ранее. Несмотря на непрекращающийся дождь, я отправился по начертанной Александром схеме к старательской базе на речке Чапа. Через девять часов, насквозь промокнув, растревожив незажившие мозоли, истратив на перенос заплечного скарба последние силы, буквально вполз в один из балков пустующего посёлка старателей; но переоделся в сухую одежду, переобулся, затопил печку и ощутил себя почти на вершине блаженства. Почти – потому, что весь день не ел, и нужно было ждать, пока сварится ужин.

     Следующие сутки сверкали молнии, гремел гром, лил дождь. (Позже узнал, что у эвенков в этот день градом изорвало палатки и забило новорождённого оленёнка.) Чапа разбухла, а значит, и прочие речки бурлили. Идти дальше пока не имело смысла. Поэтому натопил просторную баню, попарился, помылся, постирался, а заодно отдохнул от рюкзака. Вода в реке ледяная, но после парилки в самый раз.

     Вид у Чапы удручающий – всё вверх дном. Кучи галечника высятся по долине реки от борта к борту многие километры. Во время дождя вода в русле резко мутнеет. Такая же картина на притоках. Мёртвый полигон. Нет даже комаров. И всё из-за какой-нибудь полтонны золота. Впрочем, и на многих других реках, примыкающих к Становому хребту, пейзаж не лучше. В последние годы верховья рек Тимптона, Гонама, Сутама, Учура – обрели вид лунной поверхности. Практически нетронутыми остаются пока Алгама, Идюм, Тыркан, верховья Зеи – но ненадолго. Замороженную ветку на Эльгу вместе с месторождением (по словам дорожников) собирается прикупить кто-то из олигархов. А куда уйдут природные ресурсы, давно не секрет. Россия превратилась в кладовку цивилизации, и на знамени нынешнего государства вполне можно крупно начертать нерусское слово «SALE» (распродажа). А русские люди вместо отечественной продукции довольствуются китайским суррогатом и «second hand»-ом (бывшими в употреблении изделиями) цивилизации…

     От полигона старателей до Алгамы двадцать два километра почти сплошной мари. Перевал через Становой хребет настолько пологий, что заметить начало Якутии трудно. Видимо, из-за этого свернул в сторону, намотав по хлябям лишних километров. Однако когда приковылял на берег широкой каменистой реки и переоделся, сразу забыл об изнуряющей дороге и двухпудовой ноше.

     А зря! Уже на следующий день, лавируя по перекатам, крохотная надувашка получила пробоины в днище, а в основном отсеке по шву лопнул слой полихлорвинила. И только благодаря дублирующему слою ткани, воздух уходил постепенно, давая возможность спокойно причалить к берегу. Одним словом, сплав закончился, едва начавшись. Два пуда вновь оказались за плечами.

     В устье правобережного притока Артык я затаборился и занялся судоремонтом. Кроме свежих дыр в лодке открылись «старые раны». Надо сказать, что перед тем, как отправиться в путь, я думал, какую из имеющихся лодок взять с собой: два килограмма с заплатами или шесть килограммов без заплат. Поскольку маршрут намечался с большой пешей составляющей, то выбрал облегчённый вариант. К тому же маленькая лодка несколько лет назад уже оправдала себя в маршруте вверх по Сутаму. Но при этом во мне жило какое-то предчувствие, сути которого понять не удавалось. И вот здесь, в верхнем течении Алгамы, показалось, что предчувствие это было связано с неправильным выбором. Заклеенная лодка, несмотря на мои старания, продолжала травить воздух по заводскому шву и не годилась для длительного путешествия.

     Зарядили дожди. Уровень воды в реке резко подскочил. Рыба не попадалась даже в сеть, не говоря уж об удочке и спиннинге, хотя место для рыбалки хорошее: устье притока, глубокий плёс, выше мощный перекат. Запас продуктов в рюкзаке за последние дни заметно убавился. В голове сумбур: впереди полтысячи километров, а в наличии ненадёжная лодчонка. К тому же обширные мозоли на подошвах, набитые при переходе через марь, с каждым днём становилась болезненнее, несмотря на трёхдневную стоянку. И плыть, и идти в дальний поход в такой ситуации, значит сознательно загнать себя в ситуацию выживания. Поразмыслив над «психологическим шлагбаумом», решил перейти на запасной, усечённый маршрут по реке Ток в Амурской области. И к дому ближе, и продуктов хватит даже в самом неблагоприятном случае, так как сплав займёт не больше недели. И даже если лодка совсем выйдет из строя, выбраться пешком с Тока будет намного проще, чем из Якутии.

     Тяжело отказываться от намеченного плана, особенно если происходит это впервые в полевой практике, но после стоянки на Артыке, хромая на обе ноги, я повернул назад. Кое-как доковыляв к месту, откуда начался сплав, вскрыл мозоли и уже на следующее утро почувствовал облегчение. Это окончательно утвердило во мне решение отказаться от якутского маршрута. Через день при подходе к Чапе влез на сопку, оглянулся в сторону Алгамы и увидел вместо гор мрачные тучи с завесой дождя без малейшего просвета. Воображение и экспедиционный опыт тут же нарисовали недавнюю стоянку, которую заливает поднимающаяся река, и от этой картины на душе стало легче, поскольку здравомыслие не подвело: продолжении маршрута по Якутии привело бы к проблемам и в питании, и в безопасности.

     В моей экспедиционной практике не раз случались такие моменты, когда будто кто-то подсказывал, как поступить, но не разу не было подсказки повернуть назад. На этот раз при мысли о продолжении сплава по Алгаме передо мной будто возникала незримая стена. Была ли она построена собственными соображениями, или кто-то из Вышнего Мира воздвиг её, но эта невидимая стена оказалась главной при выборе решения…

     В ожидании нормальной погоды день посвятил рыбалке на притоках Чапы, которые не подверглись старательской экзекуции, и едва наловил на уху. Хариус от обилия корма, смываемого в речки дождями, заплыл жиром, клевал вяло.

     Погоды так и не дождался. Правда, когда ушёл на Ток, тучи были высоко. Но едва я оказался на водоразделе между Чапой и Током, небо «прохудилось», и дождь сыпал до вечера. Спуск к глубоко врезанному в местность Току проходил по ручью, берега которого постепенно превратились в ущелье. Идти пришлось прямо по руслу, с трудом минуя препятствия (водопад, омуты в тисках скальных обрывов, завалы из упавших деревьев), отрезая тем самым путь назад. Наконец, узкое ущелье без всяких геоморфологических переходов вынырнуло в широкое ущелье, и ручей вывалился в бурный перекат, бьющий в скальные прижимы, у подножия которых оказался мокрый путник, то есть я. Это и был Ток. Точнее сказать – поток. Вокруг меня кроме высоких скал, нагромождения глыб и бурных вод ничего не было: ни дров, ни места для стоянки, ни переправы на другой берег. Попытка пройти вверх по течению, чтобы найти переправу, не удалась: высокая вода затопила проходимую часть берега.

     В голове мелькнула мысль найти место для лагеря в ущелье ручья, чтобы подождать спада воды, но предчувствие, о котором я уже упоминал, не дало этой мысли развиться. Я понял, что спустился к реке не в том месте и не в то время, то есть вновь оказался перед непреодолимой стеной, только теперь уже в явном виде. Как ни странно, особого расстройства это не доставило, и только когда без промедления развернулся в обратный путь, вдруг сообразил, что по руслу ручья не выбраться, надо будет искать обход препятствий. А лазанье по мокрым скалам с тяжёлым рюкзаком – это как туго натянутся нить: как ни осторожничай, всё равно где-нибудь лопнет. Так и вышло: на спуске со скалы при обходе водопада на мшистом валуне нога, скользнув, по колено провалилась в щель, она же, застряв, развернула тело и затормозила полёт. Оглушённый падением, я почти висел на крутом склоне вниз головой и какое-то время не шевелился, боясь обнаружить серьёзную травму. Потом, успокоившись, осмотревшись, понял, что остался целым и почти невредимым.

     В который раз за экспедиционную жизнь выпал счастливый билет! По теории вероятности такого везения быть не должно. Как объяснить закономерность, не вписывающуюся в современные понятия? Никак. Но это можно сделать, если обратиться к мировоззрению Предков. Правда, знакомая всем фраза: «ни один волос не упадёт без воли Всевышнего» – для этого не годится, поскольку ничего не объясняет здравомыслящему человеку.

     Тогда мне недосуг было задаваться подобным вопросом, больше заботила угроза подъёма воды в ручье, и я спешил выбраться из ущелья. Потом на четверть часа внимание отвлёк крупный медведь, косолапящий навстречу и неспешно вынюхивающий в зарослях, чем бы поживиться. И хоть тяжёлый день благополучно закончился под крышей старательского балка с тёплой печкой, какая-то неясная тревога оставалась.

     Ночью начался сильный дождь. Он лил утром, лил весь следующий день. К вечеру Чапа угрожающе вздыбилась. В её мутной воде неслись брёвна и даже целые деревья. Поток вышел из берегов, и часть реки потекла через посёлок. Я опасался, что придётся эвакуироваться, и каждые полчаса измерял уровень воды в реке. Однако с наступлением сумерек уровень остановился и даже стал понемногу убывать. И вот только после этого с души будто камень свалился. Мне ясно представились ревущие потоки среди отвесных скал, где всего сутки назад намеревался я устроить стоянку, и наконец-то стало понятно вчерашнее предчувствие. Оно будто предостерегало: это ловушка, не оставайся в ущелье – смоет.

     Мистика. В самом слове выражено нечто такое, чего нет у современного человека. Есть разум, есть чувства, а предчувствие… Знатоки эзотерических знаний, наверно, упомянули бы демиурга, христианские церковники – ангела-хранителя, помогающих людям в критических ситуациях… Может, подсознание содержит в себе некий врождённый аналитический аппарат, который, оперируя массой незаметных для сознания явлений, рождает это неясное предчувствие задолго до события? Из этого неясного ясно одно: предчувствие связано с мирами, который наши далёкие Предки называли мирами Нави и Прави. Они понимали обитателей этого мира (Богов) и славили их неотвратимую силу. То есть, можно сказать, что предчувствие исходит из наследственных признаков, из подсознания, из «первобытного» прошлого. Другими словами, подсознание – это мощная корневая система, питающая древо жизни, а сознание – листва, меняющаяся в зависимости от сезона. Мы, зажатые материализмом, этого не понимаем и даже противимся идеалам прошлого. Более того, рвём связи с самым древним на Земле наследием, ограничивая себя тысячелетним отрезком, становясь придатками чужой ветви жизни, причём намного более примитивной.

     Сегодня общество, наворотив социальных законов, которые меняются с каждым новым поколением, а дополняются, уточняются чуть ли не ежедневно, пытается создать гармонию правового госудорства. Только получается это плохо, поскольку нарушена гармония с внешним миром. Извращён вселенский Кон. А насилие, издевательство над Природой рано или поздно кончается насилием над человеком. Боги (стихии) не жалуют тех, кто бросает им вызов…

     Ожидая спада воды, я топил баню, ходил по заброшенной старательской базе и постоянно возвращался к мысли, что это путешествие несёт в себе какой-то знаковый или даже переломный характер. Экспедиционный опыт и сложившиеся обстоятельства (сознательные факторы), а также подсознательное чувство пленили Ум, обволокли Душу гнетущим мороком и подсказывали, что наступил критический период. Ранее, при изучении путей русских землепроходцев, мне подобных дум в голову не приходило, хотя возникали периоды и сложнее нынешнего. Теперь же факты выстроились в ряд, упрямо ведущий к неутешительному выводу: смысл экспедиций теряется, передо мной тупик. Тайга словно выталкивала меня, как чужеродный элемент, в то же время не захлопывая капкан. Небеса и окружающая Природа будто советовали мне стать другим, сменить качество. Да я и сам понимал, что моё отношение с Природой стали походить на затянувшееся сватовство: вроде и под венец пора, а всё недосуг.

     Лимит времени и терпения подошёл к концу. Пора было выбираться из зоны проливных дождей. Да и продуктов осталось как раз на это мероприятие. За три дня ожидания спада воды я окончательно свыкся с мыслью о сворачивании экспедиции. Впоследствии даже был рад этому решению, так как дожди продолжали поливать, речки и ручьи бурлили, не давая ходу, но уже не так сильно, как раньше.

     При спуске со Станового хребта меня не покидало ощущение, что обязательно вернусь сюда, когда изменюсь качественно, когда дорогу проложат дальше и труднодоступные реки станут ближе. И ещё мне стало понятно основное свойство Природы: она приобщает к истине неумолимо, но без библейской нетерпимости – хочешь, поступай так, хочешь – эдак. Она ставит перед осознанным выбором и не требует бездумного подчинения.



                К Ра мола

     Этот подзаголовок означает ритуал наших Предков, связывающий людей с Солнцем, с Космосом, а не что-то мятежное, как принято считать сегодня.

     Мы часто пользуемся древними словами и понятиями, утратив, а иногда даже извратив их первоначальное значение. Например, используя слова «народ», «родня», «Родина», «Природа» с одним и тем же древним корнем – РОД, после революционной интернационализации подчас говорим о себе как об «Иванах, не помнящих родства». Выходит нелепица. А ведь иметь родство необходимо, так как оно многое объясняет, в нём содержатся мощные пласты традиций и обычаев, не дающих человеку превратиться в безликую единицу общества; родство делает человека сильным, неповторимым и значимым…

     По древнему славянскому летоисчислению в тайлет лета 7515-го (сентябрь 2007 года) на побережье Чёрного моря, под Евпаторией, состоялся международный Славяно-Арийский фестиваль. Название это исходит из ведической традиции, гласящей также о том, что Первопредком, от которого пошёл славянский род, является Арий (Орий); библейский же Иафет (Яфет), от которого якобы пошли европейцы, в том числе и славяне, – искажённая трактовка чужеродного происхождения. Поскольку Веды на многие тысячелетия старше Библии, вряд ли стоит сомневаться в том, что ближе к истине. Не меняем же мы отцов, когда они уходят в мир Нави или, как принято говорить сейчас, в мир иной. И вряд ли стоит смущаться, что в недавнем прошлом «истинные арийцы» воевали со славянами: большинство европейских народов (как и некоторых азиатских – индо-ариев) имеют одни корни. В современной жизни всё запутано. От этой путаницы и память ослабла, и беды навалились.

     Из только что сказанного понятно, что переустроить мир по своему образу и подобию взялся клан, поклоняющийся Яхве (Иегове). Цель клана предельно ясно изложена во «Второзаконии» (в законе Торы): «…Он по¬ставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил…» Для достижения такой цели и нужно-то всего-навсего подменить многообразие мира на однообразие, на глобализм. Согласиться с этим ветхозаветным утверждением нельзя, поскольку Яхве появился намного позже наших Богов-Предков и сотворить Их никак не мог, а потому по отношению к нам Иегова вторженец и помыслы его захватнические. Поэтому и омывают цивилизацию реки крови, которые рано или поздно выйдут из берегов и затопят все неправедные построения.

     В России, на Украине, в Беларуси, во многих европейских странах в последнее десятилетие сильно вырос интерес к первородной (ведической) культуре человечества, появилось множество общин, живущих по Ведам; труды славянских языковедов, исследующих зарождение письменности, всё чётче и уверенней показывают истоки этой культуры. Интерес этот вызван как естественной тягой к познанию, так и тревогой людей за будущее нашего мира. Тупик, в который зашла цивилизация, напоминает автомобильные тромбы на улицах мегаполисов: упорядоченность умирает, жизнь всё больше превращается в хаос. Нужно искать выход из него. На Кубани, например, уже много лет подряд проводится ежегодное Всероссийское Вече общин Православных Родноверов. В Сибири более десяти лет действует духовное училище, а на Украине объединение Родноверов – независимая конфессия, зарегистрированная в государственных органах. Очевидно, поэтому за организацию фестиваля взялись русины (исконное название украинцев).

     Если охарактеризовать современное мироустройство одной фразой, то это потеря гармоничной связи общества с окружающей средой, вызванной, прежде всего, отходом от наследия Предков. Цивилизация, руководствуясь религиями библейского толка, отделила себя от Природы, превратилась по отношению к Земле в безжалостное чудовище, в раковую опухоль. Здравомыслящие умы считают, что нарушение гармонии в отношениях человека и Природы довольно скоро повлечёт самые серьёзные последствия. А в Ведах прямо говорится: «Когда жестокие и безжалостные люди начнут губить всё живое и уничтожать существующее, придёт конец времён». Земля, утратив «здоровье», либо станет непригодной для жизни людей, либо как гармоничная часть Солнечной системы, вызовет со стороны Галактики соответствующую реакцию. Коротко говоря, цивилизация рубит сук, на котором сидит.

     Как меняются гармоничные отношения людей с Природой на отношения социально-экономические? Однозначного ответа здесь нет, но несомненно, что смена происходит в то время, когда порок берёт верх над добродетелью. Природное, или правильное (от слова «Правь»), мировоззрение сменяется мировоззрением библейским (назовём его словом «Левь» – для образности). Цель «левых» описана в упоминавшемся уже «Второзаконии» ¬– возвыситься над людьми, встать на место Богов в Яви. Это и есть главный порок, переворачивающий взгляд на окружающую среду: жажда власти, вызванная манией величия, неизменно приводит, как сегодня принято говорить, к двойным стандартам, или, попросту, ко лжи.

     Следует сказать, что на данный момент существует разнообразие трактовок ведической традиции. Наверно, это и неплохо, поскольку суть Православия, о чём уже говорилось в первой главе, сводится к многообразию, исходящему от Всевышнего Рода, проявленного в Яви стихиями, а в Прави и Нави ликами Родных Богов. А раз мир многообразен, то и население планеты стремится к многополярности общества, чувствуя, что глобальный интернационализм несёт в себе унификацию личности, или, того хуже, эпоху безмолвных «неорабов» с вживлёнными чипами. И если ранее люди руководствовались в жизни Совестью (внутренним контролёром, связанным с Небесами), то теперь всё движется к контролю общественному, при котором каждый шаг любого человека будет отслежен, особенно с внедрением в биологию нанотехнологий, и внутренний контролёр отомрёт за ненадобностью. Человек без Совести становится подобием букашки под стеклом, способной ползать в отведенном ей пространстве, свидетельством чему является и стремление власти к глобализму, и усиливающаяся пропаганда тотального контроля под предлогом противостояния терроризму. Цивилизация нависает над Совестью и Волей человека, подменяет их законами, превращает его в биоробота, а это разрушение первоосновы, деградация рода человеческого…


     Из Москвы до Евпатории я ехал на поезде. В купейные попутчики мне попались две общительные тётушки и девушка с красивым славянским лицом, в лёгком платье с модным разрезом (сейчас говорят: сексуальным). Не успел поезд отстучать по рельсам и получаса, как две хлебосольные женщины спаяли нашу разношерстную компанию в единое застолье. Через некоторое время, когда почти всё про всех стало ясно, девушка, то ли желая похвастать, то ли просто для того, чтоб поддержать общение, вдруг открыла новую страницу своих ближайших намерений:

     - Мне скоро нужно в посольство ехать. Визу открывать.

     - В отпуск хотите съездить?

     - Сначала в отпуск, а потом хочу уехать насовсем.

     - Так вы, наверно, замуж выходите за иностранца?

     - Пока нет, просто хочу пожить в Израиле. – Заметив удивление трёх пар глаз, она спросила: – Что, не похожа на еврейку?

     - Ни в жисть!

     - Это точно. Внешне я вылитая славянка. Но моя прабабушка была чистокровной еврейкой.

     - А мой прадедушка внебрачный правнук папы римского, – усмехнулся я. – И Пушкин не русский поэт, а подданный племени африканских людоедов.

     - Вы зря смеётесь. По еврейской традиции материнская линия сохраняет еврейство до четвёртого колена.

     - И что же, вы с рождения так и записаны? – полюбопытствовала одна из женщин.

     - Нет, записали меня русской, потому что родители у меня русские, хотя мама в третьем колене еврейка. И вы знаете, сколько пришлось доказывать? – Девушка округлила глаза, пытаясь изобразить свои мытарства, но только махнула рукой: – Теперь всё, я еврейка!

     - И зачем далеко ехать? – вмешалась в разговор вторая попутчица. – Достаточно глянуть в телевизор. Там их не меньше.

     - Что ж, там, в Израиле, лучше? – практично, но вяло поинтересовалась первая попутчица.

     - Я ещё не была.

     - Тесно там…

     - Мода новая: то в партийцы шли, теперь в израильтяне…

     - Вовсе не мода. Если я выйду замуж не за еврея, то мои потомки потеряют еврейство, лишатся покровительства родни и прав наследования по этой линии, – пояснила девушка. – Сами понимаете, как будущая мать, я хочу, чтобы мои дети не имели проблем. К тому же, их дети, то есть мои внуки, не потеряют прав наследования имущества по отцовской линии в случае смешанных браков.

     - Хитро.

     - Так вековые скитания научили…

     Разговор как-то иссяк. Через пять минут наша компания, допив чаи, разлеглась по полкам согласно купленным билетам…


     Каждое утро фестиваля начиналось тем, что все желающие (большинство людей) выходили на берег моря и творили «к Ра молу», то есть встречали восход Солнца (Ра), славили Всевышнего Рода, одним из ликов которого и является Ярило-Солнце, или Даждьбог. Как известно, в дохристианские времена славяне считали себя даждьбожьими внуками, сварожичами, потомками Рода. Но одно дело знать, и совсем другое – быть. Думаю, не ошибусь, если скажу, что быть потомком Рода, внуком Даждьбога, чувствовать свою сопричастность и к Космосу, и к давним Предкам – это необычайное состояние. Разница с христианским «рабом божьим» огромна. Внук – раб. Даже сравнить нельзя. Разные уровни.

     Правда, прожитые годы под знаком атеизма давали о себе знать, вроде бы как тянули назад, мешали чистоте ощущений. Атеизм по своей сути, как уже говорилось ранее, одна из форм религии, он замыкает человека в сферу экспериментального (научного) познания мира, то есть отсекает Веды, знания Предков. Атеист – это узкопрофильный человек, отвергающий то, что лежит за пределами грубого материального мира. Чтобы сбросить эту «ношу», вырваться на простор, встать в один ряд с Родом славян и ариев, необходимо было пройти обряд имянаречения…

     Волхв Богумир привёл нас (двенадцать человек) на удалённую от людных мест живописную лужайку. Перед обрядом с каждым из нас, в отдалении от группы, он  провёл беседу, а точнее, ввёл в образное мышление, поставив сначала перед выбором, а затем подробно расспросив о том, что каждый видел. Приём достаточно известный для определения человеческих наклонностей. В ведической традиции имянаречение растянуто от рождения на двенадцать лет, в течение которых формируется характер, проявляются способности человека, и тот обретает взрослое имя, до того пользуясь чем-то вроде прозвища. В нашем случае период оказался одновременно и растянутым, и сжатым. Как дети, мы годами пользовались чужеродными именами (византийскими, римскими, еврейскими), взятыми «с потолка», и теперь, после нескольких часов обряда, обзавелись родными славянскими. Причём обрели по два имени – явное для общения с людьми и тайное для общения с мирами Прави и Нави. После растолкования и объявления имен волхв спрашивал, не противится ли им Душа, и – самое удивительное – никто не сказал нет. Более того, все участники обряда отметили, что новые имена вызвали душевный подъём в каждом из нас, который для краткости можно охарактеризовать словосочетанием «свечение лиц».

     Психологи объяснили бы это эйфорией, которая возникает, например, при повышении служебного или общественного статуса человека и с привыканием исчезает. Но разве можно говорить, что дети когда-нибудь привыкают к родителям? Дети либо сироты с ущербной психикой, либо полноценные граждане.

     Одних слов для описания обряда мало. Надо слышать интонацию обращения волхва к миру Прави, видеть и чувствовать его священнодействия, озарённые огнём костра; нужно соучаствовать. Все мы выполнили ритуал: принесли дары Богам (хлеб, мёд), сожгли старую одежду, облачились в новую. Перед заключительной фазой обряда – одеванием Алатыря (Ока Рода, знака Вселенной, символа вечности и гармонии) и объявлением общинного имени – все участники были освобождены от чужеверия. Но наряду с приятным чувством прикосновения к истокам Родноверия пришлось проглотить и горькую пилюлю. Практически никто из участников обряда не знал своего рода далее прадедов, а некоторые и о них не помнили. И если б это касалось только нас! За время фестиваля обряд прошли несколько десятков человек. Что называется, ни роду, ни племени.

     Но фестиваль многим помог восстановить духовную связь с родным мировосприятием. Конечно, нельзя сказать, что все выступавшие с трибуны фестиваля говорили складно: что-то нравилось, что-то вызывало сомнение, но в целом общая атмосфера установилась благодатная. К ней можно отнести и доклады, и тематические семинары, и круглые столы, и приятные для глаз традиционные одежды (вышиванки) многих участников, и выступления баянов (певцов) с использованием народных инструментов. Необычайный интерес вызвало пение ансамбля из Можайской пятины, исполнявшего тексты, записанные ещё рунами: от некоторых номеров в буквальном смысле веяло Силой и Духом древних Предков. Незаурядные личности, близкие по Духу люди, молодёжь, хороводящаяся вечерами, доброжелательные лица, тёплое море…

     Поразила своим достижением Даяра – семидесятилетняя женщина, уже много лет не употребляющая пищи и воды и обладающая здоровьем девушки. С биологической точки зрения этот факт можно объяснить тем, что её организм освободился от пищевых шлаков и функционирует за счёт внешних энергий, прежде всего, земной и солнечной. Этот факт также говорит о том, что пищеварительная система дана человеку не в качестве жизненно важного органа, а на тот случай, когда внешних энергий недостаточно, как это и есть из-за космической пыли между ядром Галактики и Солнечной системой. Этот факт также указывает и на то, что разумная жизнь может не ограничиваться земными пределами. Недавно я прочёл отрывок интервью из «Крестьянской Руси» с семидесятилетней «девушкой»: «Я была дряхлой старухой-инвалидкой с целым букетом сердечных болезней. Кроме того, возникли проблемы со зрением, замучил радикулит. Чтобы хоть как-то выкарабкаться, я перепробовала почти все оздоровительные методики: вегетарианство, контрастные процедуры, закаливание. Потом сорок дней жила на водно-бульонной диете. И, вероятно, поднялась на принципиально новый уровень духовного развития… Голос свыше посоветовал мне вообще обходиться без пищи. Я попробовала… Тот же голос предложил: «А теперь откажись от воды». Отказалась. Тяжелее всего было первые полтора месяца, когда шёл начальный, самый болезненный и бурный этап перестройки организма. Я вообще еле передвигалась от слабости. Болели суставы, появились странные высыпания на коже. Я ощущала какую-то вибрацию во всём теле, вероятно, связанную с открытием новых энергетических центров… Сейчас мои органы пищеварения находятся как бы в законсервированном состоянии… Я же получаю всё необходимое напрямую – из окружающего пространства. Мои энергетические центры впитывают чистую энергию. А поры кожи и трансформированные лёгкие снабжают организм влагой, содержащейся в воздухе. Из воздуха также поступают и жизненно важные микроэлементы».

     Данное интервью с обывательской и даже с научной точки зрения – почти фантастика. Возможно, я бы тоже примкнул к этой точке зрения, если бы не находился рядом с Даярой, принимавшей участие в мероприятиях фестиваля. Несомненно, что перестроиться на неосязаемое внешнее питание чрезвычайно сложно. Нужно, по-видимому, не только перестать бояться смерти, но и принять её как естественную часть жизни; нужно суметь одновременно настроиться и на отречение от привычной жизни, и на любовь к ней. Ведь отказ от обычного питания для современного человека – это гибель, а чтобы выжить нужно любить Мир до такой степени, чтобы Он не остался безучастным и помог организму перестроиться. Из интервью видно, что механизм этого участия выходит за пределы Яви, но включить его в состоянии каждый волевой и здравомыслящий человек. Не специалисту в области биохимических процессов в организме невозможно судить, каким образом центр пополнения энергии смещается в кровеносную систему или даже напрямую в клетки, минуя пищеварительный тракт, но факт, как говорится, налицо. Наверно, и биохимику не хватит современных знаний, чтобы объяснить этот механизм. Остаётся лишь предполагать, что отказ от приёма осязаемой пищи это первая ступенька на пути от мира грубой материи к духовному миру (преодоление плоти в человеке), ступенька, равная подвигу.

     Таким образом, на данный момент многие люди, живущие в умеренном климате, в состоянии изменить свой образ жизни и достичь таких высот (при наличии психологического настроя, крепкой воли, безграничной любви и здравомыслия), о которых даже не подозревают. Конечно, для общества потребления жизнь без еды кажется нереальной, но, с другой стороны, это ведь путь, решающий проблемы человечества! Прекратится распахивание земель, уменьшится количество отходов, очистится атмосфера. Сколько времени высвободится для познания и совершенствования! Правда, и цивилизация примет совсем другой вид: исчезнет ведь основное звено производства – сельское хозяйство, меньше потребуется извлекать из недр полезных ископаемых, рассыплется вся потребительская цепь, останутся без кормушки посредники,  извлекающие  прибыль из предприятий, связанных с питанием, захиреют плотоядный Кащей и его верные слуги, вся жизнь которых построена на паразитизме.

     На протяжении фестиваля не было видно ни подвыпивших, ни сквернословящих, ни даже курящих. Не было и в помине того, что называют фанатизмом. Словно другой мир. А ведь это наш мир, от которого мы в лето 6096-е свернули в чужеверие, в 7426-е лето – с лёгкостью от него отказались, а ныне – во времена привозной демократии – и вовсе зашли в духовный тупик. Эти метаморфозы – как вехи на пути к мировому владычеству «левых»; за ними кроется стратегия развала славяно-арийского мира, орудием которой являются составители мировых религий. Кстати, считается, что демократия образована от слова «демос», то есть «народ». Смешно. Демократии больше подходит слово «демон».

     Молодых людей на фестиваль прибыло много. Это показатель того, что у возрождающегося Родноверия есть будущее. Особенно это заметно на Украине. Как выразился один из организаторов, ответственность за то, что стало с Прародиной всех Славяно-Ариев, обязывает русинов собрать воедино духовную общность.

     Необходимо отметить, что помимо общин, руководствующихся Ведами, сегодня много тех, кто называет себя язычниками. Термин «язычник» объясняет глава Древнерусской церкви: язык – это народ, представитель народа – языче, а инородец – «немой, немец» (языка не знающий), или сокращённо – язычник. Поскольку термин нёс в себе отрицание, то во времена христианизации он стал применяться к тем, кто пришлую религию не принял. Впрочем, «крамола» (обращение к проявленному лику Всевышнего), «ведьма» (ведающая мать) – по воле христиан тоже несут сегодня негатив. Так что современные язычники попросту пока не ведают истинного значения слова и поневоле относят себя к иноземцам, что вполне объяснимо на первоначальном этапе возрождения. По аналогии с вышесказанным пришлой религии следовало бы очернить и понятие «православие», но оно оказалось сильнее греко-византийской ортодоксии (правоверия) и в конечном итоге языческий термин (на самом деле – ведический) был искусственно присоединён к чужеверию. И попробуй теперь разберись народ, заодно ли христиане с язычниками?

     Путь язычества приемлем в качестве одного из способов пробуждения, но он опасен тем, что при зацикливании на нём неизбежно возникает вождизм или сектантство уже внутри ведического Православия. Особенно, если учесть влияние предшествующей эпохи на мировоззрение людей. Язычество напоминает узника из темницы, который, обретя волю, поначалу не может смотреть на свет и отыскивает для глаз затенённые пространства. С этой точки зрения подавляющее большинство современных людей весьма похожи на язычников.

     Следует помнить, что язычество – это политеизм, поклонение разным богам, то есть частным проявлениям Всевышнего, что, как и монотеизм (единобожие), порождает в людях нетерпимость к иноверцам, фанатизм, богоизбранство. А это в условиях существования разных религиозных конфессий, за которыми стоят сотни миллионов людей, пагубно для человечества. Но когда есть понятие о неразделимости многопроявленного Рода, когда Боги-покровители человеческих родов существуют нераздельно от Рода Всевышнего, тогда появляется веротерпимость и уважение к представителям любых конфессий.

     Мысли, идеи, концепции – это плоды, которые также, как и плоды растений, существуют благодаря Роду. Возможно ли что-то убрать или чрезмерно умножить в этой многообразной и несократимой цепочке, чтобы не пострадала биологическая жизнь? С точки зрения дуализма, прежде всего нужна соразмерность или, как сейчас говорят, «пропорциональное представительство» идей, что, по сути, и выражает гармонию. В естественной среде гармония биологических видов соблюдается через пищевую цепочку: если кого-то становится больше, то последующий всплеск видов, питающихся ими, сокращает большинство, а следом сокращаются и пожиратели. Невозможно ведь представить, чтобы плотоядных было больше, чем травоядных, или травоядных больше, чем травы… У людских сообществ этот процесс происходит на уровне идей. Чрезмерно раздутая идея – это как чрезмерно размножившийся биологический вид…

     Особо хотелось бы сказать об отношении к женщинам. В отличие от христианского патриархата или от советского декларативного равноправия, ведическое Православие не провозглашает приоритетов. То есть в Триглаве – одной из основ славянского мировоззрения – мужское и женское начала равновелики, которые, соединяясь, дают начало третьей жизни, продолжению Рода. В отце, матери и ребёнке заключена вся суть Мироздания, его внешняя и внутренняя тройственность: Дух, Душа, Тело; прошлое, настоящее, будущее; Правь, Явь, Навь… Славянки, придерживающиеся Вед, далеки от эмансипированных «секс-бомб», и потому очень женственны. А может ли в женщине быть что-либо прекраснее для мужчины? Ведь он ищет в женщине утешение, которое вряд ли найдёт в себе подобной (эмансипированной) особе, малопригодной для семейной жизни. Женственность – опора мужчины или, как говорят, вторая половина единого Рода. Может ли мужчина найти свою половину в омужиченной женщине или женщина – в женоподобном мужчине?..

     Проще всего сказать так: раз все мы потомки Богов, то и отношение к женщине, как к Богине. Да и как иначе-то? Из женщины появляется новая жизнь! Лада, Макошь, Леля, Жива, Дана… – имена Богинь в Православии. И логичнее, и приятнее иметь дело с миром Прави, в котором есть прекрасная половина мироздания, чем с однополым миром «Святой Троицы», или с ликом «страшным», ветхозаветным – неким «чёрным квадратом». Триглав, в отличие от библейского богоизбранства, зацикленного на противоборстве с народами Земли и захвате власти любыми средствами, отображает гармоничное мироустройство, в котором Земля, Природа – Матушка, а не объёкт для эксплуатации.

     В заключительный день фестиваля состоялся красочный праздник Рожаниц – праздник почитания материнства. «Виновницы» торжества разделились на три группы, олицетворяющие три поколения: девушки, женщины и бабушки. Каждая группа нарядилась в подобающее одеяние. Как всякое славянское празднество, началось оно у живого огня – канала связи  славян с миром Родных Богов. Главным персонажем действа стала Дева Жива, хранительница жизни, проводница человеческих душ в Явь. После Её славления, исполнения ритуального хоровода, бывшие и будущие роженицы направились к морю. У кромки воды, восславив Дану, породительницу жизни, женщины прямо в одеждах зашли в море и поднесли Ей дары. Повторюсь, говоря, что обряд надо видеть, без лицезрения сияющих женских глаз все слова малозначимы, сухи.

     Любой праздник – это суть мировоззрения, проявление светлых душевных устремлений людей, когда они своими деяниями связывают себя с Вышними Мирами. Праздник – это связь с традициями, с родовыми корнями, с Предками. Только невежды или недоброжелатели могут употреблять словосочетание «праздное безделие». Счастливы те, кто имеет возможность участвовать в празднике. И ничего, кроме досады и ощущения потерянного времени, не остаётся после принудительного прогона колонн атеистов перед трибуной с лицемерами! Разве можно такое назвать праздником? Чтобы отвлечься от пустоты, ассимилированный интернационал после таких «празднеств» безмерно употребляет алкоголь, разлагающий память, а разруха тем временем радостно потирает ладони. Народ всё больше превращается в безродный электорат, всё больше отолпевает, становится легче управляемым, потому что духовный уровень у толпы стремится к нулю, и она больше руководствуется лишь так называемыми «общечеловеческими ценностями»: есть, спать, размножаться, то есть инстинктами. Лишившись рассудительности, толпа становится преданной иллюзорному идеалу, например, коммунизму, достижение которого невозможно из-за двойного стандарта (этнического разделения общества). А именно это и требуется материально ориентированным экономистам и политикам, поставившим во главу угла «удовлетворение растущих материальных потребностей» (при Советской власти) или финансовую прибыль (при демократии).

     Давно известно, что внешний мир Богов и внутренний мир людей – суть одно и то же. И только от внутреннего мира людей зависит, какой быть Яви: рабской или вольной, созидательной или разрушительной. Если вернуться к Прави, к исконным понятиям, можно обрести древнее родство и перестать быть сиротами или пасынками «новых Gotов»; исПРАВИв мировосприятие, вернув сокровенные знания и культурное наследие Предков, можно стать на путь гармоничного отношения к Природе, обрести лад не только в Отчизне, но и на всей Земле. Но для этого требуется «по капле выдавить из себя рабов» библейских.


     При отлёте с Украины со мной произошёл показательный случай, характеризующий отношения власти и рядовых граждан.

     В аэропорту заканчивалась посадка в самолёт. Запаздывая, я торопливо прошёл к пункту контроля и предъявил документы миловидно-строгой контролёрше, похожей на рекламную стюардессу. Та посмотрела на билет, полистала российскую «паспортину» и коротко молвила по-своему:

     - Хвылынку.

     И куда-то отлучилась с моими документами.

     Через минуту появился капитан в милицейской форме и по-русски пригласил меня пройти за фанерную загородку.

     - Та-ак, – будто кота за хвост потянул он. – Когда прибыли из России?

     - Неделю назад.

     - А почему нет отметки о регистрации?

     - Времени в обрез. Уезжаю вот.

     - Порядок нарушаете.

     - Да я, можно сказать, домой приехал. Жил здесь, родня вся здесь.

     - То было давно, а сейчас вы – москаль. Когда наши, так называемые хохлы, приезжают в Москву и не регистрируются в трёхдневный срок, на четвёртый день с них шкуру сдирают. Так что… у нас штрафная вилка от восьмидесяти до тысячи шестисот гривен, – гнусно изрёк страж порядка.

     Я в уме перевёл размашистую вилку в рубли.

     - Это не вилка – рогатина целая. А насчёт Москвы, так она и со своих дерёт три шкуры. Москва – это не Россия. Киев – мать городов русских – не должен идти у неё в поводу.

     Подобный поворот пришёлся явно по душе капитану. Он перелистал паспорт, посмотрел прописку и вдруг стал нормальным человеком:

     - О! Так вы с Дальнего Востока! А я служил там. На Камчатке. Ну, как там сейчас живётся?

     - Да почти как в раю. Рыба, икра, хохлы, москали, тайфуны, иномарки, китаёзы – всего полно. И сало есть.

     Страж порядка заулыбался:

     - Да, хорошие места… – Он протянул мне паспорт: – Желаю счастливого полёта! Привет Дальнему Востоку!
 
     Конечно, шаблонная фраза «Киев – мать городов русских» относится к началу проникновения христианской религии в наш мир и охватывает только последнее тысячелетие жизни восточных славян. В течение десяти веков религия сильно стёрла из памяти народа Веру, подменила исконных Богов на Бога социального и теперь стремится загнать всех под единое мировое управление, которое обещал своим избранцам Яхве. Но благодаря нашим Предкам, предвидевшим тяжкие времена, и современным хранителям древних знаний, мы можем при наличии желания и воли вернуться к Правде и Справедливости.