Воловья упряжь

Утром 29 января (в свой последний день жизни) Иван Федорович Лиманов, местный пожилой фельдшер, попивая вкусный, но совершенно остывший чай, поглядывал на воловью упряжь.

– М-да, уж, вот не думал, что она так быстро рассыплется, — ворчал про себя старик.
(Упряжь действительно была хлипкой.)

Зевнув и почесав бок, Иван Федорович, по велению ума и совести решительно собрался исправить такое незавидное положение, решив пойти в аптеку, что была за углом напротив. Но почему-то зашел в библиотеку. Зоя, старшая по книгам, едва завидев шаркающего ногами фельдшера, быстро подкрасила губы, расправила свои золотистые локоны и  с надеждой выставила свой перебинтованный палец. К слову сказать, палец ее пострадал во имя тертой редьки, которой она (третьего дня) потчевала свою большую семью.

— Милости просим, — звонко отчеканила Зоя.

— Любезная, а что с вашим пальцем? — поинтересовался Иван Федорович.

— Да так, — кокетливо ответила библиотекарь, — я тут делала маникюр и слегка порезалась.

— Что ж, это дело поправимое, до свадьбы доживет, — захихикал старик.

— Ты что, старый, совсем рехнулся? Какая мне свадьба? — словно лошадь заржала Зоя. — Разве что за тебя мне выйти?

Тут Иван Федорович, человек, который никогда ничего не боялся, не стеснялся – покраснел, словно свекла, закашлял и высморкался. Воспоминания на мгновение унесли его вдаль, в его юность…  Он, еще молодой, подтянутый молодчик в кепке набекрень, весело шкварча  папироской в зубах, стоит в Месткоме, получая заветную справку для поступления в фельдшерский корпус. А рядом с ним, в легком красном ситцевом платье стоит юная дева, рассекая своими локонами спертый  конторский воздух. «О, боги Олимпа!» — подумал тогда юнец, глядя на прекрасную диву. Он гордился, что однажды прочитал  «Легенды и мифы древней Эллады» и теперь знает всех древнегреческих богов. «Ты прекрасна как Афродита!» — произнес вполголоса юный Ваня. Древнегреческую идиллию нарушил громкий голос, раздавшийся внезапно из-за двери с дерматиновой обивкой.

— Следующий! — прокричали оттуда.

Пуская клубы фиолетового дыма от папиросы, наш герой направился было к двери. Однако к ней же, легкой походкой побежала Зоя. И тут они столкнулись! Это была их первая встреча.

— Простите, — произнес тогда Ваня. Зоя лишь смутилась и не нашла ответа, достойного встречи. Негромко фыркнув, она оттолкнула юношу и забежала вперед — в мрачную комнату, где сидели месткомовцы.

— Ну-с, что-с у нас там-с? — грозно глядя исподлобья, спросил похожий на моржа председатель комиссии.

— Я это… Я того, — дрожавшим голосом произнесла Зоя.
—Ну-с, и что-с? — увеличивая громкость и басистость, повторил вопрос усатый дядька.

Тут Зое привиделось: председатель, поскрипывая старым венским стулом, сидит у себя дома, а супруга его стоит рядом и с блаженным  видом подливает ему наваристого борща. Уплетая суп, самые выдающиеся борщинки застревают у него в усах, а довольная улыбка даже приглушает звук скрипучего венского стула…

Но, отбросив странное видение и набрав полную грудь воздуха, девушка произнесла:

— Фельдшером хочу быть!

— Ишь, ты, какая красотка! Да тебе бы в библиотеке лучше служить, — засмеялся председатель, наглаживая усы. — Знаешь, сколько желающих врачевать? Вон, парни к нам из-за бесплатного спирта идут, а ты не-е, совсем не такая!

…Минули десятилетия. Зоя действительно стала работать в библиотеке, а фельдшером стал Иван Лиманов. У Зои была большая семья, а у Лиманова – только воловья упряжь. Он даже не помнил, откуда она у него появилась. А может и помнил, только никогда и никому не рассказывал об этом.

Так или иначе, не дойдя до аптеки, Иван Федорович вернулся домой. Взял в руки упряжь, лег на топчан, и в тот же миг умер.

Были ли причиной тому воловья упряжь или нет, увы, мы уже никогда не узнаем.