Отцу Андрею

Блаженной и светлой памяти о.Андрея.

Отец Андрей,  благословите.
И снова  сотни рук протянутых,
                молящих глаз.
Вы всех надеждой окропите -
И обманувших, и обманутых.
Покинутых,
с надеждою  взирающих на Вас.
               
Что на служенье Вас подвигло,
                я не знаю.
Мне, грешной, не дано понять.
Пока я только книгу открываю.
Лист титульный стараюсь прочитать.

Я – Маугли, из атеизма джунглей
Невежества, гордыни и грехов.
С  рожденья – опыт прошлого лишь угли.
И лики на стенах –  иных богов.
Я виновата в этом? Да, конечно.
Не против - по течению удобно плыть.
И, кажется, теченье бесконечно,
В раю земном мне быть и быть, и быть.
Теченье разным было - властным, нежным:
«Плыви быстрей, быстрей, не отставай,
А что б не страшно было от безбрежья,
Ты лучше глаз совсем не открывай».
 
Мне знак был первый к светлому прозренью,
Когда мой мальчик, сын, надел стихарь.
По зову сердца начал он служенье,
И сердце привело его в алтарь.

Не поняла.  Теперь, лишь, каюсь.
Рыдала, слёзы застилали свет:
А к знаку отнеслась, как к наказанью,
И, Вы, отец Андрей,   мне подали  совет.

Теперь, конечно, слов не вспомнить,
Но главное тогда я поняла,
Что сын мой в мир пришёл исполнить
Не суетные, вечные дела.

Чтобы,  таким как я, невеждам,
Лишь, в белые обряженным одежды,
Сумевшим « Бога в душах поселить»,
Глаза открыть на Небо,  дать надежду.
С надеждою – молитвенно просить.

Молиться и просить, смирив гордыню,
Надеяться и верить. И воззвать.
И, может, от лукавого мякину
Господь поможет из души убрать.

Наш город трогательно-милый, как старушка.
Таких в России сотня не одна.
Он в прошлом веке славен был кукушкой.
Погиб завод, умолкла и она.

Сердобск и Сердоба. Здесь сердце – в корне.
А в центре -  Храм возносит купола.
И  в, революции разнузданном, погроме
Их не разрушили, знать, дрогнула душа.

Боролись с верой, как с ордою не боролись.
Глумились, истребляли, жгли.
Иконы тихо плакали от боли,
А люди, хоть тайком, но в церковь шли.

Вблизи Сердобска бил Святой источник.
Был братский монастырь в Сазань–горе.
На моленное место тёмной ночью
Примчались звери  в образе людей.

От крови пролитой их ноздри раздувались.
Смиренье приводило их в экстаз.
С остервенелой злобой расправлялись
С святою братией.
                Их пепел бился в нас.
Он бил  набатом.  И мольбою
Стучался он в сердца людей.
Но так уж вышло – сердца болью
Услышал стук тот, лишь отец Андрей.

Кто направлял его дела и мысли,
Об этом знает только он,
О чём и плакал, и молился,
Когда распятием лежал перед Крестом.

Святое место в свалку превратили,
Горами мусора в пещеры вход закрыли.
Источник Чистый тоже не забыли:
Кричащий рот Земли камнями завалили.
   
Десятки лет, глумясь над памятью,
Здесь превращали  прошлое в распятие.
Но тщетным было скверное занятие,
Из пепла возродила монастырь святая
                братия.
И звон, срываясь с колокольни,
Летит к подножию креста.
Тот чистый звон. Он нам напомнил,
Что жизнь не только суета.