К теории Хакера-Партизана

Легко заметить, что заголовок пародирует название известной работы К.Шмита, с добавлением, в духе времени, «хакера».
«Партизанить» приходится поневоле. Анти-люди захватили уже почти всё: все рычаги силы, власти, влияния, насилия, пропаганды «в обезьяньих лапах». Огромная масса подонков и всяческой сволочи к их услугам, «отопки» (субпассионарии)  готовы поверить любой низкой лжи, «повестись» на любую грязную провокацию.
Нормальным людям кажется, что осталось лишь только ждать своей участи, которая есть погибель. Некоторые пытаться жертвовать собой, бороться, призывать к ценностям или хотя бы к здравому смыслу, но нелюдь это только веселит.
Выступать открытым фронтом, например, подставлять головы под дубинки ментозавров – это заведомый проигрыш. И красоты оценить будет некому. Некоторые пытаются партизанить. И делают это, как ни парадоксально, при помощи «антихристовой выдумки» - глобальной информационной Сети. Она уже прочно опутала людей и надежно  служит для их социального обездвиживания и контроля над мозгами и поведением. В Интернете ведутся всякие вики-спецоперации, например, в добавок к «кипрской конфискации», миллиардеры-«властелины колец» метят криминальных миллионеров и всяческую коррупционную шушеру. Например, из состава высокопоставленных  «дорогих россиян», которых рассматривают как «консервы» при побеге зыков через тайгу и тундру.
Но некоторые пытаются и бороться. Например, хакеры взламывают военные, правительственные и банковские серверы. Некоторые из таких акций громко звучат, но мало значат. Есть и более удачные примеры, связанные, скажем, с именами Джулиана Ассанджа или Алексея Навального…
Знаем, знаем… отношение к этим фигурам крайне неоднозначно. Далеко не все одобряют альбиноса, раскрывателя секретов, а в «цитадели демократии» (она же «железная пята», по сути, фашистское государство) ему грозит тюрьма или даже электрический стул. Слухов тоже не оберешься. Один супер-интеллектуал уверял меня недавно, что за Ассанджем стоит китайская разведка и до кучи «моссад».
Про Навального еще интереснее. Одни им искренне восхищаются, приветствуют его борьбу против «партии жуликов и воров», считают гонения на него местью коррупционеров, а хлыновское судилище позором путинизма. Другие видят в Навальном «агента госдепа», выдрессированного для провокаций в пиндостанском мозговом центре, этакого нового ЕБНа. Короче, для них АН – это новый квазидемократический «козел», призванный увлечь «баранов» к пропасти новой «катастройки», вовлечь доверчивых противников олигархии «питерских» в новый виток развала и нищеты.
Не будем здесь спорить и гадать. Собственно, нас интересует тут не политика с определенной идеологией и интересами, а технологии современной политической борьбы. Без Интернета она уже немыслима, а в своей сетевой форме наиболее эффективна, что и показал пример двух названных выше товарищей, как бы к ним не относиться.
В лихом хакерстве, направленном против сильных мира сего, по сути нет ничего нового, кроме используемых технологий. Но за ним, возможно, маячит принципиальный сдвиг, после которого изменятся не только технологии, но и сами люди, разделившись на уже невоссоединимые сегменты.

+++
 
Итак, сейчас конвергируются между собой не только технологии и научные достижения, но и различные типы кризисов. В условиях глобализации и комплексных социальных трансформациях разворачивается яростная схватка за будущее. Борьба идет за неограниченную власть, за глобальное влияние в СМИ и за само будущее человеческого рода. Эта борьба уже сейчас концентрируется вокруг новых технологий, способных как усовершенствовать человека, кардинально изменить его, так и уничтожить – творцы и даже популяризаторы новых технических возможностей становятся активными участниками развернувшейся битвы за будущее. Но обсуждение гипотетических перспектив имеет реальные последствия уже в настоящем. Виртуальная реальность грез, формирует «реальную реальность» суровых будней с участием фантастики, футурологии и тех сценариев, которые проигрываются в этом поле.

Так, многие люди уже сейчас ищут свободы в Интернете – техника как будто открывает новые горизонты политической свободы. Многие говорят даже о «партии Интернета». Таким образом, проводится мысль, что в информационном обществе, в отличие от индустриального, главной форма протеста будут уже не забастовки промышленных рабочих, организованные профсоюзами, а активность свободных «юзеров», сбивающихся в социальные сети. Если сложившийся баланс не в чью-то пользу, то, следовательно, надо стремиться к разрушению этого баланса, хотя бы и под лозунгами «Больше технологий!», «Даешь трансчеловека!», «Переходим в виртуальную реальность!» etc. В этом есть рациональное зерно, но автоматически подобная тенденция не реализуется.


Слишком силен контраст между тем, что окружает большинство россиян в действительности и рассказами о суперкомпьютерах, чудесных биологических технологиях и т.д. Когда трубы ржавеют и лопаются  и приходится ходить и ездить по выщербленному асфальту, то как-то не верится в будущие успехи НТП. Есть и ментальный разрыв. В 1960-е годы сознание значительной части молодежи и не только было захвачено перспективами НТР. Сейчас эти «перспективы» больше связываются с грандиозными аферами, например, со сколковским «РосПилом». А «нанотехнологии» и так уже присутствуют в нашей жизни – «наномойки» на заправках, например. (Но, может быть, парадоксальным образом, это даже и к лучшему, когда увод миллиардных сумм не дает создать по-настоящему опасные наноизделия?)
Масштабная демодернизация России в 1990-е годы породила соответствующие настроения населения относительно будущего. Веры в то, что будет лучше, у многих нет никакой – слишком часто обманывали – обыватели просто хотят, чтобы ничего значительно не менялось к худшему. И поэтому идея о бесконечном прогрессе вряд ли найдет широкое понимание в условиях российского неозастоя. Однако некоторые энтузиасты находятся, и свои упования они связывают с успехами науки и техники. Трансгуманисты обвиняют критиков в иррациональности, невежестве, косности, догматизме, страхе перед прогрессом и инновациями. Отчасти они правы в силу указанных выше общественно-политических обстоятельств.
Автору трансгуманистические идеи видятся утопичными и довольно иррациональными. И здесь, как раз очень кстати может оказаться научная фантастика, представившая на суд читателей немало вариантов антиутопий, которые дают некоторое представление о том, к чему может привести излишний энтузиазм по поводу новых технологий. Успехи информационных технологий, генетики, биологии и биохимии и т.д. открывают такие возможности, по сравнению с которыми евгеническая стерилизация и «расовая гигиена» третьего рейха покажутся детскими игрушками. Все это тоже может стать грозной реальностью.
К сожалению, в России эти вопросы сейчас должным образом не исследуются. Отчасти из-за общей деградации научного знания, отчасти в силу социально-политических условий, во многом - из-за давления пресловутой «политкорректности». При постановке этих проблем нам пока приходится повторять чужие повестки и следовать за чужими дискуссиями. Хотя и этой, «импортной» информации сейчас в избытке.


Подчас политические аспекты новых технологий подаются как нечто безобидное, вроде это только лечение заболеваний и некоторые органические улучшения. В таком духе, например, была выдержана недавняя петербургская лекция Р. Бэйли. Он сказал: «Может быть, вы говорите, что есть люди, у которых гены обеспечивают им некое преимущество перед другими людьми, в том числе и в политике? Есть люди, у которых больше ответственности, есть люди, у которых меньше ответственности, есть люди, у которых есть стыд, есть люди, у которых нет стыда, - и не обуславливается ли это генетическими характеристиками? Возможно, но политическое неравенство основано не на этом, политическое равенство обязывает меня относиться к вам с правовой точки зрения, как и к любому другому, вне зависимости от генов, это правило появилось только в XX веке, его раньше не было. То есть гены могут означать разнообразие, а разнообразие - это и есть неравенство, но ведь мы все разные, мы выглядим по-разному, у нас у каждого свои таланты, у одного есть, а у другого - нет, это факт жизни. И эти технологии не обязательно усилят это неравенство, и даже если они усилят это неравенство, но при этом все люди будут признавать принцип политического равенства как философскую концепцию, тогда будет совершенно неважно, насколько мы все разнообразны, мы все равно будем справедливым и равным человеческим обществом, то есть ментальность в генах не живет, мы не можем изменить свои гены и стать более справедливыми, мы становимся справедливыми, потому что вокруг нас есть справедливость, потому что мы сами развиваем себя».
  Однако же это слишком поверхностный взгляд на проблему. Еще Мишель Фуко утверждал, что механизмы власти обращены на тело, на жизнь, на то, что заставляет ее размножаться, на то, что усиливает род, его мощь, его способность господствовать. О контроле посредством тела говорит и один из культовых героев противостояния современной глобальной «матрице» Д. Ассанж: «какими бы изощренными технологиями мы себя не окружали, наше тело останется тем же: уязвимым и чувствующим боль. Соответственно, оно может быть превращено в весьма эффективный инструмент контроля».
Правители продолжают оперировать телами подданных для укрепления власти над ними. И это касается не только прошлых эпох. Показ по телевизору кадров с жертвами терактов выполняет функцию, схожую с публичными казнями на площадях. Площадная толпа или массовая телеаудитория радуется тому, что жертвами стали не они и испытывают подобие благодарности к «верхам», соглашаясь на отчуждение в их пользу еще большей части своей свободы. Однако если подобные действия ведут к переходу политики из публичной сферы, из области социальных и культурных отношений на уровень тел, «голой жизни», то успехи биотехнологий преобразуют сами тела. И если истинные рычаги политики глубоко скрыты от публики, да и тех, кто называет себя «политологами», то реальные результаты воплощения тех или иных действий на уровне биополитики позволяют яснее представлять себе ответы на вопрос «Кому выгодно?»

Ф. Киттлер писал  о том, что «благодаря технологиям, люди стали управлять событиями, они тем самым стали богами. Это и есть цивилизационная характеристика раннего модерна. Человеку, однако, не суждено было постоянно пребывать в роли бога. Технологические прорывы имеют длительные следствия, конечные результаты которых становятся неуправляемыми… Случающееся в истории имеет взрывное начало и длительный постшок». «Архо-шок – если искать антоним «футурошоку» О.Тоффлера. (Или: «ретрошок», если вспомнить про зацикленность нынешних россиян на исторических мифах).
Людям не удалось стать богами, за гордыню пришлось серьезно расплачиваться, но искушения «сверхчеловека» воспроизводятся с завидной регулярностью. Опасность распространения новых технологий – не столько в их мощности, сколько в их одностороннем присвоении и искушении использовать, Нечто подобное было в международных отношениях после изобретения атомной бомбы. Но теперь правители отдельных государств и / или «глобальная корпоратократия» могут подавить почти любой гражданский протест. Послушаем еще раз искушенного в этих вопросах Джулиана Ассанжа: «Даже личное оружие теперь не является надежной защитой граждан от произвола со стороны государственного монстра … технологический разрыв между государством и гражданами вырос настолько, что вооруженный пистолетом американец больше не является оппонентом для системы, обладающей лазерным, ультразвуковым, электрошоковым, микроволновым и прочим инновационным оружием – я уж не говорю о государствах, где оружие и вовсе запрещено. В этом смысле физически подчинить большие массы населения становится все проще. Все же лично я думаю, что у суперэлиты не будет необходимости прибегать к столь брутальным и потенциально непопулярным управленческим методам. Во-первых, как я уже говорил, такая диктатура будет неэффективна с экономической точки зрения: в долгосрочной перспективе раб не может составить конкуренцию свободному человеку в производительности труда. А во-вторых, для подавляющего большинства граждан вполне достаточно будет «мягкого» давления. Представьте человеку выбор между сытостью и комфортом, с одной стороны, и маргинальным существованием голодранца-изгоя – с другой. Полагаю, понятно, что выберет подавляющее большинство. Исключениями будут единицы, и с ними можно будет запросто сделать то, что сейчас пытаются сделать с WikiLeaks».
  Воображение граждан во всем мире до сих пор захвачено воспоминанием об «11 сентября», угрозами мифической «Аль-Каиды» и т.п. Биополитика такого рода в деятельности современного государства продолжается постоянно. И в этом смысле, возможно, Д. Агамбен прав, когда указывает на то, что чрезвычайное положение «в современном мире, в том числе в развитых демократических странах стало постоянным. А висящая как дамоклов меч угроза все новых терактов (они периодически случаются вновь и вновь, чтобы люди не забывали) – это проявление шмиттовского чрезвычайного положения» . При этом вполне возможно, что попытка перестраивания природы человека как раз и означает новый тип чрезвычайного положения, о котором Д.Агамбен пишет, как о «действии той машины, которая неуклонно ведёт Запад к мировой гражданской войне». 
Восходящая к периоду третьего рейха трактовка понятия «чрезвычайное положение» Карлом Шмиттом связана с реализацией его понимания «политического». А, например, в современной РФ шмиттовские проявления «реальной политики» выглядят откровенно карикатурно, но оттого не менее зловеще. Здесь, как и во всем мире, моральная нечистоплотность и беспринципность элит, разрыв между «верхами» и «низами», многократно усиливаются возможностями современных медиа. Много раз повторено, что современная политика – это, прежде всего, медийная политика, связанная с новыми информационными технологиями. Следовательно, и для того, чтобы как-то противостоять этому давлению, надо играть на этом поле, другие средства малоэффективны.
Трудно не заметить, что традиционные средства партийной политики, профсоюзного давления, парламентских дискуссий и т.п. становятся все менее и менее успешными в условиях даже западной «постдемократии». О «реальной политике» в РФ нечего и говорить. Приходится констатировать, что все попытки повлиять традиционными средствами на политический курс «верхов» в постсовестской («постидустриальной) России терпят поражение. Оппозиция остается декоративной, способной лишь блокировать протест населения.
  Всяческие попытки создать сколько-нибудь массовое и влиятельное оппозиционное движение в России последовательно проваливаются, как из-за противодействия властей и постоянных провокаций, как из-за неспособности людей договориться о совместных действиях, так и по причинам объективным, связанным, скорее всего, с изменением характера коммуникаций и рационального политического действия. Обратим внимание на то, что культовый герой современного мира, борющийся против глобальной лжи Д. Ассанж, фрагменты интервью с которым мы цитировали, является хакером. Руководитель ВикиЛикса, как и герой-хакер романа У. Гибсона «Нейромант» противостоит подавляющей человека Системе. Хакером является и Нео, герой «Матрицы». Он, вместе со своей подружкой Тринити и экипажем «Навоходонусора», а также сохранившими человеческий облик последними жителями Зеона борется против новой разновидности тоталитаризма – софта «Матрицы», охватывающей всё и вся. Следует ли из этого, что не в виртуальной, а в настоящей реальности, массовая политика тоже уступает место подвигам героев-одиночек, способных потягаться со всякого рода «матрицами» в навыках борьбы за информацию? Кстати, в 1980-е годы, когда вышел «Нейромант», а Интернет лишь начинал свой стремительный рост по экспоненте, слово «хакер» еще не приобрело нынешнего негативного оттенка, и означало человека, который может творить всякие чудеса на компьютере.
Во всяком случае, вопрос о новых, сетевых, формах организации оппозиции в информационном обществе стоит очень остро. Ставки в этой игре как никогда велики. Едва ли, например, представители современных элит будут испытывать моральные страдания из-за того, что продлили себе жизнь (молодость) за счет жизни и здоровья других людей. Многие нынешние олигархи заинтересованно финансируют исследования в области стволовых клеток, геронтологии и т.д., одновременно урезая своим работникам зарплату, а временами вовсе ее не выплачивая. Похоже, мы имеем здесь дело не совсем с людьми, ощущающими человеческую солидарность, а с существами какого-то другого рода, «чужими», «хищниками». Разумеется, такое отношение должно привести к быстрому разрушению социального пакта между верхами и низами, на которых строится современное демократическое и социальное государство, к эрозии абстракции «общественного договора». Разрушение системы социальных гарантий и государства «вэлфера» может повлечь за собой новый виток насилия уже в центрах цивилизации и распространение насилия в планетарном масштабе.
Но если в современном мире веберовское легитимное насилие со стороны национального государства все белее уступает место биополитике, биовласти и «чрезвычайному положению», то нужно быть последовательным в своих размышлениях. Выстраивая дискурс «политического» в духе видного представителя политико-правовой мысли третьего рейха, мы должны вспоминать не только о «чрезвычайном положении», но и о фигуре «партизана». И уже Хакер-Партизан, а не партийный вождь встает на пути нового мирового порядка и прекрасного нового мира. Если в современном мире (и особенно ярко-уродливо - в нашей стране) реализуются штиттовские принципы политики, то и эффективно бороться против нее возможно теми средствами, которые рекомендовал Шмитт в «Теории Партизана». Сказав «А», надо понимать, что за ней следует «Б». Традиционные формы протеста не действуют на политиков, исповедующих принципы биовласти и перманентное «чрезвычайное положение» (это хорошо подтвердила неудача протестов в РФ зимой 2011-2012 гг.). Видимо и население весьма осторожно относится к участию в традиционном протесте, полагая его неэффективным. Решиться же на новые формы борьбы еще более трудно.
Тотальной информационной и биовласти с ее безграничной мощью, подпитываемой плодами NBIC-конвергенции, можно противопоставить фигуры разнообразных «партизан», которые будут до конца бороться против этой власти. В массовой культуре и фантастических произведениях эта тема тоже популярно обыгрывается. Пока на Земле нет такого рода власти, ее возможности проецируются на кого-то другого. Конечно же - на инопланетян. Характерно, что совершенно трэшевый и заезженный сюжет о захвате нашей планеты инопланетными монстрами приобретает сегодня новые краски. В массовом сознании как бы оживает проблематика философской антропологии – о природе человека, об открытии человека миру, о принципиальной биологической ущербности человека, которая компенсируется прогрессом другого рода – не только техническим, но и интеллектуальным и нравственным. Однако на пороге фантастически возможного перехода из человеческого состояния в постчеловеческое, в виду постоянно муссируемой масскультом темы «контакта» и т.д. людям постоянно приходится оценивать свои природные возможности и находить их не очень впечатляющими. Тестируя себя, приходим к выводу о том, что мы как биологический вид несовершенны. Осознание несовершенства может породить искушение самопорабощения,  или согласия с порабощением со стороны более развитой цивилизации (своего рода смердяковщина, популярная в нынешней РФ: «умная цивилизация покорила глупую-с», - только в более широких масштабах).
В связи с этим можно вновь обратиться к кинофантастике, в частности, к двум американским сериалам - «Визитеры» и  «Рухнувшие небеса» («Сошедшие с небес»). Сюжет там сходный – на Землю прилетели представители другой, более развитой цивилизации с целью порабощения людей и ресурсов планеты. В первом случае пришельцы действуют хитростью, во втором – сразу силой. Люди берутся за оружие… О первом из этих фильмов нам уже приходилось писать (Ковалев, Долгов, 2010, с.35 - 48). В нем пафос Сопротивления – это наиболее сильная составляющая «Визитеров», несмотря на все несуразности сценария и режиссуры. В сериале немало эпизодов, над условностью которых можно посмеяться, но которые при «наивном» восприятии заставят сжаться сердце. Эти эпизоды связаны с моментами, когда отдельные люди решаются на борьбу, на противодействие превосходящей силе, в обстоятельствах неблагоприятных и прямо безнадежных. Они теряют друзей и надежду, их предают окружающие, высмеивают СМИ и «моральные авторитеты», порой кажется, у них вообще нет шансов. Но – они борются за себя и за остальных и стремятся победить хотя бы на отдельных участках.
  «Сошедшие с небес» по художественным достоинствам слабее «Визитеров»: сначала показалось как-то наигранно, но потом становится интересно. Тема-то самая актуальная - как сопротивляться многократно превосходящей силе Чужих, на что надеяться, как при этом остаться самим собой... Наше несовершенство заставляет нас быть, как говорили представители философской антропологии, «открытыми миру», что и приводит, в конце концов, к осознанию ценности свободы. И дело, конечно, не в инопланетных ящерах...


Но новые фантастические возможности и опасности ожидаются не по отдельности, а, так сказать, в пакете. Что будет, если диктатура бюрократии благодаря достижениям NBIC-конвергенции дополнится новыми, фантастическими по своей действенности механизмами властвования, даже страшно представить. Нечто подобное смеси фантазий Хаксли и Оруэлла, судя по всему. Как быть с глобальным и непреодолимым неравенством?
Энтузиасты трансгуманизма проблему эту слабо понимают, хотя их эксперты и пишут целые книги о сценариях конца Света. Например, они часто говорят о технологиях улучшения человеческой природы. Однако как общество отнесется к избранным и улучшенным? По тому, что мы знаем о человеческой психологии, люди приветствуют помощь инвалидам. Но помочь больному и увечному – это одно, но как смириться с тем, что «улучшенные» получат преимущества на рынке труда?! Или то, что они автоматически становятся властителями? Будет ли тогда глобальная война или партизанщина по принципу «терять нечего»? А как, например, будут взаимодействовать существа, по-разному модифицированные? Сюжет для картины будущего, которые украсят новый аналог Третьяковки: «Битва химер с киборгами»…
Те, кто планирует радикально перестроить человеческое тело, порой забывают, какой ценой это будет достигнуто, какие страдания вызовет. Реалистическое описание этих страданий предлагает известный немецкий фантаст Андреас Эшбах в своем романе «Железный человек». Эксперимент по созданию боевых киборгов провалился, выжившие обречены на уничтожение, но ВПК не успокаивается и приступает к опытам по выращиванию химер.


Однако надежда на решение социальных противоречий с помощью научно-инженерных технологий оказалась несостоятельной. Наоборот, она породила их страшное развитие в виде мировых войн и практики тоталитарных режимов, которые бы не смогли бы привести к таким огромным жертвам без новой техники. Тема «тоталитаризм и техника» хорошо раскрывается в давней статье Ю.Н.Давыдова (1991) и в ряде других работ.
Почему же сейчас все должно быть иначе? Ведь основная масса новых технических чудес заказывается и испытывается военными, у которых будет слишком сильное искушение пустить эти разработки в дело, «обкатать» каких-нибудь нано-роботов в реальной боевой обстановке. Многие новые изобретения связаны с ВПК, они опасны уже в силу того, что изобретались для убийства. Помимо милитаристов, реальная угроза исходит из сросшихся с ними глобальной корпоратократии, «техноструктуры», являющейся, в сущности, новым изданием «железной пяты». Новые «конвергентные» средства позволят развязать такой геноцид, перед которым померкнут и жертвы XX века, и сочиненные в прошлом столетии антиутопии.
Ничуть не менее серьезны последствия развития новейших технологий пропаганды, например, возможности доставлять необходимую элитам информацию прямо в мозг «массового» человека. Доктор Геббельс и концерн Херста «отдыхают». Нет сомнения, что когнитивные технологии, наряду с информационными разработками, будут использованы как оружие, хотя бы в том, что именуется психологической войной. Нано – да и просто миниатюризация оружия повышают на порядки эффективность разведывательного сообщества и всяческих спецслужб. Они удержатся на грани мира, пусть и весьма относительного? А война с использованием оружия, действующего на основе новых технологических принципов? Новые биотехнологии оставляют далеко позади разработки японского «отряда 731» и опыты нацистских медиков в концлагерях. Эти угрозы уже весьма реальны. И их количество постоянно преумножается.
По сути дела, во всех этих сценариях речь идет о воплощении новых вариантов старых антиутопий, которые надо внимательно анализировать. Стоит вспомнить, что,   в советские годы был накоплен изрядный опыт анализа антиутопической литературы, который содержался в работах Э. Араб-Оглы, В.Чаликовой и других авторов. 
В свое время людям потребовались огромные усилия, чтобы, например, привыкнуть к наличию атомной бомбы. А смогут ли они адаптироваться и применить этот опыт, чтобы не начать воевать чем-то более современным? Скорее всего, нет – искушение применить оружие, основанное на каких-нибудь новых принципах, будет слишком велико. Представьте военные действия, которые ведутся теперь уже не только на суше, в воде, в воздухе, в космосе, но и в микромире.
Возможность качественной эволюции человеческого рода, о которой с таким энтузиазмом пишут господа-трансгуманисты, может обернуться самыми непредсказуемыми и крайне опасными последствиями. Справедливости ради, надо отметить и тот факт, что отсутствие на планете биологических конкурентов у homo sapiens’а (единственного вида в своем роде) подчас мешает развитию и отбору в рамках нашего вида.
Не хотелось бы уходить в сторону, но интересна история одновременного сосуществования двух человеческих видов – кроманьонцев и неандертальцем, закончившаяся устранением последних, как менее приспособленных. Гипотетически, «посмотреться как в зеркало в другого человека» можно при контакте с иной цивилизацией. В трангуманистической перспективе, роль «инопланетян» призваны сыграть «усовершенствованные люди», что якобы задаст стимулы для развития людей обычных.
Пока же, как можно убедиться, экономической конкуренции и даже военного соревнования для этого недостаточно. Сплошь и рядом наблюдалось и наблюдается наличие обществ и сообществ, хищнически растрачивающих ресурсы, но совершенно неэффективных в экономическом отношении, деградирующих политически и культурно. Примеров очень много: от закостеневших кастовых, рабовладельческих обществ до современных «нефтегосударств». Автор «Социобиологии» Уилсон в связи с этим обращал внимание на совершенно деградировавшую Ямайку, где пара столетий продолжалась гоббсовская «война всех против всех», и, тем не менее, это «общество» продолжало существовать. Нам, конечно, ближе пример нынешней РФ – два десятилетия устойчивой деградации во всех сферах, и конца не видно. Но подобные замечания относится и к человеческому роду в целом. Большинство его представителей сегодня – это «лишние» люди, так как работа, которую они выполняют, настолько примитивна или вовсе не нужна, что легко может быть заменена компьютерами и автоматизированными системами даже на современном уровне развития техники. По сути, плата за такой примитивный, простой труд  - это разновидность благотворительности к миллиардам несостоятельных особей своего вида. Настоящим, подлинно человеческим, трудом сейчас занимается лишь незначительное творческое меньшинство. И именно этот труд пока (или вообще!) не может быть перепоручен компьютеризированным системам.
Гипотетическое появление искусственного интеллекта или усовершенствованных (тем или иным способом) людей способно привести к возобновлению и резкому усилению аналога межвидовой конкуренции. Здесь неизбежно обострится вопрос о выживании (и его целесообразности) для большинства представителей рода Homo. За продление существования избранных другие могут заплатить исчезновением.
Есть, однако, один важный момент. Распределение благ среди людей довольно несправедливо. Если таким благом становится творческий труд («еще и деньги платят»), то не все потенциально способные к нему получают соответствующий доступ. Не вина, а беда многих, что под влиянием окружающей культурной обстановки, и / или, в силу социально-политических факторов они ради вживания превращаются в «офисный планктон», устройство для простейших манипуляций, и как следствие, вырождаются в социокультурном смысле. Современная цивилизация, впрочем, как и предшествующие, – это настоящее кладбище талантов, «зарытых в землю». Их возможное исчезновение означало бы невосполнимую утрату для продолжения жизни всего человечества. Этот клубок проблем, в отличие от гордиева узла, невозможно просто разрубить.


имеет смысл обратить внимание еще на один аспект обсуждаемой проблемы – новое неравенство и новые опасности отношений с «чужими» (слово «ксенофобия» не дает нужных смысловых оттенков). Допустим, происходит скачок, человечество оказывается в новом состоянии благодаря нанокомпьютерам и генетическому конструированию или даже с более скромными достижениями, которые, тем не менее, ломают привычные представления о природе человека. Но происходит ли этот скачок одновременно? Скорее всего, нет. Значит по-новому конструируются и политические расколы, и система социальной стратификации, неизбежность которой доказывал еще П. Сорокин, и которая будет так же неизбежна в постчеловеческом обществе. Новые технологии и райские возможности первоначально будут доступны меньшинству. Как будет реагировать большинство, когда поймет, что ему ничего «не светит» и терять, в общем, нечего? Удастся ли справиться с этим новым неравенством? И не начнется ли революция против олигархов, которых терпели, пока они воровали миллиарды, но не стерпят, когда те обретут неведомую ранее продолжительность жизни. В ответ или превентивно, глобальная  олигархия перейдет к стратегии подавления и откажется даже от видимости демократии.
Механизм будущих революций, оборачивающихся геноцидом, тоже в принципе понятен. Есть меньшинство и большинство. Отношение к меньшинству двоякое. Оно может подавляться, дискриминироваться или преследоваться. В роли такого меньшинства могут выступать, допустим, и те, кто перестроил свой организм и стал уже не совсем человеком, благодаря хотя бы частичной киборгизации или химеризации. Или получает препараты для улучшения своих способностей, недоступных остальным. Это коллизия романа Нэнси Кресс «Испанские нищие», где появилась группа детей, могущих обходиться без сна и развивающих сверхспособности. Их сначала преследуют, а потом гадкий утенок превращается в лебедя (см. также многочисленные спекуляции на тему детей – «индиго»). Но не воспользуются ли эти транс-люди, «гемоды» (ГЕнетически МОДифицированные) и другие подобные существа своими сверхспособностями хотя бы для того, чтобы отомстить? Гемоды борются, потом побеждают и … с легкостью преступают принципы «старой», человеческой морали. С точки зрения морали существ, преодолевших барьер какой-нибудь Сингулярности, старый человек может и не заслуживать права на существование.
Другие могут быть и «чужими». Недавно я случайно прочел сетевой материал, о том, что политбюро компартии Кампучии во времена геноцида «красных кхмеров» состояло в основном их этнических китайцев . Они и развязали в Кампучии невиданное по масштабам человекоубийство (3 из 7 миллионов населения), экспортировав туда и модель «культурной революции», и враждебность к соседнему Вьетнаму. Но если в самом Китае от перегибов маоизма удалось избавиться благодаря внутриполитической борьбе, то оказалось, что геноцид чужих в Камбодже был неостановим изнутри, и его прекратила только вьетнамская армия, которой пришлось воевать с полпотовской Кампучией, освобождая ее от террористического господства «красных кхмеров». К сожалению, в природе человека привычка убивать чужаков, и эта традиция из времен первобытности перекочевала в наше время – вспомнить хотя бы страшный геноцид в Руанде в 1994 г. Примеры эти для большинства из нас экзотичны, однако аналогии с российской историей последнего столетия более чем прозрачны.
Чужие, появившись в инокультрной (иноприродной) среде будут ее ломать и перестраивать под себя, ухудшая привычный природный и культурный ландшафт вокруг, к которому привыкли «аборигены». За примерами далеко не надо ходить - достаточно поднять глаза и внимательно посмотреть вокруг. Появление биологически, генетически, технически отличных от людей существ вызовет такой геноцид, перед которым померкнут ужасы «красного террора» или «голодомора».
Если мы не хотим просто вымереть (как уже было пару раз с большинством человечества), то такой перспективе придется сопротивляться. Из последних сил. Нельзя уповать только на интернет. Возможно,  придется хакерство действиями в стиле героя фильма «Эпох алчности». Да и борьбе за свои социальные права чисто «онлайновых» побед быть не может. Интернет может помочь, но не стоит уповать лишь на него. Как всегда, главное – это крепость духа.
Духовное сопротивление в почти полностью безнадежной ситуации – это вдохновляющий пример «конфервативных революционеров»: того Карла Шмита, а также Эрнста Юнгера и других мыслителей, а также тысяч анонимных бойцов против наступающего античеловечества. Из опыта этой борьбы следует вывод, что скоро уже «просто жить», даже очень скромно,  станет невозможным делом. В этой перспективе МЫ ВСЕ ЛИБО РАБЫ – ЛИБО ПАРТИЗАНЫ.