4. Клятва

     Таурхир медленно расхаживал по арсеналу, так же медленно махая мечом, лезвие которого было так остро наточено, что опасно было даже слегка прикоснуться к нему. Элофор всегда требовал, чтобы оружие было наточено именно до такой степени и теперь это приказание выполнялось даже после исчезновения сына Эминнаура.
     Он только недавно приехал из Ангмина, где они с Морнауром читали очередное письмо Тарэмина. Бедный муилдорец! Судя по тому, какими словами он отзывался и об Элофоре, и об Элровале, можно понять, что ему всё это порядком надоело. Да, впрочем, и самому Таурхиру это тоже надоело. Сколько раз он уже намекал Морнауру, что, пока Элофор находится на пытках, он мог бы уже сотню раз этот Элфин взять. Но, нет, ангминцу нужен именно Элофор. Только, сколько времени он ждать намерен? Или он сомневается в умении Таурхира? И сдался же всем этот сын Эминнаура! Неужто никто без него и шагу ступить не может? Нет, это уже слишком! Таурхир резко развернулся и метнул меч в какую-то точку над дверью, в которой вдруг ни с того, ни с сего появился Бэлеграс. Заметив летящий в его сторону меч, альв пригнулся, но, увидев, что опасность ему не угрожает, встал, распрямившись во весь свой огромный рост, и устремил на Таурхира несколько насмешливый взгляд.
- Убить, что, хочешь меня? – усмехнулся он, проходя и протягивая в знак приветствия руку.
- Я не знал, что ты зайдёшь, – Таурхир пожал протянутую ему руку альва. Усмешка на лице Бэлеграса сменилась удивлением.
- Как? Меня называли, что, не слышал ты?
- Нет, извини, – мрачно произнёс Таурхир. – Я думал.
- А, – понимающе протянул Бэлеграс. – Ну, новости есть?
- Откуда бы?
   Бэлеграс заткнул большие пальцы за пояс и прислонился к стене.
- Плохо.
- А, хорошо было? – буркнул Таурхир. – Ты откуда?
- Элфин.
- Что там?
- Войско подготавливает Элровал.
- С чего, вдруг?
- На случай, говорит, всякий.
- И?
- Ну, спросить я. Берёшь Элмар ты, если чё?
     Таурхир повернулся к окну. Прохладный полдень последнего осеннего месяца начинал потихоньку превращаться в ранний вечер. Небо! Что ответить альву? Бэлеграс, может быть, и не был лучшим другом Элофора, он просто черпал из этой дружбы выгоду, но чувство справедливости в нём было развито достаточно сильно. Если он узнает, что здесь, и как.… Впрочем, ему ли, сыну Таурдора, отчитываться перед альвом? Таурхир повернулся к Бэлеграсу.
- Нет.
     Альв удивлённо взглянул на Элмарца.
- Нет? Почему?
- Они не хотят спасать Элофора, – быстро проговорил Таурхир. – Зачем я их спасать буду?
     Бэлеграс почесал огромной ладонью темечко.
- Да? Ну, ладно.
- А ты?
- Иду.
- Тебе-то зачем?
- Ну, чё на месте сидеть мне. Да за Элофора и отомстить.
- Смотри, – Таурхир устало вздохнул. – А, вообще, знаешь, что, Бэлеграс. Элфинцы сами всё это начали, пусть сами и разбираются. Элофор им из-за Элровала помогал. А мне этот «правитель» никто. И Элмарские воины за него гибнуть не обязаны. С нас хватит.
- Ну, может, – протянул Бэлеграс, пожав плечами. Возражать Таурхиру он не стал.

     - Это от кого? – спросил Элгонд, заметив в коридоре Элровала, разворачивающего какое-то письмо.
- Элмар, – нехотя ответил Элровал, в конце концов, доставая кинжал и вскрывая конверт снизу, так как прикреплённая намертво печать не хотела поддаваться ни уговорам, ни проклятиям, ни стали клинка. Вторая печать, находившаяся уже непосредственно на свёрнутом в свиток письме, оказалась куда сговорчивее и сломалась всего лишь при втором ударе по ней рукоятью кинжала. Да, ещё одна особенность Элмара – так запечатать это письмо, чтобы открыть его было невозможно. А потом ещё надо разобрать почерк Элофора, который напоминал собой больше…, да, что угодно, только не почерк. Благо, что в этот раз письмо писал Таурхир.
- Наконец! – раздражённо бросил Элровал, разворачивая письмо и пробегая строчки глазами. Вдруг он замер и, нахмурившись, опустил свиток. Элгонд мгновенно понял, в чём может быть дело.
- Отказ? – не то, чтобы спросил, а, скорее, утвердительно произнёс он.
- Отказ, – эхом повторил Элровал, чувствуя, как гора спадает с плеч, однако, напротив, пытаясь предать голосу больше недовольства.
     Элгонд почувствовал, как начинает рваться пока ещё более-менее крепкая нить надежды. Даже он, негласно, правда, признавал силу Элмара и понимал, что без этого города даже Элфин не сможет устоять. Этот город был велик во времена его брата. Вернуть бы те времена! А сейчас, когда его правитель Элровал, Элфин просто огромный город, который во всём опирается на Элмар.
     Элгонд взял письмо из рук Элровала и прочитал его сам. Нет, к сожалению, старший сын Эминнаура не ошибся.
- Я не могу понять одного, – наконец, негромко произнёс он. – Элмар нам никогда не отказывал прежде в помощи. Что заставило его сделать это сейчас?
- Предатели, – сквозь зубы произнёс Элровал.
- Нет. Просто среди них нет Элофора, – Элгонд свернул письмо и, положив его обратно в конверт, заткнул за пояс. – Если бы там был твой брат, он бы согласился нам помочь.
- Ты так полагаешь, Элгонд? – Элровал перевёл взгляд на сына Эредгила. В этот миг в его голову пришла великолепная мысль. Как кстати Элмарцы отказались помогать! Да, этим шансом он обязан воспользоваться. – Но они бы и так могли бы нам помочь, что стоит Таурхиру взять несколько городов наших врагов? Может быть, здесь есть какая-то иная причина?
- Какая причина может быть?
- Предательство, Элгонд! – шёпотом воскликнул Элровал. – Рассуди сам. Элмарцы не сумели найти место, где сейчас находится Элофор. Может быть, они его и не искали? Может быть, Элофор перешёл на сторону Муилдора, поэтому Элмарцы и отказались нам помогать, потому, что теперь они служат Ангмину.
     Похоже, Элгонд не воспринял слова Элровала, как должное, однако возражать он не стал.
- Время покажет, – только спокойно произнёс он, удаляясь.
     Элровал, бросив вслед сына Эредгила торжествующий взгляд, наклонился над разбитой печатью с письма и принялся собирать рассыпавшиеся осколки. Нет, он слишком хорошо знал своего соправителя, чтобы не понять, что Элгонд уже готов поверить его словам. Элгонд ему всегда верил. Элровал знал, как войти в доверие старшего сына Эминнаура. Достаточно было сделать пару незначительных промахов в каких-либо мелких делах, покорно выслушать наставление, и смиренно сказать о своём сожалении, и извиниться. А затем искренно выразить то, насколько он восхищается умением Элгонда управлять городом. И сын Эредгила уже готов был бы поверить любым словам Элровала. А, тем более, сейчас.
     Подняв печать, он вышел на балкон. Элмар отказал в помощи – предательство на лицо, что может быть лучше? Ещё одно обвинение, которое он сможет предъявить Элофору. А как тогда Элгонд разозлится, когда узнает, что Элофор, действительно, предатель! И лишних стараний по поиску ещё каких-либо доказательств не потребуется. Он сам захочет его убить. Теперь казнь Элофору обеспечена. В этот миг его голову вдруг посетила мысль: а, что, если, когда Элофора все обвинят и вынесут ему приговор, он, Элровал, на правах братской любви и прощения, помилует его? Тогда Элофор, в знак благодарности, исполнит всё, что Элровал от него потребует. Тем более что он такой благородный, честный и обязательный. И он завоюет для него, Элровала, весь мир. Прежде, конечно, он возьмёт Муилдор и Ангмин. А там уже можно и за пределы Альбиона выйти. А, когда Элофор больше не будет ему нужен, от него можно будет легко избавиться – или отравленный кубок, или нож в спину. А ещё лучше, его можно будет снова подставить и казнить. Так, даже законно будет. И, кстати, неплохо. Единственное, что, если Элофор будет жив долгое время, истина сможет раскрыться, а это уже опасно. Ладно, пусть пока будет так, как он решил с самого начала. А там он уж посмотрит.
     Элровал взглянул на осколки печати, немного помедлил, после чего размахнулся и швырнул их вниз, на дорогу. Ещё раз, взглянув на закатывающееся солнце, лучи которого нехотя скользили по крышам домов города, Элровал развернулся и медленным, царственным шагом направился по длинному, освещённому  многочисленными свечами в золотых канделябрах коридору. Догадывался ли он, что в этот момент он, как нельзя больше, напоминал своего заклятого врага, Тарэмина, ставшего теперь его союзником. Тот же гордый взгляд, та же жажда власти, та же неотъемлемая черта – предательство. В этом был весь Тарэмин, в этом был и весь Элровал. О, если бы знал Элфин, какая тьма управляла этим славным городом!

     - Готовы? – бросил Тарэмин, подходя на середину пыточной и приветствуя своих помощников.
- Готовы, – ответил за троих Халмор, вертя в руках пару железных инструментов, сильно напоминавших длинные иглы.
- Хорошо, – протянул Муилдорец, опускаясь в кресло. – Ну, ты не передумал? – задал он свой обычный вопрос, повернувшись к Элофору. Элмарец стоял на коленях, со связанными прикованной к полу цепью руками. – Может, всё-таки, согласишься?
- Нет, – бросил Элофор, глядя на Муилдорца исподлобья. Тарэмин усмехнулся.
- Ну, надо же. Прямо, не сломить тебя ничем, – Муилдорец откинулся в кресле, не сводя насмешливого взгляда с пленника. – Ты, конечно, молодец, такие пытки переносишь. И ещё живой. Но, скажу тебе, вечность ты это выдерживать не сможешь, когда-нибудь наступит предел. Так что соглашайся, зачем тебе до этого предела доходить? Иначе мне придётся тебя и дальше мучить.
- Мучай, сколько влезет, – пробормотал Элофор. – Я не соглашусь.
- Посмотрим, – усмехнулся Тарэмин. – Особенно сегодня. Боль, быть может, ты и перенесёшь. А последствия могут быть разными, знаешь. Может, ты просто отделаешься пробитыми позвонками, иглами в хрящах и болью. Только она останется на всю жизнь. Может, ты не сможешь ходить, и будешь ползать по полу у меня под столом и собирать крошки. А, может, ты вообще двигаться не сможешь, и будешь просто лежать всю вечность у меня в подземелье живым трупом. Славное завершение трудов для великого воина, не правда ли?
     Элофор не отвечал. Тарэмин некоторое время подождал, после чего, заметив, что Элмарец не намерен говорить, продолжил.
- Только не надейся на смерть, умереть тебе я всё равно не дам. Ты мне нужен будешь в любом случае потому, что ты пока ещё лучший полководец и твои советы слишком дороги, чтобы тебя убивать. Только ты вначале подумай, хочешь ты так жить, или нет?
     Элофор вновь не произнёс ни слова. Тарэмин изучающее посмотрел на Элмарца. Признаваясь себе, он не хотел пытать его подобным образом, прекрасно зная о последствиях этих действий, но другого выхода он сейчас не видел. Он надеялся, что сумеет запугать пленника, но надежда не оправдалась. Что ж, придётся пытать по-настоящему. Или ещё понадеяться?
- Элофор, одумайся. Я не пустые слова говорю. Ты ещё пожалеешь о своём упорстве, слышишь?
     Элмарец вскинул голову.
- Делай, что хочешь, – в конце концов, едва слышно произнёс он. – Мне всё равно.
- Какой ответ ещё от тебя ждать? – устало вздохнул Тарэмин, после чего, не без опаски, приказал начинать.
     Элофор стоял, опустив голову, сжав кулаки и ожидая новой боли. Да, он прекрасно понимал, к каким последствиям может привести эта пытка, понимал, что с ним никто не будет возиться, что его, скорее всего, закинут куда-нибудь, где он не будет мешаться, и, может, будут вытаскивать только тогда, когда понадобится его совет, а, может, и нет. Нет, конечно, он не хотел провести всю свою вечную жизнь вот так, являясь ничем, разве что тряпкой, об которую можно будет вытирать ноги. Но избежать этой участи ценой жизни своего брата и ценой существования Элфина он не может. Что значит его жизнь и его судьба по сравнению с жизнями и судьбами целого народа? Ничто, он обязан это признать. И, будь, что будет.
     В этот же миг внезапная острая боль в середине позвоночника заставила его вскрикнуть и изогнуться. Тарэмин рассмеялся.
- Я говорил, ты эту пытку не вынесешь. Ты даже не стонешь, ты вскрикнул. Пора сдаться, Элофор!
     Элмарец не ответил, крепко стиснув зубы и готовясь принять новую боль.
- Помни, что я говорил, – бросил Тарэмин. Конечно, Элофор помнил, помнил, когда новая и новая мучительная боль карабкалась вверх, перебирая позвонок за позвонком, заставляя сжимать зубы и выгибать спину. Помнил он и тогда, когда что-то острое прошлось по всей спине, от шеи до пояса, заставив хрустнуть каждый позвонок, что даже Тарэмин сморщился и как-то пристально взглянул на Элофора. Стиснув зубы, Элмарец молчал.

- Ему, что, нравится всё это, – буркнул Халмор, толкнув Элофора в затылок. Ответа не последовало.
- Эй! Слышишь?! – Халмор толкнул пленника ещё сильнее. – Скажи хоть что-нибудь!
- Халмор, оставь его, – небрежно протянул Муилтаур, вольготно устроившись в кресле Тарэмина, на время вышедшего, чтобы решить какой-то очередной вопрос, так невовремя пришедший из Ангмина, и безучастным взглядом наблюдая за полуживым Элмарцем. – А, он, правда, умирает, – изложил он свои наблюдения.
- А, раньше ты не замечал? – усмехнулся Халмор, освобождая руки пленника.
- Эй, ты что делаешь?! – Муилтаур вскочил, чтобы помешать Халмору, однако его тотчас остановил голос Мормина.
- Это я его попросил.
- Зачем?
- Да, Халмор обещал показать, как одним ударом по нескольку рёбер ломать.
- А, что, это прямо сейчас надо делать? Господин скоро вернётся.
- Успеем! – небрежно хмыкнул Халмор, выталкивая пленника на середину камеры. Муилтаур только покачал головой и вернулся в кресло.
     Халмор тем временем связал руки Элмарца за спиной. – Вот, теперь смотри, – он чуть оттолкнул Элофора, заставив того распрямиться. – Надо не так, прямо, а, вот, сбоку. И чуть с поворота. И смотри, чтоб удар ровно шёл, – объяснив, как Мормин должен ставить ногу, Халмор со всей силы нанёс удар по ещё целым рёбрам Элофора. Раздался глухой хруст. Пронзённый дикой болью, Элмарец сложился вдвое, судорожно ловя воздух.
- Вот, видел? – Халмор обхватил одной рукой шею пленника, заставив того, тем самым, снова распрямиться. – Давай, тренируйся.
    Мормин некоторое время прицеливался, после чего, наконец, ударил. Элофор едва не взвыл от боли. Однако удар был «неудачным» - ребро не сломалось.
- Бей ещё раз! – приказал Халмор. Мормин нанёс второй безрезультатный удар. Элофор стиснул зубы. О, каким беспомощным он сейчас был! Если бы он только мог разорвать верёвки, стянувшие его руки и свернуть шеи своим мучителям. Хотелось проклясть и Тарэмина и этих троих его помощников, хотелось уничтожить подчистую этот проклятый город. А он должен терпеть всю эту боль, все эти издевательства и молчать.
- Ударь резче! – посоветовал Халмор.
- Я что, не резко? – возразил Мормин.
- Ну, я ведь вижу.
   В этот раз Мормин послушал совета. Послышался хруст ломаемых рёбер. Элофор тихо простонал.
- Эй! Подействовало! – воскликнул Халмор, сильнее сжимая шею Элмарца. – Давай, ещё раз!
     Со вторым ребром Мормин справился быстрее, что вызвало восхищение даже у Муилтаура, а, когда Элмарец простонал после третьего хрустнувшего ребра, Халмор швырнул Элмарца на пол, после чего все трое палачей начали оттачивать на пленнике «правильные» удары. Элофор даже не пытался сопротивляться. Сдавшись боли и позволив ей овладеть своим сознанием, он надеялся только на милость смерти.
- Что здесь происходит?! – раздалось сверху. Халмор, Мормин и Муилтаур на миг замерли, отступив от пленника, однако, не заметив на лице своего господина ни раздражения, ни, даже, недовольства, позволили себе успокоиться.
- Так, нечем было заняться, – пояснил Халмор, переведя взгляд на избитого, истекающего кровью пленника. Тарэмин, хмыкнув, покачал головой, после чего, пройдя к своему креслу, приказал вернуть Элофора в станок. Халмор поспешил исполнить приказ и, с криком «Встать!», изо всей силы пнул пленника в спину. Элофору показалось, что что-то горячее и вязкое наполнило его лёгкие и, перекрывая доступ любой частице воздуха, поползло вверх по горлу. К ломоте в спине прибавилась другая боль, изнутри. Лёгкие, как будто сжались, и, с такой силой, что, казалось, остановилось сердце. Нет, если сейчас он не вздохнёт, он уже не вздохнёт никогда. Пересиливая давление в горле, Элофор сделал  слабый вдох и вдруг зашёлся хриплым мокрым кашлем.
- Что с ним? – Тарэмин сделал пару шагов в сторону Элофора, и трое помощников тотчас подскочили к Элмарцу. Халмор перевернул на спину уткнувшегося в пол пленника и вдруг отшатнулся, увидев размазанную по лицу Элмарца шедшую горлом кровь.
- О, нет, – пробормотал Халмор, отступив на несколько шагов. – Господин, простите. Кажется, мы перестарались.
      Тарэмин, смерив своих помощников недовольным взглядом, вытащил кинжал и, опустившись рядом с тряющим сознание пленником, приставил остриё к груди Элмарца. Добить, что ли, чтобы не мучился? А, если выживет? Хотя с разрывом лёгких, обычно, не выживают. Впрочем, кто знает? Тарэмин вернул кинжал в ножны.
- Унесите его, – приказал он, поднимаясь. – Посмотрим, выживет, или нет.
     Трое палачей, не задавая своему господину лишних вопросов, подхватили истекающего кровью, уже почти бездыханного Элофора и потащили вниз. Тарэмин, оставшись один, устремил отсутствующий взгляд на пылающий на стене факел, чувствуя, как рушатся все его надежды и планы. Элофор умрёт, следовательно, Морнаур не отдаст своих земель и только посмеётся над неудачником – Муилдорцем; Элровал будет очень недоволен и, кто знает, может, ещё и Элмар на него натравит, а Таурхир.… Нет, об этом лучше не думать. Так, что делать-то? Ну, что ж, пока есть только один выход – всё рассказать Элровалу. Лучше сейчас признаться, чем тогда, когда Элофор умрёт, а Элфинец будет требовать результатов, которых, на самом деле, просто не будет. Тарэмин закусил губу, и, нахмурившись, стоял, осмысливая, что бы предпринять. Впрочем, что бы он ни хотел сделать, он обязан, прежде всего, сообщить обо всём Элровалу, что он и сделает сейчас.
     Тарэмин вышел из пыточной, но тут, же остановился в коридоре. Нет, не сейчас, завтра. Так он, хотя бы, будет точно знать, что говорить. Сейчас ещё неизвестно. Может, Элмарец за ночь умрёт.
     Тарэмин нехотя поплёлся в свою комнату. Всё равно договориться о встрече нужно, так что надо хотя бы письмо написать. Хотя, скорее, лучше просто пару строк. Объясняться придётся на месте.
     Муилдорец медленно достал пергамент и нехотя взялся за перо.


     «Вышла одна неприятность, так что не до пыток. Приезжай, если тебя это дело ещё интересует».
                Тарэмин.
     Читая это послание, Элровал наполнился таким гневом, что в этот момент, наверное, смог бы в одиночку разнести Элмар, если бы эта мысль сейчас пришла бы в его голову. Снова встречаться с Тарэмином под предлогом переговоров. За что ему это наказание?! Ещё и Элгонд с недавнего времени начал настаивать на том, что на переговоры им надо ездить вмсте. По крайней мере, он думает, что, если он будет там, то разберётся во всём. И ему, Элровалу, каждый раз приходится выслушивать советы Элгонда, что и как сказать, а потом выдумывать, какие были у неприятелей на то требования или возражения. Как ему всё это надоело! И ещё это письмо. Ну, почему его брат не предатель?!
- Новое письмо? – вдруг прозвучал от двери голос Элгонда. Элровал вздрогнул, чуть не выронив письмо, и тут же принялся лихорадочно соображать, что сказать, когда Элгонд спросит, от кого оно. Впрочем, в голову мигом влетела спасительная мысль.
- Нет. Я перебирал старые письма.
     Элгонд смерил Элровала вопросительным взглядом, однако решил не делать замечаний по поводу того, что Элровал раньше никогда старые письма не пересматривал.
- Из Муилдора посланник приезжал, – поспешил сказать Элровал, чтобы предотвратить какие-либо вопросы. – Тарэмин снова зовёт меня на переговоры.
- В очередной раз? – Элгонд устало вздохнул. – Странная у нас война нынче, тебе не кажется? Переговоры бесконечны, а больше никакого результата.
- Ты, разве, войны желаешь?
- Мне нужна определённость, – ответил Элгонд. – Тем более, что, пока переговоры затягиваются, Тарэмин, быть может, готовит главный удар, а когда он нарушит перемирие времени переговоров, он, разумеется, нам не скажет. Элофора нет, Элмарцы отказались нам помочь. Теперь Муилдорцы нас не боятся.
- Они ещё будут нас бояться, когда мы разобьём их, – пылко произнёс Элровал. – Я верю в силу Элфина, мы справимся. И, даже, если переговоры ни в чём не помогут и война начнётся, мы победим, я уверен.
- Я говорил не об этом, – спокойно возразил Элгонд. – Я знаю, что наших сил хватит, чтобы противостоять натиску Муилдорцев. Но их может не хватить, если нападение будет неожиданным.
     Элровал повернулся к Элгонду. В глазах сына Эминнаура блеснул огонь.
- Я сделаю всё, чтобы спасти Элфин, – почти как клятву произнёс он. – Я заставлю их отступить.
- Надеюсь, что заставишь.
     Казалось, разговор был закончен, но Элгонд, почему-то, медлил уходить. Элровал постоял некоторое время, ожидая, что его соправитель, всё-таки, оставит его наедине с письмом, от которого следовало бы сейчас избавиться, но, заметив, что Элгонд ждёт, сунул письмо в первый попавшийся ящик своего стола и пошёл за сыном Эредгила.

     - Ну, что опять?! – напустился Элровал на Тарэмина, едва тёмный эльф спешился.
- Да, подожди, – мрачно буркнул Тарэмин, подходя ближе, хотя, впрочем, подслушивать более громкий разговор было некому.
- Послушай! Если ты, как и в тот раз, скажешь, что не знаешь, что с ним делать, я тебе, всё равно, ничем не помогу, – продолжал Элровал. – Думай сам!
- Он умирает, – резко бросил Тарэмин. Элровал даже опешил.
- Кто? То есть, почему?
- Мои помощники немного перестарались, – мрачно проговорил Тарэмин. – У него лёгкие лопнули.
     Элровал шумно выдохнул.
- Час от часу с тобой нелегче. Ты можешь хоть что-то сделать так, чтобы ничего не испортить? Если он умрёт, у меня весь план сорвётся!
- Так, если ты его убить хочешь, какая тогда разница? – усмехнулся Тарэмин. Глаза Элровала метнули молнии.
- Не вмешивайся в мои дела со своими замечаниями! – прошипел он. – Если я решил так, значит, это мне надо. Твоё дело – без вопросов выполнять мою просьбу! – Элровал перевёл дыхание. – Наверно, нужно было мне обратиться в Ангмин, – произнёс он, смерив Тарэмина презрительным взглядом.
- Обращайся, – безразлично пожал плечами Тарэмин. – Я почти добился, а так будешь ещё с год ждать.
- Да, я и так уже пол года жду! – рявкнул Элровал. – И ты ещё ничего не добился, не лги!
- Да, хорошо, – мрачно произнёс Тарэмин. – Ну, не знаю я, что мне с ним делать! Я его ни на день в покое не оставлял. Пока только простонал пару раз, и всё! Знаешь, как мне это надоело! Что делать? Смерти он не боится, боль терпит, на угрозы не поддаётся. Может, хоть посоветуешь?
     Элровал смерил Тарэмина раздражённым взглядом, после чего небрежно проговорил:
- Скажи ему, что Мэнэлвен захватишь, невесту его, или меня убьёшь. Ради меня он что угодно сделает.
     Тарэмин мрачно усмехнулся.
- Что? – хмыкнул он. – Он ради тебя на всё готов, а ты с ним вот так? Ну, ты и мерзавец, Элровал. И тебе не стыдно, да?
- А, я тебя, что, в стражи моей совести нанимал? – недовольно отозвался Элровал.
- А, она у тебя есть? – усмехнулся Тарэмин.
- Представь себе, есть, - бросил Элровал, намереваясь уезжать. – А тебе его что, жалко стало?
- Может быть. Я бы хотел иметь такого брата.
     Элровал, усмехнувшись, вскочил на коня.
- Ты его не знаешь. Он на многое способен, так что радуйся, что он тебе не брат, - ответил он уже сверху.
     У Тарэмина не нашлось слов. Он некоторое время стоял, ни то насмешливым, ни то удивлённым взглядом наблюдая за удаляющимся Элровалом и с некокоторым недоумением осознавая, что сказал ему светлый эльф. Светлый? Да, он такая же тьма, как и любой из Муилдорцев. Повезло Элфину с правителем, нечего сказать. Тарэмин усмехнулся. Да, если тьма становится светом, то этот свет бывает даже ярче настоящего света, но, если свет становится тьмой, то сквозь неё уже не пробьётся ни один луч. Теперь этой тьмой был Элровал – предатель собственного брата. Тарэмин не спешил жалеть Элофора. Он, скорее, просто завидовал Элфинцу, что у того есть такой преданный брат и он начинал ненавидеть Элровала за то, что он так пренебрегал этой преданностью. Нет, такими братьями, как Элофор, направо – налево не раскидываются. Таких братьев надо любить, по крайней мере, уважать, но не предавать же! О, если бы Элофор был его братом. Он бы уже изменил историю всего мира. А как бы перед ними трепетали все земли – и Элфин, и Ангмин, и альвы…
     Тарэмин неспешно забрался на коня. Терпение. Он должен иметь терпение. Если Элофор выживет, он найдёт способ заставить его перейти на свою сторону. Да, пора приводить во исполнение свой план.

     Элровал влетел в свою комнату, злой до крайности. Не хватало ему ещё проблем со смертью брата. Впрочем, Элофору всё равно умирать, так что Тарэмин, вообще-то, прав. Но, вот только беда – если Элофор погибнет от рук Муилдорца, его запомнят как великого героя, да и Элмарцам будет немало привилегий, а это недопустимо, Элфин не может делить свою славу с кем бы то ни было. Если же Элофор погибнет как предатель, его и запомнят, как предателя, а тогда никто и не вспомнит про Элмар. По крайней мере, этот город уже не посмеет представлять угрозы для Элфина. Так что Элофор ему нужен живым. А ещё ему нужно письмо. Пропади всё пропадом! Где оно?! Элровал только сейчас заметил, что уже битую половину часа стоит на коленях перед тремя ящиками и безуспешно пытается отрыть среди прочих писем, листов пергамента, конвертов и всевозможных принадлежностей для письма, полученное сегодня из Муилдора послание. Он уже раз десять всё пересмотрел, но не нашёл его. Неужели его кто-то взял? Только этого не хватало! Хотя, кто, впрочем, мог зайти и взять? Элгонд? Тот в его комнату почти не заходит, а, тем более, не роется в его письмах. Мать? Ну, та, если и зайдёт, так тоже, не будет ничего искать. Мэнэлвэн? Ну, она может зайти и порыться, но она с ним заодно, потому не побежит и не доложит. А больше никто. Нет, ну, всё-таки, куда оно делось? Элровал в ярости запихнул все письма в ящик, как вдруг увидел что-то светлое под столом. Схватив свёрток, он, наконец, вздохнул с облегчением. На письме стояла печать Муилдора. Быстро поставив ящики на место, Элровал швырнул свёрток в разгорающийся огонь в камине. Всё, следы заметены, теперь ему бояться нечего. Ну, или почти нечего, если его братец жив останется.
     Лёгкий стук в дверь заставил его отвлечься от созерцания охватываемого пламенем письма, и выйти из комнаты.

     - Добить его, что ли? – раздражённо пробормотал Халмор, когда Элофор зашёлся очередным приступом кашля. Элмарец уже дня три находился на грани жизни и смерти, и теперь Халмор и Мормин были главными свидетелями того, в какую сторону должна была склониться чаша весов судьбы сына Эминнаура.
- Господин потом тебя добьёт, – фыркнул в ответ Мормин.
- Не надо было так усердствовать, - мрачно усмехнулся Халмор.
- Не надо было торопиться, - отозвался Мормин.
- Ладно, - отмахнулся Халмор. – Что сделано, то сделано. Да, чтоб он уже захлебнулся, что ли! – злобно воскликнул он. – Уже пол часа!
     И, вдруг, словно повинуясь приказу тёмного эльфа, Элмарец замолк. Халмор и Мормин, не ожидав этого, переглянулись и через мгновение уже рванулись в камеру.
- Умер? – Халмор подскочил к Элмарцу.
- Не знаю. Я за факелом! – отозвался Мормин, вылетая обратно в коридор. Схватив со стены один из факелов, он вновь пролетел через всю камеру и поднёс его к лицу Элофора. Элмарец чуть приподнял веки, взглянув на огонь, и снова закрыл глаза. На приоткрытых губах пленника чернела запекшаяся кровь, однако хрипов уже почти не было слышно, да и дыхание, вроде, было ровным, хотя ещё поверхностным.
- Так он не умирает? – несколько удивлённо произнёс Халмор, наблюдая, как мерно поднимаются и опускаются рёбра Элофора. – Живучий.
- На твоё счастье, – ответил Мормин, убирая факел от лица Элмарца. – Вот, досталось бы нам от господина, если б он умер.
- Да, не долго бы ругался, – отмахнулся Халмор. – А с этим возиться теперь надо будет.
- Здесь уже труда не составит, – похоже, Мормин даже был рад тому, что Элмарец жив. – Пошли уже, господину сообщим.
     Халмор молча последовал за приятелем.

     Элофор почувствовал, что начинает оживать только на седьмой день после пытки.  Наконец-то он мог более-менее свободно дышать, не чувствуя той резкой боли в сломанных рёбрах, когда его сотрясал кашель и не испытывая мучений при попытке глотнуть воздуха. Всё-таки, какое это было счастье – просто дышать. Ещё бы только сил набраться, чтобы хоть голову поднять. Хотя, впрочем, нужны ли ему эти силы? И нужно ли ему было вообще выживать? Может, лучше было бы умереть, пусть даже захлебнувшись собственной кровью, чем снова переносить всевозможные пытки, которые Тарэмин не преминет возобновить. Чего только стоил вчерашний разговор. Что ж, не повезло ему в этот раз. А смерть была так близка, так близка! Ну, зачем она так насмеялась над ним? Неужели на Аваллоне ему не нашлось бы места? О, Небо! Когда он уже сможет умереть?
     За дверью послышались шаги. Что ж, радует то, что его ненадолго оставили в покое. Шанс умереть ещё есть. Элофор медленно повернул голову в сторону распахнувшейся двери. В проёме появился Мормин.
- Ты, там! Живой?! – крикнул в темноту Мормин.
     Ответить, или нет? Как-то даже не хочется. Ладно, сам подойдёт, увидит. А у него лёгкие ещё болят, чтобы говорить.
     Мормин подошёл ближе и поднёс факел к лицу Элофора, тем самым, заставив пленника зажмурить глаза от казавшегося ярким света.
- Чего не отвечаешь? – Мормин воткнул факел в щель в стене и наклонился к Элофору. – С тобой разговариваю. Чего молчишь?
- Чего тебе? – в конце концов, едва слышно произнёс Элофор.
- Сразу ответить не мог? – буркнул Мормин, резким движением подняв голову Элмарца. – На, привет от господина, – тёмный эльф приставил к губам пленника миску с водой. Элофор сделал несколько глотков.
- Решили, что я вам ещё нужен? – пробормотал он, переводя дыхание, когда Мормин отнял воду.
- Господин решил, – ответил тёмный эльф, вновь поднося воду к губам пленника. – Ещё будешь?
     В первое мгновение Элмарец, как и в прошлый раз, хотел, было, отказаться, гордо сказав «нет», но, почему-то, промолчал, припав к живительной влаге. Неужели теперь ему всё равно, что представлял он из себя в глазах врагов? Наверное, да. Совершенно, всё равно. Есть ли ему разница, что о нём подумают? Вообще, пусть думают, что хотят.
     На какой-то миг Элофор даже напугался своего безразличия, но в следующий миг ему и до этого страха стало всё равно. Он просто молча пил воду, данную ему Мормином, чувствуя себя ничтожеством, пустотой, такой же пустотой, которая заполняла его камеру. Мормин наблюдал за Элофором и в глазах тёмного эльфа появился огонёк злорадства, смешанного с насмешкой. Он был уверен, Элофор почти сломлен.

     Тарэмин, как и обычно, сидел в своём кресле и усталым взглядом наблюдал за пылающим в печи огнём, над которым висел котёл, где, лопаясь вязкими пузырями, закипал свинец. Муилдорца даже передёрнуло, когда он представил, насколько жестока будет эта пытка. Ну, если Элмарец и сейчас не согласится, тогда уже ничто не поможет. Вчера он долго угрожал ему, что возьмёт в плен Элровала, что отправит его на пытки, а Элофора заставит смотреть на мучения брата. Ответом было спокойное: «Если б мог, ты б это сразу сделал и требовал сдачи Элфина». Они долго спорили, пока Тарэмин, в конце концов, потеряв терпение, чуть не прибил Элмарца. Теперь он и так полуживым будет. Может, повременить со свинцом? Хотя, впрочем, если он всё время будет откладывать это, он ничего не добьётся. С последней пытки и так прошло две недели, когда, наконец, Элофора можно было вновь притащить сюда. Теперь прошло ещё два дня, так и не давших результата. Теперь вся надежда остаётся на сегодняшний день, если Элмарец, конечно, не умрёт.
     Наконец, в коридоре послышались шаги. Тарэмин, откинувшись в кресле, перевёл взгляд на дверь. Да, вот его помощники, вот Элофор и вот ещё один день, когда он будет проклинать Элровала.
- Ну, что? Как жизнь? – с вялой усмешкой произнёс Тарэмин. – Не отвечаешь? Понимаю, отвечать нечего. А, знаешь, я, всё таки, поражаюсь твоему умению выживать. Вырывать победы у нас ты и раньше мог, а вот так вырываться из когтей смерти – это надо уметь.
- Ты уже дней десять удивляешься, – ещё с некоторым трудом произнёс Элофор.
- Ты что-то против имеешь? – хмыкнул Тарэмин. – Или на пытки не терпится? – Тарэмин смерил Элофора насмешливым взглядом. – Ты не заметил, что каждый наш разговор сопровождается твоим избиением? – он придвинулся ближе. - Или ты на смерть надеешься? Не думай. Я уже говорил, что умереть тебе не дам. Так что, соглашайся, тебе всё равно придётся это сделать. А мне уже надоело тебя мучить.
- Так, убей, – спокойно предложил Элофор.
- Не дождёшься, – бросил Тарэмин, кивнув своим помощникам.
     Элофор уже знал, что ожидать, когда его растягивали на станке ремнями. Он знал, что боль, которую ему предстоит вынести, будет намного сильнее любой другой боли, которую он ранее испытывал. Небо! Как же он уже устал от всего этого! Эти мучения, боль, издевательства! Его силы уже были наисходе. И, в какой-то миг Элофор вдруг почувствовал, что он уже почти готов сдаться. Ещё немного, и он будет сломлен. Небо! Нет! Не предавать, не предавать! – казалось, говорил он себе, наблюдая за действиями своих палачей. Халмор, сжимая в руке какой-то зазубренный, напоминающий наконечник копья инструмент, сделал надрез на руке Элофора. Брови Элмарца только чуть дрогнули. Боль, причинённая ему сейчас, была ничем по сравнению с той, которую ему предстояло испытать, он понимал это.
- Элофор, - послышался голос Тарэмина. – Последний шанс перед пыткой. Ты не выдержишь, соглашайся сейчас.
     Ответом было молчание. Тарэмин, выждав пару секунд, отошёл на несколько шагов, предоставив своим помощникам право действовать самостоятельно.
     Элофор боковым зрением проследил за рукой Муилтаура, держащего какой-то сосуд, напоминавший небольшой кувшин, наполненный чем-то вязким. Элмарец почувствовал запах расплавленного свинца. Вот и началось. Насколько позволял кожаный ремень, сдавивший шею, Элофор продолжал следить за действиями Муилтаура, который, казалось, намеренно медлил, чтобы либо причинить тем самым ещё большую боль, либо дать пленнику последнюю возможность одуматься.
     Элофор чуть вздрогнул, когда Муилтаур расширил рану на его руке. Нет, не от боли, скорее, от ожидания её. Секунды, оставшиеся до пыток, казались предсмертными.
     Тонкая струйка свинца за какой-то миг, показавшийся Элмарцу вечностью, прошла сквозь воздух и влилась в рану. Элофор дёрнулся, запрокинув голову, так что кожаный ремень уже в который раз содрал кожу на шее, открыв мышцы. Но этой боли он даже не чувствовал. Он слышал, как под расплавленным свинцом в ране шипела кровь, он видел, как рядом с первой раной появилась вторая. Он чувствовал, как рука постепенно тяжелела, наполняясь всё более усиливающейся болью. Элофор снова дёрнулся почувствовав в тот же миг новую боль во второй ране. На секунду кольнуло сердце. Элофора заколотила мелкая дрожь. Звезда Альбиона! Как бы продержаться до конца! Настоящая пытка ещё не началась, а он уже с трудом сдерживается, чтобы не заорать от боли.
     Лезвие скользнуло под ребром. Элофор сжал кулаки, дыхание перехватило. Ему показалось, что сквозь рану в кровь вливается огонь, заполняя лишающим жизни пламенем и дикой болью каждую частицу его тела. А боль вливалась сквозь всё новые и новые раны, и её было не остановить. Сердце словно сжали железные тиски, в пересохшее горло, казалось, был вставлен клинок. Боль забирала дыхание, боль забирала его сознание, боль забирала – о, неужели! – жизнь. Значит, ему ещё повезло. Да, похоже, он умирает. В груди как будто что-то оборвалось, перед глазами всё заполонила чёрная пелена. О, Небо! Дай смерти!
     Боль отступила, оставив только какой-то холод, но холод этот был приятным. Элофор растворился в нём, чувствуя, как какая-то сила уносит его в тёмную, но полную покоя даль.
     Тарэмин, до сих пор хладнокровно, или, по крайней мере, делавший вид, что хладнокровно, наблюдавший за мучениями пленника, вдруг заметив на его лице какую-то мёртвенную черноту, оживился и подскочил к пыточному станку.
- Эй, эй! Стой! – прикрикнул он на своих помощников, даже не заметивших состояния Элмарца. Тарэмин внимательно вгляделся в лицо Элофора, после чего поднёс ладонь к лицу пленника.
- Умер? – поинтересовался Халмор. Тарэмин бросил на него раздражённый взгляд.
- Почти, – он обернулся к своим трём помощникам. – Холодная вода есть?
- Да, господин, – отозвался Муилтаур, тотчас же поспешив к стоявшему в углу ведру с плававшими в воде кусочками льда. Через секунду эта вода уже оказалась вылитой на бездыханное тело Элмарца. Охлаждённый свинец зашипел в ранах пленника. Элофор даже не пошевелился.
     Тарэмин выждал около минуты, после чего, увидев, что сын Эминнаура не приходит в себя, устало вздохнув, подошёл ближе и положил руки на голову Элмарца. Потребовалось не менее пяти минут, чтобы с лица пленника исчезла чернота. Тарэмин отпустил голову Элмарца и снова провёл ладонью над его лицом. Не хватало ему ещё, конечно, тратить свои силы, возвращая к жизни этого пленника. Но Элмарец того стоил, он не мог не признать.
     Элофор сделал вдох и из его груди вырвался стон. На лице Тарэмина появилась насмешливая улыбка. Да, Элофор до этого почти не стонал. Могло ли это означать, что он готов сдаться? Тарэмин вновь приблизился к станку.
- Элофор, – позвал он пленника. – Элофор, ты ещё жив. Я свои обещания сдерживаю. Так, что, может, закончить пытку? Сдавайся, сын Эминнаура.
     Элофор приоткрыл глаза. Что было в этом взгляде? Сила? Ненависть? Уверенность? Нет, всё было намного проще. В этом взгляде была боль. И даже мольба. Только, почему же он молчит?
- Элофор, сдаёшься? – снова спросил Тарэмин. Элмарец закрыл глаза и отрицательно помотал головой. Муилдорец, усмехнувшись, опёрся о изголовье станка.
- Очистите ему раны, – приказал он своим помощникам. – Придётся заново заливать.
     Элофор почувствовал, как смешавшийся с кровью свинец отдирается от сосудов, так что казалось, что все жилы вытянутся наружу. О, если бы с этим свинцом они вырвали бы и его жизнь! Увы, это только подготовка к новой пытке. А, может, всё-таки, согласиться? Смысл терпеть эту боль? Смысл чувствовать себя беспомощным ничтожеством в глазах врагов? А, так, может, он сумеет что-то сделать.… А, впрочем, что он сделает? Ему придётся во всём повиноваться Тарэмину, ему придётся взять Элфин, ему придётся предать свой народ. Нет, он не смеет. Хотя, может, у него появится шанс погибнуть? Подставить голову под первый же меч и всё. Да, пока остаётся только такой выход. А больше эту боль он выносить не может.
- Готовы? – послышался над ним голос Тарэмина. – Продолжайте.
     Решиться, или нет? Наверное, стоит. Стоит сдаться? Да, когда Элмарцы сдавались? Нет, он должен вынести…. Элофор открыл глаза и, почти уже не осознавая, что происходит, словно сам себя не слыша своих слов, хрипло позвал:
- Тарэмин, стой.
- Чего? – Муилдорец обернулся, выжидающе глядя на Элмарца.
- Я согласен, – едва слышно произнёс Элофор.
- Что? – Тарэмин усмехнулся, подходя к Элмарцу. – Я не ослышался? Сын Эминнаура, ты согласился?
     Ответом был спокойный полный боли взгляд.
- И, ты Элфин возьмёшь?
     Элофор кивнул. Тарэмин рассмеялся.
- Ну, что ж, Элофор. Неожиданно, конечно, но я рад. Добро пожаловать в Муилдор, союзник, – он бросил взгляд на своих помощников. – Освободите его, – приказал он. Халмор, Мормин и Муилтаур, тоже не ожидавшие такой резкой перемены в Элмарце, словно опомнившись, поспешили выполнить приказ. Освободив Элофора от ремней, трое приятелей, по распоряжению Тарэмина, помогли ему опуститься в кресло Муилдорца.
- Молодец, Элофор, – Тарэмин похлопал сына Эминнаура по плечу. – Наконец-то ты принял разумное решение. Ну, что? Готов служить мне?
     Пересиливая боль и слабость, Элофор поднял голову и взглянул на Тарэмина.
- Готов, – с трудом произнёс он пересохшими губами. – Только обещай. Когда возьму Элфин, ты пощадишь Элгонда, Элровала и мою мать.
     Тарэмин смерил Элофора изучающим взглядом. Всё-таки, Элмарец остался Элмарцем. Верность.
- Хорошо, обещаю, – ответил он.
- Поклянись.
     Муилдорец на миг задумался. Поклясться – значит исполнить эти слова. А ему жизнь Элровала ни к чему. Да и Элгонда, впрочем, тоже. Марион? Нет, она угрозы не представляет, её можно отпустить, хотя, впрочем, и убить можно. Нет, клясться он не будет. Тем более Элмарцу. Хотя, с другой стороны, если он этого не сделает, Элофор не исполнит его приказа. В крайнем случае, он просто покончит с собой, чтобы не предавать тех, кто дорог ему, в руки врага. Тарэмин догадывался. Но, нет, ему нужно, чтобы Элофор исполнил его приказ. Что ж, тогда можно и поклясться, тем более что после того, как он убьёт Элмарца, клятва уже не будет иметь силы. Значит, поклясться можно. А после он избавится от Элофора, ну, и, соответственно, ото всех остальных.
- Клянусь, – даже не дрогнув произнёс он, протянув руку. – Но и ты поклянись, что не подведёшь меня. Клянись, что будешь служить мне вечно, – пристальный взгляд устремился в тёмно-синие глаза Элмарца. Во взоре Элофора снова появился лёд.
- Клянусь, – твёрдо ответил он.