Виноватая

Открыть глаза, значит проснуться. Проснуться, значит начать жить еще один день. Начать жить. В бессчетный раз. Не хотелось…
    Лена пряталась под одеялом от настигающей ее жизни, пытаясь хоть на минуту продлить беспамятство и безответственность сна. Удавалось это слабо. Сначала кошка своей беременной тяжестью  важно прошагала по одеялу и уставилась, муркая, прямо ей в лицо. Кончики усов доставали до щек и касались нежной кожи. Невозможно было не погладить это любящее пожрать существо. Рука выпросталась из под спасительного тепла, и утро  продолжило начинаться.
Толкающимся клубком закатился под одеяло и примостился рядом сын. Расправился в спасительном пододеяльстве в колченого лосенка, коленки и локти которого то и дело ощутимо толкали то в бока, то в голени. По-хозяйски, детеныш  взял руку Лены, перекинул  через себя охранным обручем и затих, досыпая предшкольные сны. Это были их самые любимые мгновения. Но сегодня вместе с теплом родного тельца пробиралась к сердцу едкая горечь, имени у которой даже нет, так просто, горечь виноватая.
   Зуммер телефона не замедлил усугубить ситуацию своим ежедневным напоминанием, что вставать, и в самом деле, уже пора. Прикрыв Мишку теплом одеяла, Лена выскользнула из желанного уюта постели в утро нового дня. Зашторив окна Души и надев маску повседневности, она частичкой пазла Вселенной стала на свое место и привычно понесла свою ношу жизни.
     Суета жизни, наверное, и создана для того, чтобы за ее скоротечностью не замечать боли, живущей внутри нас. Она смазывает остроту ощущений, и нам кажется, что все не так уж и плохо. Просто некогда. Не более того. Лена часто задумывалась над этим в последнее время. Жизнь ее стремительно набирала обороты. Каждый день вмещал в себя массу событий, но все они по отдельности, были никчемными и ни к чему не ведущими. Суета, одним словом. Как и это утро…
Механически она делала стандартный завтрак. Настраивала голос на теплоту, и, с трудом, ненадолго задавив  сосущее изнутри отчаяние, говорила с Мишкой, исполняя материнские обязанности. Сегодня это давалось очень трудно. Сегодня вообще ничего не удавалось! И вместо теплоты в голосе была печаль, и Мишка это заметил. А что сказать ему?! Это?! Да и зачем ему это говорить?!
    Ритуалы сбора на работу. Механическое натягивание маски деловой женщины. Макияж. Каблуки. Когда красишь губы, то словно запечатываешь себя настоящую внутри этой ненастоящей Лены, которой все ни по чем. А настоящая забивается в угол жесткой яркой сумки, в небрежно захлопнутую пудреницу. У настоящей - заплаканные глаза и лицо в веснушках.

      «Как трудно, порой, быть обычной!  Говорить о рабочих проблемах, пробовать их решать, улыбаться и давать советы, выслушивать замечания и глотать, давясь, свое несогласие. Пить кофе, размешивая в нем слишком большую порцию сахара, смотреть в монитор и видеть, как заплывают  края изображения, понимая, что снова пришли незваные слезы. Истерики нынче не в чести. Их негде и некому закатывать. Поэтому слезы быстро убираются. И сухая неподвижность становится спасительной опорой, позволяющей дожить до конца рабочего дня. Краткая радость возможности уйти отсюда, просто встать и уйти. Имею право! Да. Ровно до завтрашнего утра! Кабала. Рабство . Добровольное, причем… Но это уже не осознается. А вот то, что  - рабство, это да. Это цепляет.»

Цок-цок…
«Кол в спине. Пакеты с продуктами режут руки. Надо сделать улыбку перед входом в дом. Праздник же! Да, сынок, это все на стол накроем. А это – тебе….Да не за что! Я тебя люблю!
 Хлопоты. Тарелки. Ножи. Да, конечно, заходите…. Сейчас будет горячее…Господи, когда же они уйдут?!  Уже хватит играть, глаза красные. И зубы, зубы почистить…Да, конечно, спою. За печкою поет сверчок….Спи, радость моя…»
 
Крышка бутылки прокручивается, вместо того, чтобы щелкнуть, открываясь. 
«Паленая. Да и ладно. Зато какая холодная. Тянется, когда наливаешь. С бутылкой, с кем же еще - чок!"
Бульк. Хрусть. Бульк. Хрусть. Отпускает….
Горячим тяжелым облаком хмель разливается по груди. Ровный серый цвет.
«Спокойно...  Нет радости. Но и чувство вины  молчит себе, выпивая вместе со мной. Виноватая я…. Одиночка!»