Глава 6. В мечети

Девушка шла по тротуару. Душный смог парил над плавящимся на солнце асфальтом.  Плотный людской поток нёс её вперёд, вдоль застывшей в нескончаемой пробке улицы. Вокруг мельтешили загорелые спины, пёстрые топы. Прохожие, бросив любопытный взгляд на одетую в закрытый костюм незнакомку, спешили дальше.  Девушка свернула в ускользающий вдаль лабиринт двориков и переулков. Вынырнула из суматошного ритма мегаполиса. Всего лишь час.  Обеденный перерыв. Время, вырванное у бесконечной, занудливой повседневности.  Вскоре вдали мелькнул голубой купол. Девушка улыбалась. Проблемы постепенно отступали. Ловко лавируя между сбившимися в кучу «Фордами», «Жигулями» и «Ауди», она уверенно направилась к воротам.  Радостно защебетали с старушки у входа:
- Исенмесез… (здравствуйте)
Девушка расстегнула клатч. Морщинистые руки потянулись к ней. Раздался тихий перезвон монет. 
Ей нравилось давать им деньги. И пусть многие говорили, что родственники этих женщин не так уж бедны, всё равно. На сердце становилось легче. Спокойнее. Будто тихий свет загорался в душе от их щербатых улыбок.
- Рэхмэт, кызы… (спасибо, девушка)
Привычным жестом вскинув сумочку на плечо, девушка направилась к дверям. Теперь на второй этаж. Мимо узкого окна с цветными стёклами и пластмассовыми ландышами на подоконнике.
 
Старый Керим, кряхтя, отложил чётки. Сколько лет подряд он приходит сюда? Так много, что сам не помнил.  Ещё когда подростком был, заглядывал. А время было трудное, послевоенное. Вездесущие гэбэшники следили за каждым, кто переступал порог храма. Но он всё равно приходил.  Так же, как и его отец. Как дед-мулла, в семнадцатом расстрелянный большевиками. Керим вздохнул.
- Раббуна, такаббаль минна…, - прошептал он. (Господи, прими от нас… - в значении «прими нашу молитву»)
Закончив дуа (просьба о чём-либо), Керим огляделся. Рядом с ним, поджав ноги, сидел человек в деловом костюме и чёрной феске. Молодой, лет тридцать пять-сорок. Загорелый.  Он появлялся  каждую пятницу, несколько месяцев подряд. Почти ни с кем не разговаривал. И вот опять – сидит, сосредоточенно устремив взгляд в книгу. По пожелтевшим страницам разбежались буквы арабицы. Керим много раз видел такие. У его деда была целая библиотека. Теперь эти книги пылились в шкафу - никто, кроме деда, не знал арабицу…   
Александр поднял голову. Впереди зелёным светом полыхал михраб.  На голубых фресках под куполом причудливо сплетались в шахаду арабские буквы.  Солнечные лучи *** из узких окон.  Чей-то тихий голос нараспев читал суру «Ар-Рахман».  Мысль Александра взметнулась было вслед за уносившейся к небу мелодией, но затем рухнула вниз, разбившись на тысячу осколков. Они, словно мухи, роились в его мозгу, мешая сосредоточиться. Хриплый голос Фархада… Угрозы… Он не отстанет, это точно. Он будет мстить.  Но как? В памяти всплыло искажённое болью лицо Айши. Да, Фархад ни перед чем не остановится. А он сам? Чем он лучше? Разве он не предал своего лучшего друга?  Перед мысленным взором стояли глаза Петра. Неужели он всё же убил его? А может, всё же… Может, он так и не успел нажать на спуск? Но даже если так, то всё равно собирался… Или нет? 
- Прости меня, Господи, - прошептал он.
Вскоре где-то поблизости запахло краской. Александр обернулся.  Рядом молились двое круглолицых смуглых парней. Наверняка гастарбайтеры.  Где-то впереди маячила фигура известного хирурга Садриева.  Сосредоточиться…
-  Направь нас на путь прямой…, - тихо произнёс Александр, но мысли его по-прежнему блуждали  где-то далеко. В той,  давно ушедшей в прошлое жизни.
Александр вынул из кармана маленькую синюю книжечку. Коран, который он постоянно носил с собой. Книга стала ему другом и советчиком. Сколько раз он наугад открывал её, ища ответа на мучившие его вопросы. И пусть имам уверял его, что это сродни гаданию,  но он вновь и вновь обращался к Божественному слову в поисках поддержки. 
Сидевший рядом сухонький старик тихо спросил его о чём-то. Александр обернулся.
- Что? Я не понимаю.
- Но ты же читаешь по-татарски.
- Это арабский…
Александр улыбнулся. Что-то тёплое шевельнулось в груди. Доброе и светлое, как лучистые глаза старика.
- Так ты не татарин?
- Нет. Я русский.
- Чудно…, - усмехнулся старик. – Но сейчас сюда и русские приходят.  Помню, лет десять назад даже немец бывал. Совсем молодой парень. Скажи, а во что ты веришь? 
Александр удивлённо взглянул на собеседника.
- Я мусульманин.
- Понятно, - не унимался старик.  – Я хотел спросить - что для тебя значит твоя вера?
Александр задумался.
 - О чём ты думаешь, когда у тебя неприятности? А у соседа, который и пьёт, и воровством не гнушается – всё хорошо.
- Думаю о том, что я причинил людям ещё больше зла
- Но у тебя добрые глаза. Ты не мог сделать этого.
- Я ошибался. Очень сильно ошибался.
- Но дело не только в этом, - промолвил старик. – Быть может, всё это лишь испытания, которые посылает тебе Бог...
Шихалиев надел феску. Почему сегодня он пришёл именно сюда, а не в шиитскую мечеть? Он и сам не знал. Цепкий взгляд подполковника приметил на ковре молодых крепких ребят. Гастарбайтеры. Наверняка больше половины – нелегалы.  Один лишь рейд… Но нет… «Прости меня, Господи», - подумал он.
Это – святое место. Здесь каждый может найти себе убежище. Все вместе – и он, подполковник милиции, и парни-нелегалы.  Хотя… Они-то ни в чём не виноваты… Перед глазами встало заплывшее лицо Гасанова.  Вот кто истинный виновник. Он, и такие же, как он, воротилы. Но у них-то уже давно есть российское гражданство! Да и со штрафы УФМС… Шихалиев прекрасно знал, из каких средств их платит Гасанов. Часть собирает с парней, а остальное вычитает из зарплаты других рабочих. А этот, задержанный? Перед глазами встало лицо араба. Да нет… О чём это он? «Прости меня, Господи… Сосредоточиться…»   
Вскоре появился имам. Пройдя между рядами сидящих на ковре верующих, он проследовал к минбару. Вскоре началась проповедь. Имам говорил эмоционально, будто пытаясь убедить в чём-то собравшихся в зале людей.  Александр слушал рассеянно. Слова незнакомого языка лишь на несколько минут прерывались арабскими цитатами или комментариями на русском. Раньше это неравное двуязычие раздражало его, но сейчас оно давало ему возможность вновь погрузиться в собственные мысли.
«Господи, научи меня, что я должен делать», - шепнул он.
Шихалиев  вздохнул.  Опять имам говорит о том же самом. Об экстремизме, о том, что сеять раздор – великий грех… Да, он прав.  Прав во всём.  Где ты, Наиль? Помнишь, что ты говорил когда-то? Что нельзя ходить в мечеть, нельзя давать деньги тем, кто просит милостыню у ворот? Почему вместо того, чтобы призывать к добру, твои люди сеют зло? Ведь именно из-за таких, как ты, в мегаполисах теперь боятся мусульман, видя в каждом из них шахида…
- Те, кто сбивает людей с пути, понесут ещё худшее наказание…
Слова имама были созвучны мыслям Шихалиева. Может, именно за этим он пришёл сегодня сюда? Что бы ты на это сказал, Наиль? Разве ты сам не читал эти строки?
Но вот по динамику разнёсся призыв муэдзина. Люди встали. Звенящий голос уносился вверх, под купол. Проблемы отступили, а на сердце стало светло…
Но вот и всё. Из распахнутых дверей выходили люди. Их лица, сосредоточенные и одухотворённые, несли печать вечной божественной истины. Но заботы будничной жизни застигали их. Одних - у дверей храма, других – ближе к воротам. Трезвонили включённые мобильники, закутанные в платки женщины снимали головные уборы. Вскоре людская масса растекалась по улицам и переулкам, растворяясь в многоликой массе огромного мегаполиса, и уже никто не отличил бы их от других, столь же обычных людей. Печать проблем вновь ложилась на лица, но в душе каждого по-прежнему жила частичка божественной истины. 
Александр вышел на улицу. Чувство тревоги, ненадолго отступив, вновь возвращалось. Тихо заверещал мобильник в кармане.
- Слушаю…