Глава 4. Дорога Памяти

Тихо шелестела трава на легком ветерке, глухой перестук копыт был ровным, выбивая ритм бодро шагающего вороного коня. В ярких лучах солнца бока Дикого Гона лоснились, выдавая в нем Высшую Кровь. Могучий жеребец нес на себе Даманту так, словно  она весила не больше голубиного перышка – неутомимый конь упруго ступал по траве и гордо выгибал шею.
Девушка же, бросив поводья, была погружена в свои мысли – перед ее глазами снова и снова представала картина из сна, и с каждым разом все сильнее росла уверенность Даманты в том, что она сумеет найти пиратов, убивших ее родных. Она непременно найдет их. И убъет…
Она была в дороге уже не первую неделю, и путь протекал тяжело – каждую ночь к ней являлись в кошмарах две девы-пирата, заливая палубу своего корабля кровью отца Даманты. Однако Дикарка продолжала упорно двигаться вперед.
Она давно миновала Зеркальные Города, и уже приближалась к Стилихонским болотам. Все это время девушка сторонилась городов и деревень, не желая видеть людей, и слышать их голоса. Ее успокаивали мелодии природы – тихий шорох ветра и листвы, крики птиц и зверей. Остальное было ей ненужно…


* * *

Шорох ветра на крыльях очень нравился соколу – свобода полета, высота, скорость и красота мира, лежащего перед его глазами наполняли его сердце восторгом. Он был рожден летать, и он любил это делать.
Коллин успевал замечать не только восхитительную синеву неба, но и то, куда направлялась его подруга, едущая верхом. Он следил и за дорогой – в случае засады или возможной встречи с путником он сумеет стремительно упасть с неба, и предупредить Даманту. Больше всего в данный момент Коллину нехватало его друга Ликсфена – волк мог почуять опасность, которая была скрыта от зорких глаз сокола. И, все же, птица была спокойной – быстроногий жеребец сумеет унести Дикарку на своей спине, если случится что-то серьезное. Но пока что все было спокойно, и сокол просто наслаждался ветром, солнцем и теплом…


* * *

Ночь тихонько подкралась к путникам, и Даманта вдруг обнаружила, что холодный ветер начинает набирать силу, играя с кронами деревьев. Девушка спешилась, расседлала коня, и быстро развела костер. Есть она не стала – ее не терзало чувство голода. Ее животные сумеют прокормиться сами: конь уже шелестел у какого-то куста и громко чавкал сочными листьями, а сокол сидел неподалеку на широкой ветви дерева и наслаждался убитым только что небольшим грызуном. Даманта же просто грелась у костра, всматриваясь в хитросплетение искр и всполохов пламени…
Она чувствовала, как от земли веяло Добром и Теплом, а ветер, с трудом пробирающийся сквозь лабиринт леса, легонько ласкал тело. Листья над ее головой шелестели и шептали что-то, смешиваясь с чуть слышным поскрипыванием и ударами ветвей друг о друга. Природа говорила с Дамантой – шумом ветра и тихим пением деревьев…
Девушка достала из сумки арфу, и начала играть – сначала тихо и робко, но потом все более и более четко, вплетая мелодию струн в Песнь Леса…

Шепчет что-то лес,
Кто-то дремлет меж ветвей.
Дальше к северу утес
И к нему ведет ручей.

Отпусти меня дорогой верной,
Отпусти во тьму, куда ушел мой враг.
Мне ль не знать о его душе черной,
Что бездонна, как Черный Овраг…

В душе одиноко и темно,
На сердце – спокойно и тепло.
Как ночь не может стать безмолвной,
Я не смогу стать черствой и холодной…

Даманта замолчала, не прекращая перебирать пальцами струны арфы. Конь и сокол молча смотрели на сильфию, погрузившуюся в мысли. Однако несколько мгновений спустя дева-воин вновь запела, чуть изменив мелодию:

Боги захотели посмеяться.
Боги обрекли на боль.
Или эти все ненастья
Не играют в жизни роль?

Кто не знает боли –
Того забыли Боги…
Так промолвил мне мудрец,
Что в горах пасет овец.

Но не следует презвзято
Нам судить о мудрецах…

Девушка потерла глаза и зевнула. Лениво отставив арфу, Даманта растянулась на земле и мгновенно заснула.
Над ее головой сквозь густые кроны деревьев просвечивали ярко горящие звезды, предвещая спокойную ночь…


* * *

Шумели волны, поскрипывал борт корабля, ветер шептал что-то, играя с ее волосами.
Даманта стояла на носу торгового судна в погожий солнечный день. Она не могла обернуться, боялась посмотреть назад, не хотела даже опустить взгляд под ноги. Поэтому смотрела только вперед – на лениво качающиеся волны темно-синего океана, на соленую пену, на брызги слетающие с гребней волн из-за ветра…
Девушка пошевелилась, переступила с ноги на ногу и ощутила, как что-то противно захлюпало под босыми ступнями. Она не смогла удержаться и опустила взгляд, посмотрев на палубу корабля. Гладкие доски были в крови, и ее ноги тоже были окровавлены. Ужас вцепился в глотку лютым зверем, перехватив дыхание, и Даманта медленно обернулась.
Палуба корабля, залитая кровью, чуть качалась – судно двигалось по волнам, подгоняемое ветром в парусах. На палубе полукругом стояли люди – Даманта сдержала рычание, увидев двух женщин-пиратов в центре этой толпы. Перед ними – спиной к Даманте – на коленях стоял широкоплечий мужчина.
-Отец… - едва слышным шепотом сорвалось с ее губ, и девушка бросилась к пиратам и их пленнику, однако ноги поскользнулись на крови, и дикарка упала на палубу. Она раз за разом старалась подняться, но руки и ноги скользили на крови, и она не могла приблизиться к беспомощно стоявшему отцу.
-Отец! – закричала, срывая голос, Даманта, ползя к нему, но не приближаясь. – Отец!!!
Пираты хохотали, сверкая белками глаз, а женщины, играя мечами, примеривались к пленнику, забавляясь его уязвимостью.
Даманта старалась двигаться, но так и не смогла приблизиться, чтобы помочь отцу.
-Смотри, глупая девка! – рявкнула чернокожая дева-пират, и, взмахнув мечом, нанесла удар. Ее пленник дернулся, потом изогнулся, медленно падая на палубу. Из широкого разреза на его шее хлестала кровь…
Дикарка обессилено растянулась в крови, глотая слезы. Мгновение спустя она ощутила, как на ее тело обрушилось несколько сильных ударов. Взвыв от боли, Даманта сжалась в комок, но кто-то подхватил ее и рывком поставил на ноги, а потом сильным пинком отправил ее сквозь деревянную решетку в тьму трюма.
Она упала на жесткий деревянный пол, и тут же расслышала глухое рычание стаи голодных волков. Крупные взлохмаченные звери кружили, рыча и скалясь. Их когти царапали пол, с обнаженных клыков капала слюна.
-Нет! – вскрикнул, выпрыгивая из темного угла, молодой человек. Один из волков в стремительном прыжке тут же смел парня с ног. Взвился полный боли и отчаяния крик в густую тьму, зарычал волк, терзая молодую плоть острыми, как клинки, клыками…
-Нет! Ликсфен!!! – закричала, срывая голос, Даманта. – Остановись!
Чьи-то сильные руки схватили ее со спины и поволокли прочь от волка и его жертвы.
-Мой брат… - вконец сорвав голос, прошептала девушка, и безвольно повисла в руках незнакомца.
-Ему уже ничем не помочь, детка… - прозвучала усмешка, и Даманта рванулась из рук молодого человека, который тащил ее куда-то в тьму. Однако она не смогла вырваться – его руки слишком крепко держали ее.
-Отпусти! – прорычала она.
Ее толкнули к кровати, внезапно выступившей из темноты, и Даманта вдруг запнулась, увидев перед собой Карниора.
-Ты! – вырвалось у нее.
Молодой человек мерзко ухмыльнулся, приближаясь к ней…


* * *

Она вырвалась из липких объятий сна с великим трудом. Кошмар будто не хотел выпускать ее из своих цепких когтей, желая все сильнее причинять Дикарке боль…
Даманта лихорадочно подползла к текущему неподалеку ручью и умылась ледяной после холодной ночи водой. Прикосновение ласковой воды немного отрезвило ее, и девушка скинула с себя одежду и обмылась, заставляя тело содрогаться от холода. После этого ощущение липких нитей паутины сна исчезло, оставив после себя лишь озноб.
Дрожа, Даманта подсела к тлеющему костру и попыталась прийти в себя. Кошмар, уже в который раз обрушившийся на нее, сегодня раскрылся гораздо дальше, чем обычно. И Дикарка не знала где была тонкая грань между кошмаром и воспоминаниями.
Начинался дождь, капельки влаги, попадая на угли, шипели и взвивались тонкими струйками пара. Даманта какое-то время смотрела на затухающий костерок, потом все-таки поднялась и подозвала Дикого Гона, нервно топтавшегося чуть в стороне. Конь первым делом приластился к дикарке, подставляя морду и плечо, и его тепло и заботливость сгладили тяжелое впечатление от сна. Даманта улыбнулась коню, прижимаясь к его могучему плечу, а потом оседлала его и вскочила ему на спину. Коллина она взяла к себе под плащ, чтобы сокол не намочил перья под дождем, и они тронулись в путь.
Дикарке очень хотелось забыть все, что Боги показали ей этой ночью, но это было невозможно. Бледная и не выспавшаяся, Даманта укуталась в свой теплый шерстяной плащ, и с готовностью направила жеребца дальше по дороге.
Тяжелые тучи и мелкий дождь были отражением того, что было у Даманты на душе. Возможно, сама природа, услышав крик души молодой воительницы, воспечалилась и из-за того дала волю своим слезам и хмурым тучам…
Стилихон остался далеко позади, но Даманта решила, что ей непременно необходимо найти хоть какую-нибудь таверну, и потому свернула на дорогу, ведущую к какой-то крупной деревне. К вечеру она уже въехала на скользкие после дождя глинистые дорожки, вьющиеся меж крепких деревянных домов.
Таверна оказалась достаточно большим, кажущимся пузатым, зданием, с покосившейся облезлой вывеской «У Ар Тура». Даманта соскочила с седла, скинула с головы капюшон и подняла взгляд к серым небесам. Совсем мелкие капельки дождя, которые пронизывающий ветер бросал ей в лицо, кололи подобно крохотным кинжалам, но девушке это не доставляло неудобств.
Она долго смотрела на дверь таверны, откуда доносились пьяные голоса и нестройные песни, прежде чем, наконец, зайти. Внутри она пробыла недолго, а когда вышла, в ее руке была глиняная бутылка крепкого вина на каких-то диких травах.
Девушка надеялась, что хотя бы это вино сможет заставить замолкнуть тех духов, которые мучили ее по ночам. Но распивать вино в деревне она не собиралась – на нее и так косились недоброжелательные взгляды нескольких не совсем трезвых мужчин, и поэтому Даманта снова вскочила на спину Дикого Гона и направилась прочь.
Когда они отъехали от деревни на расстояние двух перелетов стрелы, пущенной из крепкого Салмаррского лука, Даманта откупорила бутылку и вдохнула полившийся из горлышка аромат. Тонкий запах трав стал резким и неприятным, и Дикарка фыркнула, пытаясь избавиться от навязчивого запаха алкоголя, но это не удалось ей, и она, скривившись, глотнула жгучее вино. Пламенным потоком жидкость обожгла ее губы и рот, жидким огнем слилась в горло, устремляясь к желудку, и оставляя после себя сладковатый и резкий привкус во рту. Поморщившись, Даманта подождала несколько долгих мгновений, заинтересованная результатом. Однако если не считать жара, разливающегося в груди и животе, ничего не происходило. Рука ее сама подняла бутылку снова к губам, и Дикарка отхлебнула еще вина…
Спустя какое-то время ее мысли затуманились, и тело стало плохо подчиняться ей. Приятное тепло не покидало ее нутра, но чувство одиночества голодным зверем впилось в ее глотку.
Чуткий к ее настроению сокол прижался к ней, и внимательно посмотрел в ее глаза. Девушка смущенно улыбнулась ему, и погладила его по груди, ощущая некую скованность в движениях. А потом бутылка выскользнула из ослабевших пальцев Даманты, и все вокруг скрылось за пеленой тьмы.


* * *

Даманта очнулась на траве, роса покрывала ее с ног до головы, в глазах стоял плотный молочный туман. Запах дождя говорил о скором его появлении. Природа замерла в ожидании свежести и обновления.
Поднимаясь, Дикарка ощутила резкую боль в висках и чуть покривилась, но, все-таки, встала. Дикий Гон, стоявший над ней все это время, заржал и уткнулся в плечо подруги, едва не опрокинув ее на землю.
-Спокойно, Дикий Гон, спокойно… я в порядке… Тише, мальчик, тише… успокойся… - преодолевая ужасное ощущение во всем теле, шептала Даманта.
Крик сокола, донесшийся со спины коня, заставил Дикарку обратить внимание на него. Коллин сидел на задней луке седла и обеспокоено смотрел на Даманту. Девушка погладила птицу, и виновато посмотрела на обоих своих товарищей.
-Простите меня, что заставила вас так волноваться… - прошептала она.
Звери тихо подали голос, и Дикарка поняла, что они не держат на нее зла. Дикий Гон и вовсе ласково подтолкнул девушку к своей спине, предлагая ей взобраться в седло, чтобы продолжить путь.
Дикарка ощущала себя скверно – ее мутило, кружилась голова, и мучила ужасная жажда, однако она все-таки села в седло. Она не могла останавливаться – ей предстоял долгий путь…




Глава 5.
http://www.proza.ru/2013/06/09/1633