Мой Альмодовар

                Эпиграф

– Валерия, а я бы тут сделала другую концовку. Видишь, он не дожал? Закончил суперским саундом и качественными дизайнерами с красивой картинкой титров.
– А что ты предлагаешь? Он всё сказал, что хотел.
– Я бы всё закончила тем же безумным ветром на кладбище, где его любимые женщины всё также пытаются натереть до блеска гранит надгробных плит.
– Да ты – просто Фрэнсис Коппола!



 Фильм «Возвращение», как и многие другие шедевральные вещи моего любимого Педро Альмодовара («Всё о моей матери», «Поговори с ней» и др.) рассчитан на обязательное вхождение в состояние катарсиса. Если вдруг у вас не происходит ничего подобного, то у меня в очередной раз возникают смутные подозрения о том, что люди нашей планеты могут принадлежать к двум принципиально разным видам.

 За что я его люблю? Во-первых, за то, что он по-настоящему очарован всеми своими женщинами. Он их любит какой-то подробной любовью – к каждой складочке их одежды, или к каждой пряди волос, попадающей им в рот вместе с кладбищенской пылью, к их необыкновенной красоте мягких тел в несуразных нарядах, к наполняющимся слезами глазам, заливающимися щемящей влагой до какой-то невыносимой красноты и драматически-агатового блеска, к таким печальным глазам, которые не становятся менее прекрасными в страдании. Такое режиссёрское видение может быть только у Мастера, который и сам немного женщина, мальчик, которого не научили в женском царстве тому, что должно быть правилом настоящих парней: поменьше соплей, поменьше внешних рефлексий (будь мужиком, а не какой-то стрёмной бабой!).

 Иногда такое кино называют гейским (зачем-то пользуясь субъективностью и перенося личные пристрастия сценаристов, актёров и режиссёров на их творческие плоды), но я бы назвала фильмы Альмодовара картинами-состояниями необъемлемой универсальной любви ко всему, действенной любви, которая может уничтожать все препятствия, которые ей мешают, превратившись в нелюбовь.

 Именно поэтому в «Возвращении» совершенно не пугает ни сцена с убитым мужем,  в которой эффектны набухающие кровью бумажные кухонные полотенца, ни бесконечная усталость женщины, пытающейся отмыть пол и огромный столовый нож – доказательства преступления, совершенного её дочерью-подростком. Образ мужчины-неудачника представлен совершенно никчемным и отвратительным, не вызывает никакого сочувствия. Альмодовар даёт полное содержание этого человека всего лишь двумя наездами камеры его взгляда на поднявшуюся юбку девочки, сидящей в кресле, и секунду созерцания её оголённой груди в слегка приоткрытой ванной комнате.

 Его женщины движут весь мир, преодолевая все ужасные препятствия, находя минутки для секундного счастья даже в самых кошмарных ситуациях. Когда, например, труп находится в морозильной камере ресторана, а главная героиня может увидеть своё, по-особенному  красивое, лицо в зеркале, перед началом организованной ею вечеринки в этом же ресторане, или оценить внимание одного из посетителей, близкое к несостоявшемуся флирту.

 Отдельного слова стоит исполненная Пенелопой Крус, любимой актрисой Альмодовара, песня, название которой и прошло красной линией через одноименный фильм. «Возвращение» – все возвращаются в утраченные ими моменты нужных им развязок событий, родственных и эмоциональных связей. Мать возвращается к своим дочерям, дочери возвращаются в состояние любви к своей маме, сумевшей защитить их от состояния совершеннейшего унижения женского достоинства (инцест), а событийный круг счастливо, как ни странно, завершается именно окончательным сокрытием улик убийства, которое стало справедливой карой за попытку гнуснейшего насилия.

 Великолепны роли второго плана – все соседки, которые очень естественны и в обыденной жизни, и в проявлении какого-то природного  сострадания даже в соучастии преступлению.

 Одним словом, если кому-то вдруг еще не посчастливилось познакомиться с Альмодоваром в «Возвращении» – сделайте это!