Алкаш и Доницетти

Григорий Крутояров, главный инженер крупного авторемонтного предприятия, шел, усталый, по Прачечному переулку. Это в самом центе Питера, недалеко от Исаакиевской площади, консерватории и Мариинского театра.
Позади напряженное совещание, бессмысленные споры и массовое желание сотрудников увильнуть от ответственности.
И вдруг, - о, чудо! – он слышит великую мелодию, ведомую замечательным тенором, густым, ровным, тембристым. Звучал Доницетти. Романс Неморино из «Любовного напитка». Голос несся откудо-то сверху.
“Una furtiva lagrima”,- пел тенор, будоража душу главного инженера. Ведь он тоже певец, правда , в прошлой жизни. Из-за сцепления нелепых обстоятельств он не стал профессиональным певцом, но любовь к пению и  природную ловкость в вокализации он сохранил. Он инстинктивно влился в мелодию . «Un solo istante I palpiti…».  Тенор, звучащий сверху, чуть-чуть сбавил звук и как бы затаился. Но через мгновенье он распахнул окно и увеличил громкость, сливаясь  с голосом «пришельца».
Могучее звучание наполнило не только переулок. Ария вливалась и в окрестные улицы: улицу Декабристов, переулок Пирогова, докатилась до набережной Мойки и канала Грибоедова.
Вот и  финиш - финальная каденция с бесконеченой верхней нотой: «Di piu no-o-o-n qiedo». Инженер дал знак, и они финишировали вместе.
Какая-то девушка восторженно рукоплескала. Ее глаза сияли. Но она была исключением. Один или два прохожих подняли  глаза и сразу же их опустили, торопясь проскочить мимо каких-то расшумевшихся, по-видимому, не совсем здоровых людей. А большинство прохожих были абсолютно равнодушны, будто вообще ничего не произошло. Только один мужичонка, явно перебравший, восторженно кричал: «Ну, мужики, вы даете. Высший класс. А что это вы пели?»
   - Это Доницетти, романс из оперы «Любовный напиток», - разъяснил инженер.
 - Не знаю такого. Итальянец? Но песня хорошая. И пели оба здорово.
Он жмет руку инженеру, символически - артисту, высунувшемуся из окна и махнув ручкой, направляется в рюмочную. Это рядышком, на Декабристов.
С этого дня  отношение инженера к широким народным массам резко изменилось. Бесила ее нулевая эмоциональность и тупое равнодушие. Такой же люд был на совещании, которое вызвало у него зудящее раздражение.
Другое дело алкаши и отчасти женщины. Стрелка  симпатий главного инженера резко сместилась в их сторону.